Маленький остров

Ночи на Нью-Провиденсе совсем не такие, как в Лондоне. В темноте спальни Миранда лежит на кровати и слушает звуки, доносящиеся снаружи: шелест листьев, пение птиц. Это помогает не сойти с ума от одиночества первое время: когда Джеймс оставляет её одну, с несколькими слугами (но когда она брала слуг в расчет), и уходит в море, Миранда почти задыхается от ощущения, что она отрезана от мира. «Томас хотел, чтобы я позаботилась о Джеймсе», — говорит она себе, чтобы придумать хоть какое-то оправдание своему заточению здесь. У этой тюрьмы нет стен, никто не удерживает её — не то что Томаса в Бетлемской лечебнице — но она не может покинуть Джеймса, оставить его наедине с его горем. «Но он постоянно оставляет тебя наедине со своим», — нашептывает ей тихий голосок, который Миранда всячески старается не замечать. «Джеймсу нужно добывать для нас деньги», — уверяет она себя, хотя знает, что дело не в этом. Но Миранда достаточно разумна, чтобы не поддаваться подобным порывам. Если бы у Томаса и Джеймса было больше благоразумия, они все не были бы сейчас там, где оказались. «Не вини их, вини Альфреда Гамильтона», — напоминает она себе. Это с самого начала было безумием — поставить под удар репутацию семьи ради горстки пиратов, которые уж точно не скажут им спасибо за их жертвы. Миранда поклялась перед алтарем делить со своим мужем горести и радости, и его безумства делила тоже — и вот куда это привело. Она перебирает в памяти своих лондонских друзей. Большинство из них отвернулись от неё, и все же она скучает по ним: по тому, чем они были для неё. На Нью-Провиденсе нет ни светского общества, ни образованных людей, с которыми интересно было бы общаться: только горстка поселенцев, больше озабоченных выживанием, чем развлечениями. Они косо поглядывают на Миранду: нездешная, слишком странная, по их понятиям. Верно, считают, что она задирает нос. Местные кумушки уже перемыли ей все косточки и при каждой встрече непременно устраивают допрос: кто она, да откуда, да как поживает её муж? Ах, он в Англии! Миссис Симмонс и мисс Пул многозначительно переглядываются. Ну конечно, они видели, как Джеймс приходил к ней. Даже сейчас Миранда не может врать о том, что она и Джеймс Макгроу — муж и жена, ведь это означало бы признать, что Томас потерян для них навсегда. Она, для которой никогда не составляло труда рассказывать небылицы о своем времяпрепровождении в Англии. Что ж, быть женой капитана Флинта, возможно, хуже в глазах местных, чем просто женщиной сомнительной репутации. Поселенцы все еще винят пиратов в том, что лорды-собственники забросили остров, лишив их защиты закона. Наверное, они тоже чувствуют себя здесь, как в тюрьме, думает Миранда, и ей даже жаль их. Джеймс приходит и уходит. Дарит ей книги, как будто это может вдохнуть жизнь в их существование. Вечерами Миранда играет для него на клавикорде. Джеймс сидит, откинувшись в кресле, и словно бы смотрит куда-то за пределы комнаты, их дома, острова. Он стал таким отстраненным, её Джеймс. Она не может его винить — трудно, должно быть, привыкнуть к такой жизни, к мысли, что на твоем будущем — карьере, всех твоих жизненных планах — поставлен крест. Они могли бы попробовать начать все сначала в другом месте, часто думает Миранда. Где-нибудь подальше от этого острова, который разрушил их жизни и жизнь Томаса — воистину, проклятое место. Но она слишком хорошо понимает, почему Джеймс выбрал Нью-Провиденс, чтобы об этом заговорить. «Мы могли бы поехать к друзьям в Европу», — думает она. Конечно, было бы нелегко, несравнимо с их лондонской жизнью, но легче, чем здесь. Может и Джеймсу удалось бы забыться со временем. Ей не хватает смелости произнести это вслух, но ему не помешало бы меньше думать о Томасе — он лишь изводит себя без всякой пользы. Иногда ей хочется сжать голову Джеймса пальцами и сдавливать до тех пор, пока последняя мысль о прошлом не покинет его. Может, тогда он стал бы прежним Джеймсом, который очаровал и её и Томаса, едва появившись в их жизни. — Мы могли бы переехать в другое место, — как-то не выдерживает она. — Туда, где мы будем преступниками и изгоями? — вскидывается Джеймс. — Мы и здесь изгои, ты разве не видишь? Нет, он не видит. Раз за разом Миранда убеждается в этом. Чертов Нью-Провиденс, Земля Обетованная. Пристанище пиратов, нападающих на английские корабли, место, забытое если не богом, то людьми. «Интересно, — думает она порой, — если бы Томас знал этот остров не только понаслышке, стал бы он печься о нем?» Её дорогой безумный Томас, он всегда был немного не в ладах с реальностью, видел то, во что хотел верить, а не то, о чем Миранда предостерегала его. Она с самого начала знала, что добром это не кончится. Предупреждала, настаивала — он не слушал её. Но иные капризы судьбы не могла предвидеть даже она. Кто бы мог подумать тогда, в Англии, что этот остров станет их тюрьмой?