Славик

— Клинч-командор, — говорит Грей, и Шегал молча склоняет голову. Он чувствует взгляды, обращенные на него, но не шевелится, пока Император не подходит к нему. И тогда Шегал опускается на одно колено. Грей легко дотрагивается до его плеча, но Шегал не подает виду, что заметил такое непростительное отступление от протокола. Со стороны же кажется, будто Грей лишь на секунду замешкался, надевая ленту ордена на шею клинч-командора. В зале приемов полно народа, но Шегал виртуозно уклоняется от поздравлений и разговоров. Не слишком дальновидно, ведь именно на таких мероприятиях завязывают неформальные отношения с чиновниками высшего ранга, но сегодня Шегалу все равно. Он следит только за Греем, который стоит в стороне от толпы. На секунду Шегалу кажется, что Грей улыбается — только ему одному. Но, может быть, это лишь игра света, отразившегося от пуговиц парадного мундира Императора. Когда Император наконец покидает прием, Шегал выжидает еще некоторое время. Не нужно никому знать, никто не должен заметить клинч-командора, сбегающего с собственного чествования сразу же за Греем. Шегал уходит, когда разговоры становятся чуть громче, музыка, напротив, тише, а официанты уже не торопятся выносить новые блюда. *** — Шегал? — Император умеет быть категоричным, так что Шегал даже не возражает. — Разумеется, мой Император, — спокойно говорит Шегал, хотя готов это выкрикнуть так громко, чтобы слышали все. Все эти чиновники, ничего не понимающие ни во внешнеполитической обстановке, ни во внутренней политике Империи. Но Шегал сдерживается, он не будет спорить сейчас. Он отправится на задание — и сделает все по-своему, ведь кому, как не ему, знать, что именно будет правильным? Он вернется и получит свою награду. Своего Императора. И Шегалу безразлично, что сегодня ему не хватило влияния. У него все еще впереди. Шегал улетает, даже не попрощавшись. Император должен быть доволен подобным рвением, а вот Грей, конечно, обидится. Но Шегал не видит в этом проблемы, пусть Грей сам решает, что для него важнее — долг или эмоции, Вячеслав или Империя. Или все вместе, Шегалу не жалко, он вполне готов поделиться с Греем этим миром. *** — Вячеслав, — Грей кивает на песок, и Шегал присаживается подле императора. — Мог бы попросить кресло, — смеется Грей. — Не обязательно исполнять все приказы буквально. — Так тоже удобно, — отвечает Шегал, лишь бы сказать хоть что-нибудь. Не стоит же объяснять Императору, что, сидя в кресле, Шегал окажется дальше от Грея. Сейчас же он может словно невзначай касаться своим плечом бедра императора. Грей не говорит ничего, а Шегал подставляет лицо прохладному бризу. И улыбается, потому что Император так и не отодвигает свою ногу. *** — Славик, — шепчет Грей, и Шегал чуть слышно усмехается. Пуговицы на императорском мундире поддаются легко, привычно. — Слава, — выдыхает Грей, когда Шегал опускается перед ним на колени. Не признавая власть Грея, а, напротив, подчиняя его себе. На застежку брюк Шегал тратит не больше пары секунд, а за это время Грей уже успевает погладить его по волосам. — Не тяни, Славик, — просит Грей, почти скулит, и Шегал сразу же слушается: кто он такой, чтобы отказывать своему Императору? Разве может он не согласиться, когда сам хочет этого ничуть не меньше? Грей дышит тяжело, и Шегалу кажется, будто у них на двоих остались только одни легкие, горящие от нехватки кислорода. Грей стонет, и Шегал вторит ему, потому что у них одна нервная система, и Шегалу так же хорошо, а может быть, даже лучше. Это Грей переплетает свои пальцы с пальцами Шегала, но ни один из них не знает, кто первым протянул руку другому. Шегал не спит, вглядываясь в темноту. Грей давно уже уснул, и он лежит тихонько, стараясь даже не шевелиться, чтобы не разбудить. Он охраняет сон Грея не потому, что должен, а потому что ему хочется. Но когда первый солнечный лучик проникает в комнату, Шегал все еще слышит горячный шепот Грея: — Славик!