Кошмар

      «Не уходи!» Он не помнил, сколько просил её об этом. Сколько просил не уходить. Не помнил, сколько часов или дней просидел подле неё. Но хорошо запомнил эту отчётливую боль, что отпечаталась в душе. Мальчик помнил, как плакал, сидя около её футона. Так же хорошо помнил её печальную улыбку. Её невозможно забыть. Она умерла, когда он был ребёнком, и в её смерти обвинили именно его. Тыкали пальцами и бормотали что-то. Говорили, что виноват лишь он - проклятый мальчишка. Говорили... обвиняли. А мальчик же, крепко сжимая её ладонь, проливал горькие слёзы. Это и в самом деле больно, когда умирает кто-то настолько близкий, а вокруг никого, кто бы мог поддержать. Он не виноват в её смерти! Ведь... ему ведь тоже грустно. Так почему? Почему единственный человек, который мог поддержать, подбодрить уходит? Почему уходит с такой печальной улыбкой на лице и с тоскою в глазах?       «Не оставляй меня одного!» Если она уйдёт, он ведь останется совсем-совсем один, так... что ему потом делать? Куда идти? Как заполнить пустоту в своём сердце? Это так больно, что сложно выразить словами. А жизнь с каждой секундой покидала её. И ему казалось, что вместе с ней исчезает и его душа. Цветок под названием надежда увядает, тлеет, оставляя после себя лишь пепел. Так хочется... хочется уйти вместе с ней. Туда, где перестанут тыкать пальцами и винить во всём. Так хочется чтобы... всё осталось, как есть. Она грустила, потому что он, Натори Шуичи, её сын, видел странные вещи. Но ведь тут нет его вины. Нет! Так почему? Это ведь на самом деле не так плохо или странно. Да, он видит нечто ненормальное, но это часть его личности, так почему они все так... так о нём думают? Даже мама была печальна и уходила с этой же печалью на душе. Так пусто внутри, что буквально задыхаешься. Словно чего-то не хватает. Чего-то очень важного и незаменимого. Как же... как же всё это... тошно. Когда она уйдёт, он останется совершенно один в этом доме, чувствуя отторжение от тех, кого считает близким.       «Мне страшно...» Очень страшно. Слишком страшно. Почему ты должна покидать этот мир так рано? Слишком рано! Оставишь меня совершенно одного... Так больно, так... грустно. Хочется умереть. Именно сейчас, в этот момент распирает только от этого желания. Страх одиночества и холода от окружающих. Они наверняка будут морально уничтожать его. Будут ломать и сваливать на него все грехи. Казалось, что он словно бы оцепенел, застыл, даже не в силах моргнуть. Но только из глаз текли крупные слёзы. До сих пор. Он чувствовал, как душу словно бы в клочья рвало. Женщина, что лежала на футоне сильно исхудала, но для него она так и оставалась самой красивой. У неё были... красивые глаза. Она всегда смотрела на него с теплом, хоть и грустила, когда он упоминал о существах, которых видит. За это он ненавидел их... но ведь они тоже не виноваты. Не виноваты в предрассудках людей. Но он не мог унять свою неприязнь по отношению к ним. Он был обижен на весь мир за то, что из-за дара к нему так относятся. Просто за то, каким он родился! Это не честно...       «Не исчезай, молю...» Её ослабевшая рука выпала из его рук и в этот момент жизнь навсегда покинула её тело. Сердце остановилось, а глаза покрылись отвратной пеленою. А позади него стояли люди. Тёмные фигуры, что смотрели на него осуждающе, холодно. Хотелось сбежать от этих взглядов. Хотелось навсегда исчезнуть, чтобы больше не видеть лиц этих людей. Они, судя по всему, тоже не хотели бы видеть этого ребёнка. Не хотели, чтобы рождался видящий. Они лишь трусы. Жалкие, ничтожные трусы, которым только и нужно то, чтобы было на кого спереть все проблемы и неудачи. Теперь Шуичи в полной мере чувствовал, как же ненавидел этих людей. Как же сильно презирал. А та, кого он мог любить ушла так рано и с печалью на душе.       «Мама, я всегда... всегда любил тебя...» Почувствовал, как на плечо легла рука – холодная. От фигур позади так и веяло холодом и смрадом. Ненавидит. Как же его распирает от этих чувств. Медленно поворачивает голову и... и внезапно просыпается. Тяжёлое дыхание и холодный пот. А возле его постели сидит девушка в маске. Глиняной маске с извечной улыбкой. Извечной и такой знакомой. Эта девушка – ёкай. Хираги. Она прислуживала ему. Она была сейчас рядом и он не мог увидеть лицо, что скрыто под маской. Не мог увидеть её эмоций, но... но подсознательно почему-то предположил, что она взволнована. Когда он взял себя в руки, нормализовав дыхание, она произнесла: - Хозяин, приснилось что-то плохое? – не сложно догадаться, да? Наверняка он сейчас выглядит не особо хорошо. Усмехнувшись, он расслабился, поняв, что сейчас он не находится среди тех людей, что формально считаются его семьёй. - Всё хорошо, - произнёс мужчина, улыбнувшись. Теперь... теперь действительно всё хорошо.