Психотерапевт для киллера

      Тобиас постарался поудобнее устроиться в нелюбимом офисном кресле и принять непринужденный вид. Он никак не мог привыкнуть к новому кабинету, и всё здесь казалось неправильным, даже мешающим его работе. Например нелепые пыльные тёмно-коричневые шторы, слишком тяжёлые для летней жары. Они не пропускали воздух даже при распахнутых настежь окнах. Старый, выцветший ковёр с геометрическим узором — просто крах любого психиатра. Пациенту стоило только уцепиться за него взглядом, и далее следовал провал. Поток и без того путанных болезненных мыслей окончательно сбивался, и вывести его к свету было невероятно сложно. А эти салатовые стены? Нет, ну серьёзно, что за старомодное дерьмо? Окрашенные до уровня глаз человека среднего роста, а дальше пожелтевшая от времени побелка. Тобиас набрал в грудь воздуха и медленно, мысленно считая от десяти до нуля, выдохнул. Когда сюда войдёт пациент, то он должен увидеть нечто совершенно нейтральное и благоприятное для излияния своих проблем. Некий сосуд, который можно наполнить. Внешность и пол этому требованию вполне соответствовали. Чушь, что беты не могут понимать проблем и гормональных всплесков сильного и слабого пола. Ещё как могут! Просто относятся к ним проще, потому именно бетам сам бог велел работать психотерапевтами. Где это видано, чтобы врач плакал вместе с пациентом над его проблемами или, не приведи нелёгкая, над своими? Вот только настроение Тобиаса не подходило для работы. Причём всякий раз, как он заходил в этот убогий, провонявший пылью, слезами и страданиями кабинет.       Тобиас перевёл взгляд на круглые настенные часы над дверью. Такие бывают в школах — с крупными черными цифрами и немного выпуклым стеклом. Без пяти одиннадцать. Бета вздохнул. Он давно заметил, что те, кто первый свой визит назначают именно в понедельник в это время — самые проблемные и запутавшиеся пациенты. Они во всём, даже в простейшем пытаются быть нормальными. Никакого секретаря Тобиасу здесь не полагалось, и он с минуты на минуту ожидал стука в дверь. В ожидании он открыл записную книжку и сверился с записью. Джереми Уайтхилл-младший, омега, неконтролируемая агрессия. Вот собственно и всё, что знал о своём пациенте Тобиас. Руководствуясь своим опытом, он предполагал, что за этим стоит большая история, и приблизительно понимал, с чем она была связана.       После короткого стука, дождавшись приглашения, в кабинет вошел молодой парень с крашенными в каштановый цвет растрепанными волосами. Он был одет в белую рубашку, выпущенную из узких черных джинсов. Сверху нее болтался сильно ослабленный галстук. Его глаза, голубые с зеленоватым отливом горели тревожным огоньком. Шея омеги была усеяна засосами, а на правой ее стороне темнела свежая метка. Лишённый чуткого обоняния Тобиас привык оценивать людей скорее по их внешнему виду, повадкам и словам, чем по запаху. И тут перед ним предстал более чем колоритный экземплярчик.       — Добрый день, док, — слегка хрипло произнес парень. Каждое его движение было нервным, беспокойным и стремительным. Он подошел к креслу, стоящему напротив стола, и опустился на него.       — Добрый день, мистер Уайтхилл. Как мне лучше к вам обращаться? — Тобиас всегда выбирал официальный и вежливый тон для нескольких уточняющих вопросов. В это время он сумеет разгадать темперамент пациента и выбрать вектор поведения с ним.       — Называйте меня Зет, — омега выдохнул, пытаясь сидеть спокойно.       — Тебе неудобно, Зет? Можешь найти другое место. Подоконник вроде бы не так плох, — посоветовал Тобиас, рассматривая его. Весьма и весьма привлекательный омежка. Внушительная армия альф наверняка пускает на него слюни. Но эта нерешительность в поведении… скорее всего, практика общения с психотерапевтом для него в новинку.       — Простите, док, — Зет с облегчением вскочил с кресла и пересел на подоконник. — Просто мой придурочный альфа куснул меня прямо перед походом к вам. У меня никогда раньше не было метки, это… необычное чувство, — он взбудоражено встряхнул руками.       — Можешь обращаться на «ты», — Тобиас тоже встал со своего мерзотного кресла и уселся на стол. Таким образом он избавился от ограждающего предмета, который стоял между ним и омегой. — Зет — это интересное прозвище. Откуда оно?       — Не люблю свое настоящее имя. А это мой лучший друг придумал в детстве, — ответил омега. Он посмотрел на Тобиаса и немного расслабился.       — Вы и теперь дружите с ним? — решил зацепиться Тобиас. Было заметно, что Зет не спешит раскрываться перед ним, и нужно придумать, как разговорить его. Лучше всего начать с позитивных мыслей. Но пока он не знал о своём пациенте ничего, с такими вопросами чувствовал себя пьяным, с завязанными глазами и на минном поле.       — Мы не общались лично несколько лет, — с сожалением признал Зет. — Я хотел бы… но он не знает, чем я занимаюсь. Энди — хороший парень.       — А ты — плохой?       О! Он берётся судить, что хорошо, а что плохо. Значит, быть может, и мораль присутствует. Есть рычаг! Тобиас чувствовал, что новый омега всё больше увлекает его. Как бы цинично это не звучало и не выглядело. Но бета и сам знал, что интересуется всеми, с кем общается, в первую очередь со стороны их психического состояния и здоровья. Стоило появиться не очередному брошенному нытику, и нутро затрепетало нетерпением узнать его получше.       — Да. Ты себе не представляешь, насколько, док. То есть, наверное, только ты и представляешь, — Зет покачал головой. Он коснулся метки, чуть прикрыв глаза. — Я ужасный человек. И поэтому я здесь.       — Расскажи подробнее. Ты сам решил прийти? Или кто-то подсказал, направил? — Тобиас решил немного расшевелить омегу. Первый сеанс всегда идёт туго. Они приглядываются друг к другу, и Зет решает, можно ли ему довериться и раскрыться. Но и слишком затягивать с этим не стоит.       — Я сам захотел, а Джейни нашел тебя, — проговорил Зет. — Из нашей команды только у меня проблемы с совестью. Тем более, что мне становится только хуже.       — Хуже, чем что? Совесть ведь коварная штука, она не всегда трактует вещи правильно.       — На прошлой неделе я убил альфу. Связал, кинул в стог сена и поджег. Смотрел, как он горит и корчится, и мне было хорошо. И я совсем разучился это контролировать, — Зет глянул в сторону, пряча глаза.       — Было хорошо? Возбуждение? — Тобиас оставался внешне спокойным. Да и внутренне первый трепет потихоньку унимался. Необоснованная повышенная жестокость у омег как правило вызвана давлением и насилием над ними. В отличие от альф, слабый пол от сложностей ломался и начинал меняться. Характеры портились, становились жёстче.       — Нет. Я был рад, что он не сможет меня тронуть. До этого он пытался за мной ухаживать, — Зет поморщился. — Было приятно, что я добрался до него раньше.       — Так он ухаживал? Или домогался? От него была опасность?       — В том-то и дело, что нет. Этот парень — наш сосед из квартиры снизу. Я знал его достаточно, он безобидный, — вздохнул Зет. — Теперь я убиваю их просто за знаки внимания. Потому что они не понимают, что я принадлежу Рею.       — Так только с альфами? Или бетам тоже достаётся? — казалось бы, это был всего лишь уточняющий и ничего особенного не значащий вопрос. Но в современном мире и лично для Тобиаса он был принципиальным. Он отлично знал, что есть омеги, убивающие альф ради удовольствия и самоутверждения. Если Зет один из них, то и подход к нему другой. Хотя этот Рей, метка и засосы явно свидетельствовали о том, что в жизни его пациента есть тот, кого он признаёт над собой.       — Если ко мне пристанет кто-то из бет, то да, — разобрался с приоритетами Зет. — После всего, что случилось, меня сильно пугает чужой интерес. Настолько, что проще убить их, чем рисковать.       — А что случилось? — тут же заинтересовался Тобиас. Он немного успокоился по поводу причастности Зет к маньячным психам — ненавистникам альф. Но от того было ещё интересней.       — Это долгая история. Наверное, стоит начать с того, что в первый раз меня изнасиловал преподаватель. Мне было шестнадцать. У меня была дикая депрессия где-то месяц, а потом я познакомился с Реем. При довольно странных обстоятельствах.       — Расскажи об этом, — кивнул Тобиас. Он намеренно избегал вопросов об изнасиловании. Обычно пациенты говорили или возвращались к этому сами, когда были готовы. Для омег тема сексуального принуждения была едва ли не самым сильным катализатором для смещения психики. — Как вы познакомились с Реем?

****

      — Слышишь ты, чего сказал вообще? Ты у меня сдохнешь сейчас, паскуда, гнида, тварь… эээ, паскуда, — начал заговариваться мускулистый, хорошо сложенный громила. У него были большие карие глаза и смуглая кожа, что могло говорить о его индийских корнях. А могло и не говорить — Зет, например, было плевать. Он расхохотался разбитым ртом и, не удержав равновесия, рухнул на гигантскую груду мусора, когда его толкнули. Оголившуюся поясницу сразу захолодило скользкой поверхностью мешка. Сладковато воняло гнилью, над головой было только идеально серое зимнее небо, где-то вдалеке истошно орали птицы. Моменты четко отпечатывались в памяти, словно Зет пытался сохранить их все перед смертью. Ему было так херово, что он был готов рвать грудную клетку голыми руками, какие уж возражения могли быть против обещания этого громилы?       Вокруг стояли еще несколько парней — но ни одного из тех, с кем учился Зет. Потрепанная одежда, бандитские рожи — какая-то городская беднота из Лондон-тауна. Конечно, омега планировал свою смерть по-другому, но они хотя бы не будут нежничать, а это было бы самой страшной пыткой.       Вот допустим, поцелуи… После изнасилования Зет охватывал почти животный неконтролируемый ужас, когда кто-то пытался его засосать, глубоко, просовывая язык в горло, отвратительно шевеля им, капая грязной слюной и обдавая его запахом несвежего дыхания. Да что там! Он не мог смотреть на подобные сцены в фильмах, видеть вживую… Его начинало колотить, и омега превращался в полного психа. И ладно бы только это — вполне реально обойтись без поцелуев до конца жизни. Но даже его собственное имя вызывало тошноту после многочисленных приторно-ласковых произнесений. Джереми, Джереми, Джереми-и-и... Зет без раздумий отказался от него в пользу детского прозвища, которое придумал ему Энди, когда они играли в супергероев. Сначала оно казалось дурацким, слишком коротким, но потом они решили, что если у Зет будет свой костюм, то гигантская буква «Z» на груди будет смотреться очень круто. Энди… Пожалуй, лучший друг был единственным, кто по-настоящему беспокоился за него. Но даже он сейчас ничем не мог помочь.       — Ты что, не слышишь меня? А ну отвечай, — громила пнул его по почке, и Зет подавился воздухом. Рядом, жужжа и отвлекая, летали мухи, а в мешке, на котором он лежал, судя по запаху, что-то разлагалось.       — Тебе мое молчание мешает меня избивать? — хрипло поинтересовался Зет. Ссаженную губу пекло, и она сильно кровоточила, так что приходилось то и дело сплевевывать.       — Да ты, похоже, обнаглевший мажор и совсем не боишься? — уточнил громила. — Ребят, разденьте его и обшманайте как следует. Жаль, тряпки уже испортили, можно было бы толкнуть. Я и не рассмотрел сразу, что ты богатенькая морда. Нахуй шляешься тут по помойкам?       — А ты запрещаешь? Личные владения? Ну прости, я не сообразил, что другого дома у тебя нет, — стоило лишь подбавить в голос насмешки, и новый удар не заставил себя ждать. Зет почувствовал, как беспомощно мотнулась его голова, и понял, что долго не выдержит. Он совсем не мог похвастаться хорошей физической формой — лишь стройностью, но не более. У него были хрупкие кости и легко покрывающаяся синяками кожа. И ей богу, Зет ненавидел каждую отметину, которую оставил ему мистер Маршалл. Любая мысль об ублюдочном преподе по-прежнему вызывала сожаление, что он отделался такой легкой смертью. Зет никогда прежде не ощущал в себе такой жестокости, ненависти, желания причинить боль, такую сильную, чтобы перекрыла его собственную. Он постоянно вспоминал момент своего триумфа, чтобы сконцентрироваться на нем, а не на самых страшных сорока восьми часах в его жизни. Руки Зет были постоянно связаны за спиной, чтобы было удобно перегнуть его через что-нибудь и не отвлекаться на сопротивление. Оно, кстати, становилось все слабее, но Зет еще держался. Плевать на тело, главное — устоять морально, не позволить себе уступку, которая навсегда растопчет его самоуважение. Сквозь муть боли, постоянного отвращения и мерзких сиропных слов мистера Маршалла он слышал только мелодию, установленную у него на Энди. Телефон был хороший и долго держал заряд, а насильнику, видимо, казалось, что не выключая его, он быстрее введет Зет в отчаяние, ведь спасение так близко, но недосягаемо. Но тот думал по-другому — ведь пока не сдается Энди, не сдастся и он. Зет тогда увидел между плинтусом и придвинутым к нему комодом случайно упавший туда складной охотничий нож. Он тут же отвел взгляд, а Маршалл долго еще расхаживал по своей спальне, красовался перед зеркалом, чтобы потом потрепать Зет по щеке, слюняво поцеловать и уйти. Ползти за ножом было мучительно, но надежда придавала сил. Обнаженное измученное тело отдавалось болью на каждое движение, по ногам потекла кровь, однако Зет уже добрался и непослушными пальцами достал нож. Он, кажется, порезался и не раз, пытаясь раскрыть лезвие и пилить. Веревка, наконец, распалась, а в комнату неожиданно вернулся забывший что-то альфа. Кажется, он в своей манере попросил его успокоиться и просто не ожидал, что Зет бросится на него, словно дикий кошак. Один раз пырнуть было недостаточно — нож врезался в тело еще и еще, пока не пришла уверенность — он мертв.       — Господи, да он и еще и торчок какой-то — смотри, как глаза закатились, — его небрежно пихнул ногой один из альф, подошедший, чтобы расправиться с одеждой. Зет поморгал, понимая, что снова отключался — его паршивое слабое сознание упорно зациклилось на одном событии, не находя и шанса на восстановление. Повеяло холодом, и кожа покрылась крупными мурашками. С него стянули слишком легкую для зимы куртку, форменный жилет и рубашку, а штаны еще не успели, как рядом послышался чей-то насмешливый голос с южным акцентом:       — Эй, парни, со мной не поделитесь? — Зет посмотрел в сторону говорящего и увидел нагло улыбающегося альфу со смешливыми светлыми глазами и кофейного цвета кожей. «Еще один цветной на мою голову», — подумал он отрешенно. Громила обернулся к нему и достаточно дружелюбно ответил:       — Здорово, Рей. Знаешь эту сучку? Что-то он дерзкий больно, — он схватил Зет за волосы и попытался поднять, но тот исхитрился впиться ему зубами в руку.       — Неа, но выглядит интересно, — заметил Рей после того, как громила отвесил Зет сильную оплеуху и отошел от греха подальше. — Самар, а где вы его откопали?       — Да ошивался рядом и хамить мне начал, когда я спросил, какого он тут забыл, — ответил громила, которого, оказывается, звали Самар. Значит, действительно индус. Занятно.       Рей не стал экспериментировать, а просто присел рядом с Зет на корточки, разглядывая его полуобнаженное тело. Тот приподнялся на локтях и нагло облизнул окровавленные губы, таращась в ответ. Его позабавило, что он сам нарвался на неприятности, а этот парень вроде как вмешался и, может быть, даже не с самыми плохими намерениями. Вот не хочешь, чтобы тебя спасали, а все равно ухитряются!       — Я не врубаюсь, ты мазохист или просто глупый? — обратился к нему Рей. У него была развязная манера говорить и небольшой южный акцент. Зет все-таки не мог не отметить, что, по сравнению с Самаром и его ребятами, он симпатичный. В основном, из-за глаз, конечно, но фактурный такой парень.       — Мазохист, наверное, если такой выбор. А ты всегда приходишь пообщаться с чужими игрушками для битья? — ответил он.       — Самар, дружище, уступишь мне этого красавчика? — обернулся к громиле Рей. Тот недовольно поморщился и мотнул головой, сжав пудовые кулаки. — Ну, значит, уже ухожу, извиняй, — обратился он к Зет и получил понимающий кивок в ответ. Самар, кажется, вздохнул с облегчением, но Рей, вопреки своим словам, скинул кожанку, стянул через голову темно-красную выцветшую футболку и швырнул ее Зет. Тот неосознанно прижал тряпку к кровоточащему лицу, отмечая, как ему нравится легкий запах одеколона от нее.       Самар удивленно вытащил глаза, прежде чем получить удар в челюсть и упасть в груду мусора, присыпанную снегом. Рей не собирался никого предупреждать о своих намерениях, повернулся и вломил тому крепышу, который стоял слева от громилы. Остальные, в конце концов, очнулись, пытаясь окружить его, но Рей, словно танцуя, метался между ними, пока один из противников не догадался взять кусок длинной доски и ударил его по плечу. Зет, с интересом наблюдающий за происходящим, с досадой цокнул языком, предполагая, как это должно быть больно. Он с трудом поднялся с горы мусора и стоял, опираясь на старый холодильник. Рей коротко, но грязно выругался и тоже подобрал обломанную трубу, орудуя ей как битой. Зет был уверен, что его все-таки заборют, но под конец не желающие тягаться с местным авторитетом парни отошли, позволяя Рею и Самару буквально кататься в грязном снегу, пытаясь одержать верх. Зет понимал, что мог бы потихоньку свалить, но ему было интересно, чем закончится драка. Он достаточно равнодушно отнесся к тому, что сегодня, скорее всего, останется жив.       — Да что с тобой, ебнутый ты придурок? — сдавленно заорал Самар, когда Рей принялся методично сжимать его горло, пытаясь задушить.       — Чувак, если я не торчу в Эл-Ти постоянно, то это еще не значит, что ты стал тут хозяином, — охотно пояснил Рей. — Ты все еще, блять, на втором месте после меня. И если я тебя о чем-то прошу, то единственный ответ, который ты, сука, можешь дать, это положительный. Ясно?       Самар попытался кивнуть, но со сжатой, словно в тисках, шеей у него это не вышло. Поэтому пришлось озвучить свой ответ. Рей все-таки отпустил его, не став убивать, встал и отряхнул штаны.       — Свалили, быстро! — равнодушно махнул он парням и повернулся к Зет. Холодильник, на который тот опирался, вдруг решил сдвинуться с места под весом его тела. Зет глупо взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, но Рей вовремя подхватил его. Нелепее ситуации и придумать нельзя — они оба были без рубашек, и их голые животы соприкасались, лица были измазаны кровью, а от Зет еще воняло всякими отходами. В довершение всего с неба крупными хлопьями начал падать снег.       — Золотце, сейчас мы должны пересечься взглядами, утонуть в омуте и еще что-то там про искру неведомого чувства, — усмехнулся Рей.       — У тебя бровь разбита, придурок. Я удивлюсь, если ты вообще что-то видишь сейчас — все кровищей залило, — фыркнул Зет. — А у меня что-то размазано по спине, и я очень надеюсь, что это каша, а не дерьмо.       Он отстранился и начал вытираться той же футболкой Рея, которую так и не выпустил из руки. Тот смотрел на это безо всяких видимых эмоций.       — Что ты сказал Самару, что он так взбесился? — внезапно сменил тему Рей.       — Что его коричневая жопа не настолько гигантская, чтобы занимать всю свалку, поэтому я буду ходить, где захочу, — вздернул нос Зет и тут же поморщился от резкого движения.       — Что у тебя за пиздец в жизни, что ты шатаешься по таким местам? — не отставал Рей. Они оба, не сговариваясь, направились к выходу со свалки.       — А тебе не поебать ли? — огрызнулся Зет. Был бы он чуть менее безрассудным, наверняка бы воздержался от подобных высказываний — Рей прекрасно мог двинуть по уху за такие слова и уже доказал это.       — Ну, в общем-то, да. Но я хочу с тобой перепихнуться, предварительные ласки предполагают разговоры, а мне интересно поболтать именно об этом, — невозмутимо пожал плечами Рей.       — Ты… охуел? Вообще без тормозов? — приподнял бровь Зет. На самом деле Рей его скорее забавлял, а не возмущал. Понятно, что никакого секса не будет — морально Зет еще не готов к отношениям такого рода, но интересно послушать, как его будут уламывать. — У нас с тобой ничего не получится.       — И почему же? — с интересом спросил Рей.       — Ты почему-то задаешь только вопросы, на которые мне не хочется отвечать, — закатил глаза Зет. — Так что отвечу лучше на предыдущий — я, вообще-то, опасный преступник и теперь брожу по городу в надежде, что меня покарают и пристукнут где-нибудь в подворотне. Совесть замучила.       — О, понимаю. Я тоже опасный преступник — наемный убийца. А совесть почешется и пройдет, — абсолютно спокойно покивал Рей.       — Пиздишь же? — с сомнением покосился на него Зет.       — Ну что ты, как можно, золотце? Я бы не стал тебе врать.       — Что странно, ведь я просто левый пацан, с которым ты полчаса знаком, — хмыкнул Зет. Они уже дошли до его припаркованной машины, и можно было уже попрощаться с Реем, но оба почему-то медлили.       — Но я уже успел из-за тебя подраться и пожертвовал тебе лучшую футболку. Теперь ты не имеешь права мне не дать! — тем же тоном ответил Рей.       — Я постираю и верну, раз она такая ценная, — пожал плечами Зет. Хотя в прачечную обычно ходил Энди, и того приходилось выгонять пинками. В любом случае они с Реем больше не встретятся, так что смысла переживать нет.       — Хорошо, малыш. Когда будешь возвращать, я буду очень даже благодарен и в награду за хорошее поведение трахну тебя. Идет?       — Мечтай, — протянул Зет и с трудом удержался, чтобы не пихнуть Рея в бок или что-нибудь подобное не вытворить.       — Вот увидишь, так и будет, — подмигнул его Рей. — Кстати, как тебя зовут?       — Зет, — неохотно буркнул тот. Сейчас опять начнутся дурацкие вопросы про последнюю букву.       — Аа, хорошее имя для супергероя, — заметил Рей и, не говоря больше ни слова, махнул ему и отправился к своей машине.

****

      Зет откашлялся, устав от долгого рассказа. Он посмотрел на Тобиаса, надеясь, что для первого раза от него не потребуют большего. Бета был рад своей привычке включать перед приходом пациента диктофон. Из-за того, что они оба переместились с предполагаемых мест, он не мог делать себе пометки по ходу рассказа, а на память в таких вопросах надежды мало. Ведь важна не только суть, но и интонация, выбранные для передачи слова. Он собирался переслушать всё повторно и поразмышлять вечером.       — Так значит, Рей с первого же взгляда показался безопасным? — переспросил он. — Именно для тебя.       — Да. Ну в том состоянии мне было все равно, я ведь тоже убил человека и чувствовал, что не лучше его.       — Понимаю, — кивнул Тобиас. На самом деле он и впрямь отлично понимал, что творилось в тот момент в душе омеги. Он был далеко не одинок в своей беде, и Тобиас выслушал уже столько, что будь он ещё хоть малость циничнее, сам бы им их истории рассказывал. — Думаю, что на сегодня достаточно. Мы и так немного задержались. Как ты чувствуешь себя сейчас? Раньше ты рассказывал об этом кому-то?       — Нет. Я не люблю ныть о своих проблемах. Тогда я считал, что справлюсь сам и ничего ужасного не происходит. Сейчас… это странно. Я не могу избавиться от чувства, что небезопасно доверяться кому-то.       — Постепенно неловкость между нами пройдёт, — пообещал Тобиас. Рано или поздно ему начинали доверять абсолютно все. И Зет исключением не будет. Он повернулся на стук в дверь и поднял глаза на часы. Они задержались уже на пятнадцать минут, и следующий пациент пришёл. — Когда тебе удобно встретиться снова?