Мой капитан

Сидя в тряском и душном общем вагоне поезда, Сережа Каховский снова (в который уже раз!) вспоминал тот день. Проведав простуженного Олега, они с Кузнечиком двинулись в сторону школы – Генку пригласили выступить на праздничном вечере, а Сережа решил составить ему компанию. — Слушай, может, по мороженому возьмем? – спросил он, когда на углу показался заманчиво белевший и, кажется, словно излучавший прохладу ларёк. — Не… — Кузнечик мотнул головой. – Я же петь буду, мне сегодня лучше не надо. — Ну тогда и я не стану, — решил Сережа. – Давай лучше шоколадку тогда. Он полез в сумку за мелочью. Точнее – хотел полезть, потому что сумки на плече не оказалось… Каховский с досады хлопнул себя по лбу. — Ох, я идиот! Сумку у Олега забыл! Когда пришли, поставил ее на пол возле дивана, а потом из головы вылетело…Придется возвращаться. Генка раздосадовано хмыкнул: — Так…Мне до выступления двадцать минут осталось. А до Олегова дома топать и топать. Да еще обратно…Сереж, может, сбегаешь один? — Ген, но я же обещал с тобой пойти, неловко как-то получается… — виновато вздохнул Сережа. — Да нормально все! – Кузнечик похлопал его по плечу. – Не первый же раз выступаю. Заберешь сумку да придешь. — Я мигом!.. Вскоре Сережа уже стоял перед дверью знакомой квартиры, нажимая звонок. Внутренне он напружинился, готовясь к тому, что дверь отопрет Валентина, старшая сестра Олега, и явно не обрадуется Сережиному возвращению, может быть, даже пускать не захочет… Что ж, иметь дело со взрослыми склочниками ему уже не раз приходилось, он знает, что сказать. Однако за дверью послышался кашель, и на пороге появился сам Олег – растрепанный, поникший какой-то, с покрасневшими глазами. Сережа встревожено подумал, что их командиру надо обязательно показаться врачу… — Я сумку забыл. — Проходи, Сергей, — хрипловато проговорил Олег. В квартире было тихо и темно. Они прошли в единственную освещенную комнату – Олегову. Сумка так и стояла на полу. Сережа хотел забрать ее и уйти – Олег ведь так неважно выглядит, наверное, прилечь хочет. Но Олег положил руку ему на плечо. — Присядь, Сережа… Они опустились на протяжно скрипнувший диван. Командир «Эспады» смотрел прямо перед собой, но, казалось, ничего не видел. Узкие губы упрямо сжаты, нервно подергивается кадык…Наконец, он словно очнулся и повернулся к Сергею. — Вот и все, мой капитан… Я уезжаю завтра, — тихо произнес. Сережа дернулся, будто облитый холодной водой. — Но как же…как же так… — растерянно выдавил он. — Ты же сегодня говорил, мы еще увидимся, что ты не сразу уедешь… Рука Олега сжалась на его плече так сильно, что Сережа чуть не вскрикнул. — Я не могу, Сережа, я должен…Иначе будет еще тяжелее…расставаться…Ты…не говори остальным пока, пожалуйста. Я оставлю письмо, объясню все… Внутри у Сережи все словно оборвалось. Он сразу понял – просить и уговаривать бесполезно. Олег все решил. «Эспады» больше нет. Сережа стиснул зубы. Хотелось завыть в голос. Со стен Олеговой комнаты смотрели на него Осенняя Сказка и его лихая компания барабанщиков. А вот Кузнечик, поет что-то, глядя прямо в кадр своими огромные марсианскими глазами…А рядом – вот он сам, Сергей Каховский, на снимке Олег вручает ему именную шпагу. — Я знаю, ты теперь будешь считать меня предателем, — непонятным голосом произнес Олег, глядя в потолок. – Но я не могу иначе! Не могу оставаться здесь. Иначе…нет, нет, не возможно! – он тряхнул головой. — Почему не можешь?! – дернулся Сережа. — Не кричи, прошу тебя… Потому что не смогу постоянно жить так, разрываясь на части. Работать где-нибудь во Дворце пионеров и знать, что вы все совсем рядом… Что ты совсем рядом…Я не должен оставаться, пойми, Сергей. Отчего-то защипало глаза. Сережа быстро отвернулся, смахивая непрошенную сырость, но Олег снова положил руки ему на плечи и резко развернул к себе. Сережа дернулся, но куда там – руки у Олега будто железные, хотя и выглядят тонкими. Их взгляды встретились. Глаза у Олега тоже поблескивали влажным… — Сережа…Если я еще раз увижу тебя – я не смогу уехать, — командир «Эспады» закашлялся. – Пожалуйста, отпусти меня, не мучай. Уходи, прошу тебя… Сережа медленно поднялся с дивана. Ноги были как ватные. Будто во сне, он прошаркал в угол, подобрал свою сумку и пошел к двери. Уже выходя за порог, он услышал, как Олег сказал негромко: — Прощай, мой капитан… * * * И вот, Сережа Каховский ехал в Красный Берег. Пока все шло так, как он и задумал. Деньги на билет он заработал сам, сдавая макулатуру и металлолом во Вторсырье. Отец, как всегда, был в командировке, а у тети Гали отпроситься было совсем легко – она никогда ему ничего не запрещала. Поохала для порядка, собрала в дорогу бутерброды, вареных яиц, налила в термос чая… Когда Сережа рассказал обо всем Кузнечику, тот не стал задавать лишних вопросов. Кивнул, помолчал, прикрыв глаза. Потом, вскинув ресницы, взглянул на Каховского: — Ты ему передай от нас…от всей «Эспады». Что мы его не забыли. Сережа и сам не знал, зачем едет в интернат. Увидеть Олега еще раз…Поговорить с ним. Может быть, попробовать его уговорить вернуться? Интернат в Красном Береге находился недалеко от железнодорожной станции. Сережа прошел в открытую калитку и, оказавшись во внутреннем дворе, немного растерялся. Но и тут ему повезло – навстречу попалась девушка-вожатая. Вопросу она ничуть не удивилась. — Олег Петрович? Он сейчас в спортзале… — она посмотрела на часы. – Тренировка до полвосьмого будет. Можешь пройти прямо туда. Взлетев на четвертый этаж, Сережа оказался прямо перед залом. Сердце колотилось, как бешеное … Он вдохнул поглубже и скользнул в приоткрытую дверь. Здесь собралось множество ребят из разных классов – и первоклашки, и Сережины ровесники. В центральной части зала шел бой на рапирах. Как завороженный, Сережа следил за мастерскими выпадами, блоками и уколами. Рядом с ним негромко переговаривались несколько старшеклассников. — Вот дает Олег! – восхищенно протянул один из них. Да, за прошедшие два с лишним года командир «Эспады» не терял времени даром. Будучи отличным фехтовальщиком, он продолжал совершенствовать технику. Он двигался по площадке легко и плавно, со стороны это напоминало причудливый танец. Шпага в его руке порхала, не оставляя противнику ни малейшего шанса. Через несколько минут бой завершился. Олег сорвал маску и направился в сторону зрителей. Сережа стоял, боясь дышать. Ему хотелось исчезнуть, провалиться сквозь пол… Вот Олег уже в паре метров…Он еще не отдышался после боя, волосы взъерошены, по лицу стекает капелька пота… Почувствовав Сережин взгляд, медленно разворачивается и застывает, словно наткнувшись на стену. Потом молча подходит и стискивает Сережу своими сильными руками. Уткнувшись ему в плечо, Сережа слышит, как тот шепчет: — Мой капитан… Щеки предательски затеплели, сердце трепыхается где-то в горле… «Теперь пусть прогоняет, если хочет…» — Вот так и живем тут, Сережа… Они сидели в Олеговой комнатушке, с ногами забравшись на кровать. Уютно горела неяркая настольная лампа. — Расскажи мне о наших ребятах, — попросил Олег.— Я вот недавно пытался представить, как выглядит подросший Данилка – не получилось. — Да он каким был, таким и остался, — махнул рукой Сережа. – веснушки никуда не делись, скачет со своей барабанной командой, только вытянулся немного…А вот Андрюшку Гарца ты бы, наверно, не узнал… Олег молча слушал его, задумчиво скользя ладонью по Сережиным волосам. Вдруг Олег отодвинулся (они сидели совсем рядом, касаясь друг друга коленями), тряхнул головой и, посмотрев на часы, сказал непонятным голосом: — Так, уже пол-первого, спать пора давно. Я попросил, чтобы тебе раскладушку в пятую палату поставили. — Никуда я не пойду! — Сережа даже вцепился в кровать, как будто боялся, что Олег выставит его за дверь силой. – Я тебя два года не видел! — Каховский…Каховский, ты должен уйти! Зачем ты мучаешь меня?! – голос Олега дрогнул. – Ты не понимаешь… Сережа уже и правда не понимал ничего, он знал лишь, что хочет одного – остаться сегодня здесь, в этой комнате. Олег схватил его за руку и попытался стащить с кровати, но Сережа уперся изо всех сил, и Олег, потеряв равновесие, рухнул на Каховского сверху. Их лица оказались совсем близко друг от друга. Частое дыхание Олега щекотало шею. Кровь с новой силой застучала в висках… Олеговы пальцы легли на затылок, коснулись спины, скользнув по выступающим под рубашкой острым лопаткам. — Мой капитан… — прошептал он Сердце Сережи сладко замирало от каждого прикосновения. Он прижался к Олегу так крепко, как только мог. Близость Олега заставляла стискивать зубы, чтобы не застонать. Брюки в паху постыдно натянулись… Конечно, Олег почувствовал это. Он чуть отстранился, тяжело дыша. — Сережка, мы же преступники…Я…я не имею права… — Пусть…— хрипло прошептал Сережа.— Никто же не узнает… Руки Олега продолжали двигаться по его телу. Вот они расстегнули рубашку и скользнули под ткань. В голове крутились обрывки мыслей. Уйти…Немедленно…Ведь Олега за это могут посадить в тюрьму… Но ноги отказывались слушаться. Олег рядом, Олег прижимается к нему своим горячим худощавым телом, таким совершенным, как у древнегреческих атлетов. Привычный мир разлетался вдребезги Ощущать на своих губах жесткую ладонь Олега, слышать его полу-вскрик – полу-стон, прерывающийся хрипловатый голос («Тише, Сережа, тише…») и сбившееся дыхание, до боли в пальцах сминать казенную серую простыню и видеть в свете тусклой настольной лампы их изломанные, сплетенные тени... Чего было больше – горечи от неизбежного расставания, счастья (одуряющего, выжимающего слезы из глаз…) оттого, что они вместе, неутихающей тревоги за Олега, за Кузнечика, за всех них? Сережа не знал ответа. Он не знал даже, увидит ли Олега еще когда-нибудь – тот взял с него обещание не приезжать больше в Красный Берег. Что ж, Сережа Каховский никогда не нарушал данного слова. Как бы беспросветно тоскливо ему ни было, как бы ни мучили его мысли об Олеге, он знал – командиру «Эспады» во много раз тяжелее. Каждый перестук колес о рельсы приближал Сережу к дому. Он закинет вещи, позвонит Генке и помчится к нему. Тот, конечно, обрадуется, потащит Сережу в комнату и споет очередную сочиненную им песню, подыгрывая себе на гитаре…А потом Сережа расскажет ему все-все. Друг от друга у них нет секретов. Сережа улыбался, глядя в окно, за которым проносились деревья и синело высокое чистое небо, и не замечал, что у него капает из глаз. Поезд замедлил ход, показался вокзал. Капитан Сережа Каховский, не таясь, смахнул слезинки и сошел на перрон Краснодзержинска, упрямо вскинув голову. Впереди была новая жизнь.