А ты бы смог?

      Это мог быть обычный повседневный день, мог бы стать днём, когда я отправился рыбачить с Куникидой и его друзьями, днём, когда я поехал с Кёкой в храм, или днём, когда Дазай снова угостил меня тарелкой риса, но почему-то я решил пойти прогуляться с Акутагавой. И почему я вообще решил сделать это? Он — интересная и загадочная для меня личность, и знаю я о нём только то, что он — довольно безжалостный и ужасно грубый парень. Знаю, что он старше меня на два года и что долгое время пытался заслужить одобрение Дазая.       — Но зачем? — неловко спросил я его, когда он закончил долговременно оскорблять меня и злобно коситься. — Зачем тебе так нужен был Дазай?       — Он… — Рюноске замялся, но быстро пришёл к ответу. — Он много дней и сил потратил, чтобы полностью растоптать моё самомнение и научить великой силе. Скажу так: первое ему отнять у меня не удалось… зато он дал мне столько ненависти и агрессии, чтобы я, наконец, смог понять, что делал неправильно.       — Ты ведь не рассказывал, а почему он вообще тебя тренировал, вы ведь из разных миров? — Я улыбнулся, а он, напротив, пустил язвительный смешок, от которого мне стало ещё непонятнее.       Что вообще происходит?       — Из разных миров… Мы с ним похожи, Ацуши.       Ни капли. Осаму — добрый человек, он пытается казаться глупым, но на самом деле он очень продуманный человек. Он гениален, я хочу когда-нибудь стать таким же, как он.       — Ты, наверное, не знал, но Дазай раньше был в Портовой Мафии, — улыбнулся Акутагава, поправляя свои волосы от подувшего на них лёгкого ветерка. — Он был хорошим боссом и таким же убийцей, как и я.       Я засмеялся. Эта его игривая улыбка выдавала его несерьёзность своих же слов. Дазай не такой.       — Он учил меня всему, я был его воспитанником, он помогал мне обрести силу, которую я сейчас имею. И хотя это длилось недолго, у него получилось. Дазай был боссом, и он тоже убивал.       Завидев моё ошеломлённое выражение лица, он решил окончательно добить меня, сказав:       — Ты что, думал, что он — невинный цветок?       Акутагава замолчал, видя, что у него получилось задеть меня. Может, он сделал это, чтобы не причинить мне больше боли, а может, ему просто было больше нечего сказать. Но несомненно эти слова задели меня до глубины души.       — Знаешь, Дазай даже пытался убить меня. Он стрелял из пистолета прямо сюда. — Рюноске сжал зубы от вспыхнувшей в нём давней обиды и показал на свой лоб. — Я мог умереть, если бы перед лицом смерти не смог создать защитный барьер, который я тогда ещё делать не умел… Но по нему видно, что он изменился. Он был тем ещё садистом, когда обучал, но теперь он другой, ты прав. И всё равно не верю, что он изменился до конца. Такие как он не меняются…       — Прекрати! — сорвался я, не собираясь больше дослушивать. — Не верю, что он такой!       Я схватил свою сумку и, в последний раз гневно посмотрев на Рюноске, вскочил с лавки и убежал прочь. Я не верю его словам, он просто хотел меня позлить. Этот идиот никогда не сможет стать моим другом, как бы я ни хотел с ним сотрудничать. Зачем он сказал мне это?       В надежде узнать правду я отправился домой к Дазаю. Он приглашал меня сегодня в кафе, а раз я отказался, возможно, он мог уйти с кем-нибудь другим, но я не могу не проверить. На многочисленные звонки в дверь никто не отвечал, я уже отошёл от дома, представляя, как приду сейчас домой и буду долгое время пытаться себя успокоить, как из дверного проёма вылезла сонная физиономия Осаму в домашнем халате, с растрёпанными во все стороны волосами и позвала меня по имени. Я зашёл в его дом и остановился в гостиной, недоверчиво осматривая его. Мужчина сонно потянулся и сказал:       — Я пойду умоюсь, а ты…       — Ты раньше был в мафии? — перебил его я, наблюдая за его действиями.       Дазай без колебаний ответил «да», и я приоткрыл рот, чтобы начать кричать на него, но в этом не было смысла. Человек, спасший меня от внутреннего разложения, возможной смерти и подаривший мне новый мир, только что и так же быстро и легко разрушил его. Все его байки о справедливости, о добрых делах и помощи людям оказались ложью?       — А как же твоя доброта? Ты ведь не похож на тех, кто в ней состоит… ты милосерден! — расстроено сказал я.       Но он оставил меня без ответа, уходя в ванную и оставляя меня в этой пустой комнате только с самим собой. Я обескуражен. Я не знаю, что теперь делать, но это точно не шутка?.. Нет, Дазай ответил мне спокойно, ровно и, наверняка, правду. Он посмотрел на меня без злобы и без доброты, он просто ответил как есть. Но как? Как этот человек мог быть боссом, настоящим боссом? Я видел их боссов, он не такой.       — Ты испуган и не веришь в эту чушь, правда ведь, Ацуши? — сказал он, выходя из другой комнаты вытирая лицо полотенцем. — Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать, но прошу, не отворачивайся от меня.       Он протянул свою руку к моей голове, чтобы погладить, но я отшатнулся и, яростно посмотрев на него, спросил:       — Тебя заставили?!       — Нет, — уже более грустно ответил мужчина.       — Тебе угрожали?       — Это было бы одним и тем же, но нет. Я просто вырос там. — Он посмотрел в сторону, отводя взгляд.       Но я-то видел его. Этот полный угрызений взгляд.       — Ты жалеешь о том, что был там?       — Нет, Ацуши. Я не могу сказать, что жалею, мне было вполне комфортно там, но сейчас я уже другой, и та организация не подходит мне и моим убеждениям.       Шокированный его прямотой я встал и всполошено начал двигаться к выходу. Я не понимаю, я не понимаю…       — Стой, не уходи. — Он взял меня за руку.       — Акутагава не врал, — с отвращением произнёс я.       — Значит, ты встречался с Акутагавой? Ты молодец, что пытаешься сдружиться с ним. — Дазай похвалил меня, пытаясь улыбнуться, но так и не сделал этого.       — Я не знал, что ты такой…       — Я уже не такой, Ацуши, — вставил он.       — Такие как ты не меняются.       Мои слова оскорбили его, и он слегка обиженно отпустил мою руку, отходя в сторону. Но чего я боюсь? Он не в мафии, он с нами. Так почему мои руки дрожат, а ноги подкашиваются? Я разочарован и зол. Я зол, что мой идеал оказался фальшивкой. Слова Акутагавы задели меня до глубины души, а то, как Дазай спокойно рассказывает об этом, только больше ранит меня.       — Время было такое неспокойное, я был уверен, что быть таким Дазаем — моя судьба, пока не умер мой хороший друг.       — Мне не интересно! — Я снова двинулся, но мужчина вновь схватил мою руку с двойной силой.       — Я больше не в мафии, понимаешь? Я ушёл с тёмной стороны, мне не интересно это!       — Ты стрелял в Акутагаву! — повернулся я к нему, сердито смотря в его глаза. — Прямо сюда!       Я подставил указательный палец ко лбу, и Осаму огорчённо посмотрел на меня. Он сожалеет, но почему я так зол?       — А ты бы мог спустить курок, целясь в меня? — Нервы начали шалить, и я улыбнулся, психованно пытаясь вырвать свою руку.       Он не смог ничего сказать на это, просто убрал мой палец, а потом сжал мою руку в своей. Ты не можешь ответить мне, ты растерян. Я не верю, что это происходит...       — Нет, — выдавил он из себя, пытаясь успокоить меня.       Я не хочу успокаиваться, я даже не хочу больше иметь с ним ничего общего. Плевать, что он спас меня от бродячей жизни, что открыл мне мою способность, что просто подарил мне заботу, приведя в агенство, где я нашёл много друзей. А они все… все остальные, неужели за спиной каждого стоит какая-то грань между тёмным и светлым? Неужели у каждого человека в агентстве есть тёмное прошлое? Я боюсь представить, что там у кого может быть, но меня пугает эта мысль.       — Тебе неприятно, я вижу. Но что, неужели ты теперь уйдёшь?       — Да, — бросил я, пытаясь убрать от него руку.       — Мне нет оправдания, я правда был плохим человеком… Ужасным. Но это было в прошлом. Просто посмотри на меня сейчас. — Он поднял мою голову, чтобы я увидел его лицо.       Но меня почти не интересовала его открытость и честность, меня интересовало только то, о чём думают люди, прежде чем убить других.       — Не уходи, Ацуши. Ты нужен мне.       Попросил ли он это из личных побуждений или просто не хочет отпускать столь ценного сотрудника, но я почувствовал какое-то облегчение. Он всегда казался мне примером для подражания — умный, честный, всегда имеющий при себе план, и второй, и третий на случай провала предыдущих. А узнав, что он — бывший мафиози, я ощутил негодование и страх. Можно ли бояться Дазая сейчас? Способен он причинить боль сейчас?       — Мой друг попросил меня уйти из мафии, и я рад, что тогда послушался его. Я бы не смог встретить тебя, если бы не ушёл. Мне жаль, что я вызвал у тебя такие чувства. — Он приобнял меня, наблюдая за моей реакцией, но я не стал отстраняться, я не ненавижу Дазая. — Я никогда ни от кого не скрывал, что был в мафии, но ты узнал об этом сегодня, спустя несколько месяцев.... Неужели ты теперь будешь избегать меня?       Он прижал меня ещё ближе, но я не смог различить значение этого жеста, просто ответил:       — В конце концов это твоя жизнь… Я рад, что ты выбрал путь света, — облегчённо выдохнул я.       Он прекратил объятия и ушёл поставить чайник, чтобы приготовить нам чай. Он совсем не такой как люди из портовой мафии, он — другой, он просто не может быть негодяем; но был им, ключевое слово — был.       — Раз уж в кафе не сходили, давай что-нибудь приготовим дома? — улыбнулся он, старясь навсегда переключиться с этой волны о прошлом, и я подыграл ему.       Но всё равно ещё долгое время думал о его прошлом, что же он делал, почему он пытался убить Акутагаву? Я больше не буду спрашивать Дазая об этом, и он тоже больше не поднимет эту тему, но всё равно я не скоро теперь забуду этот взгляд раскаяния и горестное сожаление в его глазах. Ему было больно. Ему было больно вспоминать это, точно так же как и мне — принимать.