Старик, Морпех и Полицейский

Снег падал пышными хлопьями. Черная, вся в рытвинах земля постепенно преображалась, теперь она не казалась смертельно больной — оспины, оставшиеся после разорвавшихся снарядов, прикрыл снежный пластырь. У костра сидели трое. Каждый был занят своим делом: лысый Морпех чистил винтовку, голубоглазый Полицейский ворошил палочкой потрескивающие угли, а седоволосый Старик неторопливо и со вкусом курил, вглядываясь в серые небеса. — …И тогда я всадил в него шесть пуль, — заверил всех Полицейский. — Я точно попал. Все шесть прямо в тушу клыкастого. И ничего. Не то, чтобы это было чудо. Просто каждый раз удивляюсь. Морпех пожал плечами и отложил винтовку. Он казался растерянным, будто впервые видел окружающих его людей или попросту не ожидал их увидеть. Старик выдохнул сигаретный дым и кивнул. — Вы знаете, — перебил Полицейского Морпех, — а ведь форма мне мала, жмет жутко. И почему форма? Я уже и цвет ее успел забыть. — Это бывает, — согласился Полицейский, помолчал немного и продолжил: — Никак не пойму, что там случилось? Шесть чертовых пуль. И хруст такой неприятный, будто кто-то что-то ест. А потом пришли вы. — Пришли! Вы все еще не поняли, агент Доггетт? — спросил Старик у Полицейского. — Я никогда не пришел бы к вам на помощь. Мне плевать. Морпех сощурился и снял очки, будто в них он видел гораздо хуже. — Ваше мнение никто не спрашивает. Мы обсуждали то, что помнит каждый из нас. Он уверен, что мы пришли. Значит, так и было. Какие могут быть основания ему не верить? Лично я ничего не помню. А вы что скажете? — Я могу рассказать вам больше, чем вы способны вынести, мистер Скиннер, — пробормотал Старик, сжимая дрожащими пальцами сигарету. — Но не стану. Морпех брезгливо поморщился, нацепил очки и повернулся к агенту Доггетту. — И это всё? Напал клыкастый, вы держали оборону. Потом выстрелы. Этот хруст. И тут появились мы? — Да. Вы, этот бивак, полицейская форма и снег. А вы? Неужели совсем ничего? — Только то, что было до… похищения. Потом я открыл глаза, а кругом снег. — Сейчас могут пригодиться любые факты, — отметил агент Доггетт. — Я шел на работу, очень спешил. В новостях говорили об эпидемии. На улице были люди — умирающие и мертвые — жуткое зрелище! — мистер Скиннер нахмурился. — Грипп или что-то вроде того. У меня очень болела голова, всё тело ломило. Я понимал, что тоже болен, но в тот момент ничего с этим сделать не мог. На подземной парковке Бюро было очень много машин — директор созвал всех на экстренное совещание. Лифт забили под завязку, я побежал к другому — там всегда есть места. Можно было подождать этого, но слишком много всего происходило… Чертов адреналин! Нужно было работать или лечь умирать — иначе я не мог. Почти у лифта меня поймала за рукав женщина. Блондинка. Имя… Я ведь знаю ее, просто… — Да-а, — протянул агент Доггетт. Он никак не мог вспомнить имя бывшей жены. Будто череп вместо мозгов был заполнен соломой. Или ватой. — Она сказала: «Пожалуйста, Скиннер. Мне нужна защита от них. Помогите мне, и вы будете жить». Она показала мне серую коробочку с антенной. Рация или приемник. Я пошел за ней. — Вот так просто? — Меня знобило. Так рано сдаваться я не планировал. — Это многое объясняет, — согласился агент Доггетт. Мистер Скиннер растерянно развел руками. Старик же швырнул окурок в сугроб и поинтересовался: — Она вас обманула? Мистер Скиннер пожал плечами. — Я задавал вопросы, она отвечала уклончиво, но отвечала. Мы спешили. — Но что-то важное она всё же сказала? — агент Доггетт подвинулся ближе к костру. — Что-то важное для нашей истории. — Она сообщила мне, что серая коробочка — подарок от Крайчека. Агент Доггетт вздохнул и спрятал руки в карманы форменной куртки. — Исключено. — Почему же? — заинтересованно спросил Старик. — Крайчек мертв. — Он мог быть суперсолдатом и не умереть. — Пуля пробила его голову. Один мой знакомый присутствовал на вскрытии. Старик недовольно повел плечом. — Вообще-то, если вы перестанете перебивать мистера Скиннера, то мы услышим финал этой истории совсем скоро. Агент Доггетт смерил Старика презрительным взглядом. И десяти минут не прошло, как эти двое закончили спорить на тему клыкастых. Старику не нравилась терминология, он настаивал на «личиночной форме пришельца», агент Доггетт же утверждал, что «клыкастый» проще и точнее. — Итак, блондинка принесла вам подарок от Крайчека, а вы… — А я не успел. — Мистер Скиннер развел руками. — Слева вылетела машина — черная, тонированные стекла. Да еще и без номера и… этот хруст. Все трое переглянулись. — Странно всё это. Когда Малдер говорил об абдукции, он никогда не упоминал хруст. В поисках сигарет Старик нарочито громко похлопал себя по карманам. В отличие от остальных он единственный был в гражданской одежде. Белая рубашка, черный костюм, галстук-бабочка, свободно висящий на шее, не завязанный, но старательно выглаженный. — В правый положили, — заметил мистер Скиннер. — И то верно, — согласился Старик. — Вы наблюдательны, несмотря на возраст. — Зато вы не отличаетесь педантичностью. — Это потому, что я был женат. Агент Доггетт ковырнул носком ботинка снег. Имя бывшей жены все еще крутилось на языке. — А вы как здесь оказались? — У меня был сын. И так получилось, что… — начал было Старик, но его прервали. — Господа, не возражаете?.. — из-за их спин послышался тихий женский голос. Все трое обернулись. Позади стояла невысокая рыжая женщина. На ее плече висел автомат. — Я присяду? — уточнила она. Мужчины подвинулись, освобождая место на старой шинели, протянули незнакомке фляжку, а агент Доггетт вытоптал дорожку, чтобы ее ноги не утопали в снегу. Рыжая села к костру. — Это очень мило, — заметила она, когда агент Доггетт опустился на свое место. — Просто вы похожи на одну мою знакомую, — заверил тот. — Очень похожи. — Да, — согласился мистер Скиннер. — Да, действительно похожа. Старик чиркнул зажигалкой, но промолчал. — Думаю, это из-за цвета волос. Со мной такое случается, — заявила Рыжая. — Кто вы такая? — поинтересовался агент Доггетт. — А вы? Видите ли, важнее не моя личность, а ваше ко мне отношение. Вот что у вас с той рыжей женщиной? Агент Доггетт ткнул палкой в костер, угли зашипели. — Я не знаю. — Любовь? — Нет. — Дружба? — Не знаю. — Агент Доггетт взглянул на мистера Скиннера. — Секс? — О, нет. Вот это — нет. Мы были партнерами, — агент Доггетт старательно подбирал слова, — она даже подарила мне одну вещь, символизирующую партнерство. — Я могу вас немного поправить? — Рыжая улыбнулась, склонив голову. Получив одобрительный кивок, она продолжила: — Преданность. Вот ваше слово. А вы? — она перевела взгляд на мистера Скиннера. — Что было у вас с рыжеволосой женщиной? Мистер Скиннер поморщился. — Честно говоря, я не понимаю, какое это имеет отношение к происходящему. Мы не помним, как оказались в этом месте. Думаю, мы похищены. Я был болен, а теперь здоров — именно так иногда действуют пришельцы. Мы в такой щекотливой ситуации, а вы спрашиваете, как я отношусь к агенту Скалли. Абсурд! — Скалли. — Старик покачал головой. — Точно, ее ведь звали Скалли. — Что ж, раз у вашего друга сегодня приступ паранойи, ответьте мне вы, сэр. Что же такого вы чувствовали к этой Скалли? Старик выпустил в воздух клубок белого дыма. — Похоть вас устроит? Рыжая покачала головой. — Вы были очень умным мужчиной. Вы умели прятать истину не за молчанием или отрицанием. Вы прикрывали ее умелой ложью, своей неуместностью, неловкостью и уродливостью так похожей на правду. Похоть? Нет. Ваше слово — зависть. Завидовали ей. И всё еще завидуете. Настолько, что растеряли ум и возвели зависть в культ. Старик погасил сигарету. Он ничего не ответил. Зато мистер Скиннер раздраженно хмыкнул. Рыжая тут же повернулась к нему: — За вами должок. Надумали отвечать? — Нет. — Вы так боитесь ответа на простой вопрос... Почему? Неужели вам неловко перед этими людьми? — Не понимаю, о чем речь. Рыжая вздохнула и подбросила в огонь пару веток. Ветки задымили, запахло хвоей и смолой. — Ваше слово любовь. Агент Доггетт взглянул на мистера Скиннера удивленно. Тому не нашлось, что ответить, но он ссутулился так, будто произнесенные слова опустились ему на плечи тяжелым грузом и выдержать его вес он не смог. — Любви не следует стесняться. Тем более, здесь. Что ж, вот мы и выяснили главное, то, что вело вас все последние годы. Преданность, зависть и любовь. И не нужно считать себя в чем-то лучше других. Даже зависть иногда действует во благо, впрочем, решать это не вам. И даже не мне. — Всё это похоже на розыгрыш. Мы тратим время вместо того, чтобы разбираться в проблеме. Там, — он указал на линию горизонта, — гибнут люди. А мы разводим демагогию — в ней нет никакого смысла. — Здесь не бывает бессмысленных разговоров. И мне искренне жаль, что я прервала вашу беседу, ведь вы не успели выяснить, как же сюда попал мистер Спендер. Или лучше называть вас Курильщиком? — Где мы? — В голосе Курильщика послышалось отчаяние. Все трое вглянули на незнакомку в ожидании ответа. — Вы трое всегда задаете слишком много вопросов, отказываясь принимать на веру даже то, что видите собственными глазами. Вам нужно измерить, попробовать на вкус, пощупать. А ведь есть вещи, которые измерить невозможно. И в них приходится верить. — Мы умерли? — Снова вопрос, мистер Доггетт. Все трое опустили взгляды. — Значит, это конец пути? — Да. — А что будет с остальными? — Мистер Скиннер поднялся на ноги. — Что будет со Скалли? — Мне не дано знать будущее, а вам — что-либо изменить. — Мы останемся здесь навсегда? — Здесь? Конечно нет. Это лишь бивак, перевалочный пункт. Мы уедем отсюда, как только догорит костер. Скоро прибудет наш транспорт, — ответила Рыжая. — А вернуться можно? — А есть причина? Агент Доггетт кивнул. — Уильям. Я получил письмо с инструкциями сразу после того, как Малдер и Скалли сбежали. Не знаю, кто его написал. Я должен был втереться в доверие к его новой семье и беречь парнишку. Ушел из бюро, купил дом неподалеку. А потом всё как-то само вышло. Мы с его приемным отцом начали дружить. А потом он умер — ничего необычного, просто инсульт. Уильям остался с матерью, у него мало друзей и… — Вы были преданны до конца. Это похвально, но свою миссию вы выполнили. Мальчик заменил вам Люка, и вы воспитали настоящего мужчину. Теперь у человечества есть шансы. Джон опустил голову и кивнул. — Та женщина, я вспомнил ее. Марита Коваррубиас. Несколько лет назад в мое тело внедрили наномеханизмы — разработку военных, основанную на инопланетных технологиях. Наномеханизмы однажды едва не убили меня. Но на этот раз мисс Коваррубиас планировала использовать их во благо. Теперь я понял. Крайчек раскаялся, он хотел спасти всех нас. И неважно мертв он или жив… Эти нанороботы могут стать ключом к спасению мира. И они во мне. — Вы думаете сейчас вовсе не о мире, а о ней, о Скалли. Любовь... Вы любили ее до конца. Но так и не признались в этом. Свою миссию вы выполнили — были рядом, ограждали ее от опасности, насколько это было возможно. Мистер Скиннер опустил голову. Старик судорожно выдохнул, Рыжая взглянула на него. — Что ж вы молчите? Не станете искать причину вернуться? — Нет. Мое место здесь. — Зависть. Скалли была рядом с вашим сыном, получила его безграничное доверие, вы же все эти годы оставались для него врагом номер один. — Он был достойным соперником. — Но этого ли вы хотели? Курильщик молчал. Его пальцы дрожали. — Расскажите, почему вы здесь, мистер Спендер. Как вы здесь оказались? — Фокс заболел. Он был при смерти, но отказался от моей помощи. Выбирая между мной и смертью, он выбрал смерть. На эту игру я поставил всё, что у меня было, но проиграл. Тогда я снял ремень, приладил его к дверной ручке, накинул петлю на шею и стал ждать, когда моя помощница вернется домой. Честно говоря, я надеялся, что задохнусь, но измученное хворями тело сыграло со мною злую шутку. Вместе с хлопком двери я услышал хруст. Так ломались шейные позвонки. Рыжая поднялась, расправила китель и с готовностью кивнула. — Будете ждать. А нам пора в дорогу. — Он? Вы хотите сказать, что он заслужил второй шанс? — Агент Доггетт вскочил на ноги. — Это Бог придумал? Вот ЭТО его справедливость? — Его называют по-разному. Но если вам удобнее говорить "Бог"... — Этот человек — монстр. Ваш Бог ошибся. Мир летит в ад только потому, что его так и не смогли уничтожить. Сейчас самое время, — добавил мистер Скиннер. — К тому же он самоубийца. Рыжая взглянула на них виновато. — Пути господни неисповедимы. Мне очень жаль, но миссия Курильщика пока не выполнена. Если он умрет сейчас, то мы отклонимся от намеченного плана. А так нельзя. На горизонте появилась маленькая черная точка — в их сторону ехал старый военный автомобиль. Он скользил по снегу, будто по асфальту, а его двигатель не издавал ни звука. Агент Доггетт покачал головой: — То есть ему вы доверите судьбу мира? Он вообще — станет его спасать? — Станет спасать или попытается уничтожить. Вариантов не так-то много. Я не умею предсказывать будущее. Мистер Скиннер покачал головой и поинтересовался: — Как же вы можете быть уверены, что он не приведет мир к гибели? — Вы просто не видите картину в целом. Зло важно ничуть не меньше, чем добро, а хаос подчас важнее порядка. Автомобиль остановился перед ними, когда в костре погас последний уголь. За рулем никого не было. Мистер Скиннер взглянул на Курильщика. Тот молчал. Молчал и агент Доггетт. — Прощайтесь, — скомандовала Рыжая и подняла с земли свой автомат. Курильщик вынул из кармана измятую пачку и заглянул внутрь. Ни одной сигареты не осталось. — Приветы передавать будете? — поинтересовался он. — Пошел ты, — процедил сквозь зубы агент Доггетт. Умирать ему было не страшно, но жутко обидно. — А вы, мистер Скиннер? Скиннер мотнул головой, потом взглянул на Курильщика. — Если вы ее хоть пальцем... я… Курильщик смял пальцами бесполезную пачку. — Во сне придете? По крайней мере, будет с кем поговорить. Автомобиль тронулся плавно, легко взобрался на холм и помчался вслед заходящему солнцу. Он увозил двоих мужчин всё дальше и дальше по снежному покрывалу. Третий уселся на шинель, расправил пиджак и лишь тогда заметил позабытую мистером Скиннером винтовку. Пуля показалась ему обжигающе холодной. *** За больничными стенами тоже валил снег. Рыжая медсестра поставила капельницу и открыла жалюзи, чтобы уродливый Старик на смертном одре мог полюбоваться на белые хлопья, спускающиеся с неба. Моника Райс с едва скрываемым выражением отвращения на лице склонилась к нему, как только тот разлепил пересохшие губы. Всего три слова, но ее брови взлетели вверх от удивления. — Пожалуйста, найдите… Скалли.