Помогите снять крылья

Распахнув глаза, первое, что испытал Джури, было чувство острейшего дежавю: он снова задремал в кресле и снова проснулся посреди ночи. Точно так же, как и накануне, горел верхний свет, разве что телевизор не показывал серую рябь. – Привет лузерам. Уже знакомый ему тип в этот раз расположился на полу. Скрестив ноги, он рубился в приставку Джури и выглядел, как в прошлую ночь, разве что на свои неаккуратные вихры натянул черную шапочку. Сидел он вполоборота к Джури, и тот, вспомнив вчерашний сон, попытался осторожно заглянуть ему за спину. – Не это ищешь? Огромные крылья взметнулись вверх, мгновенно заняв собой все свободное пространство. Откуда они взялись и где прятались до этого, Джури не представлял. От неожиданности он отпрянул, чуть не свалившись с кресла на пол. – Фу, блин, убери! – выпалил он, сглотнув от отвращения. – Неужели не нравится? Без видимого усилия Агги пошевелил крыльями. При этом его физиономия сохраняла полную невозмутимость, а сам он даже не промахнулся мимо цели, в которую стрелял, играя на приставке. В ответ Джури лишь мученически застонал, прижимая ладонь к глазам, и Агги, хмыкнув, все же сложил крылья, попутно зацепив ими что-то на настенной полке – Джури услышал тихий звон бьющегося стекла. – Упс, пардон, – передернул плечами его гость, при этом даже не обернувшись. Тяжко вздохнув, Джури все же выбрался из кресла и направился к полке, чтобы оценить масштабы разрушения. Своими безобразными крыльями Агги смахнул маленькую статуэтку стеклянного единорога – как и каждому из сотрудников ресторана, Джури подарили ее на последнее Рождество. – Какая прикольная рогатая лошадь, – радовался тогда Леда, рассматривая подарок, и Джури, глядя на него, тоже невольно улыбался. Теперь же на полу лежал обезглавленный зверь, от головы которого к тому же откололся рог. – Мудак ты, – вздохнул Джури, собирая осколки и складывая их обратно на полку. – Он тебе все равно не нравился. – Нравился. – Нет. – Откуда тебе знать? – Я – твой ангел-хранитель, забыл? – усмехнулся Агги. – То есть бывший, но о тебе все знаю. Единорог понравился рыжему, а рыжий нравится тебе, вот ты и повторяешь за ним. У тебя никогда не было своего мнения, потому что ты бесхарактерный. Бесхребетный, я бы сказал. – Ты проекция моего сознания и говоришь всего лишь то, что я сам о себе думаю, потому мне даже не обидно, – произнес Джури, направившись в спальню. – Сделай одолжение, не снись мне больше. – Пф-ф, идиота ты кусок, – позабыв о приставке, Агги всплеснул руками. – Неужели ты еще не понял, что я – самый что ни на есть настоящий ангел, а все это никакой не сон? – Да конечно, – фыркнул Джури и захлопнул дверь. Агги остался в гостиной, а Джури, решительно откинув покрывало со своей узкой постели, забрался под одеяло. Часы показывали три часа ночи – спать оставалось всего ничего. *** – Нет, ну вы издеваетесь? Джури так разозлился, что с силой саданул кулаком в стенку лифта и тут же поморщился от боли – силу удара он явно не рассчитал. Кабина застряла где-то между пятым и шестым этажами, ехала себе и вдруг остановилась, да так плавно, что Джури, в задумчивости рассматривавший свои ботинки, даже не сразу заметил, что движение прекратилось. Взглянув на часы, он нажал кнопку вызова диспетчера, прикидывая в уме, что если его не вытащат за десять минут, на работу он снова опоздает. В эту ночь Джури опять приснился псевдоангел Агги. Точнее, в мире грез он, очевидно, на самом деле являлся каким-то мифическим существом, судя по крыльям, которые в расправленном состоянии касались противоположных стен комнаты. Сны – штука неконтролируемая, привидеться может все что угодно, и Джури даже задумываться об этом не стал бы, если бы не один нюанс: сон казался таким реальным, что, не будь его содержание столь фантастическим, Джури решил бы, что к нему в квартиру действительно забрался злоумышленник, чтобы поиграть на приставке. На работу он в итоге попал только к десяти. В результате поразительного стечения обстоятельств телефон Джури разрядился, хотя он точно помнил, как прошлым вечером подключал его к сети, и даже позвонить и предупредить начальницу у него не получилось. – Похоже, ты считаешь, что я железная и буду терпеть твои выходки, даже если ты усядешься мне на голову, – чеканила Танака-сан, и Джури слушал ее, понурив голову. Все, что можно было предъявить в свое оправдание, он уже сказал, но слушать его не пожелали. Джури даже в чем-то понимал Танаку-сан: слишком уж неправдоподобно выглядело его объяснение. "Как будто я и правда остался без ангела-хранителя, – уныло размышлял Джури, автоматически кивая на каждое обвинение начальницы. – Хотя вряд ли он у меня вообще когда-либо был..." За спиной Танаки-сан с хмурым видом топтался Леда и как-то странно поглядывал на Джури – в его взгляде упорно мерещилось то ли подозрение, то ли обида. Перед началом выговора Леда хотел было вежливо удалиться, но Танака-сан потребовала, чтобы тот остался как старший администратор и непосредственный начальник Джури. – Еще одно замечание до конца этой недели, и ты уволен, – в завершение припечатала Танака-сан. – Я не допущу этого, – учтиво поклонился Джури, как того требовали приличия. Начальница ушла, оставив их с Ледой наедине, и Джури только тут выдохнул и ссутулил расправленные до этого плечи. Перед Ледой было неудобно, но Джури рассудил, что опозориться сильнее он уже не сможет, а все плохое, что можно было о нем подумать, Леда уже и так подумал. – Что с тобой происходит? Такого вопроса Джури не ожидал и взглянул на Леду, который смотрел на него внимательно и строго. – Ничего, – пожал плечами Джури. – Ничего необычного. – Да что-то не похоже. Ты какой-то сам не свой в последнее время. – Тебе кажется, – вздохнул Джури и направился в сторону кухни. Пора было преступать к работе, если он не хотел огрести еще раз и получить расчет. Весь день Джури пребывал в настолько подавленном настроении, что о традиционном кофе с Ледой вспомнил лишь тогда, когда тот сунул ему под нос стаканчик. – Ох, я и забыл о нашей традиции, – виновато признался Джури, на что Леда даже не улыбнулся. – Я заметил. Пойдем? На улице в этот день было ветрено и сыро, но, пользуясь положенным перерывом, они решили немного пройтись. Свой кофе Леда проглотил чуть ли не за минуту и шел, сунув руки в карманы джинсов, пока Джури, периодически поправляя сползающий на глаза капюшон, делал небольшие глотки и думал о своем. Разговор не клеился, но молчание не казалось таким уж неловким, чтобы нарушать его. – Меня вчера осчастливили, – в конце концов безрадостно сообщил Леда. – Что-то случилось? – вопросительно поглядел на него Джури. – Вечером ко мне домой ввалился наш вокалист и сказал, что уходит. – Как уходит? – А вот так – из группы он уходит. Его осенило, что надо продолжать учебу, и что музыка – это вообще несерьезно, потому мы можем смело искать ему замену, а он умывает руки. – Ого, – протянул Джури и покачал головой. – Сочувствую. Наверное, искать новых вокалистов – дело нелегкое. – Наверное, – пожал плечами Леда. – Я так давно этим не занимался, что уже и не помню. У тебя случайно нет кого-нибудь на примете, кто мог бы нам подойти? – То... то есть? – растерялся Джури. – Ну, может, ты знаешь какого-нибудь парня, который хорошо поет и не отказался бы попробовать свои силы в группе? – терпеливо пояснил Леда. Сглотнув, Джури отвернулся и уставился на уходящую вперед улицу, при этом ничего не видя перед собой. Джури знал одного такого парня, который, как говорили окружающие, неплохо пел и который был бы счастлив играть с Ледой в одной группе. Но мысль эта промелькнула как вспышка, потому что в тот же миг Джури словно со стороны услышал собственный насмешливый голос: "Ты себя в зеркале видел? Какая группа? Какое пение? Грязные тарелки и залапанные стаканы – вот твой потолок..." – Вряд ли, – вслух произнес Джури, не глядя на Леду. – Откуда у меня такие знакомства? – Ну мало ли, – пожал плечами тот. – Может, сосед или одноклассник увлекается чем-то подобным. По-всякому ведь бывает. – Нет, – бесцветно улыбнулся в ответ Джури. – У меня таких соседей нет. Еще в школе Джури пел в хоре, а в старших классах даже солировал. Ему говорили, что у него необычный голос, абсолютный слух и определенно есть талант. Петь Джури очень нравилось, часто дома он подпевал радио или насвистывал что-то просто так, но связать свою жизнь с музыкой всерьез не думал. Ну, или не то чтобы совсем не думал, только лишь мечтал перед сном – не более того. От одной мысли о том, что он стоит на сцене перед толпой незнакомых людей, у Джури тряслись поджилки, потому и фантазировать о творчестве и славе он смел лишь украдкой и втайне от всех. – Очень жаль, – вздохнул Леда. – У меня есть пара знакомых, которые неплохо поют и сейчас не заняты, но если честно, ни с одним из них я бы не хотел работать вместе. Я просто считаю, что согруппники должны нравиться в первую очередь как люди... Осторожно! Заслушавшись, Джури даже не сразу сообразил, что последний окрик Леды относился к нему, и глупо замешкался, когда Леда вдруг толкнул его в сторону. Все произошло за доли секунды, Джури отшатнулся и едва не упал, а в том месте, где он только что стоял, разлетелся на сотни осколков цветочный горшок, полный черной земли. – Ну нихрена себе! – Леда отступил вбок и задрал голову, Джури тоже последовал его примеру. Однако в доме, мимо которого они проходили, не было ни одного открытого окна или балкона. Горшок как будто взялся из ниоткуда или упал с крыши. – Обалдеть! Джури, ты реально везунчик! – теперь Леда перевел взбудораженный взгляд уже на него и улыбнулся широко, но немного нервно. – Если бы я за полсекунды до этого случайно не посмотрел вверх, этот горшок свалился бы тебе точно на голову. Горшок! С ума сойти, как в анекдоте!.. Леда рассмеялся, и в этом смехе слышалось облегчение. Похоже, Леда здорово за него испугался. Еще раз вскинув голову, Джури всмотрелся в серую стену уходящего ввысь здания. Не имело смысла искать, откуда упал горшок, от которого Джури спасло лишь чудо. По спине прошел неприятный озноб, и Джури понял, что в отличие от Леды радости он не испытывает. – Кажется, ты спас мне жизнь, – неожиданно охрипшим голосом произнес Джури. – Насчет жизни не уверен, но от сотрясения мозга спас точно, – кивнул Леда. – По-моему, ты теперь передо мной в долгу. – В каком еще долгу? – Ну... Ты можешь угостить меня пивом, - улыбнулся Леда. Мысль пришла в его голову явно секундой ранее, однако, судя по довольному выражению лица, нравилась ему от этого не меньше. – Не уверен, что это хорошая идея, – пробормотал Джури. Он уже столько раз отказывал Леде, когда тот делал подобные приглашения, что в последнее время его перестали звать. Как увильнуть от личной встречи теперь, когда вопрос встал ребром, Джури слабо представлял. – Хорошо, давай как-нибудь сходим, – нейтрально отозвался он. "Глядишь, пройдет немного времени, и ты забудешь", – с надеждой добавил про себя Джури. – В эту пятницу. – Что? Только тут Джури заметил, что Леда внимательно рассматривает его и хмурится. В голову Джури закралось подозрение, не написаны ли его мысли у него же на лбу. – Я... Я, кажется, занят в пятницу, – пролепетал он и про себя выругался: прозвучало совершенно неправдоподобно. – Без проблем. Значит, в субботу, – твердо произнес Леда. – Или в субботу ты тоже занят? В его голосе слышался слабо завуалированный сарказм или даже раздражение, и Джури понял, что лучше больше не врать. Видимо, у него не очень хорошо получалось, и Леда видел его насквозь. – В субботу я работаю, – напомнил Джури. – Значит, вечером в субботу. В восемь. Подавив вздох, Джури кивнул и растянул губы в вымученной улыбке, подумав про себя, что, может, все к лучшему. Леда пообщается с ним дольше привычного получаса, выделенного на обед, и отстанет, потеряв всякий интерес к такому заурядному и неинтересному субъекту. – Думаю, надо возвращаться, – сказал Леда, еще раз взглянув вверх. – У Танаки-сан сердце не выдержит, если мы опоздаем еще и с обеда. К тому же меня пугает дождь из цветочных горшков. Настроение Леды заметно улучшилось, и Джури запретил себе воображать, что это из-за внезапно возникших планов на субботу. Направляясь обратно к ресторану и вполуха слушая друга, который рассказывал, как теперь ему из-за горе-вокалиста придется договариваться и отменять аж целых три запланированных концерта, Джури думал о том, что в последние два дня ему удивительно не везет, а перед глазами будто наяву появлялся образ Агги из повторявшегося сна, который улыбался ему, демонстрируя щербину между передними зубами, и одними губами беззвучно повторял: "Ну как тебе живется, Джури? Без ангела-хранителя?.." *** Домой Джури вернулся поздно: череда неприятных совпадений преследовала его и по пути с работы. Сначала случилось небольшое землетрясение, и поезд, на котором Джури ехал домой, простоял в тоннеле больше часа. Потом, когда Джури делал пересадку на другую линию, он умудрился запутаться, свернул не в тот переход и только через несколько станций опомнился, что едет не туда. К тому же все светофоры на пешеходных переходах переключались на красный, стоило Джури подойти к проезжей части, а лифт дома и вовсе не работал – очевидно, поломка оказалась серьезной, и ее не успели исправить с утра. Когда дверь квартиры за спиной Джури захлопнулась, он выдохнул с облегчением. Это был чертовски долгий день. "Есть, в душ, спать", – скомандовал себе Джури и принялся воплощать план в действие. Вода из крана лилась чуть теплая – Джури не представлял, в чем может быть причина, ведь за все годы жизни в этой квартире проблем с водопроводом еще не случалось. Готовый ужин почему-то оказался просроченным, хотя Джури помнил, что покупал его только вчера, а чашка с чаем выскользнула из пальцев и разбилась о плиточный пол. Голодный, злой и абсолютно несчастный Джури направился в спальню и уже перед самой дверью, движимый неясным порывом, обернулся. Разумеется, комната выглядела как обычно, все стояло на своих местах и ничего не изменилось. Если бы Джури спросили, для чего он шагнул в сторону полочки в дальнем углу, он бы не смог ответить. Просто решил проверить, не отдавая себе отчета, что именно его вдруг взволновало. А уже через минуту все посторонние рассуждения вылетели из его головы. Джури стоял как вкопанный на месте, смотрел во все глаза перед собой и отказывался верить тому, что видит. На месте крохотной статуэтки стеклянного единорога, которую ему подарили на Рождество, лежали лишь жалкие осколки – туловище, голова и маленький стеклянный рог.