Будь я женщиной...

      – А ещё вот здесь поставьте, пожалуйста, и… – лейтенант с безнадёгой вздыхает, когда половина «подписанных» листов с документацией выскальзывает из рук и падает на влажную от росы траву, но смиренно подаёт капитану ещё пару, – и вот здесь, да.       – И нифига не обязательно было тащить это сюда на ночь глядя, – Хирако привычно морщит нос и отворачивается, едва ли не впихивая бумаги с проставленной именной печатью в трясущиеся руки Айзена. – Проваливай, Соске.       – Глубоко извиняюсь, тайчо, что позволил себе помешать Вашему времяпрепровождению, – лейтенант скромно поклонился и тихо добавил: «В разгар вечерних тренировок», – глянув куда-то в сторону. Капитан на его бубнёж внимания не обратил – привык не обращать.       Крепкая рука сидящего справа мужчины бережно касается золотистых волос, собирает их, убирает спавшие на капитанскую грудь пряди за спину и бесцеремонно опускается на хрупкие плечи. Напоказ обнимая, он спускается ниже, скользит горячей – даже через несколько слоёв одежды чувствуется – ладонью по талии. Хмельное дыхание касается уха и обжигает шею, вынуждая чуть отшатнуться в сторону:       – Кенсей, блин, ну харэ, а! – Хирако дёрнул плечом, попытавшись лениво вывернуться из объятий: действительно, не перед своим же отрядом, ладно бы в Девятом. – Ты б меня ещё на совете капитанов лапать начал!       – А чего такое? Разве у нас с этим какие-то проблемы? – Мугурума нагло улыбается и тянется следом, снова сгребая худощавого блондина в охапку своими загребущими лапами, а Шинджи только фыркает в ответ.       – Да ничё такого, просто хорош меня зажимать, как девку, где попало!       – Ах ты ж хрен зубастый! – Кенсей беззлобно рассмеялся, не ослабляя, однако, объятий. – Ну подумаешь, поревнует твой четырёхглазый немного – ему полезно. А вот ты… Будь ты девкой, я бы тебя не только в капитанской или за бараками зажимал.       – Он тогда точно не стал бы ревновать, придурок, бабы его интересуют ровно так же, как меня кудрявые очкарики.       – Зато у тебя были бы сиськи! Представляешь, Хирако? Ты, – капитан девятого отряда ткнул пальцем в щёку Шинджи, – с сиськами! Эдакая строптивая сучка с зубками!       Тихий вздох с другой стороны – слева – и роскошная копна волнистых волос хлестнула блондина едва ли не по лицу, а после приятная тяжесть чужой головы опустилась на его плечо:       – Небо чистое – звёзды сегодня будут прекрасны, – Оторибаши, всё это время лупившийся с блаженной миной на заливающееся красками заката небо, всё-таки подал голос. – И ты, наш дорогой Шинджи, был бы прекрасен, будь ты женщиной.       – Ца-а, ну вот и ты туда же, Роуз! – Хирако тоже вздохнул, прислонившись к приятно отдающей цветочными ароматами голове друга. – Сиськи не делают человека лучше, – на полном серьёзе выдал он, с назидательным видом подняв вверх указательный палец.       – А вот тут я бы поспо…       – Прекрасный человек прекрасен изнутри, Кенсей, – напевно промурлыкал Роуз, незатейливо водя по коленке капитана пятого отряда шпажкой из-под данго. – Думаю, женщиной Шинджи был бы разве что чуточку… тоньше, что ли, лиричнее. И поклонников у него было бы хоть отбавляй, – он мечтательно улыбнулся. – Муза.       – Муза… Лиричная кобыла! – со смешком и явно не рассчитав громкость, гаркнул Мугурума так, что несколько тренирующихся поблизости рядовых сначала вздрогнули от неожиданности, а после поспешили удалиться, чтобы не рассмеяться прямо там, а следом словил смачный подзатыльник.       Весьма интересная тема, развивать которую, однако, вовсе не хотелось – вот уж чего, а женщиной быть Шинджи не хотелось никогда, как бы сильно он ни восхищался этими существами.       Хирако поднял взгляд туда же, куда всё это время смотрел Роуз, и невольно улыбнулся, когда почувствовал неподалёку, буквально за стеной позади себя, еле тлеющую реяцу – её, видимо, всеми силами пытались скрыть вместе со своим молчаливым присутствием:       – Будь я женщиной, ничё бы особенно не изменилось, но жить было бы определённо не так интересно…