Прикосновение страха

Ара вздохнула, но всё же поспешила к столу, когда её позвал очередной посетитель. Сегодняшняя смена была утомительной, но не из-за большого количества посетителей, а потому что… в ней распространялось странное чувство: почти зловещее, но в то же время не очень. Это было… то, что она не могла точно определить. Ара почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, как только она перестала думать об этом. Девушка нахмурилась. Кто мог звонить ей прямо сейчас? Поставив тарелки, она достала сотовый. Пак нахмурилась, увидев неизвестный номер. — Алло? — неохотно спросила Ара. — Вы Пак Ара? Дочь Пак Юнхи? — сказал незнакомый голос. Странное чувство внутри девушки стало сильнее. Ара нервно попятилась назад и ответила: — Да. То, что было сказано далее заставило девушку напрячься: — Вы должны приехать в Восточную Больницу. Ваша мать упала и потеряла сознание… — больше не нужно было говорить, потому что Ара уже поняла и немедленно побежала. Чувство, в разы страшнее, чем предыдущее, распространилось внутри неё. Это было такое же чувство, когда тысячи фунтов взвалили на твои плечи, что больно тянуло тебя вниз. В горле образовался ком, и девушке стало трудно дышать, когда она, стоя у тротуара ловила такси. В машине она могла только паниковать и торопить водителя, даже не замечая, что её руки сжаты в кулаки. Как только её довезли до Восточной Больницы, она отдала несколько купюр водителю и немедленно выскочила из такси. Её ноги бежали и бежали, в то время как её разум всё ещё пытался усмирить хаос внутри, а ногти болезненно впивались в ладони. Ара даже не осознавала эту боль, потому что на мгновение реальность показалась такой далёкой: ситуация была похожа на кошмарный сон. Девушка даже не знала, что говорила секретарю, и не поняла, что уже стоит перед дверью палаты её матери. Её здравомыслие, казалось, было очень далеко. Её пальцы в ужасе задрожали, когда она обернула их вокруг дверной ручки и слегка надавила на неё. Её дыхание становилось всё более и более нерегулярным, но было удивительно, что её глаза оставались сухими. — Мои соболезнования, мисс Пак, — сказал мужчина лет сорока, одетый в белый халат, как только Ара вошла в комнату с широко открытыми глазами. Он слегка опустил голову. То, что он сказал, было едва слышно для девушки, поскольку всё её внимание было сосредоточено на фигуре, лежащей на кровати, полностью накрытой тонкой тканью. Она неохотно протянула дрожащую руку и потянула простынь, после чего сразу пожалела об этом. Её взгляд упал на бледное лицо матери с выражением, похожее на то, будто она просто спала. Внезапно все звуки вокруг начали становиться всё тише и тише, пока полностью не исчезли. И её восприятие ослабло до такой степени, в которой она едва оставалась в реальности. Всё, что она слышала, было только громкое биение своего сердца, и всё, что она видела, была лишь фигура на кровати — её мать. Ара не знала, как долго она стояла там и смотрела на мёртвое тело родительницы — она ничего не понимала, так как её разум был совершенно белым, неспособным мыслить, неспособным что-либо осознать, неспособным о чём-либо переживать. Она вздрогнула, когда внезапно почувствовала давление на своём плече: — Ваша мать упала на работе и долго не приходила в сознание, поэтому её начальник вызвал скорую помощь. Медсёстры предположили, что у неё просто проблемы с кровообращением, но потом они увидели кровь на её одежде и руках. Должно быть, она потеряла много крови. — Ара практически не слышала доктора. — Меня позвали, и я провёл несколько тестов. У вашей мамы была тромбоэмболия лёгочной артерии. Это приводит к летальному исходу, если сразу не начать правильное лечение, а к тому времени, когда она попала сюда, она уже находилась в критическом состоянии. Мы не могли ничего сделать, потому что кровяной сгусток был там уже довольно давно… Мы поддерживали её жизнь при помощи наших аппаратов в течение двадцати минут… Мы старались изо всех сил. Примите наши соболезнования. До Ары не дошло то, что сказал мужчина, хоть он и стоял рядом с ней. В её сознании всё было пусто, и слова, которые говорил врач, проскальзывали в её голове точно так же, как стекает вода по рукам человека. Ничего не осталось: девушка не могла уловить ни одной мысли. Несколько минут Ара просто стояла и обрывисто дышала, глядя на лицо матери. Медсёстры в комнате чувствовали себя очень плохо из-за девушки, и одна из них даже похлопала Ару по спине: — Нам очень жаль, — прошептала она, но эти слова так же не дошли до Ары. Прошло ещё больше времени, и девушка всё так же не сдвинулась ни на дюйм. Её ногти всё больше и больше впивались ей в кожу, когда всё сильнее вдавливались в её ладони. Но даже эта боль осталась незамеченной для Ары — так же, как и всё остальное в данный момент. Ара не могла вспомнить, как она оказалась на площадке. Фактически, она даже не могла определить, что правда, а что нет, не могла отличить реальность от воображения. Что случилось? Почему она здесь? Разве она не работала? Уже стемнело — ей нужно вернуться домой к Хеджин и маме. Тем не менее, она не понимала этого. Спустя некоторое время пошёл дождь, но девушка и этого не поняла. — Ара, это я. — Этот голос был знаком ей, но, когда она его услышала, она не могла вспомнить человека, которому он принадлежит. Всякий раз, когда она чувствовала легкое давление на своей руке или плече, её вырывало из транса, заставляя вздрагивать. Но не проходило и секунды, как она вновь возвращалась в этот транс. Затем наконец её силой потянули вверх, и через секунду она почувствовала, что её кто-то крепко обнимает. Хотя её тело и могло чувствовать что-то напротив себя, она не могла ощутить настоящего прикосновения — настоящей связи. Но когда она почувствовала тепло другого тела, она вздрогнула, и её глаза расширились. Наконец пустота в её сознании исчезала, оставляя множество ярких цветов и хаос позади. Казалось, что тепло заставляло белый свет ослабевать, а цвета расцветать. Словно первые солнечные лучи весной. Не зная, что произошло, она инстинктивно подняла кулаки и слабо ударила в то, что было напротив её рук. Но вскоре её остановили, и она почувствовала давление на запястье, после чего её куда-то потащили. Нежная хватка на её запястье заставила Ару на мгновение остановиться. Хотя это и был только свет, он вытащил её… вытащил её из хаоса. Он был нежным и тёплым, и в этом хаосе она обняла его руками, в надежде, что он выведет её из этого хаоса. И затем её, наконец, осенило, когда дождь перестал по ней барабанить, как только они укрылись. Здравомыслие — оно, наконец, вернулось к ней. Понимание, однако, заняло больше времени. Множество маленьких кусочков соединялись воедино, и Ара медленно начала осознавать. С осознанием пришла боль и слёзы. Она даже не поняла, что за человек рядом с ней, который смотрел на неё таким беспомощным взглядом, и даже не осознавала, что на его прикосновения её тело отвечало вздрагиванием. Серая тупость в глазах окончательно исчезла, когда она подняла голову. Слёзы наполнили глаза, а грудь ужасно болела от каждого кусочка, который добавлялся к целой картине. Память и чувства были ещё не полностью восстановлены, но чем больше она возвращалась в реальность, тем менее терпимой становилась боль. Эта боль удерживала её в здравом уме. Её мать умерла. Осознание наконец-то поразило её словно лезвие, резкое и болезненное. «Мама умерла,» — повторил её внутренний голос. Жизнь никогда не будет прежней. Никогда. «Всё только начало налаживаться,» — теперь, когда она полностью осознала, что произошло, слёзы без конца покатились по её щекам. «Почему мир так несправедлив?» — отчаянно подумала Ара. Сначала он украл доверие к отцу, заменив его чистой ненавистью. Затем насмехнулся над её доверием к младшей сестре, заменяя его подозрительностью и осторожностью. И наконец, забрал у неё мать, заменив её ничем, кроме жжения в груди. «Насколько более жестоким может быть мир?» «Мам… почему ты ничего не рассказала… Почему ты притворялась, что всё хорошо? Если бы ты поделились своим этим со мной, тебя могли бы вылечить. Ты могла бы быть спасена…» — ещё одна волна отчаяния охватила её, а слёзы всё ещё не собирались останавливаться. Ужасное хныканье сорвалось с её губ, и она заставила себя поднять взгляд. Ей нужно прекратить думать об этом, иначе она полностью сломается. Потребовалось много силы воли, чтобы поднять голову и открыть глаза, но она сделала это. Наконец Ара смогла увидеть и узнать парня перед ней. Слёзы стали ещё сильнее при виде его, и она инстинктивно отступила, пока окончательно не прижалась к стене маленького домика. Почему он здесь? Почему он смотрит на неё в её самый слабый момент? Нерегулярные рыдания сорвались с её губ, и она уткнулась лицом в колени, прижимая к себе ноги.

***

Прошли минуты. Много минут. И с каждой секундой Сехун чувствовал себя более несчастным. Неужели он никак не может ей помочь? Его сердце мучительно сжалось при мысли о безнадёжности, и вдруг что-то пронзило его тело, заставив напрячься. Он автоматически прислушался и понял, что дождь прекратился: сладкий аромат травы после дождя теперь витал в воздухе. Он сделал глубокий вдох, и кислород наполнил его лёгкие, а глаза наполнились решительностью. «Нет, — подумал он твёрдо, — я не собираюсь сдаваться,» — у него в планах определённо этого не было. Он закрыл глаза. Только потому, что нет двери, не значит, что нужно уничтожать дом. Можно также пролезть через окно, но для этого сердце в доме, должно быть готовым впустить его. Поэтому нужно заслужить полное доверие. Однако это не может быть сделано сразу, поскольку это обязательно нужно делать постепенно: маленькими шагами. Сехун приблизился к девушке и на этот раз, с большей решимостью и большей ясностью того, что он хочет сделать, нежно обнял её хрупкое тело. Он не собирался разрушать дом. Нет. Он собирался обнять сердце вместе с домом, убедившись, что это не навредит ему и оно почувствует его любовь, так же, как и печальная душа внутри него. Он начал похлопывать её по спине в расслабляющем ритме — постучался в окно. Неохотно он погладил её по волосам — прикоснулся к стеклу. Снова и снова Сехун проделывал эти две вещи. Он старался не переступать той границы, которая позволяла быть рядом с ней сегодня. Ему также не хотелось ранить душу в домике. Это займёт некоторое время, но единственное, что у него было, — это время, решимость и любовь. Он собирается исцелить сломанную душу. Определённо. Итак, вместе в маленьком домике, обнятые мягким лунным светом, он медленно пробирался к её сердцу. Медленно, но устойчиво.