О доме

Артур Смит, 22-летний студент медицинского, нервно поправил очки и отвел взгляд от сидящего напротив парня. Или даже можно сказать, мужчины — хоть и разница в возрасте у них Рэйдженом была от силы год, выглядел тот намного старше и опытнее худощавого очкарика, коим являлся Артур. Усмехнувшись, он старался не думать о том, сколько шрамов добавилось на теле югослава за время их разлуки — помимо той раны, что Артур обрабатывал минутами ранее. — Так и будешь молчать? — Рэйдж повел плечом, дотрагиваясь до плотной повязки — хотя совершенно не сомневался в умениях Артура и прекрасно знал, что она наложена правильно. — Не считаю уместным хоть как-то комментировать эту ситуацию, — британский акцент добавлял еще больше холодности фразе. Артур встал и поспешил убрать аптечку — нужно было занять чем-то руки, пока с языка не сорвалось то, о чем он в последствие может пожалеть. — Где Кристин? — Рэйджен осмотрел гостиную, как будто девочка могла прятаться под каким-нибудь шкафом. — В постели, где же еще. Как и Кристиан. Если бы не два часа ночи, уже висела бы у тебя на шее, ты же знаешь ее, — Артур поставил аптечку на шкаф, при этом чуть встав на носочки. Югослав наблюдал за ним с теплой усмешкой. — Я бы сказал, что это у вас семейное, но я вижу ты не слишком рад меня видеть, — Рэйджен развалился в кресле и с восторгом заметил, как Артур быстро развернулся — на щеках британца играл яркий румянец. — Хотя я удивлен, что ты меня вообще пустил. — Не хотел, чтобы соседи утром нашли истекающий кровью полутруп на моем пороге, — наконец взяв себя в руки бесстрастно проговорил он, всеми силами стараясь сохранить самообладание. Но долгое отсутствие сна, дежурство в больнице и нахождение Рэйджена в непосредственной близости этому никак не способствовали. — Я скучал. — Заткнись, — Артур поморщился и старательно избегал встречаться глазами со своей личной головной болью.  — Каждую ночь, все эти полгода, я засыпал с мыслью о тебе. И Кристин. Арти, — Рэйджен медленно поднялся и перебрался на диван к Артуру. Плечо ныло, движения доставляли неудобство, недавний перелет давал о себе знать накатившей усталостью, но он нашел в себе силы взять парня за подбородок и заставить повернуть голову к нему. Тот, скрепя сердце, подчинился, но взгляд поднимать не стал, уставившись на потертые джинсы Рэйджа. — Ты же знаешь, я никогда не вру, — недовольно рыкнул югослав, теряя терпение. — Как и я, — хмыкнул Смит. — Да, ты не врешь, просто молчишь, — хмыкнул Рэйдж, закатывая глаза. Артур позволил себе слабую улыбку и все же поднял глаза на Рэйджена. Взгляд зацепился за щетинистый подбородок, небольшой шрам на губе… Так, смотреть на губы Рэйджена было большой ошибкой, потому что те тут же растянулись в ухмылке, в именно такой, на какую Артур клюнул еще в 14 лет. — Артур, я не вижу никаких причин, почему я не могу сейчас повалить тебя на диван, снять твои дурацкие очки и попытаться сделать все максимально тихо, Кристин все-таки спит, а ты всегда такой ужасно громкий, — Рэйджен лукавил — очки ему нравились. Как и все в Артуре — начиная с его утреннего ворчания, заканчивая громкими ночными стонами. — П-придурок, у тебя же ножевое ранение, — Артур ужасно покраснел, но не находил в себе силы отлепить настойчивую руку парня от своего бедра. — Черт, — прошипел Рэйдж, все-таки понимая, что плечо доставит нехилое неудобство. — Я ужасно скучал, а сейчас даже не могу хорошенько отодрать своего горячего парня. — Мы расстались, вообще-то. И я бы поспорил с «горячим». — Тебе лишь бы поспорить. Я вообще удивлен, как в твоем университете за тобой толпами не бегают. Хотя, твой холодный вид любого фаната оттолкнет, мне так везет, что они не в курсе какой ты пылкий в постели… — Рэйджен, пожалуйста, — из последних сил собирая свою волю в кулак, прошипел британец. — Ладно-ладно, молчу. Предлагаю перебраться в постель и там немного повозиться, если уж на большее я сегодня не гожусь, — выдохнул югослав, убирая руки и поднимая их в примирительном жесте. Артур воспользовался этим и быстро поднялся, направляясь в свою спальню и нервно поправляя пижамные штаны. Рэйджен несколько секунд пялился ему в след, любуясь прекрасной задницей, а затем сам поднялся, и позволил себе наконец-то счастливо улыбнуться. Он дома.