пока ты смотришь в его глаза

      У Беллами глаза цвета рома, а в сердце кубики льда и долька жухлого кислого лайма. Поцелуи с ним на вкус похожи на нечто мятное и сладостно-свежее. А улыбки пьянят, кружат голову и застревают в мыслях. Блейк словно взрывной мохито дурманит голову, заставляя желать чего-то большего.       Гриффин лишь морщится. В этом самом мохито слишком много горького рома. Принцесса чувствует, знает. А Кларк бы чего послаще, полегче, без лишней драмы и боли. Но Беллами никогда не задавал вопросы о мнении других и поэтому просто ворвался в жизнь Гриффин. И это стало вдруг неожиданно правильно-неправильным, чуть странным, но всё же… Необходимым что ли?       И Кларк никогда не признает, что сама отворила дверь, впустила с лёгкой улыбкой на устах. Потому что ведь так слишком легко. А простого вдруг и так слишком много. Просто просыпаться в его объятиях, просто игнорировать семью и друзей, просто поддаться дурманящему влиянию Беллами Блейка. С ним она дышит быстрее, говорит быстрее. Живёт быстрее. Будто вдруг перехватывает его темп, торопливые жесты, тёплые взгляды, он заряжает своим желанием жить. А может всё же попыткой прожить больше, глубже, успеть сделать всё, что хочется и надо. Кларк устало и зло отгоняет от себя эти мысли, шепчет про себя: «паранойя». А потом кусает нижнюю губу и думает, что надо просто приглядеться, всего лишь посмотреть, приметить, не более.       А этого вдруг оказывается достаточно. Потому что Беллами вдруг слишком явно отчаян. Морщины в уголках глаз, усталые полуулыбки, вымученные уж слишком. Жесты не торопливые, скорее нервные, вздохи глубокие, будто последние. И Кларк жмурится, но продолжает делать вид, что ничего не происходит.       Они продолжают просыпаться в 12, варить горький кофе, ходить за маффинами в ларёк напротив дома, смотреть старые кинофильмы и кататься по вечернему городу. Продолжают жить. Иначе ведь нельзя, иначе ведь можно свихнуться.       Блейк устало потирает виски, он не хочет этих горьких взглядов Гриффин, но теперь, когда она знает, этого не избежать. Да, молчит, но никто из них уже не понимает, что хуже. Тишина или банальные драматичные разговоры.       Беллами подкрадывается к принцессе на цыпочках, со смешком закрывает глаза.       -Ты чего? – смеётся Кларк, откидывает его руки со своего лица и оборачивается.       А он всё такой же. С темными курчавыми волосами, глазами цвета рома, конечно же крепкого, неразбавленного. И со своими веснушками, что разбегаются по всему лицу. Гриффин с улыбкой проводит большим пальцем по острым скулам парня и шепчет:       -Мой солнечный мальчик.       Блейк фыркает обиженно, почти насмешливо и улыбается вдруг слишком грустно. Кларк смеётся, натянуто и негромко, но лучше так, чем неловкие паузы. Ей вдруг хочется вскочить на диван и проорать как она всё ненавидит, но Гриффин лишь дёргается чуть нервно и перехватывает запястье Блейка, крепко, чтоб не сбежал, чтоб перестал улыбаться так грустно, чтоб засмеялся заливисто и громко, так как может лишь он один. И Беллами вдруг смеётся, скорее нервно и слишком тихо, но смеётся, так как в книгах, с искрами в глазах и внутренней болью. Кларк перехватывает запястье ещё крепче, а он тянет её в центр комнаты. Они спотыкаются о кубики лего и скрученный ковёр, пытаясь не обращать внимания на убогое помещение, лишь глядят друг другу в глаза. Белл с улыбкой достаёт наушники из карманов брюк, быстро ищет подходящую композицию. Гриффин вертит наушник в руке и суёт в ухо. И когда раздаются первые ноты вальса, то Блейк начинает движение. И на какой-то момент они далеко отсюда. Нет грязных штор и пыльных полок, дивана с выскочившей пружиной и побитого паркета. Нет таблеток, распиханных по всем ящикам и диагноза в медицинской карте каждого. Нет измазанной кетчупом футболки и пятна на брюках от акриловой краски. Есть они, тихая плавная музыка и что-то, что в простонародье зовётся любовью.       Танец с бесконечным отчаяньем. Танец с необходимой любовью. Танец, что помогает совершить вдох, и партнёр, что помогает сделать выдох. Кларк почти задыхается, почти забывается в этих медленных движениях. Гриффин кружится неумело, спотыкаясь ежесекундно. А Беллами смотрит на неё такую родную и хватает за локоть, не давая упасть, смеётся и почти задыхается. Кларк останавливает всё резко, одной мимолётной фразой и грустной улыбкой.       -Расскажи, - и она не продолжает, будто всё и так ясно, и нет тысячи возможных историй, которые он может рассказать.       Блейк прикрывает глаза, чуть улыбается и вдруг срывается с места. Носится по квартире словно угорелый, открывая ящечки и закрывая. И наконец останавливается рядом с Гриффин, в руках у него куча таблеток, медицинская карта и всякого другого барахла. Белл улыбается, чуть участливо и насмешливо, бросает всё на диван и приглашающе махает. Кларк со знанием перебирает баночки с лекарствами, читая названия, сглатывает, остервенело хватает медицинскую карту и листает, выхватывая фразы. «2 стадия», «опухоль», «клиническая депрессия», «максимум 5 лет».. У Гриффин совсем нет слов, лишь горькие слёзы, застывшие в уголках глаз, она молчит, сглатывает каждые две секунды и пытается сосредоточиться на тусклом свете, что исходит от настольной лампы. Блейк пододвигается ближе, обнимает за плечи и обещает, что всё будет хорошо. Кларк подавляет всхлип и резко вскакивает, повторяет забег Беллами, но когда появляется она, то в руках лишь один лист.       -Заключение психолога? – Блейк ухмыляется и с нескрываемым интересом читает, ему вроде как всё понятно, но до сих пор любопытно.       -Ещё скажи, что не интересует, - Кларк присаживается на подлокотник кресла и издаёт нервный смешок.       Гриффин вдруг думает, что они странные. И это не то, чтобы новость, но осознание сего факта только сейчас остро врезается в сознание. И у Кларк всё же кружится голова от этого взрывного Мохито, что плескается в ромовых глазах Блейка. Она совсем не против быть сумасшедшей парочкой из старых кинофильмов, если карие глаза Беллами всегда будут светиться той теплотой, что сейчас. И только сейчас она замечает, что взгляд парня действительно направлен на неё, а не на текст, что тот держит в руках.       -Что скажешь? – Кларк пытается казаться насмешливой и несерьёзной, но во взгляде просматривается та тень отчаянья, будто она уже готова ко всему.       Будто её отталкивали миллион раз, будто она знает, что никому не нужна, будто теплоты во взгляде и танцев под тусклым светом настольной лампы уже недостаточно. И Беллами подходит к ней неторопливо, касается пальцем скулы и настроен сказать что-то жутко романтическое, но у него вырывается лишь смешок и горькое:       -Ну, теперь мы можем пользоваться одними антидепрессантами на двоих.       -Ты мой антидепрессант, - Гриффин прикрывает глаза и на миг думает, что ей этого всего достаточно.       Что она наконец счастлива.