Посмертно

В этот день небо над фэянской столицей было непривычно тихим. Улицы казались пустынными, не было ни транспорта, ни прохожих, не светились транспоранты с рекламой, нигде не играла музыка. Затих даже космопорт, где никогда не прекращалось движение и всегда бурлила жизнь: в зале ожидания не было ни единой души, погасли информационные табло, корабли застыли на площадках. Всюду была тишина, потому что все население этой планеты, любой планеты любой системы по всей галактике было приковано к своим стереовизорам. Сегодня был День Памяти. Жертв и героев самой масштабной и кровопролитной войны в истории цивилизации. Центр рейнджеров «Мирный» в системе Атлан всегда пользовался особой репутацией – пожалуй, можно было бы без зазрения совести назвать его главным центром, средоточием всей рейнджерской жизни в Галактике. Может, дело было в том, что центр был построен одним из первых – еще во времена клисанской войны, после окончания которой был закрыт, и дрейфовал вокруг звезды на окраине системы долгих пятьдесят лет. Ближе к концу тридцать первого века общим решением правительства сектора Зондур было решено снова ввести «Мирный» в эксплуатацию – на этот раз у него была не менее важная, но совершенно бесславная миссия: там основали лабораторию исследования оружия, поскольку станция была едва ли не самым отдаленным от населенных планет местом. Общество защиты окружающей среды осталось довольно тем, что ненаселенные планеты системы больше не засоряют радиоактивными волнами. Та же участь постигла и большинство других рейнджерских центров, уцелевших в войне, но именно «Мирный» раньше всех распахнул свои двери перед первыми фэянами-добровольцами, заслышавшими о начале новой войны. С тех пор было основано немало новых Центров – некоторые открылись вновь после трехсотлетнего простоя, некоторые были построены уже в тридцать четвертом веке, некоторые даже успели побывать в схватках и были отреставрированы буквально с нуля. «Мирный» же был снесен до основания в смутном 3304-м году, однако уже через два года, как только система была освобождена от терроноидов, станцию отстроили заново, и она вновь заработала в полную силу. Так уж повелось, что «Мирный» координировал действия всех рейнджерских центров в Галактике, и именно сюда слетались все доблестные защитники Коалиции, когда Галактический Совет планировал что-то особенно грандиозное. На самом деле, коммуникаторы рейнджеров получали сообщения от «Мирного» лишь дважды – сначала в тот день, когда была спланирована и подготовлена объединенная атака на систему Антарес. Наверное, это был едва ли не единственный раз, когда представители всех рас действительно объединились ради общей цели – военные бились бок о бок с отъявленными пиратами, которых в иное время расстреляли бы на месте, а рейнджеры забыли на время о прошлых разногласиях. Этот день, восемнадцатое декабря 3314-го года, навсегда вошел в историю как день, когда был уничтожен Блазер – никто не считал потерь, никто не вспоминал имен, казалось, что выиграть эту войну – лишь дело времени. Но это было едва ли не самое жестокое разочарование последних десяти лет – несмотря на потерю босса, блазероиды не думали сдавать захваченные системы, а келлероиды, которые лишь вяло отстреливались от одиноких рейнджеров, залетавших в их владения, неожиданно оказались куда более агрессивными, и упустили лишь две системы из восьми. Террон, вдруг почувствовавший себя полным хозяином положения, атаковал по всем фронтам. То и дело в новостях проскальзывали сообщения о том, как терроноиды насмерть сцеплялись с блазероидами в прилегающих к Гралгару системах – и, что удивительно, несколько раз выходили из схваток победителями. Но это было только начало: мало того, что они не упустили ни одной завоеванной системы – шутка ли, постоянно получать такое подкрепление – так еще и находили ресурсы для атак на свободные миры. Грела лишь мысль о том, что военные силы были еще не настолько истощены, чтобы отбивать эти атаки, рейнджеры же физически не успевали участвовать в рейдах на системы терроноидов, а на другой день уже отбивать нападения на противоположном конце галактической карты. Ситуация приближалась к катастрофической. К концу 3315-го года по последним сводкам военных доминаторы занимали около пятидесяти восьми процентов систем, из которых Террон контролировал две трети, и это число росло с каждой неделей. Галактический совет готов был рассмотреть любой предложенный план действий, вне зависимости от затрат средств и ресурсов, но ни один из возможных вариантов так и не удалось воплотить в жизнь. И тогда один фэянин, много лет проработавший в Центре Рейнджеров сектора Карагон, положил на стол начальства папку с чертежами и инструкцию, которая давала крохотный шанс на успех. Уже через три часа фэянин получил зеленый свет, и коммуникаторы всех рейнджеров Галактики второй раз разразились трелью сигналов, призывая их прибыть в центр «Мирный» для получения информации первостепенной важности. Это было лето 3317-го года. Война длилась долгих семнадцать лет, и уже успело вырасти поколение детей, которое не могло понять значения слово «мир». План этого фэянина сработал. Одиннадцатого марта 3318-го года, в третий раз коммуникаторы рейнджеров получили сигнал от «Мирного». Одиннадцатого марта был уничтожен Террон, и каждый стереовизор галактики взорвался сообщениями о том, что война Коалиции и доминаторов окончена. Это было неделю назад. Отгремели гимны и фейерверки, отзвучали победные речи, взошли и сели звезды над некогда захваченными мирами. Люди опомнились от чувства свободы, начали публиковаться первые сводки по погибшим за эти восемнадцать лет – гражданского населения, военных, торговых и дипломатических кораблей, подсчитали убытки, навсегда потерянные из-за экологических катастроф планеты. На борту рейнджерского центра «Мирный», завершающего очередной оборот вокруг звезды Атлан, сегодня, восемнадцатого марта, собрались уцелевшие бойцы, чтобы почтить память тех товарищей, которые не дожили до победного дня. Эта трансляция велась на весь мир. Сегодня был День Памяти. - А теперь пришло время вспомнить имена тех, кого нет среди нас сегодня, - произнес Фэнляйней, в завершение своей речи – может быть, самой тяжелой торжественной речи, которую он произносил в своей жизни. Он медленно перевел взгляд на голографический проектор, транслирующий на весь зал обрамленные голубоватым свечением лица тех, о ком сегодня еще предстояло поговорить. Не все эти ребята пошли в рейнджеры от хорошей жизни, не все были патриотами и верили в Идею, многие погибли, всем сердцем ненавидя Галактический Совет и мечтая, чтобы окончание войны принесло им долгожданную свободу. Не дождались. – Имена тех, кто погиб в кампаниях по освобождению систем, не отступая ни на миг и борясь до последних процентов защитного экрана, до последних выстрелов. Имена тех, кому мы обязаны нашим теперь уже мирным настоящим и светлым будущим. Я приглашаю члена Галактического Совета от планеты Новые Фивы, Арерию Линно, для награждения, - фэянин спустился с трибуны, отведя взгляд, и касаясь плеча женщины, одновременно и передавая ей эстафету, и оказывая мимолетную поддержку. Арерия выдохнула сквозь зубы, и решительно заняла его место. Она ненавидела этот день, как ненавидела и то, что сегодня предстоят сказать. Никогда в жизни ей еще не было так тоскливо на душе, как сейчас, не было так страшно, так тяжело держать лицо. Она не была уверенна, что сможет начать эту речь недрогнувшим голосом, и что вообще сумеет ее закончить. Но десятки рейнджеров впились в нее взглядом, и все они ждали. Все они знали имена, которые прозвучат в ее списке - их друзья, товарищи, знакомые. Может быть, их враги... но сейчас былые обиды и противоречия не имели никакого значения. Арерия смяла бумажку с заранее подготовленной речью и отшвырнула в сторону. Как Фэнляйней мог подумать, что она готова к возложенной на нее миссии? Впрочем, она однажды дала слово, что они не проиграют эту войну – и правильно будет, если именно она произнесет эти слова перед фотографией человека, которому уже никогда не сумеет сказать их в лицо. - Когда-то я была юной и наивной девчонкой, которая по трагичной случайности надела корону и заняла трон своей планеты, - начала она. – Мы были отдаленной системой и никогда не сталкивались с настоящей войной. У нас были свои, серьезные проблемы мирного времени - пиратские кланы и их постоянная борьба за власть. Я думала, что знаю эту жизнь и видела худшее из зол, которое несет разрушения и смерть, ломает судьбы и разбивает семьи. Но так было до тех пор, пока я сама не очутилась в гуще схватки и не увидела настоящего врага – это был флот терроноидов, которому потребовалось меньше часа, чтобы полностью захватить систему, где до момента вторжения не была и намека на опасность. И я поняла, что доминатры – это не далекое и неважное «меня это не коснется», это угроза, которую нужно искоренять, не жалея сил и жизней. На моих глазах они запросто уничтожили два военных корабля, и тогда я потеряла эту священную веру в несокрушимость коалиционной армии, которая много лет оберегала мой сон. Я могла бы погибнуть в тот день – но по счастливому стечению обстоятельств рядом со мной оказался космический рейнджер. Быть может, этот отчаянный парень еще не знал, какую миссию ему однажды предстоит взять на себя – но в его душе уже жил этот рейнджерский дух, который он упорно загонял как можно глубже. Любой из вас, даже самый зеленый новичок, едва приколовший на форму заветный (а может, и злополучный) значок, уже способен на великие поступки, какая бы причина не толкнула вас на эту стезю – стоит только попасть в настоящую битву, и просто так уйти вы уже не можете. Я не раз видела, как рейнджеры бросаются в схватки – заведомо проигрышные бои, из которых им едва удавалось спастись. Некоторым не удалось – но их смерть не стала напрасной. По всей Галактике сегодня играют гимны и поднимаются флаги – не фэянские, не гаальские, не пеленгские, наш, общий флаг, и наш общий гимн. Коалиции. Мы пронесли наш союз через века и две войны, мы отстояли свою свободу и право на существование в этой Вселенной. И свои жизни за это право отдавали не пеленги, не малоки, не люди, их отдавали граждане этой Галактики. Давайте никогда не будем забывать о цене, заплаченной за эту победу. Сотни миллионов мирных жителей, десятки тысяч военных, и эти тринадцать парней. Арерия умолкла на миг, спустилась с трибуны и направилась к проектору, которые транслировали те самые фотографии – взгляды всех присутствующих неотрывно следили за ней, бывшей сегодня голосом их души. Советник несла в руках подушечку с орденами, и с каждым шагом двигалась все медленнее, словно натыкалась на невидимые препятствия, пока, наконец, не остановилась совсем. Что ж, дальше молчать было уже нельзя, оттягивать больше некуда. Невысказанные слова слишком обжигали изнутри. - Рейнджер Агрх Дхарто, с планеты Грнадок-умак, - микрофона у лица больше не было, но в гробовой тишине было отчетливо слышно каждое ее слово. – За участие в освобождении системы Аркабе награждается орденом «Убойный удар». Посмертно. Прикрепляет ленту с острым, как шпилька, орденом из неизвестного металла обшивки блазероидного корабля к постаменту голографии Аргха. Малоки в зале молчат, ни звука, ведь у их расы погибнуть в бою – высшая честь, которая может выпасть на долю воина. Они чтят своего героя минутой молчания. - Рейнджер Хан Чушеско, с планеты Панг. За участие в освобождении системы Ригель награждается орденом «Ивикус». Посмертно. Казалось, даже на голограммме, которая была только тенью, отражением настоящего Хана, глаза пеленга хитро поблескивают, словно рейнджер замыслил очередную аферу и вот-вот вас вновь облапошит. Впрочем, неважно, сколько он украл и присвоил при жизни – крепя орден к фотографии, Арерия думала о пеленге, как о воине, который честно выполнял свой долг в системе, где в мирное время запросто мог бы загреметь за решетку за десятки преступлений против фэянской расы. - Рейнджер Сиша Цвах, с планеты Гаргынг. За участие в освобождении системы Витта Прайонис награждается орденом «Малый англум». Посмертно. Еще один бывший пират – личное дело этого пеленга Арерия изучила от корки до корки еще в те времена, когда стала советником от своей планеты и всерьез занялась составлением подробной картотеки пиратов категории «А». Этот тип, беззастенчиво сбывающий алкогольную продукцию на фэянских планетах, в отличие от большинства известных советнице рейнджеров, прикрепил значок к своей форме совершенно добровольно, как только в числе прочих кораблей отбил у терроноидов свою родную систему. Битва, унесшая его жизнь, казалась совершенно безнадежной и длилась более двух недель, и, тем не менее, пеленг не отступил до самого конца. - Рейнджер Максимиллиан Джо, с планеты Еврейский дом. За участие в освобождении системы Юфалли награждается Медалью Конгресса. Посмертно. Джо Арерия знала лично – он были близким другом Хайнакина (может быть, единственным другом без пиратского прошлого), и тот отзывался о нем, как о совершенно сумасшедшем человеке без малейшего чувства самосохранения. Из-за этой горячности Джо не взяли в армию, и рейнджерство стало для него последним шансом побывать на этой войне. Максимиллиан всегда держал связь с военными, одним из первых узнавал, какая система атакована на этот раз, врывался туда первым, и улетал последним. Такая самоотверженность и патриотизм восхищали Арерию, а Файлуокер их ненавидел, каждый раз шепотом повторяя, что устал заказывать костюм на его похороны. Хайнакин относился к Джо, как к младшему брату, которого у него никогда не было, как к человеку, о котором не мог не беспокоиться и не заботиться, как о члене семьи. Однажды Максу улететь не удалось. Хоронить было нечего, и Хайнакин так и не надел тот костюм. И после новостей из Юфалли больше никогда не позволял никому произносить вслух это имя. Терроноиды цепко держали эту систему в своих железных руках – три раза военные пытались выбить доминаторов, однако каждый раз несли огромные потери. И лишь четвертый рейд на Юфалли военных флотилий двух рас, при поддержке пяти рейнджеров, увенчался успехом. Враг был повержен, а ценой стали двенадцать военных крейсеров и молодой парень по имени Макс. Арерия вновь сделала небольшую паузу – ей предстояло озвучить имена шестерых ребят, которые вся Галактика уже несколько лет знала наизусть. Битву за эту систему все рейнджеры наверняка до сих пор не могут вспоминать без содрогания – на месте шестерки погибших мог оказаться любой из них. Никто не ожидал, что предстоит сцепиться с самим Блазером, с его обширным арсеналом совершенного оружия, с его механической точностью и безжалостной целеустремленностью. По самым оптимистичным подсчетам жертв в той бойне должно было быть больше. Но боги, наверное, были тогда за них. - Сейчас я зачитаю имена рейнджеров, которые принимали участие в битве за систему Антарес: Ордан Робарок с планеты Рамгарту; Герхард Шмидт с планеты Капабланка, Цецерко Шлочшса с планеты Бокалац; Оллиорси Фаланоана с планеты Антибий; Аэллон Ниолокама с планеты Умий; Фонтаами Траак с планеты Илоока. Эти рейнджеры награждаются «Табелем воина». Посмертно. Бои за систему Антарес велись с переменным успехом в течении восьми лет. Это была стратегически важная система, точка пересечения большинства торговых и транспортных путей, и Коалиция намеревалась стоять до конца в попытках сначала не пустить доминаторов в ее границы, потом не дать им приземлиться на незаселенные планеты с залежами природных ресурсов, которые значительно бы усилили мощь их кораблей. Когда эти попытки провалились, и система все-таки отошла блазероидам, каждый год военные и рейнджеры продолжали предпринимать попытки отвоевать Антарес обратно, и каждый раз доминаторский флот оказывался сильнее. Окраины системы были заполнены тоннами космического мусора: полупустые топливные баки, обломки антенн, радаров и разорванных мощными взрывами двигателей, мелкое крошево битого стекла, искрящееся в свете далеких звезд, мерцающие огоньками передатчики, все эти годы транслирующие на всех частотах сигнал SOS… Спустя годы это кольцо космического мусора превратится в исторический памятник. Все оставят, как есть, и табличка, установленная на одном из астероидов, будет хранить названия всех кораблей, что нашли здесь свой конец. В декабре 3314-го года все закончилось. Сложно было сказать, почему именно эта попытка увенчалась успехом, все указывало на то, что битва проиграна еще до начала, как только первый корабль, появившийся из гиперпространства, передал о том, что в системе обнаружен Блазер. Пилотом этого корабля был малокский рейнджер Ордан. Никто, наверное, не рискнул бы сделать то, на что решился он. В обществе малоков поощрялись самоубийственные поступки, которые совершались ради Великой Цели, и Ордан сделал первый выстрел по Блазеру. Он до конца следовал устоям своего общества, не сбежал с поля боя, завидев опасность, подал пример бесстрашия и доблести тем, кто кинулся ему на подмогу. Герхард и Фонтаами оказывали поддержку своим военным флотилиям, отстреливая смершей, издали атакующих торпедами – каждый получил по четыре залпа, а Герхарду даже не посчастливилось врезаться в астероид. Может быть,не окажись на пути этого куска инопланетного камня, парень с курортов Капабланки сейчас сидел бы в этом зале живой. Цецерко, как и подобало истинному пеленгу, ловко лавировал меж сражающихся кораблей, чтобы увести из-под носа конкурентов поврежденные обломки разбитых доминаторских кораблей, и одновременно с этим сцепился с тремя эквенторами. Естественно, броня и защитный экран его спасти не сумели – но прежде чем пополнить свалку космического мусора, пеленг нанес существенный урон двум доминаторским крейсерам и увел их достаточно далеко от и так подбитых военных кораблей. Оллиорси и Аэллон также были в числе тех, кто атаковал блазероидного босса – до того, как все корабли в системе бросились в атаку на главного доминатора, забыв про всех остальных. Фэянские рейнджеры были практически один на один с собственной смертью. Ходили слухи, что перед уничтожением своего корабля, Аэллон принял передачу от близлежащей научной базы, но доподлинно неизвестно, успел ли он применить программу, которая содержалась в этой передаче. Черный ящик так и не был найден, а научная база, ссылаясь на секретность, никаких данных общественности не предоставила. - Рейнджер Халай Джорданс планеты Малис-Каланка, - продолжила Арерия. В ее списке осталось всего три имени, и паузы между словами становились все заметнее. – За участие в освобождении системы Шомма награждается Трезубчатым орденом. Посмертно. - Рейнджер Закоола Ааркано, с планеты Элуана. За участие в освобождение системы Гралгар награждается Табелем воина. Посмертно. - И, наконец, последнее имя. Рейнджер Хайнакин Файлуокер, с планеты Земля. За участие в освобождении системы Гралгар награждается Орденом Достоинства, - голос ее чуть дрогнул. Она поймала взгляд Цухайнака, устремленный на фото Файлуокера – наверное, пеленг никогда не простит друга за то, что тот ничего ему не сказал, улетая в Гралгар, за то, что не позволил попрощаться и сказать в последний раз «Ах ты сукин сын!», не дал шанса отговорить от самоубийственной миссии. Никогда не простит за то, что рейнджер посмел умереть практически у него на руках. Арерия отвернулась – ей многого стоило произнести сейчас последнее слово этой прощальной речи. Она вспомнила, как два месяца назад держала Файлуокера за руку в медицинском центре системы Шомма, и, глядя ему в глаза, поклялась, что этой войне будет положен конец, что Коалиция закончит начатое им дело, что от Террона не останется даже обломков. Она повторяла про себя эту клятву каждый день, заставляя себя вспоминать, как угасал жизненный свет в этих глазах, словно передавая это чувство всем, кто сражался в Гралгаре за последний барьер на пути к свободе. «Мы выиграли эту войну, ты слышишь?». Она отчаянно хотела верить, что он действительно слышит – ее слова, и коалиционный гимн, видит отблески салютов в черных небесах родной Земли, чувствует, как сердце переполняет гордость за свою Родину. Но это, конечно же, откровенная ложь. Его сердце остановилось навсегда. Арерия Линно знала, что это ее последнее слово на посту советника от планеты Новые Фивы – сейчас она выйдет из зала и для нее тоже все будет кончено. – Посмертно. Она медлит, прежде чем поднять взгляд на последнее фото, ей сразу вспоминается молодой парнишка, каким Хайнакин был, когда они повстречались впервые, нахальный и дерзкий, готовый погибнуть, чтобы выжила она: наполовину из-за данного ему приказа, наполовину - из-за собственного чувства долга. Ненавидящий свое дело, бывший космический пират, избегающий открытых столкновений в космосе, но все же готовый честно выполнять работу, на которую когда-то подписался. Годы изменили его – и с фотографии смотрел уже настоящий, взрослый, бывалый космический рейнджер, прошедший через десятки схваток. Давным-давно Арерия сказала ему, что королева имеет долг перед своим народом и должна умереть достойно. Она сказала Хайнакну, что космический рейнджер тоже имеет право отдать свою жизнь во имя чего-то важного и стоящего, нужно просто почувствовать правильный момент. Тогда, много лет назад, бывшая королева лишь хотела поделиться своей философией, чтобы ее «спаситель» прожил свою жизнь не зря. Она не думала, что все закончится вот так. Она не могла знать, что они встретятся снова, и что этот человек станет ей настолько близким и дорогим другом. Но если бы знала - разве поступила бы иначе? Трясущейся рукой Арерия крепит ленту с орденом к постаменту с голограммой, а тишина в зале, казалось, приобрела форму и стала осязаемой. Каждый рейнджер помнил собрание в центре рейнджеров «Мирный», каждый рейнджер думал о том, что именно он может стать тем самым добровольцем, но решился на план с трансфакторным маяком именно Хайнакин Файлуокер с планеты Земля. С их последней встречи Арерия много раз прокручивала в голове, как это могло быть, что он пережил и о чем думал. Насколько тяжелой и болезненной была его смерть, а быть может, он ничего уже не чувствовал с того момента, как нажал на кнопку? Она помнила, как говорила и говорила всякие нелепости, лишь краем глаза решаясь взглянуть на его обожженную кожу и лихорадочно блестящие глаза, не зная, сколько еще ему отпущено времени и как много она успеет сказать. Помнила, как Цухайнак молча стоял там, за стеклом, не решаясь войти, и какая боль отражалась в глазах пеленга, не привыкшего ощущать таких сильных эмоций. Он вытащил друга с окраин Гралгара, он вызвал Арерию в этот медцентр, чтобы дать ей возможность попрощаться, а сам... может, просто не сумел себя заставить. Все эти вещи вспоминались какими-то обрывками, оставляя на душе уродливые и болезненные отметины, и только одна сцена, которую Арерия увидела лишь месяц спустя, отчетливо отпечаталась в памяти. «Рамона», корабль, который она когда-то отдала Хайнакину для защиты системы, и который прошел вместе с рейнджером всю войну, хранила запись этих последних моментов перед тем, как Файлуокер нажал на кнопку. Фэнляйней позвал ее к себе в кабинет и отдал эту запись, потому что она, как никто другой, имела право увидеть ее первой. Хайнакин редко выходил из гиперпространства на ручном управлении – он привык, что компьютер сам определяет наилучшую точку для выхода, свободную от кораблей, астероидов и прочих космических тел. Но сегодня ему предстояло скрыть свое появление от сотен доминаторских боевых единиц, а самое главное – от Террона, который в настоящий момент располагал едва ли не самым мощным и совершенным радаром из всех существующих в Галактике. Сканера у рейнджера отродясь не было, захват и дроида он отключил за ненадобностью, а генератор защитного поля даже вынул из слота, обрубив все кабели – еще на подлете к границам системы Шомма. Последним питания лишился компьютер – Файлокер задал координаты для гиперпрыжка – совсем недалеко, всего лишь восемь парсек – дождался, пока на панели двигателя начнется обратный отсчет до старта, а потом велел компьютеру завершить работу, проигнорировав все стандартные предупреждения. И вот – гиперперелет длился считанные секунды, хотя на самом деле, прошла пара десятков минут – и Хайнакин едва успел схватиться за нужные рычаги. Торможение получилось резким, и рейнджер впечатался бы лицом в стекло кабины, если бы не ремни безопасности, пребольно впившиеся в кожу. Радар был отключен вместе со всем остальным оборудованием, но сегодня землянину не нужно было знать расстояние до планет и количество кораблей в системе. Сегодня Хайнакину Файлуокеру нужно было нажать только на одну кнопку – вот и все, что от него требовалось. Похоже, он вышел из гипера слишком далеко от звезды – кабина пилота была погружена в темноту, и только одинокая лампочка желтым светом мигала на приборной панели, единственное устройство, которое сейчас использовало батареи корабля. Вдали ярким светом пылала звезда, а вокруг нее лениво наматывал круги отливающий зеленым стальной шар – и Хайнакин несколько минут не мог оторвать взор от Террона, завороженно следя глазами за каждым бликом, которые отбрасывал от металла свет центральной звезды. Кораблей его свиты не было видно с такого расстояния – но когда они сумеют уловить первый сигнал от корабля рейнджера, будет уже слишком поздно. Может, Хайнакин успеет уйти. Может, нет. Это тоже будет уже неважно. Наконец, рейнджер вышел из мимолетного ступора. Он не мог не признать – тем более, когда никто не видит, как трясутся его руки и бледнеет лицо, как губы беззвучно шевелятся в бессвязной молитве, которых землянин никогда не читал – что ему страшно, один Бог знал, как ему было страшно нажимать на эту кнопку. Он не думал сейчас о своей миссии, о миллиардах жизней своей Галактики, о том, что стоит на кону, даже о причинах, толкнувших его на это дело – наверное, сейчас в его сознании, словно муха о стекло, билась только одна мысль: «Господи, я умру». Банальное человеческое «я», инстинкт самосохранения, пересиливающий все остальные чувства, не дающий сейчас пошевелиться, ни шагу ступить в сторону смертельного рубильника. Но перед глазами все равно словно развернулись огромные электронные часы, которые отсчитывали последние минуты – потому что Хайнакину требовалась все та же пара мгновений, чтобы снова прийти в себя, потому что он рейнджер, который не имеет права отступать от своего долга и нарушать свое слово. Сейчас на нем лежит ответственность за исход войны – быть может, ничего не сработает, но если был хоть какой-то крохотный шанс, то попытаться Коалиция обязана. Достаточная причина для того, чтобы не ставить свою маленькую и жалкую жизнь выше всех остальных? Джо был именно таким человеком, и лишь сейчас Хайнакин сумел его понять. Как бы хотелось, чтобы этот парень сейчас был рядом и научил быть самоотверженным храбрецом. Шли секунды и минуты, но ничего не менялось. Все та же кромешная тьма вокруг, все та же звенящая в ушах тишина, лампочка мигает все в том же ритме, со стороны терроноидов – никакой активности, а значит, его корабль действительно мертв, как скала посреди одного из прекрасных земных морей, которые он больше никогда не увидит. Можно часами так стоять, пялясь в иллюминатор, ничего не изменится, рано или поздно придется сделать то, ради чего он сюда прилетел. А можно сделать это прямо сейчас. В последний раз окинув взглядом шарик Террона, вновь выглянувшего из-за диска звезды, Хайнакин резко развернулся к приборной панели, и с размаху нажал на мигающую кнопку – резко и решительно, не давая себе времени передумать и вымолить у самого себя еще пару мгновений спасительного бездействия. Корабль ожил – сразу засветились белым светом энерго-панель и индикаторы батарей, тревожно сигналящих о резком увеличении расхода энергии, но Файлуокер не переживал об этом, выключенное оборудование сэкономило достаточно ресурсов. Засветился и экран трансфакторного маяка – сенсорная панель ввода текста и сканер отпечатка пальца. Хайнакин медленно ввел пароль – он помнил, как его предупреждали о том, что у него всего одна попытка, потом плотно прижал к сканеру большой палец. Нажал «Да» на стандартном вопросе «Устройство готово к активации. Продолжить?». Он ожидал чего угодно – встряски корабля, каких-то звуковых сигналов, означающих, что маяк заработал, вспышек света, но ничего не менялось – но прошла какая-то пара секунд, и компьютер самопроизвольно включился, задействовав аварийную схему, кабину залило светом от всевозможных индикаторов, лампочек, экранчиков и кнопочек. Завыла сирена – наверное, доминаторы и без внезапной лавины сигналов с края системы слетелись бы к «Рамоне» на один только звук. Голос бортового компьютера повторял одну и ту же фразу (в обычно монотонном голосе Рамоны сейчас даже проявились эмоции): «Опасность, рост уровня радиации. Пожалуйста, примите меры. Обновление данных…», на внешней стороне корпуса зажглась ядовито-желтым светом аварийная лампочка, индикатор радиационного заражения, стоп-сигнал для пролетающих кораблей. Хайнакин окинул мутным взглядом датчики – цифры менялись со скоростью света, возрастая до неведовых высот. Рейнджер понял, что его спец-комбинезон все равно не спасет… впрочем, он был готов к этому, еще ставя на документах свою размашистую роспись. Его предупреждали о последствиях, даже показали какой-то учебный фильм для инженеров, а гаалец в белом халате около часа рассказывал, что он почувствует. Чушь. Так страшно, что больше ничего не ощущается. Компьютер взвыл дурным голосом: «Нормальный уровень радиации превышен в тридцать раз. Провести дезактивацию? Дезактивация будет проведена через десять, девять, восемь…» «Тревога! Нормальный уровень радиации превышен в пятьдесят раз! Защитный экран перегружен. Дезактивация через десять, девять…» - Прости, - зачем-то прошептал рейнджер, вцепившись в приборную панель – все вокруг расплывалось и держаться на ногах было все тяжелее. Этот корабль был для него больше, чем просто корпусом, в который напихали оборудование. Это был верный боевой товарищ, с которым Хайнакин прошел через всю войну. Товарищ, с которым они вместе встретят свой конец. – Выберешься ли ты отсюда, Рамона? Будет ли кто-то еще летать с тобой? Надеюсь, ты меня не забудешь. На этих словах запись обрывалась. Это вообще были последние слова, которые Арерия услышала от него. Конечно же, никто и никогда больше летать на «Рамоне» не будет. Советнице казалось неправильным, что кто-то еще встанет за приборную панель и даст компьютеру команду на взлет. Пусть лицо Файлуокера будет последним, что записали видеосенсоры корабля. «Рамона» его не забудет. Что касается самой Арерии Линно – она выполнила свой долг перед Галактикой. В тот день, когда она покинула трон и вошла в состав Галактического Совета, она поклялась народу Коалиции, что они принесут мир и покой - тогда это казалось формальным и невыполнимым обещанием, но это было то, чего ей хотелось больше всего на свете, то, во что Арерия искренне верила. Она обещала и Хайнакину, что война закончится, и она уйдет из политики. Пришло время сдержать свое последнее обещание.