Повесть о Гэндзи, дополненная по свиткам

При каком же Государе то было?.. - Черты сего отрока о том говорят, - изрек наконец предсказатель, - что может он стать Отцом государства и достичь высочайшего звания Властителя страны, однако возвышение его сопряжено будет со смутами и бедствиями. Возможно, ему предназначено сделаться оплотом высочайшего дома, первым попечителем Поднебесной, но, увы, и этого я не могу сказать с полной уверенностью. Государь, неутомимый в благоволении своем к сыну, уже раньше изволил изучить его черты по местным гадательным таблицам и, очевидно, сам пришел к какому-то заключению, во всяком случае, он до сих пор не жаловал мальчика даже званием принца крови – мико. Теперь же, поразмыслив обо всем, подумал: "А ведь предсказатель этот подлинно мудр" – и принял окончательное решение: "Нельзя пускать его по волнам жизни принцем без ранга, не имеющим даже влиятельного покровителя со стороны матери. Ведь моя власть над миром недолговечна. Нет, пусть, оставшись простым подданным, возьмет на себя заботы о высочайшем семействе, только так можно обеспечить ему надежное будущее". У Левого министра… была единственная дочь, рожденная принцессой крови и составлявшая главнейший предмет попечения родителей. На нее были виды у принца Весенних покоев, но министр медлил с согласием, ибо тайно намеревался отдать ее Гэндзи. Поэтому, когда Государь, также склонность к этому союзу высказывающий, предложил: "Что ж, раз нет у мальчика достойного опекуна, можно сразу перейти к обряду Укладывания вместе", министр немедленно согласился. В ту же ночь юноша отправился в дом Левого министра. Там торжественно встретили будущего зятя, и церемония прошла с невиданной доселе пышностью. Совсем еще дитя, Гэндзи тем не менее был так красив, что каждого, кто смотрел на него, охватывало невольное беспокойство: "Право, может ли быть долговечной подобная красота?" Дочь министра была чуть старше, и, увидев, как юн Гэндзи, застыдилась. Наконец почти все домочадцы разошлись, супруга Левого министра удалилась за ширмы вместе с невестой, а сам министр остался с юным зятем. Лицо мальчика пылало от смущения, он был необыкновенно прелестен. - Не бойтесь, юноша, вам нечего стесняться. Вы оба так неопытны и юны… Поверьте, ваша супруга не ждет от вас сегодня никаких особенных знаков внимания, кроме церемониальных. Гэндзи поднял взгляд на тестя. - Да? - Конечно. Вам нужно будет только разделить с ней постель. А когда она заснет, если вы все еще будете бодрствовать, мы с вами можем погулять по саду. Я буду ждать вас у домика привратника. Идите! Гэндзи, по-прежнему смущаясь, скользнул за ширмы, откуда как раз выходила госпожа Северных покоев министра. Она вопросительно взглянула на мужа. - Иди. Я разгорячен вином и хочу прогуляться. Женщина поспешила во внутренние покои. Министр бросил быстрый взгляд на ширмы и решительно направился к выходу на галерею. Нужно было отпустить обычно понятливого привратника… Старик был безмерно рад серебряной монете, перекочевавшей в его рукав, и немедленно исчез. Министр, заглянув в домик и удостоверившись в том, что обстановка там хоть и скромна, но пристойна, остался стоять снаружи. Не заснет ли новоиспеченный зять? Захочет ли погулять с практически незнакомым новым родственником? Его сомнения вскоре были развеяны. По дорожке скользила маленькая фигурка в широких церемониальных одеждах. Глупышка, намокнет ведь от росы… Спешить нельзя, но и медлить… Мальчик устал, и если они уделят саду слишком много внимания… - Юная госпожа уснула? - Да… - Пойдем, я покажу тебе пруд. Он прекрасен ночью… К счастью, пруд располагался недалеко от дома. Туман окутывал цветущие кусты, в зарослях тростника крякали утки. - Да ты весь промок. Пойдем… Они вернулись к домику привратника. - Заходи, тебе надо согреться. В главном доме прохладно, а здесь, видишь, оставили жаровню. Министр плеснул в чайник сливового вина и достал чашки. - Выпей, согреешься. Что же ты, садись… В каморке было только одно ложе. Министр расстелил на нем свою верхнюю одежду. Мальчик робко присел с краю и взял предложенную ему чашку с теплым вином… Хорошо, что домик привратника стоял в некотором удалении от главных покоев. Министр долго ласкал мало что понимающего юношу, но все-таки некоторой неловкости избежать не удалось, и когда мужчина перестал себя сдерживать, мальчик вскрикнул. Судя по тому, что на крик никто не прибежал, их все-таки не услышали, - хотя что им могли бы сказать?