deja vu

У Виктора случаются дежавю. Не часто и не редко, но, пожалуй, достаточно, чтобы Юрий научился отличать такие моменты по внезапно застывшему, словно удивленному выражению лица и остановившемуся взгляду. В момент дежавю летнее небо в глазах Никифорова внезапно застывает, покрывается кромкой льда, а потом так же быстро оттаивает, давая густой лазури разлиться по радужке. И нет ничего красивее этой оттепели. К фразе «А у меня дежавю» Плисецкий уже почти привык. Он слышит ее так часто, что, кажется, скоро свихнется — старается запомнить каждый образ, попадающий в голову Виктора повторно, хотя даже не знает, зачем это делает. Это словно случается само собой. Нагроможденные воспоминания тяжелой кучей сваливаются в уголке сознания, к которому Юрий возвращается всякий раз, когда слышит новое «А у меня дежавю». Порой ему думается, что эти дежавю они делят на двоих. За три года Юрий «вспоминает» миллион картинок, появляющихся в памяти внезапно. Он почему-то видит Кацудона и розовые лепестки сакуры, серое побережье, ласкающее лицо нежным морским ветром, апельсины, совершенно другой каток, тот самый, на котором он тренировался бок о бок с Кацуки. Он видит это и понимает: он и в самом деле испытывает то же, что и Никифоров. За три года Плисецкий почти забывает все переливы голоса Виктора, произносящего сакраментальные слова. За три года случилось, пожалуй, только целое нихуя. Этому Юрий радуется, наверное, даже больше, чем нужно; а медали сливаются в одно сплошное золото, тяготящее шею, а коньки все так же взрезают лед, а Виктор Никифоров уже четвертый год как укатил в Японию, а Плисецкий не перестает доказывать — в первую очередь, конечно, себе и своему сердцу, — что это все абсолютно неважно. Жаль только, по-прежнему без изменений. Жаль только, что все еще хочется попадать в его дежавю, что та несчастная куча в углу почти не запылилась — ведь ночами Юрий тщательно перебирает все образы, — что Виктор Никифоров, блять, все еще в Японии. Плисецкий ненавидит Японию, бывшее любимым сливовое вино и Кацудона. А еще Виктора. Только на него сил не остается (на самом деле, силы есть, нет только желания ненавидеть Никифорова). Юрий во снах видит сакуру, Виктора и чувствует запах апельсиновой цедры. Он режется и старается не спать, лишь бы не смотреть снова в лазоревую синь и не чувствовать ебучий запах цитруса, но почему-то нихуя не получается, и в каждый сон он отправляется как в личное путешествие, куда интереснее всего мира вокруг. Плисецкий с утра смотрит фотографии из Инстаграма, цепляет взглядом непривычно короткое «Мы помолвлены» и теряет последний смысл жизни. Плисецкий разрывается между желанием зарыдать и сдохнуть, так что, пожалуй, все вместе. Плисецкий продолжает видеть лазурь и слышит «А у меня дежавю» во снах.