Одиночество

      Одиночество - слово знакомое Фенрису не понаслышке, вечно дышащее ему в затылок и сжимающее своими цепкими лапами, кажется, саму душу. Именно из-за него эльф ухитрялся чувствовать себя одиноко даже там, где, казалось бы, этого невозможно было сделать: очередная миссия с Хоуком, карточная партия в Висельнике. Его рабское прошлое - клеймо не хуже, чем заметные и видные каждому лириумные метки, оно не позволяет расслабиться и отвязаться от мысли, что он никому не сдался. Метки. Гаррет же от них в восторге: каждый раз так и норовит коснуться их грубоватыми подушечками пальцев словно случайно - если они на публике,- или же припасть губами, провести размашисто языком, чтобы ощутить привычную пульсацию и едва ощутимое жжение, попробовать кожу на вкус, но это он может позволить только находясь с ним наедине и не важно: в поместье Хоука, самого Фенриса или где-нибудь в углу, пока никто не видит. Эльф считает это игрой и прихотью, позволяет; Гаррет любит не только метки.

***

      Фенрису жарко - так всегда бывает, когда он остаётся в чужом имении, ведь у Хоука чертовски горячее тело, он весь как большая печка, которая согревает не только тело, но и душу, не давая одиночеству поселиться рядом с теплом. Эльф ворчит и отползает на край кровати, где был желанный островок прохлады, уже заведомо зная, что совсем скоро маг вернёт его на место, к себе под бок - после той разлуки в три года тот предпочитает не отпускать его даже пока они спят. Тяжёлый вздох и смуглые руки обвивают его тело, утягивая воина в объятия, горячие губы прижимаются к чувствительному местечку за ухом и тихий шёпот после обжигает кожу. Фенрису легко, и одиночество уходит, напоследок обиженно махнув хвостом. Он уверен в завтрашнем дне, а Хоук всё также любит не только метки.