Sober
Смайт просыпается в незнакомой постели. Кто-то рядом, постель сбита, одеяло едва прикрывает поясницу. У парня рядом широкие плечи, хорошо развита мускулатура и черные короткие волосы. Себастиан потягивается и чувствует всё это: последствия пьянки и горячего крышесносного секса. Спустя минуту приходит осознание, что рядом не Хантер. И это хорошо. Солнечные лучи пробиваются сквозь полуприкрытые жалюзи; всё это так непохоже на то, что было вчера. Вчера здесь все было черным, внизу гремела музыка, а неоновые лампы и гирлянды окрашивали всё в синий и золотой.***
Смайт долго сомневался, топтался на крыльце, пока не разозлился на себя и не вошел в дом. Это была не просто очередная вечеринка из множества студенческих. Это было настоящее торжество в честь пятидесятилетия братства, которое планировало продолжаться до самого конца выходных. На улице было холодно и темно, в доме же было жарко и темно. Свет приглушен, а огни мельтешат не так быстро, как в дешевых клубах. Всё гармонично, размеренно, будто в замедленной съёмке. Лучше не придумаешь. Играют соблазнительные треки мид-темпо, люди на танцполе выглядят не пошло, а соблазнительно. Смайт думает, что ему надо выпить и влиться в эту компанию. Первый бокал — для начала шампанское, которое настраивает на игривый лад. Какой-то блондин на другом конце комнаты улыбается ему и салютует бокалом, Себастиан усмехается и кивает парню. Нет, он вряд ли его интересует, Смайт недостаточно пьян или в отчаянии, чтобы пойти к первому, кто будет заинтересован. Он чувствует, как возвращается. Возвращается к себе. Может дело в темном костюме, что идеально сидит, укладке или всём сразу. Образ, который он пытался создать весь день, начинает работать. Ещё бокал — и можно выдвигаться на танцпол. Музыка становится громче, а может это просто иллюзия, вызванная алкоголем. Смайт начинает покачиваться в такт музыке, которая не планирует ускоряться или замедляться. Движения выходят недостаточно плавными и точными: сказывается отсутствие тренировок. Может небольшой нервоз. Он всё еще никого здесь не знает, люди смотрят на него. Давно он не чувствовал себя в центре. Песня сменяется другой, уже нет бокалов. Есть Себастиан и бутылка вина, которую он отобрал у какого-то парня. Неплохо для студентов, которые обычно довольствуются дешёвым пивом. Хотя это не то братство, где проводит вечера Хантер. Первая мысль о нём за вечер — первый признак того, что Смайт достаточно пьян, чтобы начать искать себе компанию. На дне бутылки остаётся лишь здравый смысл Себастиана, и он возвращается на танцпол. Все уже достаточно пьяны, чтобы не замечать неточности в движениях. Но нервоза больше нет. Себастиан на танцполе вновь чувствует себя комфортно. Он владеет им и чувствует музыку, как вероятно никто здесь. Становится душно, и Смайт расстегивает пару пуговиц на рубашке. Это элитная вечеринка, но всё ещё вечеринка. Парочки прячутся в каждом темном углу, а на танцполе каждый пытается найти себе кого-то, с кем сможет скрыться в шкафу или свободной спальне. Да, это всё еще студенческая вечеринка. Себастиан меняет троих партнеров за песню, пока не находит того, с кем движется идеально в такт. Он подходит со спины и кладет свои руки на талию, без вопросов прижимая Смайта спиной к своей груди. Тот не против и лишь продолжает качаться под музыку, поглаживая кончиками пальцев руки, которые опустились на его бедра. Ему не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это тот парень, с которым он сегодня переспит. Он чувствует это, когда продолжает танцевать, опускаясь и поднимаясь, чувствуя, что сзади человек ловит каждое его движение и отвечает на него. Люди расходятся, образуя круг, оставляя их в центре, и смотрят так, будто подглядывают за чем-то личным и интимным. Они короли этих выходных, с этим уже никто не сможет поспорить, потому что кажется, будто искры вылетают оттуда, где они касаются друг друга. Смайт наслаждается всем этим вниманием, танцем. Ему не так уж и нужен шкаф, он только из него вышел. Момент истины: Себастиан оборачивается и оказывается лицом к лицу со своим партнером. Расстояние сокращается, руки по-хозяйски прижимают к себе. Даже музыка и гул затихает в этот момент. — Я натурал, — говорит парень напротив. — Меня это устраивает, — отвечает Себастиан, и последнее расстояние между ними исчезает. Поцелуй выходит пьяным, мокрым, но таким страстными и жарким, что голова кружится, будто кто-то влил ещё пару бокалов вина в едва протрезвевший организм. Руки сжимаются, сминая рубашку и волосы на затылке. Одежда кажется лишней, как и люди вокруг, которые присвистывают и фотографируют. Сейчас Себастиану плевать, но он ловит себя на мысли: «Что будет, когда мы протрезвеем?». — Не хочешь подвигаться со мной в такт, где никого нет? — спрашивает Смайт. Ответа не следует, они просто уходят с танцпола, и через минуту Себастиана впечатывают в одну из дверей на втором этаже. Рубашка вытянута из брюк, вероятно, утром он не досчитается пары пуговиц, но ему всё равно. Себ думает, что ему все равно. Но это не так. Он поймёт это утром. Сейчас же дверь захлопывается, оставляя их в темноте. Они не включат свет, он им не нужен. Никаких долгих предисловий. Это старая как мир история: два человека выпили, почувствовали притяжение в темноте, но продолжения не будет. Он чувствует, что наконец-то вернулся к себе, когда понимает, что без одежды он всё тот же. Ничего не изменилось. Ему не нужно создавать образ, чтобы быть собой. Чужие руки, губы касаются его кожи, он чувствует парня рядом все также хорошо. Танец продолжается, только сейчас он ещё более личный, интимный. Музыка сотрясает дом также, как они сотрясают кровать. Можно не сдерживать себя, ведь все равно никто не услышит, а если и услышат, то сегодня всем плевать, а завтра они вряд ли вспомнят. Алкоголь притупляет чувства и замедляет их, но они даже не против. Наслаждение нужно растягивать. Эта история без продолжения, но кто сказал, что она должна быть короткой? Себастиан оказывается сверху и сам начинает задавать темп, изредка позволяя управлять собой. Он ясно даёт понять, что может трахают и его, но ведет он. Это его вечер. Все ускоряется: движение, дыхание. Голос слышен четче. Кульминация. Пара ленивых движений и несколько минут отдыха, прежде чем всё повторится и будет повторяться, пока они не уснут без сил.***
Смайт встаёт с кровати, начиная искать одежду, которая разбросана по всей комнате. Свою рубашку он находит в ногах, она смята и точно не будет выглядеть хорошо на нем, как вчера. На брюках нет пуговицы, приходится надеяться на ремень, следы от которого остались около запястий. Парень садится на кровати и смотрит на Смайта. Себастиан получает ответ на свой вопрос: «Что будет, когда мы протрезвеем?». Приходит стыд, смущение и множество других эмоций. — Я -… — парень хочет представиться. — Не стоит усложнять, — перебивает Себастиан. — Мы выпили, у нас был момент, на этом всё. История без продолжения. Парень кивает, Смайт заправляет рубашку и выходит. Вероятно, этот парень кому-то изменил сегодня, вероятно влюбился, может, его мир перевернулся. Себастиану все равно. На лестнице он находит свой пиджак. Он пытается понять, что чувствует сейчас, кроме легкой головной боли. Думает, что готов поговорить с Хантером. Вероятно, сейчас они оба достаточно остыли, чтобы решить всё как взрослые люди. У дома стоит машина. — Ну что? Повеселился без мамочки? — спрашивает Сантана. — Выглядишь помято. — С каких пор у тебя есть права? — спросил Себастиан. — Хотя учитывая, где ты жила, скорее всего ты просто угнала машину, и за нами уже едет полиция. — Рада, что тебе лучше.Sober ౹౹. (Melodrama)
— Нам нужно разобраться с этим, — сказал Себастиан. Они сидят друг напротив друга. На их кухне. «Кухне в квартире, которую снимают родители Себастиана», — поправляет себя Хантер. Здесь чисто, идеально чисто. Это бросается в глаза, когда солнце уже опускается и светит прямо в окно. Кларингтон не делает вид, что не пялится на засосы на шее Себастиана. Не делает вид, что не знает, где был его парень с пятницы по воскресенье. Парень ли? Смайт то тут, то там сверкал на фотографиях в инстаграмах его знакомых. Фотографии с тем парнем в «Зэта Эта Тау» причиняли боль. — Я в ужасе, но нам нужно разобраться с этим, — снова говорит Себастиан. Хантер кивает. Пока он предавался саморазрушению, Смайт веселился. Пока он бил грушу, Себастиан танцевал. Смог встряхнуться и вернуться. И Хантеру, блядь, нравится этот парень. Он заново влюбляется в человека перед собой. «Но если я не был нужен тому Себу, то на что я могу рассчитывать теперь?» — думал Кларингтон. — «Поздравляю, Хантер, ты умеешь проёбывать лучшее в этой жизни». — Мне нужно было взбодриться, — начал Себастиан. — Ты был прав. Нужно было выйти из дома. Сейчас он чувствовал себя паршиво. Не потому что в горле пересыхало каждые пять минут, не потому что голова трещала даже после таблеток. Он отвлекся, расслабился, но теперь ему было стыдно и неловко перед Хантером. Он всё ещё любит его, но не знает, что делать дальше. — То, что было на выходных, ничего не значит, — продолжает он. — Я могу вернуться домой? — спрашивает Хантер. — Не сегодня, — качает головой Себ. — Я всё ещё не простил тебя. Это правда. Себастиан всё ещё не простил. Хантер чувствует это и боится того, что парень скажет дальше. Ему плевать на то, с кем был Смайт на выходных, это ничего не значит, да он и не вправе осуждать. Они расстались. Это и пугает. Они всё ещё не вместе. — Боже, уже воскресенье? — спрашивает Себастиан. — Как быстро пролетают дни, когда опустошаешь бокал за бокалом… — Очень быстро. Себастиан, я сожалею, что разочаровал тебя. Я бы хотел всё исправить, если ты дашь мне шанс. Я не собираюсь сдаваться, — решительно говорит Кларингтон. — Я добивался тебя полгода в школе. Вероятно, твоя очередь, — отвечает Себастиан. — Извини, я хочу спать. Они идут к двери оба с разными мыслями. Себастиан хочет спать, а Хантер уже думает, как будет возвращать Смайта. Мысли обоих роятся в голове как надоедливые мошки. Всё никак не упорядочатся и вызывают лишь головную боль. Кларингтон хочет поцеловать парня, но понимает, что это будет лишним. Неприятные воспоминания возвращаются на пороге. Хантер сглатывает, вспоминая руки Себастиана на своей шее и захлопнувшуюся дверь. Сейчас он лишь кивает и выходит. — Какая-то ебанная мелодрама, — говорит он. — Она самая, — соглашается Себастиан.