По Ту сторону

То ли небыль, то ли быль, Время стерло грани в пыль, Сотни лет бродяга-ветер по земле ее носил. Нет на свете старика, Кто бы знал наверняка, Где в ней выдумка, где – правда: стерли разницу века. Марко Поло, «Ветер-менестрель»

Дино обеспокоенно выглянул в окно учительской, рассматривая редких учеников, которые ручейком стекались в школу пораньше. До звонка была ещё уйма времени, но молодого преподавателя не покидал страх, что Цуна снова опоздает. Каваллоне переживал за своего младшего товарища, тем более, он считал себя ответственным за Саваду перед их общим репетитором. Судя по поведению Цуны вчера и лекции Реборна, в Вонголе что-то неспокойно. Но кроме юного босса Дино волновал ещё и вчерашний разговор с Кёей… Вчерашний день, после уроков Дино осторожно шёл по коридору, кляня идею за раз перенести все учебники, тетради и листочки с тестами и молясь, чтобы обычная неуклюжесть не помешала ему в этом деле. Стопка бумажной макулатуры получилась настолько внушительной, что несчастный Каваллоне совершенно не видел дороги перед собой. И уж тем более не видел, что на этой дороге перед ним кто-то есть. – Ой! Учебники и тетради разлетелись, и сам Дино от неожиданности шлёпнулся на пол. Поправив съехавшие очки (итальянец вбил себе в голову, что школьный учитель обязательно должен быть в очках, а потому носил оправу с обычными стёклами), он сфокусировал взгляд и обнаружил присевшего рядом на корточки Хибари, сосредоточенно собирающего книги. Подняв голову, подросток равнодушно скользнул взглядом по Каваллоне и продолжил своё занятие. – Извини, – сообразил Дино и тоже сел на полу, принявшись помогать ему. – Я не заметил тебя. – Понятно, – Кёя составил часть учебников аккуратной стопкой и переключил внимание на рассыпавшиеся листы. – Я слышал шаги за спиной, но не думал, что кому-то придёт в голову сбить меня с ног. – А что ты делал у учительской? – поинтересовался блондин, с любопытством наблюдая за ним. Глава ДК сосредоточенно изучал один из тестов. – Что значит «a wolf in sheep's clothing»? – «Волк в овечьей шкуре», – машинально перевёл Дино на японский, поскольку привык, что Хибари может игнорировать окружающий мир вплоть до прямых вопросов. Сейчас в его глазах читалось вежливое внимание. – Зачем волку надевать овечью шкуру? Это глупо. – Это идиома, – принялся объяснять Каваллоне. – Лицемер, притворщик… ну, иллюзионист, короче, – пояснил он на понятном для подростка примере. Глаза Кёи расширились, и в них явственно читалась ярость. – А почему волк? – Эм… ну, так сложилось, – растерялся итальянец. Английский он учил исключительно в практических целях, так что вопрос о происхождении идиомы поставил его в тупик. – А в японском не так? – Nekokaburi, – сказал Кёя, – это лицемер. Никаких волков. – Сплошные кошки, – рассеянно согласился Дино и, наконец, поднялся. – Может, раз ты тут, поможешь донести всю эту кучу? Он сам взял кипу учебников, а Хибари, передёрнув плечами, подхватил тетради и тесты. Каваллоне бедром распахнул дверь и вошёл в пустую учительскую, где с облегчением свалил свою ношу на стол. Рядом аккуратно легла стопка школьника. – Спасибо, – поблагодарил мужчина и, заметив, что Кёя не торопится уходить, вопросительно вскинул брови. – Так ты меня искал? Хибари отрывисто кивнул и скрестил руки на груди. Дино скорчил унылую гримасу. – Если ты хочешь жестоко мне отомстить за то, что я вырвал у тебя из когтей нарушителя, то давай завтра? Или хотя бы вечером. Мне надо вот это всё проверить к первому уроку… – Итальянский, – неожиданно выдал подросток. А ещё одной чертой, с которой приходилось мириться несчастному учителю, было то, что Кёя иной раз выдавал какое-то слово и искренне считал, что всё понятно объяснил. И смотрел так, словно что тебе, глупое травоядное, не ясно, отреагируй уже как-нибудь. Каваллоне пришлось, как обычно, двигаться ощупью. – И ты хочешь сказать, что… – Научи. – Я? – на этот раз Дино понял, что от него хотят, но ушам верить отказывался. – Ты учишь английскому – значит, и итальянскому сможешь, – снизошёл-таки до комментария подросток. – Да я просто не ожидал, что… – Каваллоне не знал, что его удивило больше: что Кёя решил учить итальянский, что просит о помощи его или что в принципе просит о помощи. Хибари продолжал смотреть на Дино, и тот догадался, что от него ждут ответа. – Да, разумеется. Конечно. Подросток коротко поклонился и покинул учительскую. Наверное, это было единственное, к чему итальянец до сих пор не мог привыкнуть – что гордый и презирающий окружающих Кёя может ему поклониться – просто потому, что чтит японский этикет. Дино рассеянно облокотился на подоконник, разглядывая заполняющийся учениками двор. Похоже, даже до Хибари стало доходить, что он имеет дело с итальянской мафией. И он действительно собирается присоединиться к семье. Это звоночек. Но где же Цуна?.. Заглатывая на бегу тост, Цуна в панике выскочил из дома и помчался в школу. Ох и влетит ему за очередное опоздание! Хибари явно дал понять, что терпит такое в последний раз и никакая мафия его, Саваду, от расплаты больше не спасёт. Но если он поспешит… – Савада Цунаёши! Подросток споткнулся на бегу и вынуждено затормозил, чтобы не упасть. Может, ему всё-таки показалось?.. Тогда можно бежать дальше… – Савада Цунаёши! Удержав равновесие, юный босс заозирался, пытаясь понять, кто его окликнул. Он никак не мог вспомнить, где раньше слышал этот голос. Только мафиози ему не хватало… – Хорошо бегаешь. К Цуне, улыбаясь, подошёл светловолосый мужчина в очках, в котором тот с удивлением узнал Шахматоголового. – Ано… з-здравствуйте… вы… – Можешь звать меня дядюшка Кавахира. Уделишь мне немного времени? – Это-о… – мальчик с тоской посмотрел в сторону школы. – Может, после уроков? – Мне нужно поговорить с тобой наедине, – мягко перебил его Кавахира, – без твоих симпатичных, но очень настырных Хранителей. – Зачем? – по спине Савады пробежал холодок. Он думал, что никогда больше не встретится с бессмертным (или кто он там?), во всяком случае, надеялся на это… – Я ничего тебе не сделаю, – успокоил иллюзионист, уловив его беспокойство, – только попрошу кое о чём, но ты всегда можешь отказаться. – Сдаётся мне, к Реборну вы так же обращались, – пробормотал Цуна, переминаясь с ноги на ногу и размышляя, что последнее время слишком многие хотят с ним поговорить, – а хорошего ничего не вышло… Мужчина пожал плечами, как бы признавая сей факт своей биографии. – Ну, он же не отказался. – Если я опоздаю, Хибари-сан меня убьёт… – Разве это не твой Хранитель? – Кавахира приподнял бровь, но тут же добавил. – Хотя он же участвовал в Битве против тебя… – Кавахира-сан, давайте потом, а? Ну мне совсем нельзя опаздывать сегодня… – Давай небольшую сделку: ты меня выслушаешь, а я сделаю так, что на урок ты придёшь вовремя. Сколько у тебя ещё времени? Цуна недоверчиво посмотрел на него и перевёл взгляд на часы. – Минут десять. Кавахира-сан, но как?.. – Экономь время. Присядем? Подросток, махнув на всё рукой, дошёл следом за ним до скамейки и опустился на неё. Шахматоголовый, сняв очки, задумчиво поднял взгляд к небу. – Сколько живу, а это зрелище не надоедает… – Кавахира-сан, я понимаю, что у вас очень много времени, но у меня-то его нет! – взмолился Савада. – Вы пришли поговорить со мной о небе? – Именно, – согласился тот. – Только не о небе, а о Небе. Босс Вонголы нервно вздрогнул, услышав, как собеседник выделил последнее слово. – Вы хотите сказать, что… – В этом мире остро не хватает Неба, – заметил мужчина, не поворачивая головы и продолжая любоваться редкими облаками. – И это большая проблема, потому что не хватает определённого Неба. – Вы про… – Цуна торопливо перебирал в голове знакомых Хранителей Неба, – про Аркобалено? – Именно, – Кавахира надел очки обратно и одобрительно кивнул, словно хваля собеседника за догадливость. – Ты, конечно, многое сделал для того, чтобы снять проклятье, однако есть одно «но»: Пламя не может долго работать без своего носителя, оно ослабевает. А из-за этого страдает весь мир, в первую очередь, конечно, Тринисете. – Так вот почему кольца… – Именно, – повторил Шахматоголовый. – Камни, из которых сделаны кольца и пустышки, слабеют. Этому миру нужна Аркобалено Неба. А её нет. – Как это – нет? – подросток округлил глаза. – А Ария-сан? Юни-чан?.. – Их нет в этом мире. – Не может быть… – у Цуны перехватило дыхание. – Они же не могли… когда проклятье уже снято… и вы так спокойно… – Тихо, тихо, – Кавахира с удивлением повернулся к мальчику, в глазах у которого заблестели слёзы. – Я не говорил, что они умерли! На вот, держи, – он сунул в руки Савады бумажный платок, и тот торопливо высморкнулся. Когда же босс Вонголы опустил руки, он завопил, причём сделал это громко и от души. И было от чего: рядом сидел, опираясь на сучковатую палку, не Кавахира, а сморщенный старичок с длинной зеленоватой бородой. Его плечи покрывал мох, а из спины кое-где прорастали грибы самого галлюциногенного вида. Дождавшись, когда мальчик замолчит, чтобы набрать в грудь ещё воздуха, старичок заметил: – Они где-то здесь. Очередной крик замер в горле Савады где-то на подходе. Решив, что повозмущаться он ещё успеет, Цуна огляделся и понял, что находится уже не в Намимори. Они со старичком сидели на россыпи камней, вокруг которой протекали несколько рек, а неподалёку зеленел лес. Нет, скорее, Лес… – Опять это место! – подросток подскочил, снова машинально вытирая нос платком. Мир вокруг потёк и вскоре собрался в уже знакомую улицу. – Ээ… – Так ты бывал Там? – воодушевился Кавахира, принимая свой привычный облик. – Тогда всё гораздо проще. – Мне снилось что-то похожее, – пояснил Савада и тут же исправился, – или не снилось… или… не знаю… – Пойдём туда. Там время течёт иначе, так что ты успеешь до звонка, – Шахматоголовый указал на платок, и Цуна, сообразив, откуда ноги растут, в панике отбросил его подальше. – Что происходит?! Кавахира укоризненно покачал головой и, наклонившись, поднял кусочек бумаги. На глазах у мальчика его охватило синее Пламя, перескочившее с длинных пальцев мужчины, и спалило платок дотла. Пепел медленно опал на землю. – Успокойся. Ты на всё так бурно реагируешь? – А чего меня все в последнее время пытаются убить? – буркнул Цуна, поджав губы. – Я не пытаюсь, – резонно отозвался Кавахира, чем заслужил недоверчивый взгляд собеседника. – Послушай, молодой Вонгола, если ты ещё хочешь успеть в школу, то нам следует пойти Туда. – Куда – туда? – безнадёжно взвыл Савада, представив, что с ним сделает Кёя. Может, если он перейдёт в Гиперрежим, то успеет?.. – Это отражение, изнанка, тень нашего мира. Называй как хочешь, – спокойно пояснил Шахматоголовый. В памяти у Цуны что-то зашевелилось. Кажется, он уже слышал нечто подобное… глаза мужчины весело сверкнули за стёклами очков. – Да ты, я вижу, и сам всё знаешь. Мальчик беспомощно кивнул, потом, подумав, помотал головой, а Кавахира, достав из кармана небольшой флакон, отвинтил крышечку и протянул её Саваде. – Вдохни. Десятый босс Вонголы обречённо взял крышечку и осторожно понюхал. Аромат, который он в прошлый раз не разобрал, чем-то напоминал сосну. Мир снова поплыл, и Цуна оказался на россыпи камней рядом с замшелым старичком. – Идём, поговорим по дороге, – предложил тот, ловко соскакивая на землю. Мальчик неуклюже сполз следом. – Ты что-то знаешь об этом месте, откуда? – Бьяку… Ангел рассказал. И Чешуйчатый. Старичок задумался и, кивнув, пошёл вдоль реки. – Понял, о ком ты. Да, Крылатый немало знает, но отрывочно. Можешь задавать любые вопросы. Цуна торопливо зашагал рядом, пытаясь придумать вопрос, но в голову, как назло, ничего не приходило. То, о чём он когда-то хотел спросить Чешуйчатого, вылетело из головы в связи с недавними событиями. – Что такое Лес? – наконец, решился Савада. Его покрытые мягкой шерстью уши дёрнулись, улавливая шум листвы. Лес, услышав, что говорят о нём, подал голос и потянулся к путникам ветвями. Мальчик поёжился. С другой стороны, если об Этом месте известно Кавахире, значит, оно не может быть связано с Мукуро? Уж с кем-кем, а с бессмертным, чьей основной задачей являлось сохранение этого мира, иллюзионист с прямо противоположными целями сговориться не мог. И тем более у него не хватило бы сил задурить того, кто старше рода человеческого… – А что тебе рассказал Ангел? – Что-то про коллектив… бессознательное… – босс Вонголы запнулся. – О, недра земные, он что, решил цитировать тебе Юнга? – кустистые зелёные брови старичка взметнулись и выпустили несколько побегов, которые переплелись с волосами. – Говорил я Карлу, не пытайся объяснить то, что не поддаётся объяснению, но этим психологам дай только зубодробительно назвать всё да закопаться в термины… – То есть, Ангел не прав? Они шли вдоль сетки рек, пересекающих пространство перед Лесом, и подросток с удивлением отмечал россыпи камней или гроты на месте домов, причудливых созданий, которые медленно плыли мимо, не обращая внимание, что бредут по щиколотку в воде, и удивительные капустные кочаны на месте деревьев. Кочанами они казались лишь на первый взгляд: Савада одновременно видел и росток, и раскидистое дерево, и ссохшийся ствол. Каждая стадия жизни дерева наслаивалась одна на другую, словно множество рисунков на прозрачной плёнке. Они разительно отличались от Леса невдалеке, который выглядел, как скопление уважающих себя деревьев. Марево дрожало над реками и ручьями, иногда окрашиваясь в разные цвета вблизи невероятных существ, похожих на животных, растения, камни, кристаллы и всё, что угодно. – В какой-то мере он прав, – после некоторых размышлений определил Кавахира. – В какой? – В своей. Цуна обиженно засопел. – Вы обещали отвечать на вопросы! – Конечно, прости… – старичок на ходу провёл палкой по воде текущей у его ног реки и, когда поднял вновь, несколько струек потянулись следом, обвив сучковатое дерево. – Представь себе… представь всё то, чего боишься и о чём мечтаешь. Все твои надежды, ожидания, сны, страхи и мечты, все слёзы и смех, все потери и обретения… всё то, что ты любишь и ненавидишь. Это и будет Лес – его малая часть. А Лес целиком – это всё то же самое, только всех людей, каждого, кто когда-либо рождался на свет. Понимаешь? – Не очень, – честно признался Савада и поёжился. С каждым словом Кавахиры деревья, казалось, приближались к путникам, протягивали к ним свои ветви и пытались коснуться… – Да что ему надо?! – Цыц, – старик остановился и укоризненно погрозил Лесу пальцем, на который тут же накрутилась лоза. А в следующий миг и она, и деревья растаяли в окружающем мареве, а Лес снова замаячил где-то вдалеке, словно ничего и не случилось. Мальчик растерянно протёр глаза, но больше никаких кардинальных изменений не произошло. – Простите, дядюшка… эм… мне сказали, что нельзя обращаться по имени. Старичок заскрипел, что, вероятно, означало смех. – Сказали, значит? А сам ты не знал? – Откуда? – А все знают… называй меня Древний, – Древний покачал головой. – Обычно те, кто попадают Сюда – ну, как мы сейчас, сознательно, – попросту не помнят имён, вот и пользуются прозвищами. Конечно, имя можно вспомнить, но если его произнести, то это ударяет по обеим сторонам – плохо будет и названному, и назвавшему. Савада вспомнил, как метался в кровати Бьякуран, и поёжился. – Разве по обеим? – А, ты уже пробовал? И ничего? – подросток покачал лохматой головой. – Забавно. Я не знаю, почему так вышло. Какие правила тебе сказал Чешуйчатый? – Ангел, – поправил его Цуна и принялся перечислять. – Не называть имён, ничего и никого не трогать, не ходить в Лес, не соваться в реки… Старик кивал, слушая его. Палка в руке пустила побеги с бутонами. – Интересно… но если ты сделаешь то, о чём я тебя прошу, то тебе придётся побывать в Лесу. Лучше будет найти проводника. – Я ещё не согласился, – запротестовал юный мафиози. – Мне совершенно не нравится Лес, не пойду туда! Древний усмехнулся, а Лес, казалось, вторил ему шорохом листьев. – Я ещё не объяснил, что от тебя хочу. А хочу я всего-ничего: спаси мир. Тебе это не внове, так что ты справишься. – Этоооо… – Савада остановился и попятился, чуть не свалившись в реку, но всё-таки удержав равновесие. – Не-не-не, я в этом больше не участвую! Никаких спасений мира, никакой мафии! Хватит с меня. – Послушай, Львёнок, – мягко принялся увещевать его старик, – нужно найти Небо Аркобалено, а Ария убежала сюда и спрятала здесь свою дочь. – Вот сами и найдите! – Не могу, – беспомощно склонил голову Древний, признавая своё поражение. – Существа, подобные мне, могут переходить Сюда полностью, и все женщины этого проклятого рода издревле прячут своих детей Здесь, пока те не вырастут. Прячут от меня. И ты думаешь, если я не мог найти их веками, то смогу за несколько дней? – А я как смогу? – резонно откликнулся подросток, демонстративно садясь на широкий камень. Длинный гибкий хвост с кисточкой на конце обвил часть валуна. Старичок остановился напротив, опираясь на свою палку, которая тут же вновь пустила корни. По Эту сторону всё постоянно пребывало в движении, текло, переходило из одного состояния в другое. Казалось, сейчас борода Древнего удлинится и переплетётся с травой… – Во-первых, я тоже не брошу поиски. Во-вторых, Львёнок, ты обаятельный, ты сможешь попросить о помощи гораздо больше нужных людей, нежели я, тех же Аркобалено. Они ко мне относятся… не очень хорошо. – Интересно, с чего бы, – сердито буркнул Савада. – Но я бывал Здесь всего несколько раз, я ничего не знаю, не понимаю… – Если ты согласишься, я объясню, что ты сможешь сделать, – с готовностью отозвался Древний. – Мне просто нужно заручиться помощью как можно большего числа людей. Если Небо Аркобалено не вернётся в обычный мир в ближайшее время, то получится то, с чем неоднократно сталкивался Ангел: когда исчезает часть Тринисете, то оставшиеся части ослабевают, и дело идёт к гибели мира. Ты согласен предотвратить подобную ситуацию? – Ну почему всегда я? – с тоской возвёл очи горе Цуна. Собеседник тактично промолчал. – А если я не найду их? – Лучше не думай об этом, ты справишься. Значит, согласен? – старик протянул руку, и Савада вжался спиной в камень. Древний снова заскрипел, весело щурясь. – Всё в порядке, сейчас не случится ничего страшного. Цуна, сглотнув, осторожно коснулся шершавых, будто покрытых корой пальцев. В голове зашумело, тихий голос зашептал что-то неясное прямо в ушах, а перед глазами промелькнули самые разнообразные картины, от битв и коронаций до мирных пасторальных пейзажей. На душе стало легко и спокойно, и Савада с удивлением уставился на свои пальцы, разорвав рукопожатие. Глаза старика смеялись. – Спасибо. Теперь слушай, что я тебе скажу. Просто спрашивай о Юни у всех, кого встретишь Здесь, кто-то, авось, и ответит. Но спрашивай тогда, когда они не осознают. Ария могла спрятать ребёнка в чьих-то воспоминаниях, в Лесу, где угодно, и расспросы в обычном мире не дадут результата. Я отдам тебе аромат – вдыхая его, ты сможешь в любой момент оказаться по Эту сторону. Только не пей его, – Древний протянул мальчику тыкву-горлянку. – Будь очень, очень осторожен. Я надеюсь на тебя. Цуна взял подарок и повертел в руках. На его боках виднелись то ли какие-то знаки, то ли иероглифы, в горлышке торчала пробка. – Я… я постараюсь, – он спрыгнул на землю, и они с Древним молча продолжили путь, пока перед ними неожиданно не возникли деревья. Савада инстинктивно попятился. – Мы пришли, – сообщил старик, – это твоя школа. Возможно, ты привык видеть её менее… зелёной, но это она. Скопления знаний обычно обозначены деревьями и являются частью Леса, здесь лишь больше камней и рек, нежели в чаще. Но входить лучше обычной дорогой. Босс Вонголы уже внимательнее осмотрел опушку и нервно попятился, заметив в глубине, среди деревьев, хищно сверкнувшие жёлтые глаза. – Там кто-то есть… – Там полная школа учеников, – Древний прищурился, вглядываясь в хитросплетение веток. – Хотя… думаю, это Волк. Он следит за тобой. Лучше поторопись. Цуна машинально кивнул и, хотя идти в логово этого самого Волка совсем не хотелось, он всё же осторожно вытащил пробку из тыквы-горлянки и, поднеся сосуд к лицу, вдохнул. Приятный, но неожиданно сильный аромат орхидей пощекотал ноздри, глаза заслезились, и мир вернулся к своему цивилизованному образу. Мальчик чихнул и с досадой одёрнул рукав, на который попала бесцветная жидкость из маленького стеклянного флакона. Он с недоумением изучил находку, после чего вспомнил – именно такую склянку держал в руках Кавахира и именно она стала тыквой-горлянкой. Это слишком сложно… Опомнившись, мальчик поспешно посмотрел на часы и с облегчением вздохнул – до звонка оставалось ещё три минуты. Однако следовало поторопиться! За юным мафиозным боссом, припустившим по лестнице, из глубины коридора наблюдали жадные звериные глаза. Весь первый урок Цуна просидел как на иголках. Мысли его метались от Леса к флакону, от флакона к Юни, от Юни к тени из чащи, от тени к Кавахире, от Кавахиры к Ланчии и так далее. Паника нарастала, и тогда мальчик, чтобы развеяться, ради разнообразия взглянул на доску. И застонал: минуту назад ещё пустая (он готов был поклясться!), сейчас она пестрела непонятными формулами и знаками. Из физики за всю свою насыщенную событиями жизнь Савада успел вынести только одно: гравитация беспощадна и очень болезненна. Юный босс снова уткнулся в тетрадь, твёрдо решив не смотреть по сторонам. Он и так знал, что Гокудера с Ямамото переглядываются, перемигиваются, исподтишка общаются жестами и вообще вводят весь класс, включая учителя, в ожидаемое недоумение. Не выдержав и не дождавшись окончания урока, Цуна пробормотал извинения и пулей выскочил из кабинета. Попетляв по школе на тот случай, если верные друзья захотят узнать, что с ним, мальчик устало прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Ему требовалось обдумать услышанное сегодня. То, что в мафии творится всякая ересь, его уже не удивляло. Хотя Кавахира вроде как не был мафиози? Во всяком случае, родился он (если родился, а то ведь кто их знает) явно раньше самого появления слова «мафия», да и в принципе до первого преступления. Савада попытался продумать ход своих дальнейших действий – понять происходящее у него всё равно не было шансов. Кавахира велел спрашивать… Там о Юни и заручиться поддержкой как можно большего числа людей. Кроме того, он упомянул Аркобалено… но Реборн ведь не поверил ему по поводу сна! К кому бы обратиться… наверное, только к Бьякурану. В конце концов, он тоже хотел бы найти Юни, а значит, обязательно поможет. Кроме него, о Лесе знает ещё Ланчия, который выступает категорически против, и, вероятно, Мукуро, к которому идти за помощью ну совсем не хочется. Мальчик с облегчением вздохнул. Он определился со своим следующим шагом, а там уже будет проще. Надо только предупредить Джессо о своём приходе, а то слиняет куда. – Травоядное, почему ты не на уроке? Цуна едва не выронил телефон, который достал, чтобы написать СМС. Холодея, он поднял голову и увидел в нескольких шагах Кёю. Тот стоял, вопросительно приподняв брови, одна рука ненавязчиво лежала на тонфе. Глядя на него, Саваде слабо верилось в объяснение Дино о том, что Хибари вовсе не хочет его убить и вообще присматривает за ним. – Хи…Хибари… сан… я… Глава ДК с неотвратимостью лавины надвигался на жертву и явно наслаждался производимым эффектом. – В учебное время ученикам полагается быть на уроках. Почему ты в коридоре, да ещё и с телефоном? И так далеко от своего класса? Интересно, промелькнуло в голове у Цуны, он знает наизусть расписание всех школьников, или такая честь выпала только избранным?.. – Я всего на минутку вышел, – попытался оправдаться мальчик, вжимаясь спиной в стену. Телефон всё-таки выскользнул из онемевших пальцев, но юному мафиози было как-то не до того, чтобы его поднимать. Кёя приблизился вплотную и с удовольствием навис над ним. – На минутку, значит? А ничего, что сюда идти от твоего кабинета больше минутки? – Хибари-сан, но… Серые глаза прищурились, и Савада, который не мог оторвать взгляда от лица Кёи, скорее интуитивно уловил, чем увидел, что тот сжал тонфы и готовится нанести удар. Босс Вонголы испуганно вскинул руки, закрывая лицо. В нос ударил аромат имбирного корня, Цуна с недоумением опустил ладони, не понимая, откуда запах, и по позвоночнику ледяной змейкой пробежала струйка пота: у самого его лица замерли оскаленные клыки, а жёлтые глаза алчно вперились в шею жертвы. Разумеется, следующее, что сделал Савада – это завопил и, зажмурившись, выбросил руки вперёд, отталкивая зверя прочь. Пальцы, миновав жёсткую щекочущую шерсть, погрузились в вязкий, плотный воздух, который устремился прочь, избегая этого вторжения. В ушах зазвенело, промелькнул далёкий голос, позвавший «Ну же, сражайся!..», потом завыло, зашумело. Перед плотно сомкнутыми веками возникло дерево с рыжим комком в ветвях и тут же исчезло. Громкий стук, покалывание в пальцах, сладковатый запах дыни – Цуна открыл глаза и растерянно уставился на Хибари, который оказался метрах в трёх в стороне, неестественно прямой и бледный. – Ну ты, травоядное… – подросток говорил чуть хрипло и тяжело дышал, глаза широко распахнулись, а зрачки, напротив, сузились до булавочной головки. – Хибари-сан, вам плохо? – Савада одеревенел от ужаса, не зная, что делать и как помочь, но Кёя быстро взял себя в руки. – Нет. Ледяной голос привёл мальчика в чувство, и он отмер, отлепился от стенки и неуверенно сделал крохотный шажок к своему Хранителю. – Может, вам стоит пройти в медицинский кабинет? Глава ДК мотнул головой и спрятал тонфы, которые до сих пор сжимал. Цуне показалось, что на металле остались вмятины, так крепко хозяин вцепился в них. – Отстань. Савада готов был поклясться, что в одно слово Хибари вложил сложную смесь необычных для него эмоций: растерянность, обиду, недоверие, возмущение… разве можно ожидать нечто подобное от Кёи? Наверное, показалось… Цуна покраснел и присел на корточки, ища свой телефон. Задняя панель ожидаемо отлетела от удара на пол, аккумулятор и вовсе исчез из поля зрения. Зато вместо него мальчик с удивлением нашарил зеленоватого цвета чётки. Подняв их, он ощутил приятную прохладу и гладкость камня, на душе стало легко и спокойно, и Саваде на секунду послышался мерный шум реки. – Хибари-сан, это вы уронили? – спросил он, вспомнив стук. Глава ДК, который всё ещё стоял поодаль, размышляя о чём-то, обернулся и машинально сунул руку в карман. Ничего там не найдя, он нахмурился и требовательно протянул руку. – Отдай. Цуна торопливо вложил чётки в его ладонь и порадовался, что бусины не разбились – похоже, они сделаны из нефрита. Школьнику совсем не хотелось бы испортить такую дорогую вещь, хотя он был удивлён – никогда раньше ему не приходилось видеть у Кёи ничего подобного. Пока он думал об этом, Хибари уже ушёл, оставив на сей раз жертву нетронутой. Босс Вонголы уселся на подоконник, собрав мобильник и включив его. Как же всё необычно и странно! Прохладный камень, просачивающийся сквозь кожу, настойчивый вопрос в мозгу, болотистое, вязкое марево непонимания, которое Савада ощутил ладонями – непонимания, смятения, обиды, злости… Телефон пискнул, приветствуя хозяина, и мафиози поспешно набрал сообщение Бьякурану, предлагая заглянуть к больному после уроков. Подозрительно покосившись на влажный рукав, Цуна от греха подальше немного завернул его, чтобы снова ненароком никуда не попасть. Оставалось надеяться, что, высохнув, «аромат», как назвал его Кавахира, не принесёт подобных проблем. – Десятый! Наконец-то я вас нашёл! Савада чуть не навернулся с подоконника и спрятал мобильник, чтобы не уронить его снова. Хранитель Урагана подбежал к боссу и ухватил его за рукав. – Со мной всё в порядке, только устал, – предвосхитил дальнейшие расспросы Цуна, ненавязчиво пытаясь освободиться, тем более, рукав-то был тот самый. – А где Ямамото? – Не знаю, – равнодушно буркнул Хаято, и выражение его лица снова сменилось на взволнованное. – Десятый, вы не больны? У вас лицо бледное… Прозвенел звонок, и Савада спрыгнул на пол, решившись. – Найдём Ямамото, и я всё расскажу. По Ту сторону – Лес волнуется, – заметил Лиственник, выглядывая из густой поросли, покрывавшей его лицо. Чем-то он походил на ворох нападавших с деревьев листьев, которые дворник сгрёб в кучу да так и оставил. – Какое ценное замечание, – ухмыльнулся Песчаник. Он сидел на покрытом мхом камне и пересыпал горсть песка из ладони в ладонь. Песчинки, которые пролетали мимо пальцев, не падали на землю, а порхали вокруг, в итоге превратившись в облако, окутывающее странное, желтовато-белое создание. – Лес так волнуется, что даже мы заметили. Верно, Терра? Никто не ответил, но всё было ясно без слов. Среди деревьев показался Блуждающий Огонёк. – Значит, Кавахира попросил тебя найти Юни? – подытожил рассказ Цуны Ямамото. Тот кивнул. – Или Арию-сан. Уроки закончились, и друзья держали совет в пустом классе. Босс Вонголы поделился своей новой миссией, но предпочёл умолчать о том, что видел по Ту сторону. Слишком безумно звучало нечто подобное – лучше обсудить этот вопрос с Бьякураном, который уж точно в курсе происходящего. – Конечно, кого же ещё! Только Десятый может справиться! – с воодушевлением начал Хаято, но тут же осёкся и нахмурился. – Не нравится мне это. Кавахира… тёмная он лошадка. – Но мы помогли ему, – напомнил мечник, но Хранитель Урагана только отмахнулся. – И теперь он хочет, чтобы мы помогали ему снова и снова. Вот и делай добро людям! Только я о другом… – Ты про Аркобалено, да? – Савада вздохнул и подпёр щёку кулаком. – Но проклятие уже в прошлом, в нём больше нет надобности. – Кавахира производит впечатление человека… – Гокудера на секунду замолчал и поджал губы. – Точка. Это самое в нём опасное! Он выглядит, как человек, но таковым не является. Кто знает, что у него на уме? – Я так понял, он просто хочет, чтобы с миром ничего не случилось, – попытался успокоить приятеля Цуна, но тот очень быстро заводился. – Ага, вот только людей он не очень любит! И если в процессе спасения мира с человечеством что-то случится, он не расстроится. – В любом случае, пока наши цели совпадают, – вмешался Такеши. – Ведь будет неплохо, если мы найдём Юни или Арию-сан? А если при этом мы спасём мир и решим проблемы с кольцами… – Ты ещё назови происходящее прекрасным выигрышем в игре, – с сарказмом произнёс Хаято, но спорить, в принципе, не стал. – Десятый, и что мы будем делать? Прямо сейчас начнём поиски? Откуда? – Я не могу, меня сегодня после уроков оставили, – вздохнул бейсболист. – А потом тренировка, так что только завтра. – Ничего, мы с Десятым сами справимся! Прямо сейчас начнём прочёсывать Намимори и… – Гокудера-кун, – подал голос Савада, который для себя уже всё решил, ещё на уроках. Навестить Джессо ему необходимо в одиночку, – искать мы будем вместе, но позже. Ямамото сегодня спокойно займётся своими делами, а ты потратишь день на составление плана. Ты же понимаешь, что Юни-чан и Ария-сан могут быть не только в Намимори? – Наверняка, но начать же надо отсюда! – Вот и составь список, – твёрдо велел Цуна, – а я схожу к Бьякурану и уточню, что ему известно. Возможно, потребуется связаться с Гаммой-саном… – Я сделаю всё в лучшем виде! – воодушевился Хаято, и Савада с облегчением вздохнул. Конечно, помощь друзей неоценима, но иной раз главное – чтобы они не мешали… По Ту сторону Ангел медленно брёл меж деревьев, освещая себе путь крыльями, которые, будучи сложенными за спиной, тусклым огоньком озаряли Лес. Наконец, он замер у одного ствола и позвал: – Эй, Змееокий. Кроны зашептались, то ли передавая этот зов, то ли обсуждая действия Крылатого. Тот, подождав немного, снова проговорил: – Змееокий, я знаю, что ты здесь. Верхушки деревьев покачивались, шёпот усиливался, Ангелу даже показалось, что он может различить отдельные голоса. Золотая маска уставилась пустыми глазами на листву. – Я знаю, что ты украл у Каменного одну вещь. – Я не крал. Ангел повернулся на резкий голос за спиной и безучастно посмотрел на существо, балансирующее на хвосте. – Чего тебе, Легкокрылый? – спросило оно, сложив руки на груди. По ним, как неприкаянные, блуждали узоры золотистой чешуи, заползая на плечи и затягивая череп в сплошной чешуйчатый капюшон. Ангел кончиками пальцев ощущал его недовольство. – Покажи то, что ты украл у Каменного. – Повторяю, я не крал, – сварливо отозвался Змееокий и двинулся вперёд. Хвост его укорачивался, а под конец и вовсе расщепился, превратившись в ноги, затянутые в золотистые чешуйчатые брюки и сапоги. Он сделал несколько шагов и замер рядом с Ангелом, сверля его пронзительно-жёлтыми глазами. – Он сам мне дал это. – На время? Вероятно, пора вернуть? – С чего бы? Я получил – я не отдам, – лицо сморщилось, и на нём резко обозначились стрелки чешуи – на лбу, скулах и подбородке. Крылатый, не отрываясь, смотрел на клеймо Змееокого: иероглиф «шесть» над правым глазом немного заходил на бровь, рассекая её верхней чертой; кожу под глазом уродовал знак «дорога». Клеймо выглядело тёмным, застаревшим, а края – неприятно красноватыми, даже бордовыми. – Теперь это моё. – Если твоё, то почему ты боишься встретиться с Каменным? – Я не боюсь, – Змееокий повернулся к собеседнику спиной и побрел к дереву. С каждым его шагом ноги перетекали обратно в хвост, и существо обвило им ствол, легко переползя на нижнюю ветку и удобно там устроившись. Жадные золотые глаза рептилии встретились с равнодушными золотыми глазницами маски. – Тогда что же ты не покидаешь Лес? – Не хочу, – проворчал Змееокий, безошибочно уловивший насмешку в отстранённом и лишённом эмоций голосе. Она буквально искрилась в воздухе. – Спать хочу. Устал. А тут ходят всякие, шумят, во всех смертных грехах обвиняют. – А компас, скажешь, тоже не крал? Веки, прикрывающие змеиные глаза, чуть дрогнули, отчего золотистый свет мигнул. – Нет. Это подарок. – Чей? – Его, – прошептал Змееокий, взмахнув кончиком хвоста. Лес зашелестел, потянувшись ветвями в его сторону, склонив кроны, и он прижался щекой к шершавой коре. Ангел стоял, задрав голову и раскинув крылья шатром, чтобы защититься от настойчивых сучьев, желавших оплести его с макушки до пят. – И ты расплачиваешься за этот подарок? – раздался его тусклый, бесцветный голос. Змееокий поежился, чувствуя, как листва обнимает его плечи. – Зачем ты спрашиваешь, если сам знаешь? – Может, от тебя хочу услышать. Может, не знаю, – отозвался Крылатый, пожав плечами. – Однако меня больше волнует другой вопрос: чем ты платишь за подарок? Существо на ветке помолчало, не двигаясь. Мох с коры робко переполз на его плечи, и чешуйчатые узоры тут же забегали по коже, словно разбуженные. Змееокий совсем опустил веки, словно соглашаясь слиться с деревом, но Ангел гулко хлопнул крыльями, не давая уснуть. Золотые глаза рептилии вновь зажглись. – Ты задаёшь глупые вопросы! Зачем платить за подарки? – Потому что это подарки Леса. Потому что я тоже плачу, – безучастно пояснил Ангел. В глазах Змееокого мелькнуло любопытство и искрами рассыпалось вокруг, однако он не пожелал озвучивать свои мысли, зная, что собеседник в свою очередь потребует ответы. Вместо этого он заметил: – Забавная штука – свобода воли: хочешь – пользуешься подарком, хочешь – не пользуешься. Если пользуешься – платишь за это. Чёртова система причины и следствия. Каждое действие имеет последствия. – Как преступление и наказание, – согласился Белокрылый. Змееокий досадливо поморщился. – И вообще, ничего Здесь украсть нельзя! Можно только одолжить или подарить. Можно вынудить отдать. А теперь уйди, дай мне отдохнуть! Ангел, помедлив, кивнул и, хлопнув крыльями, взмыл в воздух. Внизу, на ветке дерева, медленно обрастал мхом Змееокий.