"Святые дела грешника Донахью"

Первый подвиг грешника Донахью Донахью ОʼБрайен, человек совершенно ни на что не годный, пьяным падает спать в сарай, избивает пришедшего по его преступную душу чёрта и крепко задумывается о своей безбожной жизни

      Имеется в народе одна старая мудрость, которой следовало бы следовать и нашим тупоумным детям, и их детям, и детям их детей: «Пьяному сам чёрт не брат». Уж коли завёлся у вас пьяница в семье, то не рано или поздно этот бедолага такое отчебучит, что сам чёрт, покраснев, убежит обратно в Ад, плакаться на коленях у своего папы-дьявола — уж будь ему неладен белый свет! Это и случилось с одним рогатым остолопом, жарившим грешные души на большой сковороде в Аду, которого бес попутал забрать одного пьяного проходимца, упавшего спать в сарае. Но как водится, глупость благословения не приносит, и вместо мошны с деньгами беднягу накормили такими крепкими тумаками и ударами, что тот вмиг потерял дух. И вот как это случилось.       Рассказывают, что некогда в одной деревне жил один старый грешник по имени Донахью ОʼБрайен, и был он таким буйным и неугомонным, что виски никогда не покидал его желудок, и не было в деревне ни одного мужчины, которому бы не доставалось от него на орехи. Бедная жена его радовалась, когда муженек уходил из дома на очередную попойку: денег этот беспутный осёл не приносил, от жены требовал только готовки и любовной ласки, не говоря ей при этом ни одного доброго слова, а семь дочерей его только и слышали от отца, что бесконечные упрёки и ругань. Пыталась жена как-то образумить мужа: ругать, не давать денег на выпивку, водила к священнику, вызывала приставов — всё было напрасно, и старый Донахью ОʼБрайен, в очередной раз завалив жену на любую доступную поверхность, после шёл в кабак — танцевать богопротивную джигу, играть в покер, вист и винт, ну и, конечно, поучаствовать в парочке-другой драк.       Однажды старый Донахью напился так изрядно, что домой он ехал верхом на свинье, подумав, что жена прислала за ним старого и верного пони, который уже много лет приводил окаянного грешника из кабака к родному дому. Свинья же эта принадлежала покойному Скруджу МакКряку, потому затрусила в сторону родного сарая. Грешник Донахью был же настолько пьян, что не заметил разницы между собственным домом и грязным сараем со свиньями, одной худой лошадью и плешивой овцой. Донахью хлопнул старую клячу по крупу, накричал на испуганную овечку, вжавшуюся в угол от такого дурного обращения, с удовлетворением крякнул, глядя на свиней, и, произнеся: «А вы теперь похорошели, пустоголовые вы пигалицы! Уж хотя бы откормили себя так, что смотреть приятно, авось и женихов богатых в дом приведёте!», рухнул спать прямо в запачканную солому.       Во сне старик Донахью имел дурную привычку храпеть так громко, что в соседней деревне бились горшки, а в его родной некоторые особенно наивные и набожные старушки полагали, что сам дьявол прислал по их грешные души гигантского тролля, и начинали усердно молиться во спасение их родной деревни. Вот и сегодня они начали молиться, собравшись вместе и трясясь от страха, пока расхрапевшийся пьянчуга не был разбужен острым носком старого сапога. А это и был тот чёрт, который пришёл по душу старого Донахью, поспорив с бесом, что сможет забрать в Ад хотя бы одного несусветного пьяницу.       — Ну, привет, пьяный гусь! — заговорил чёрт и утробно засмеялся. — Уж и не представляешь, как же я рад, что встретил тебя! Видишь ли, достопочтенный грешник ОʼБрайен, твоя неисчерпаемая злоба и вечное пьянство обеспечили тебе место в жаровне самого дьявола! Уж не знаю, знаешь ли ты, но дела в Аду в последнее время не идут на лад, поскольку Савл-фарисей разрешил отпустить всех грешников в Рай и обеспечил им божественное прощение от самого Иисуса Назаретянина. И вот я, жалкий чёрт Иудочка Гнусик из благородной семьи Баламутов Мерзапакостных, наконец-то встретил того единственного безбожника, которого Пётр Рыбак обещал не подпускать к райским вратам даже если сам Саваоф Триединый будет лично просить о твоём помиловании! Так что хватит валяться на земле, как драный мешок с лошадиным дерьмом: собирайся, грешник Донахью, твоя смерть пришла!       Бедняга чёрт, вероятно, подумал, что тут-то дело его сделано и что даст ему папа-дьявол за поимку такого страшного грешника звание архидемона и отборных распутниц, что пачками попадают в адское пекло; но не сообразил он, что старый Донахью выше него и шире, как если бы камышовая тростинка решила потягаться силой со столбом для порки. Старый грешник выслушал рогатого проходимца, пару раз чуть не заснул во время его бурной речи, но под конец он так рассердился на его слова, что теперь уже и сам дьявол не смог бы остановить его буйную злобу. Схватив чёрта за ухо и трижды ударив его кулаком по лицу, старый грешник громоподобно прокричал:       — Ах ты такой-сякой паразит. Ну я тебе покажу!       И принялся так сильно дубасить несчастного чёрта, что к тому моменту, когда Донахью прекратил колошматить его по спине, животу и некоторым местам, по которым мужчин колотить не принято, особенно пудовым кулаком с размаху, чёртова шкура больше напоминала старую тряпку, которой беззубая Мэг стирает блевотину с пола кабака. Хвост рогатого нечестивца был трижды завязан морским узлом, а свинячий пятачок так глубоко впечатался в лицо, что уже и не поймёшь, имелся ли у несчастного нос или же он так и родился с плоской рожей, перемешанной в кашу!       Однако чёрт тот был, возможно, не первого ума парень, однако с острым языком, не присохшим к нёбу и покрывшимся песком от неиспользования; перед смертью он плюнул в глаза старому грешнику Донахью и злокозненно прошипел:       — Овечий сын, собачья требуха, прокушенные яйца старого пердуна! Да чтоб ты знал, безмозглое отродье малолетней шлюхи: возможно, ты и побил чёрта, пришедшего по твою душу, но в Раю тебе, беспутный пьяница, не бывать! Ни один ангел не спасёт твою грешную душу, даже если ты совершишь две тысячи подвигов! Это говорю тебе я, Иудочка Гнусик из благородной семьи Баламутов!       С теми словами чёрт и издох, а старый грешник Донахью впервые за всю свою непутёвую жизнь крепко задумался и почесал лысеющую голову.       Ко всем случившимся за этот вечер напастям именно в этот момент вдова МакКряк вместе со своим полюбовником Джоном Гилгудом решила проверить, отчего это в сарае свиньи орут так громко, будто бы встретили своего собрата-еврея, почему лошадь начала исступленно ржать, а старая и кроткая овечка — блеять как при родах целого выводка маленьких ягнят. Она открыла дверь и увидела, как старый пьяница Донахью, который часто напивался в кабаке её покойного мужа, стоит над избитым в половую тряпочку чёртом с красной кожей и козлиными рогами.       — Боже, какое чудо! — воскликнула вдова МакКряк. — Воистину, правду говорят, что даже обезьяна может залезть в сапог, а старая кочерга — растопить камин у дьявола в спальне. Уж не думала-не гадала, что наш старый грешник Донахью повадится чертей у добрых людей по сараям бить! Вот же спасибо тебе, добрый пьяница, иначе что бы я делала, если б этот козерогий у меня свиней увёл. Давай-ка неси его в дом: мы освятим его хорошенько и пожарим свиные части на ужин, а остальное растопчем и пригласим священника прогнать его злобный дух обратно в Ад.       — Уж как-нибудь без меня, старуха МакКряк, — произнёс грешник Донахью так задумчиво, как будто бы его целый день мариновали в уксусе. — Пойду-ка я домой, а то жена моя ждёт.       Вдова МакКряк удивилась этим словам: отродясь она не слышала, чтобы пьяный Донахью вспоминал о своей жене; но ещё реже старый злой проходимец называл её «старухой», а не «дерьма мешком» и «шлюхой с дырой такой большой, что туда бы могла проехать королевская карета с пажами и свитой». Она отпустила Донахью восвояси и сказала затем полюбовнику Гилгуду:       — Вот уж воистину, правду в Библии говорят, что в мире существуют всякие небылицы. Представляешь себе, наш старый грешник Донахью ОʼБрайен решил в святые записаться! О жене своей вспомнил, домой к ней заторопился, чёрта в сарае избил…       — Ну вот и славно же, — ответил Джон Гилгуд, натягивая штаны. — Кажется, Господь Бог решился-таки спасти эту грешную душу и направить её на истинный путь. Только надо помолиться как следует, чтобы старый Донахью, бросив пить, всё равно продолжил бы угощать своих друзей в кабаке — это, чёрт возьми, был единственный хороший поступок, который он совершал в своей поганой никчёмной жизни!       А старый Донахью, добравшись домой на своих двоих, не стал ложиться рядом с измученной своей от работы женой, а уселся на крыльце, положил башку свою на воткнутое в землю полено и уставился на покрытое драгоценностями с ангельских крыльев небо. Так он и просидел всю ночь до раннего утра, пока мать его жены не проснулась и не отправилась доить жалкую коровёнку в стойле.       — Чего тут расселся, пьяница ты этакий, мешок дерьма негодный, дырявый пенс, обваленный в моче осла! — сердито закричала старая женщина. — А ну пошёл прочь отсюда, пока я тебя самого этим поленом не огрела, беспутный ты вор! Вот погоди, придёт ещё чёрт по твою душу и утащит тебя в адское пекло, будешь тогда знать, как Божьи заповеди нарушать!       — Не утащит, мать, — твёрдо заявил Донахью, вставая на ноги и отряхивая штаны. — Я с этого дня буду святые дела делать, чтобы в Ад не попасть. Вот увидишь, старая карга, сам апостол Павел и святая мироносица Мария Магдалина придут, чтобы проводить меня к райским вратам!       Тёща удивилась, что её зять не стал браниться и драться, как это делал по своему обыкновению, однако дерзкие и самоуверенные речи Донахью так разозлили её, что она разразилась такой непристойной и грязной руганью, что мы не будем приводить её в этом рассказе, дабы не смущать взоры наших читателей этаким бесстыдством.       Таков был первый подвиг святого грешника Донахью.