По Ту сторону

– Странный он какой-то, – пробормотал Гокудера, когда они покинули больницу. – Ненормальный. Как будто выключился. Цуна вздохнул – на его взгляд, процент окружающей его нормальности в принципе был удручающе низок. – Он просто устал. В конце концов, он же не на курорте отдыхает. – А по-моему, он именно этим и занимается, – фыркнул Хаято. – Малыш вчера так и не вернулся? – перебил его Такеши. – Нет, – подросток снова вздохнул. – Он остался у Дино-сана в гостинице. Его успеваемость обсуждали, не иначе. А чего там обсуждать, коли её попросту нет? Хранители сочувственно молчали, так что Савада тоже ничего не говорил, погрузившись в свои безрадостные мысли, так что не сразу сообразил, почему позади раздаются оклики «Десятый!» и «Цуна, осторожно!» – Ой, – босс Вонголы отступил на шаг и потряс головой, пытаясь понять, во что он врезался. Друзья, которые слегка отстали, решив, что он хочет подумать в тишине, теперь быстро догоняли его. Цуна же налетел и на них, поскольку продолжил пятиться, когда осознал, во что – или, вернее, в кого – влетел. Хибари Кёя развернулся и, скрестив руки на груди, холодно разглядывал компанию. – Травоядное, – процедил он, – нужно смотреть, куда ты идёшь. – И…извините… – с трудом выдавил подросток, чувствуя, как в горле разом пересохло. Глава ДК одним шагом приблизился к нему и слегка наклонился, чтобы впериться пронзительным взглядом серых глаз прямо в лицо нарушителя своего спокойствия. – Травоядное, ты… – он поднял руку, и Савада едва не отшатнулся, но страх сковал его холодными цепями, не давая шевельнуться. Однако Кёя лишь щёлкнул пальцами у лица подростка и нахмурился. – Странный ты последнее время. Ходишь, как сомнамбула, бегаешь, ничего не слыша, налетаешь на всех. Если ты заболел, то сиди дома, а не ходи заражать всю школу. – Я н-не болен, – запинаясь, произнёс Цуна, постепенно отмирая. Хибари нахмурился ещё сильнее. – Тогда веди себя прилично, а то загрызу. Десятый Вонгола безмолвно наблюдал, как гроза хулиганов уходит, и благодарил богов, что Хибари не отличается любовью к нотациям. По его логике люди либо понимали, за что им сейчас попадёт, либо должны были понять после взбучки. А если и тогда озарение не посещало их тупые головы, значит, никакими нотациями это сделать уж точно нельзя. А к чему тогда тратить попусту время? – Мирный он сегодня, – прокомментировал Гокудера, отпихнув, наконец, Такеши и подойдя поближе. Он готов был с голыми руками наброситься на Кёю, но Ямамото его удерживал, ссылаясь на то, что Цуне ничего не угрожает. Они ведь все друзья, ха-ха. – Он вообще спокойнее стал, когда его Фон начал медитации учить. «Спокойнее и опаснее, – подумал Савада, провожая взглядом удаляющуюся фигуру с небрежно наброшенным на плечи пиджаком. – И не стал, а вернулся к тому, что было раньше, до встречи с Мукуро – уверенности в том, что его никто победить не может». Но откуда у Хибари такая уверенность, если он так до сих пор не одолел всех тех, кого намеревался? Или это совсем другая уверенность?.. От размышлений его оторвал возглас Такеши: – Ух ты, гляньте, кто идёт! Цуна посмотрел на ожесточённо машущего приятеля и перевёл взгляд туда же, куда и он. Лицо Савады тут же залила густая краска. – К-киоко-чан… – А ещё Хару и Хром. Девочки, идите к нам! Подружки, услышав оклик, заозирались и, увидев школьников, с улыбками направились к ним. – Всем привет! – Ямамото мигом взял инициативу в свои руки, едва две компании встретились – Савада резко терял дар речи в присутствии Киоко, а Гокудера с трудом переносил общество прекрасной половины человечества в принципе, поскольку моментально вспоминал сестру. К счастью, до резей в желудке не доходило, но Хаято предпочитал отмалчиваться. – Как вы? Гуляете или идёте куда-то? – Мы Хром-чан провожаем до Кокуё-ленда. Вот, угощение ещё несём, – живо сообщила Хару, ненавязчиво пытаясь подойти к обожаемому Цуне поближе. Тот так же ненавязчиво пытался спрятаться за своего Хранителя Урагана. – А это не опасно? – пробормотал Хаято, надеясь, что его услышит только босс. Тот, не отрываясь от своего крайне важного дела, мотнул головой: – Да чего им бояться? Они же подруги Хром, а значит, попадают в категорию «охранять, чтоб Наги не расстроилась». Так что им до развалин идти так же безопасно, как по городу при бдящем Хибари-сане, которому в принципе плевать, кого охранить – нашлось бы, от кого. – Хром-чан решила на выходные навестить своего брата, – добавила меж тем Киоко. Савада споткнулся и едва не рухнул под ноги Гокудеры. – Брата?! Хром покраснела. – А разве нет? – Сасагава с удивлением посмотрела на босса Вонголы большими ясными глазами. – Просто Мукуро-сан так заботится о ней… опекает… – Киоко-чан есть, с кем сравнивать, – с лёгкой завистью отметила Хару. Десятый Вонгола подумал, что вот Рокудо такому сравнению не обрадовался бы. – Кстати, когда Хром-чан только переехала к нам, – вспомнила Киоко, – он позвонил и полчаса говорил с моим братом, что-то втолковывая. – Правда? – Хром изумлённо посмотрела на неё и залилась краской. – Может, мы вас проводим? – предложил Такеши. – Дорога неблизкая, а вместе веселее. – Было бы здорово! – обрадовалась Хару, а Хром застенчиво кивнула. Правда, в её взгляде отразилось беспокойство – как учитель отнесётся к такому количеству гостей? Но Савада с каким-то мстительным удовлетворением подумал, что туманник как-нибудь переживёт. Интермеццо Высокая и тонкая фигура удобно устроилась в корнях дерева. Длинные волосы ползли вверх по стволу и переплетались с ближайшим кустарником, отдельные пряди обвивали корни. Молодой человек расслабленно облокотился на могучий ствол, ощущая голыми плечами мягкий мох, который был явно не прочь покинуть насиженное место и перекочевать на бледную кожу сидящего. Тот, фыркнув, щелчком пальцев отогнал его. Пальцы были удивительно длинные, суставчатые и тонкие, похожие на молодые весенние побеги, а ногти – на свежие листья. Ноги покрывала шершавая кора, и казалось, что юноша попросту врос в землю у дерева, а теперь собирался стать его частью. За оживлённым разговором дорога до Кокуё-ленда показалась вдвое короче. Правда, болтали, в основном, Ямамото и Хару, но остальных это особо не заботило. Гокудера шёл рядом с боссом, и по лицу его было видно, что он исполняет тяжкую повинность, но собирается сделать это с честью и не посрамить имя Десятого. Цуна же предпочитал молчать и наблюдать за девочками, изредка отвечая на настойчивые расспросы Хару и редкие реплики Киоко. Он разглядывал Хром, отмечая, что она выглядит гораздо лучше – например, исчезло неприятное ощущение, что она рухнет в обморок посреди разговора. Подружки поводили её по магазинам, и теперь девочка выглядела настоящей красавицей в новой одежде. Савада искренне надеялся, что это отвлечёт Мукуро и он не растерзает непрошеных гостей. Ну, во всяком случае, не сразу. Едва они оказались перед заброшенным кинотеатром, как дверь распахнулась, и оттуда вылетел иллюзионист. – Наги! – он заключил любимицу в объятия и из-за её плеча недобро уставился на Цуну. Киоко и Хару с умилением наблюдали за трогательным воссоединением. – Вы так соскучились по своей сестре, Мукуро-сан, – тепло проговорила Хару, и туманник от неожиданности едва не придушил новообретённую родственницу. – Сестре?.. – Кстати, а вы родные или двоюродные? Вы так похожи! – восхитилась Киоко. Рокудо сдавленно отозвался: – Троюродные. – В прапрадеда пошли, – добавил, офигивая от собственной дерзости, Савада. – Одно лицо. Иллюзионист прожёг его очередным уничтожающим взглядом. – Как! Цуна-сан знает эту семью? – Миура всплеснула руками и с удивлением обернулась к любви всей своей жизни. Тот старался не смотреть на Мукуро. – Видел семейный портрет. – Что же мы на улице стоим? – спохватился туманник, вняв тихим увещеваниям ученицы. – Проходите, гости дорогие. – Ой, а мы тут к чаю угощение принесли! – просияла Киоко. Ямамото с Хаято перестали прикидываться деталями ландшафта и вошли следом за всеми. И хотя Цуна всячески старался оказаться подальше от Мукуро и вообще готов был поклясться, что тот не отходил от своей Наги, он всё равно в какой-то момент уловил над ухом лёгкое дыхание и услышал вкрадчивый голос, от которого по спине пробежал холодок: – Ну, Савада Цунаёши, я тебе это ещё припомню. Иллюзионист провёл гостей не наверх, а по коридору первого этажа, где, как оказалось, располагался бывший кафетерий. По дороге гости услышали скрип и, обернувшись на звук, заметили, как в приоткрывшуюся дверь кто-то выглядывает. – Ой, это Фран-кун? – Хару остановилась, приглядывалась. – Иди к нам, Хром-чан о тебе много рассказывала. Савада увидел, как Рокудо за её спиной закрывает лицо руками. В дверь выскользнул мальчик в огромной шапке-яблоке. – Да, это Фран, – Хром самоотверженно подошла к нему. – Знакомься, это Хару и Киоко, – малолетний иллюзионист открыл было рот, но она торопливо добавила. – Фран очень хороший и воспитанный мальчик, поэтому он попьёт чай с нами, ведь мы принесли столько сладостей. Фран закрыл рот и задумался. Сладости перевесили природную язвительность. – Здравствуйте, – вежливо проговорил он, глядя на гостей чистыми невинными глазами. – А круассаны есть? – Да, Хром-чан сказала, что ты их любишь, мы специально для тебя взяли побольше, – Киоко ласково улыбнулась, и Фран окончательно пришёл к выводу, что по такому случаю можно и помолчать. – Лучше бы она сказала, что он немой. Боюсь представить, что Наги про него рассказала, если они так радушно к нему относятся, – пробормотал Мукуро. – Наверное, то же самое, что и о тебе, – буркнул Гокудера. – Мы пока накроем на стол и приготовим чай, – предложила Киоко, и девочки, щебеча, увлекли Франа к бывшему прилавку. Фран, впрочем, был совершенно не прочь такого окружения. Подобный цветник его вполне устраивал – куда больше, нежели, например, Вария. Мукуро душевно улыбнулся ученице и её подругам, после чего обернулся к парням. Улыбка моментально превратилась в оскал. – Ну и какого чёрта вы припёрлись? Троица машинально сделала шаг назад. Савада интуитивно понял, что он выбран парламентёром, и в голове пронеслось сакральное реборновское «твой Хранитель – ты и разбирайся». А он просил такого Хранителя?.. – М-мукуро, мы тут... девочек проводили... мало ли что... – Девочек они проводили, значит. «Мало ли что» здесь только одно – я! И чтоб я что-то сделал подружкам Наги? Чтоб моя ученица расстроилась?! Спасибо, у меня нервы и так ни к чёрту. – Мукуро, мне кажется, ты её слишком опекаешь... – Слишком?! – туманник моментально взвился, но тут же неожиданно успокоился. – Окей, давай разбираться. Я сижу в тюрьме Вендиче и для хоть какого-то взаимодействия с внешним миром нахожу себе прекрасную аватарку. Всё замечательно. Она мне преданна и обязана по гроб жизни, да, я циничный. Но тебе же неймётся! И моей девочке приходится сражаться с Аркобалено. Ну, разумеется, я выбрался и показал, что тут моё и почему моё трогать не надо. И что же? Когда я слаб и не могу покинуть тюрьму после боя, два извращенца – тот же Аркобалено и его приятель в короне – вяжут мою девочку, а ты в это время треплешься с Занзасом! Окей, признаю, в итоге ты всех спас. А что потом? А потом моя Наги просто исчезла! Просто оборвала связь, и я не мог найти её нигде! Во всём мире не было одной-единственной девочки, которую я выбрал. И я там сижу и не могу никуда выйти или хотя бы узнать, в чём дело, потому что Кен с Чикусой тоже ничего не понимают, плюс пропали все, кто мог бы хоть как-то пролить свет на происходящее. Потом моя Наги появляется. В будущем она была. Из-за тебя! И опять к ней кто-то приставал. Причём от этого кого-то даже взрослая Наги в окно сбежала! Только я порадовался, что она снова здесь, как появился извращенец-Спейд и захватил её тело! Я пришёл, я разобрался. И что же? Моей девочке снова надо в будущее! Ладно, я согласился остаться без аватарки ещё ненадолго. Я даже получил бонусом сову в итоге. Всё вроде спокойно, но тут вдруг появляется тот же чёртов извращенец Спейд и снова захватывает мою Наги! Савада, ты издеваешься?! Что за дежа вю? Хорошо, я допускаю, ты снова разобрался. Но на битву представителей я решил оградить Наги от всего этого и отправил её к тебе, потому что знал – ты детей на поле боя не выставляешь. А для уверенности я послал её к подругам, чтоб совсем никто не трогал... и что? Она всё равно полезла в драку! Ты не досмотрел! – Ну, зато в этот раз к ней никто не приставал, значит, Цуна свою задачу выполнил, – счёл своим долгом заступиться за друга Такеши. Иллюзионист прожёг его взглядом. – Ктооо? Эти старые развалины?! Вендиче? Кавахира? К моей маленькой девочке?! Да я их в их же тюрьме сгноил бы!.. – Мукуро, тихо, успокойся! – Цуна торопливо поднял руки, жалобно распахнув глаза. – Всё, никто на твою Хром не претендует... но я не думал, что ты так беспокоишься о ней, ты всегда говорил о своих... – он прикусил язык, чтобы не назвать банду Кокуё друзьями, поскольку понимал, какой взрыв возмущения последует за этим, – своих подчинённых как об инструментах. – Наги – моя ученица, – не без гордости произнёс Рокудо. – Я её нашёл, я её всему научил, я её никому не отдам! И вообще, такую Хранительницу ещё заслужить надо, понял? – с этими словами он развернулся и пошёл к столу, где девочки уже разливали чай. – Десятый, почему вы позволяете ему на вас кричать? – возмутился Гокудера, когда к нему вернулся дар речи. Савада вздохнул. – А что я могу сделать? Он ведь прав, мы за Хром не уследили. А она мой Хранитель. Я... я должен внимательнее и ответственнее относиться к происходящему... – Цуна-кун, мальчики, идите к нам! – Киоко с улыбкой помахала ребятам, и Ямамото успокаивающе хлопнул приятеля по плечу. – Не бери в голову, справимся! – У вас такой сервиз красивый, – похвалила Хару, когда все расселись, – такой тонкий фарфор, с веточками сакуры. – Это Наги выбирала, – важно заметил Мукуро, пока Цуна пытался сообразить, откуда в развалинах целые чайные чашки столь тонкой работы. – У неё безупречный вкус! – Так это не сервиз, это просто илл... – Такеши поспешно наступил на ногу Хаято, и тот тут же исправился, – ...изумительная вещица! – Вот да, – строго отозвался туманник. – Наги плохого не выберет. Хром покраснела и уткнулась в чашку. Создание иллюзий поверх реальных предметов ей не всегда удавалось, но в этот раз она очень старалась. – Кстати, а где все? – вдруг вспомнил Цуна. – Кен, Чикуса... – ММ увела их по магазинам. Вчера было безвозвратно испорчено её любимое платье, и теперь ей нужна тягловая сила, – пояснил Рокудо. Саваде оставалось им только посочувствовать. Дальнейший разговор очень напоминал дружескую беседу. Мукуро выглядел как самый радушный хозяин – шутил, отпускал комплименты и ни разу не упомянул уничтожение мира. Фран поглощал круассаны, и каждый раз, когда ему хотелось что-то сказать, его учитель с неизменной улыбкой напоминал, что с набитым ртом не говорят. Девочки были настолько очарованы «троюродным братом» подруги, что Цуна неожиданно почувствовал укол ревности. Ещё чего не хватало! Наконец, чаепитие окончилось, и гости начали собираться в обратный путь. Мукуро и Хром вышли их проводить, причём в разноцветных глазах туманника явственно читалось «и больше не возвращайтесь». Когда же незваные посетители скрылись из виду, Рокудо повернулся к ученице и серьёзно кивнул. – Ну, рассказывай. Интермеццо Серебряная фигура неторопливо поднялась из реки и выпрямилась. Струйки воды стекали по ней, поблёскивая, и казалось, что фигура и сама истекает расплавленным серебром. Она прошла несколько шагов по мелководью и выбралась на берег, где задумчиво оглянулась. Человек уже покинул реку, и последние капли застыли на сверкающих руках. Он поднял ладони к лицу и, посмотрев на них, стряхнул последние остатки влаги, после чего целенаправленно зашагал в сторону деревьев. Свет играл на поверхности тела, словно чистое серебро идущей статуи и вправду постоянно находилось в движении, стекая вниз и поднимаясь вверх. Человек помедлил на опушке и скрылся в лесу. Сон Цуны Я открыл глаза и сразу понял, что это тот же сон. Вот уже несколько дней я оказывался на небольшом острове посреди реки. Первое время я пытался выбраться отсюда вплавь, но течение было слишком сильным, чтобы я мог побороть его, и меня снова и снова выбрасывало на берег. Воды реки бежали быстро, и при этом на их поверхности всегда присутствовала лёгкая рябь, мешающая мне разглядеть своё отражение, так что я видел лишь расплывчатые очертания предметов. Когда я увидел этот сон в третий раз, я пожаловался Реборну, но он огрызнулся, что это я подсознательно пытаюсь убежать от учёбы и спрятаться. Или отвлечься от тренировок. Он вообще последнее время часто огрызался, из-за последствий Битвы Представителей. Кажется, он подрос на пару сантиметров. Неделю назад Реборн воплотил в реальность все свои худшие идеи (я надеюсь, что это худшие) и устроил мне череду адских занятий. Не знаю, чего он добивался, но я почувствовал себя как в дни начала нашего знакомства – он от меня что-то хочет, а я не понимаю, чего, но уверен, что проживаю последние минуты своей жизни. Хотя с Реборном это моё естественное состояние… к сожалению. Думать об уроках даже сил не остаётся, и за это я тоже получаю…в принципе, по сравнению с происходящим в моей жизни, здесь не самое плохое место. Не страшно, так что мой сон – не кошмар, здесь… никак. Поэтому я просто сижу или лежу на каменистом берегу и смотрю либо в небо, либо на лес за рекой. Иногда наверху пролетают птицы, но на острове им делать нечего, тут одни камни. Иногда я вижу, как из-за деревьев выходят какие-то животные, но они никогда не пьют воду, просто стоят какое-то время и снова удаляются. В реке же вообще удивительно пусто, я не видел ни одной рыбёшки. Иногда я опускаю туда руку, и спустя некоторое время накатывает какое-то странное чувство – то я без всякой причины нервничаю, то хочется смеяться, то плакать. Так что воды я стараюсь касаться пореже, но любопытство иной раз пересиливает. Однако мне хватает ума не пить отсюда, понятия не имею, что тогда будет… конечно, это всего лишь сон, но мало ли… Мне даже приходило в голову, что это происки какого-то иллюзиониста, но точно не Мукуро – я всегда знаю, если он поблизости. О том, чтобы другие туманники умели посещать чужие сны, я никогда не слышал, да и Реборн соглашался, что это Мукуро такой уникум. А ещё я знаю, что мой Хранитель не всех может посещать… ну, чувствую. Я даже попробовал расспросить об этом Хром, но она, кажется, ничего не поняла. Для неё учитель во сне – это что-то само собой разумеющееся, но самой войти в чей-то сон… иллюзионисты так не умеют. Хотя… почему-то мне кажется, будто она что-то знает, но вот что и по какому поводу? Чёртова интуиция, лучше б я просто верил в то, что мне говорят. Вот об этом и о многом другом я обычно и размышляю, лёжа на прохладных камнях и слушая шум реки. Возможно, моему мозгу не хватает медитации? Камни, кстати, не кажутся жёсткими или неудобными – наоборот, создаётся впечатление, как будто они принимают форму моего тела. Ну, а с чего бы мне чувствовать неудобство, если я лежу в кровати? Я устроился поуютнее, ощущая, как угловатые камни под спиной словно бы растекаются и выравниваются, чтобы не мешать мне. О чём бы подумать сегодня? Только бы не об этих тренировках, мне их и днём с головой хватает! Я обернулся на неожиданный звук – волны ударились о берег, волнуясь, и я вздохнул. Нет, надо что-то делать… Реборн не понимает слов «не могу», точнее, он считает их синонимом «подбавь жару!» И у меня складывается впечатление, что до конца учебного года я не доживу – либо меня убьют тренировки, либо сам Реборн, поскольку оценки такими темпами будут вовсе не радужными… хотя, должен признаться, последние несколько дней я отношусь к этому более… философски, наверное. Здесь не на что отвлекаться, так что можно отдохнуть и думать… думать… думать…