Если он не пережил свой день рождения, значит ему подарили галстук

Гет
PG-13
Завершён
85
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
85 Нравится 16 Отзывы 17 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Цукуйо человек ответственный и всегда подходит к поставленной задаче со всей возможной серьезностью, пусть это будет даже мало-мальски важное поручение. К нынешнему заданию она начала готовиться еще за месяц, если даже не больше. Много времени ушло на то, чтобы вдоль и поперек изучить журналы, зарывшись в них, как примерная ученица выпускного класса в учебники, готовящаяся поступать в сразу все институты страны, просмотреть все передачи, заострить внимание на вдруг проскользнувшей рекламе и на основе полученных сведений сделать аккуратный и подробный конспект. Пришлось провести не один соцопрос среди клиентов Йошивары, но почему-то на все вопросы об их желаниях они вкрадчиво просили для начала убрать лезвие куная от их беззащитных шей, что девушку запутало окончательно: неужели им этого вполне достаточно для счастья?       Так или иначе, Цукуйо удалось составить список того, что можно подарить мужчине на день рождения: галстук, часы, набор для бритья, мотоциклетный шлем, последнюю вышедшую книгу любимого писателя, туалетную воду, глубокую сковородку с антипригарным покрытием и в качестве бонуса именной фартук, ежедневник, бутылку хорошего сливового вина. Это все, конечно, хорошо, однако на пути маячила еще одна вполне весомая проблема – Гинтоки не мужчина. Гинтоки – фантастическая тварь, что обитает за пределами обычного понимания вещей. На галстуке его можно разве что только повесить. Часы побежит сдавать в ломбард. Какие-либо средства гигиены бесполезны, поскольку тот факт, что босс мастеров на все руки следит за собой, весьма сомнителен. Никакому шлему неподвластно спасти от краха дурную кучерявую голову. К джампу же вообще приближаться страшно: будет еще вопить, что купила не то. Туалетную воду он догадается использовать, скорее всего, лишь в качестве антиперспиранта. В сковородке отпадает надобность, поскольку для того, чтобы в ней готовить, нужно бы иметь деньги на продукты, а, увы, чего нет, того нет. Ну какие такие дела самый ленивый человек на планете стал бы записывать в ежедневник? Да и вряд ли самурай был разборчив в алкоголе – выпьет все, что дадут.       Поэтому Цукуйо пришла к выводу, что взрослая порция Сакате не подходит и стоит перейти к Хэппи Милу. Сладости, вот с чем точно не прогадаешь! Но разве не будет слишком банальным просто купить шоколад... Это действие отдает обыденностью, а у человека все же день рождения. Раз в году можно и озаботиться, что гейша смерти и сделала, вновь засев за журналы и передачи, желая овладеть искусством приготовления тортов. Но каждый практический опыт выходил или непрезентабельным, или съедобным лишь в том случае, если добавить в него безоаровый камень.       Хинова была готова остановить ее порыв еще пару недель назад, полагая, что та чересчур уж заморачивается, но наблюдать за женщиной, что с таким скрупулезным фанатизмом выбирает нравящемуся мужчине подарок, оказалось делом занятным, к тому же она подозревала, что Цукуйо даже и не догадывалась о причине столь неравнодушного отношения к чужому празднику. И когда очередной кулинарный шедевр не удался, солнце Йошивары наконец смилостивилась над младшей подругой и решила дать той совет: «Напиши письмо и постарайся выразить в нем все то, что чувствуешь по отношению к нему». Эпитет «любовное» был опущен намеренно, иначе он стал бы причиной крайнего смущения и гарантированным стоп-фактором для раскрытия сердца.       Девушка согласилась попробовать, но решительно не знала, что нужно писать. Просидев пару часов над пустым листом бумаги и так толком ничего и не придумав, она оказалась на распутье трех дорог: забить тревогу, забить на письмо или же забить самого Сакату, тем самым лишая себя причины бессонных ночей. Дело обернулось куда труднее, чем ей сперва показалось, но поскольку отказываться от принятых решений и бросать что-либо на полпути совершенно не в ее духе, пришлось взять себя в руки и вновь засесть за прерванное занятие, да и идти на попятную уже совершенно не было времени, ибо стрелка часов все ближе и ближе подбиралась к границе между девятым и десятым октября.       Если не знаешь, с чего начать, решила Цукуйо, начни с самого начала – с первой встречи и плохого впечатления, как однажды не в свое дело сунулся беспардонный, жалкий, невезучий кучерявый мужчина, почему-то единственный, кто не прошел мимо грязного мальчишки из грязного города. Его глаза видели солнце даже сквозь бетонный небосвод, голос прокладывал дорогу к сердцу, а душа, доверенная всего лишь деревянному мечу, сносила препятствия перед завтрашним днем. Он сделал ее сильнее. Он толкнул ее в объятья жизни и словно бы случайно позабыл приложить инструкцию, как теперь себя вести, заставляя перепуганную девушку быть той, кем она сама того бы пожелала. Действительно, ужасный человек этот Саката Гинтоки.       Он навещал их не то чтобы не так часто, как хотелось бы, и не то чтобы эти визиты ей нравились, но трудно спорить с тем, что когда раздавался радостный вопль Сейты: «Цукуйо-нэ, быстрее спускайся, Гин-сан с ребятами пришли!» – предательское тело, повинуясь, несло ее сопротивляющееся сердце туда, где он всем своим видом старательно показывал, что здесь оказался по ошибке.       Цукуйо запоздало поняла, что не имеет права злиться на него за крамольные шуточки в ее адрес и якобы случайные поползновения конечностей на запретные территории, поскольку сама подпустила слишком близко, а сил, чтобы отстоять границу дозволенного, как-то не нашлось.       Цукуйо пришлось самой себе признаться, насколько ей было обидно от слов еще недавно мертвого учителя. «А может, ты влюбилась в этого человека?» А если и да, то почему она узнает об этом чуть ли не последней? После намеков Хиновы, которых день ото дня становилось все больше, и злой насмешки Джирайи, видевшего их вместе всего каких-то пару минут?       Забота Гинтоки груба, а утешение ворчливо, но стоило близкому человеку оказаться в настоящей опасности, и тревога делала его самым грозным человеком на земле. Его страх превращался в демона, что обгладывал и так уставшую от побоев жизни душу. Цукуйо до сих пор помнила, как он бесновался в его груди, к которой ее так трепетно прижали.       Он видел в ней ту, кого она сама и не догадалась бы в себя искать. Он видел в ней женщину. Он видел в ней зануду. Он видел в ней стерву и уже только потом лидера Хъякка. С глазами этого мужчины, и правда, что-то не так.       Чем больше она узнавала его, тем сильнее становилось желание быть рядом и вернуть ему его же наказ. Если он будет плакать, она будет плакать еще сильнее. Если он будет смеяться, она будет смеяться еще громче. Но подле него она не сможет остаться, ведь Саката Гинтоки никому не принадлежит, но вместе с тем поселяется в сердце каждого.       В ее сердце он нагло занял столько места, что можно было с полной уверенностью сказать, что оно принадлежит уже вовсе и не ей.       Закончив, Цукуйо осмотрела тонкую вязь и ужаснулась количеству петель. В замешательстве закусив губу, она невольно отметила, что таким образом скорее связала свитер, нежели написала письмо. Злостно скомкав лист бумаги и отправив его себе за плечо, она положила перед собой новый. Все это было не тем, она написала многое, но не рассказала то единственное, что хотела бы до него донести. Должно хватить и пары слов, метких, правдивых, отражающих весь путь от знакомства до сегодняшнего дня. Девушка нервно потерла щеку, оставляя на ней очередной чернильный след, внимательно прислушалась к стуку в груди и, расшифровав незатейливое послание, облекла его в слова.

***

      Цукуйо чувствовала себя дурой каждый раз, когда Гинтоки дарили коробку шоколадных конфет и тот расплывался в счастливой улыбке и вытирал с губ несуществующие слюни. Вот что мешало ей, этакой идиотке, сделать то же самое и не трепать себе нервы? Дети его ему и вовсе ничего не подарили, аргументируя это тем, что ни за прошлый, ни за позапрошлый (и так далее) месяц им не заплатили, на что он даже не обиделся, наверное, потому, что и за этот, и за следующий тоже не заплатит.       Стоило ему вскрыть ее письмо, как смелость куда-то улетучилась, и даже выпитый алкоголь не спешил помочь унести ее разум далеко отсюда. Она дернулась в попытке выхватить лист, но мужчина, верно думая, что будет интересно, надавил ей на макушку, не подпуская ближе, а сам пробежался взглядом по написанному.       Удерживающая ее рука дрогнула, надавила еще сильнее, а потом просто спала. Гинтоки неотрывно смотрел на слова, а все присутствующие – на него, поскольку не могли не заметить резкой перемены в его настроении. Дыхание замедленное, челюсть напряжена, глаза скрыты за белесой ширмой волос. Гинтоки тяжело, и Цукуйо это поняла.       Самурай судорожно смял в ладони письмо, резко вскочил на ноги и вылетел вон, ничего не сказав. Взгляды перекочевали на гейшу смерти, в сердце которой, казалось, вонзился кунай. Неправильно! Она должна это остановить! Должна снять с его плеч так неосторожно возложенный на них груз! Она не посмеет встать у него на пути.       Она побежала вслед за ним, не увидев, как Хинова обеспокоенно переглянулась с Отосе, и не услышав, как последняя тихо пробормотала: «Кажется, сегодня они уже не вернутся».       Завидев вдалеке его спину, Цукуйо, почти безуспешно борясь с приступом паники, выкрикнула его имя. Оно преодолело расстояние между ними и, подобно стреле, вонзилось ему меж лопаток, заставив замереть на месте. Подойдя, она вновь позвала его, но в этот раз робко и словно извиняясь. Девушка терпеливо ждала, пока он не решится повернуться к ней лицом.       – Гинтоки… – удивленно ахнула она, – у тебя глаза красные.       Мужчина неожиданно рассмеялся и совершенно беззлобно ответил:       – Уж каким родился.       Ей стало легко и радостно. Она коснулась его груди и почувствовала покалывание на кончиках пальцев – это пылающее сердце просилось ей в ладонь. Гинтоки порывисто схватил ее в объятья, прижал к себе так крепко даже не столько для того, чтобы она никуда не делась, но затем, чтобы иметь силы остаться самому.       Владелица закусочной была права – эти двое не вернулись. Между ними этой ночью могли быть только поцелуи и сковавшая их страсть, что диктует невозможность отстраниться. А на оброненном листе, с которым забавлялся ветер, гоняя несчастного по улице, написано: «Спасибо, что родился».
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.