Натанэл, лондонский промышленный муниципальный округ, юго-западный сектор, 22 сентября, утро
Кап. Кап. Кап.
Кап. Кап. Кап.
Монотонный звук вытащил сознание из топкого забытья.
Я заворочалась, пытаясь устроиться между бугорками слежавшегося матраса. Придется сделать выговор горничной.
Кап. Кап.
О Господи, да что же это такое?
Я приоткрыла глаза, изучила доски, кое-как прибитые к косому неопрятному потолку, и уставилась на квадратную дыру, играющую роль мансардного окна, через которую в комнату струился приглушённый ненастьем свет. Дождь тарабанил по крыше, просачивался в щели, оставляя мокрые следы на древесине, и шлёпался в специально расставленные ведра и кастрюльки. Я с трудом привстала на локтях, недоуменно оглядела крохотную, бедно обставленную, комнату. Кровать, на которой я лежу, непрезентабельного вида секретер, табуретка – вот и всё убранство.
Где я?
Нетерпеливый стук в дверь отвлек меня от зарождающейся паники. Я прислушалась.
- Кого демоны носят?! А, снова ты. И не лень в такую погоду грязь месить. Сляжешь - потом не жалуйся.
- Перекантуюсь как-нибудь и без твоей жалости, не волнуйся. Как приблуда?
- Ничего доходяге не будет. Обычный набор: переохлаждение, переутомление. Побредит и очухается. Оуэн продолжает пичкать её лекарствами, такие дозы мёртвого с того света достанут. Так что с тебя причитается.
- В долгу не останусь. Главное, чтобы оклемалась скорей.
- Сдала б её, М-Шесть. Мало тебе проблем с охраной? Хочешь вовсе на расстрел пойти? А за эту, может, еще и вознаграждение получишь.
- Ты прекрасно знаешь, в моём случае не прокатит. Этой сволочи только дай зацепку, он меня в землю зароет. Нет уж, оставлю пока как есть. Ладно, привет Оуэну.
Хлоп!
Воцарилась тишина.
Легкий толчок прорвал плотину. Реальность навалилась на меня всей мощью идеального шторма.
Я вспомнила.
Убийство отца. Бег сквозь ночной лес. Промышленный муниципальный округ. Странная девица, которая вела меня по трущобам. Тяжелая, словно свинцовая, голова. Слабость в теле, накатывающая волнами. Жар. Попытки сосредоточиться на разговоре М-Шесть с неприятной старухой, и, в конце, пелена мрака перед глазами.
Господи, как же так получилось? Почему мы? Почему я? Мечты и планы превратились в пустое место. Вся моя жизнь, ранее такая незыблемая и нерушимая, оказалась построенной из песка.
Мне никогда больше не войти в строгие стены Академии, не пойти с подругами в кондитерскую на Оксфорд-стрит, не съездить с отцом в церковь на воскресную службу и не обедать вместе с ним в городском парке.
Я повалилась на кровать, уткнулась носом в жесткую, словно бревно, подушку и расплакалась. Весь страх, боль, одиночество, злость и обида выплеснулись наружу, оставляя лишь угольно-черные пустоши того, что когда-то было моим естеством. Я свернулась калачиком, пытаясь спрятаться от жестокой действительности.
Тщетно. Мне не вытравить этот яд из крови.