Железный сезон

Ему предлагали сниматься в рекламе. Духи. Какое-то унисекс шмотье. Потом Макдоналдс — это уже к Олимпиаде. Юра ответил, что он это говно не ест — неправда, но имиджу соответствует. Гоша сказал, Юр, ты дебил, это же дохуя бабла. Яков сказал, да, Витя тоже всегда отказывался. Тут Юра несколько пожалел о своем решении, но было поздно. А Барановская сказала, правильно, нечего телом торговать, искусство есть искусство, а потом нарядила его в костюм винного цвета и накрасила губы в тон. Юра чувствовал подвох, но не мог ничего внятно сформулировать. Яков хотел, чтобы Юра прыгал два четверных в короткой программе, и Юра прыгал. Барановская хотела, чтобы он делал бильман, и он делал, хотя теперь это было сложнее, чем в пятнадцать. Джей-Джей говорил, странно, что тебе на лед еще трусы не бросают. Яков и Лилия научили его использовать свое тело как оружие. Джей-Джей научил его использовать свое тело как… тело. — В тебе что-то изменилось, — задумчиво сказала ему Барановская за два дня до отъезда в Москву на Чемпионат Европы. — Когда? Сейчас? — испуганно спросил Юра. — Может, еще один подход? — Не сейчас. — Барановская покачала головой. — В начале сезона или летом. Не знаю точно. В Хельсинки, подумал Юра. Весной, а не летом. А вслух сказал: — Я просто вырос. — Вырос, — согласилась Барановская. — И от этого возникла неуверенность. Это тоже было заметно. Но тут другое. Какая-то, — она положила ему руку между лопаток, и Юра привычно прогнул спину, — чувственность. Охуеть. — Вовсе не ледяной тигр, — пробормотала Барановская. — Тигр слишком громоздкий. Пантера, может быть. Ну, приехали. А Джей-Джей, наверное, медведь Балу. А Кацудон Маугли. Юра прыснул, а Барановская сказала, убирая руку: — Если хочешь сняться в рекламе, лучше договориться с каким-нибудь спортивным брендом. — Да не хочу я сниматься в рекламе! — взвился Юра. — Не кричи. Я же сказала, если хочешь. — Вы сами говорили, что нечего телом торговать, — пробурчал Юра. — Говорила. Но ты все равно его не продашь. Оно теперь полностью твое. Юра вздрогнул и отвернулся к станку. *** В Москве Яков нехотя отпустил его к деду. — Вечером в отель возвращайся. А то я тебя знаю, будешь там пироги трескать на ночь. А метаболизм уже не тот. Юра почувствовал себя старой развалиной, но вспомнил пузо Кацудона три года назад в Хасецу и пообещал вернуться к десяти. Дед сказал, что придет на произвольную. Юра предпочел бы, чтобы он пришел на короткую, где не будет винного костюма и губной помады. Хотя какая разница. Все равно по телевизору уже видел на Гран-при. Да и это сценический макияж. Гоша с ног до головы в блестках раскатывал, никто и слова не сказал. Но его обсуждают, конечно. Хорошо, что дед не очень умеет интернетом пользоваться. Они поговорили про Питер, про Якова с Барановской, про Гошу с Милой. Дед до сих пор не верит ему, что Мила с Гошей не встречаются — они же так хорошо подходят друг другу. У Якова больная спина — ну да, больная, давно уже. Он нормально — ну, чаще нормально, чем нет. Я тоже нормально. За исключением того, что я ебусь с мужиком. А когда не ебусь, то думаю о нем. Головой и руками. — Деда, — произнес Юра. — Ты же знаешь, что я тебя очень сильно люблю, да? Дедушка оторвался от кроссворда и удивленно посмотрел на него. Честно признаться, Юре нравилось, что дед ведет себя, как обычно, а не строгает миллион салатов, не надевает парадно-выходные шмотки и не устраивает вокруг песен и плясок, когда приезжает блудный внук. Хотя не такой уж он и блудный. На Новый год был. И звонит почти каждый день. — Конечно, знаю, Юрочка. И я тебя очень люблю. Ты с чего вдруг? — Там, ну. Соревнования скоро. Волнуюсь типа. Дед медленно кивнул. Это ему понятно. Фигурное катание, конечно, не горные лыжи, но башкой об лед садануться можно. Каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг, блин. Вообще, Юра знал, что дедушке фигурное катание не особенно интересно. Смотрит только ради него. Даже названия прыжков запомнить не может. Хотя вот продолжал на каток его водить, когда родителей не стало. Наверное, потому что маленького Юрочку еще до школы прочили в чемпионы. Все природные данные. Ваш ребенок способен многого добиться. А может, потому что мама так хотела. Дед вернулся к своему кроссворду, а Юра шмыгнул носом и вытащил из-под кухонного полотенца еще кусок черничного пирога. Похуй. Яков не узнает. А если узнает, то все равно похуй. Собравшись, наконец, обратно в отель, он не стал выебываться и вызвал такси. А то в метро кто-нибудь увидит и подойдет. Чай не нищий, призовые-то все же дают. Выходя из подъезда, натянул капюшон пониже, но водила вроде оказался не из тех, кто любит посмотреть, как мужики в разноцветных костюмах рассекают по льду. Ну и ладно. Юра развалился на заднем сиденьи и достал телефон. Джей-Джей ничего не писал, хотя обычно строчит круглыми сутками. Или это 3G тупит. Можно новый телефон себе взять, чтоб с LTE. Все равно эти призовые тратить некуда. Деду ничего не купишь, только по мелочи, а дорогих подарков он не примет. Или можно права получить, наконец, и тачку купить. Какую только? Юра напрягся и вспомнил с десяток марок автомобилей, но не смог четко представить себе ни один из них даже внешне, чего уж говорить о технических характеристиках. Ну, кроме Жигулей. Жигули были у деда. Вот так и понимаешь, что ты пидорас. Хочешь разбираться в тачках, а разбираешься в двадцати шести способах заплести волосы так, чтобы и на вращении не развалилось, и со всех ракурсов охуенно. Кстати о пидорасах. Юра на всякий случай перезагрузил телефон, а потом все-таки переступил через себя и написал Джей-Джею первым, не имея на то никакого особого повода. “Джей-Джей!” Ответ пришел через минуту: “Юрочка, ты не представляешь, как сладко просыпаться под звук твоего сообщения )” Юра быстро подсчитал в уме часы и написал: “Ты что, днем спишь?” “Сплю. Я устал” “А где режим проебался?” “Не нуди ) Ты чего-то хотел?” Юра задумался, чего же он хотел. Ну, ясно чего. Но кроме этого. Не признаваться же, что его просто обеспокоило долгое молчание в разгар светового дня в Монреале. “Просто соскучился по мне, а? ))” Юра в раздражении выключил экран и убрал телефон в карман. Потом подумал и запихнул его куда-то в глубину рюкзака. Чтоб там себе вибрировал. — А вы ведь Юрий Плисецкий? — сказал ему водитель. — Я вас узнал, у меня дочка смотрит. Автограф, может, дадите? *** Он провалил короткую программу, и Джакометти швырнул в него цветами. Ладно, на самом деле, он шел вторым. Всего один прыжок завалил. Зато потом поменял оба оставшихся тано на риппоны. На хорошей высоте. И баллы за артистизм, как всегда, вывезли. Джакометти за артистизм занижают, потому что он всех заебал жопой крутить. Юра сказал ему об этом, хоть и со злости, но так-то по доброте душевной, а Джакометти разулыбался и высыпал ему на голову охапку роз, которую держал в руках. Кто-то продолжает дарить этому придурку розы, уму непостижимо. Все-таки наблюдаешь за моей жопой, Юрочка, сказал Джакометти, очень приятно слышать, я уж и не надеялся на твое внимание. Юра бросился на него с кулаками, Гоша схватил его сзади за локти. Хорошо хоть не снимал никто. — И правда, чего ты за его жопой следишь? — спросил потом Гоша. — За своей лучше следи. А то он так на первом месте и останется. У него это последний сезон, между прочим, он бы не отказался от золота. Поэтому перед произвольной Юра не смотрел ни на кого вообще. Даже на телефон. Хотя там Джей-Джей. И дедушка где-то в зале. Юра никогда не спрашивал, где именно. У бортика Барановская вдруг развернула его спиной к себе, вытащила и снова воткнула какую-то шпильку и неожиданно изрекла: — А где Мила? — Кто? — опешил Юра. — Наверное, на трибунах, — ответил Яков. — Зачем тебе Мила? — Че? — спросила Мила откуда-то из-за их спин. Барановская развернула Юру лицом к ней. — Чего звали? — Мила отхлебнула из огромного кофейного стакана. — Может, ты хочешь пожелать Юре удачи? — спросила Барановская. — Я? — Мила с трудом проглотила свой кофе и вытаращила на него глаза. Юра ответил ей тем же. Барановская хранила гробовое молчание. — Она? — решил окончательно все прояснить Юра. — Ну, я типа пожелала уже. В отеле, — наконец, родила Мила. — А, — лаконично отозвалась Барановская. — В отеле. Ясно. — Я тогда пойду? — осторожно поинтересовалась Мила. — Иди. — Барановская небрежно взмахнула ладонью. В предыдущего участника уже летели цветы и игрушки. Джакометти, который должен был выступать после Юры, послал ему воздушный поцелуй. Юра вырвался из цепких лап бывшей прима-балерины и ломанулся к дверце, на ходу срывая чехлы с коньков. Что это было вообще? Ладно, потом, все потом. Некстати в голове возник образ Кацудона, подмигивающего судьям перед своим эросом. А теперь он делает четверной риттбергер. Ладно, они еще мою помаду не видели. И мой бильман. Потому что это совсем не тот же бильман, что раньше, это… Юра вспомнил, как Барановская нажимала между его лопаток. Закрыл глаза и представил, что это делает Джей-Джей. *** Они отмечали Юрину победу в номере у Милы. Пили чай — Миле выступать на следующий день. По-нормальному отметят после гала и банкета. Если будет что отмечать, ядовито заметил Гоша. Мила сказала, что пусть говорит погромче, а то его с восьмого места не слышно. Гоша оскалился. Брейк, сказал Юра. Мила выдавила из себя улыбку и спросила: — Кстати, что за фигня произошла с Барановской? Звонила мне перед Юриным выступлением, просила прийти. Я пришла — и что? — Это типа я виноват, — неожиданно заявил Гоша. — Ну, наверное. — Это как? — Юра озадаченно посмотрел на него. — Ну, Барановская спросила меня, с кем ты спишь. — Чего, блять? — Нет, она, конечно, не прямо так спросила. Что-то там про отношения определенного уровня и физическую близость затирала. — Гоша, что за хуйня? — Мила сжала руки в кулаки. — Да, ну, я пошутил в ответ, что ты все время проводишь с ней, Яковом, Милой и мной. И что, выбирая из нас четверых, я бы поставил на Милу. Так как-то комфортнее. — Блять! — с чувством произнесла Мила, закрывая лицо ладонями. — Юра же мне, как брат! — Да вы все так говорите, — махнул на нее рукой Гоша. — Как брат. Слыхали такое. Да и потом, это шутка была. Все знают, что Юрочка девственник. — Барановская не понимает шуток! Чтобы она поняла, ей надо сказать, что сейчас будет шутка, а в конце — что шутка закончилась! Ты-то чего молчишь?! — набросилась Мила на Юру. Тот закусил нижнюю губу, пытаясь не разоржаться. Вообще, следовало бы на Гошу хорошенько наорать. Но кто мог подумать, что Барановская решит воспользоваться проверенным методом Виктора Никифорова? Немного эроса перед началом программы — рецепт успеха? Хотя старая лиса, кажется, одна пронюхала, что именно произошло в его жизни, вот только свернула немного не туда. Чувственность, блин. Юра не удержался и все-таки хихикнул, закрывая рот рукой. Мила посмотрела на него подозрительно. — Я очень надеюсь, что у тебя так начинается истерика, и ты с минуты на минуту кинешь в этого юмориста херова чем-нибудь тяжелым! — Сама кинь, — ответил Юра, поднимаясь с кресла. — Я спать пойду. — Плисецкий! Тебя даже не волнует, что этот мудак нас с тобой оклеветал? — Мне похер, — ответил Юра, открывая дверь в коридор. — И я не девственник. — Когда успел? — крикнул ему вслед Гоша. — Не твое дело. — Пиздит же! — услышал Юра Гошин вердикт перед тем, как дверь за ним захлопнулась. “Джей-Джей! — написал он по дороге к себе в номер. — Хочешь поржать?”