***
Третье тело лежало подле. Он просто не выдержал. Такие картины не для него.***
Первое что пришло в голову — воняет больницей. Солнце не выносило этот запах, там ему запрещали светить. Рядом на кресле спала заплаканная мать. В голову резко ударили вчерашние события: пропадает Кагеяма, затем Хитока. Он бежит на поиски и застает Тобио, уродующего Ячи. У Шое не было выбора. Он должен был ударить его. Кровь на руках, рвотный рефлекс, шок, удар о землю. Хината закричал. Просто надо было, иначе будет хуже. Через секунду он уже в объятьях быстро отошедшей ото сна матери. — Все хорошо, Шое, все будет хорошо, — смешно, у самой ведь наворачивались слезы. — Где… — Ячи жива, с ней все хорошо, — все было не так хорошо, как говорила мать, но все же не на грани смерти. — Нет, где…- Хинату сейчас абсолютно не волновало состояние девушки. Он не понимал почему, но ему и не хотелось понимать. Единственное желание было узнать… — где Кагеяма? Тишина. Просто обыкновенная тишина. У матери потупился взгляд. Почему? Шое не контролировал движения своего тела. Он взял ее за плечи и хорошо встряхнул, пытаясь вытряхнуть из нее заветные слова. — Где Тобио?! Но вытряхнул он только слезы. Ему было плевать на всех, плевать на каждого, на плачущую мать и на его изувеченную девушку.Эпицентр внимания — Тобио.***
Никто так и не узнал о том вечере. Каждый придумал себе свою историю. Каждый знал то, что хотел знать. Шое не мог убить. Кагеяма тоже. Все этот посторонний некто, которому просто захотелось позабавиться со школьницей. Кагеяма — герой, Хината —герой. Ячи была не в состоянии что-либо сказать. Она вообще уже ничего не скажет. Кома настигла ее исподтишка, буквально через несколько часов после происшествия. А Тобио мертв. Хината оказался сильным и метким мальчиком. Его преимущества оказались самыми тяжелыми минусами. Шое плакал. Плакал и плакал, рыдал навзрыд, взахлеб, с надрывом, упиваясь своими слезами над телом столь горячо-любимого друга. Друга ли? Он не винил Тобио за его агрессию, за его действия, но он во всем винил себя. — Хината-кун, мы знаем, что ты был одним единственным близким другом нашего сына, поэтому из нашего уважения к тебе ты можешь взять любую вещь Тобио. Шое сидел в комнате Кагеямы. Пахнет, пахнет, пахнет, боже, как же пахнет живым Тобио. Шое слышит его шаги по лестнице. А потом тишина. Он не успевает дойти и растворяется в воздухе. Глаза разбегаются — каждая вещь в этой комнате пахнет воспоминаниями, от этих вещей даже воняет ими. Коробка под кроватью манит Хинату глянцовым отблеском от окна. Он вытягивает ее. Его? «Шое» — корявым почерком выведено на голубой крышке. Она небрежно отлетает в сторону: фото, очень много фото и блокнот. От него несет прогнившими мечтами. Лист за листом, противный шелест страниц.***
1 день. (около двух месяцев назад) Понятия не имею зачем завел этот дневник, Суга сказал, что это поможет. Выговариваться листку бумаги — что может быть тупее? Мне нравится Хината. Не друг Хината, не человек Хината, а парень Хината. Его улыбка и глаза, его большие глаза очень сильно нравятся, а еще…***
Дрожащими пальцами Шое перелестнул на несколько страниц вперед.***
День 8 Сегодня мы играли с Аоба Джосай. Проиграли. В глазах Хинаты я видел столько горя, что мне захотелось его утешить, но вместо этого дал подзатыльник. Я не умею выражать свои чувства.***
Листы бумаги становились влажными, дешевая ручка растворялась и стекала вниз по бумаге.***
День 59 Я должен ему признаться. Хоть умру, но признаюсь.***
День 60 Сегодня ко мне подошла Ячи, и попросила дать совет, как лучше признаться Хинате в любви. Я надеюсь, что он не ответит взаимностью. Хината, я люблю тебя.***
Посреди комнаты валялись фотографии, а среди них можно было заметить и маленький дневник Кагеямы Тобио. Тело рыжеволосого мальчика лежало не очень далеко от него. Солнце уже не дышало, истекая маленькой струйкой крови. «Я тоже тебя люблю, Кагеяма» Было написано на последней странице блокнота.