ТрудовыЕбудни

Серый февральский день ничем не отличался от череды будней. Владелец заведения с гордым наименованием «ВИП Сауна «Аэлита» задумчиво держал в руках бутылку коньяка, размышляя — стоит ли капнуть немного в кофе или пока воздержаться. Посмотрел сперва на календарь с красавицей Ракель из любимого всей женской частью коллектива сериала «Никто, кроме тебя» и грустно вздохнул: где они, такие красотки? Переведя взгляд на часы, решил, что время уже позволяет выпить: стрелки приближались к четырём, а до наплыва клиентов оставалось несколько часов. Успокоив совесть, наклонил горлышко над краем кружки. От неожиданного стука в дверь рука дёрнулась, и в кофе плюхнуло больше коньяка, чем планировалось. Чертыхнувшись, мужчина с редким именем Вольдемар и с не менее редким отчеством Гогенович быстро закрутил пробку и спрятал бутылку под стол. А для придания себе занятого вида положил перед собой пейджер. — Войдите! — произнёс хорошо поставленным баритоном, гадая, кого же там чёрт принёс? — Драсте. Можно? — раздался запыхавшийся голос, и в приоткрытую дверь бочком протиснулась полноватая женщина. — Вы директор Пяточкин Ге Ве? — она сунулась на секунду обратно. — Ой, простите, Ве Ге. Это ж тут проститутошная? Я в проститутки к вам хочу пойти. Вольдемар Гогенович, только-только сделавший глоток, от неожиданности прыснул кофе. Резко отодвинувшись и со стуком поставив кружку на стол, только и смог просипеть: — Что-о?! — Ой, вы кофу… пили. Сщаз! У меня носовой платочек с собой есть! — она раскрыла объёмную сумку, нежно прижимаемую до того к животу, и потащила что-то нескончаемое из её глубин. — Нате! Вольдемар подзавис, разглядывая клетчатую простыню, названную странной посетительницей «платочком». Женщина, немного потоптавшись на пороге, по-хозяйски пристроила свой баул на стул и стала споро протирать тёмные потеки со стола и кружки, потряхивая необъятной грудью перед оторопевшим от такой прыти директором. — Вам бы полиролью пройтись не помешало, — колупнув столешницу ногтем с облезшим алым лаком, она плюхнулась на стул для посетителей, снова нежно прижав сумку к животу. — Ну так как? — Что, как? — потерял нить разговора Гогенович. — Что вы от меня хотите? — пару раз сморгнув, он отодвинул кружку в сторону, от греха. — Ну так, в проститутошную на работу устроиться. Говорят, там, — она наклонилась вперёд, ещё больше выпятив грудь, и перешла на доверительный шёпот: — деньги дают! За секс! — Эээ, а почему вы решили, что за секс будут платить вам? — вырвался сам собой вопрос. Вольдемар ещё раз критично оглядел странную посетительницу: от внушительного бюста, который не могло скрыть тяжёлое зимнее пальто, до выбивающихся из-под тёплого платка буйных кудряшек явно химического происхождения. Судя по лицу с густо накрашенными малиновыми губами, кирпичного цвета щеками, вызывающе синими тенями на веках и обилию туши на ресницах (часть уже успела благополучно осыпаться), к трудоустройству в «проститутошную» женщина подошла со всей ответственностью. Мысленно представив её рядом со своим девочками, он хмыкнул: «Баба на чайник рядом с куклами Барби!» — и тут до него в полной мере дошло, что она заявила. — Я не понимаю, о чём вы. У нас сауна, а не, как вы изволили выразиться, проститутошная, здесь люди моются, понимаете? Культурно, так сказать, отдыхают. «Прости, господи, за грехи мои тяжкие», — добавил про себя. — Это как это?! — всполошенно взмахнула она руками, чуть не снеся со стола стаканчик с карандашами. — Да мой мужик тут ползарплаты кажный раз оставлял, сам мне в запале сознался! — она чуть ли не легла на стол, подавшись ближе. Гогенович на всякий случай ещё чуть отодвинулся, уже уперевшись спинкой кресла в стену. — Я свого-то выгнала. Ну, а нафига: жрёт, как не в себя, да ещё и стручок свой суёт куда ни попадя. Ещё и зарплату в очередной раз спустил, в доме ни копейки! — она погрозила пальцем ошеломлённому хозяину кабинета. — Ну, а мне жить теперь как? Вы меня просто обязаны в проститутошную взять, проституткой! А деньги — я-то учёная! — проституткам мужики носят. За секс! Берите меня на работу! — Я вам, конечно, в чём-то сочувствую, но вы же понимаете, сейчас безработица, зарплаты задерживают везде, рабочие места и так сокращать приходится, — подпустив в голос сочувствия, начал увещевать тётку. — Давайте вы зайдёте, ну-у скажем, через месяц… — про себя Вольдемар решил, что с психическими лучше не спорить. — Нет! Вы меня сейчас оформляйте! Про потом зайдите… знаем ваши «потом». Оформляйте! Где заявление писать? — привстав, она решительно завертела головой в поисках бумаги, пытаясь заглянуть за край стола. — Я ж опытная, больше десяти лет замужем, хоть что могу! — А что вы можете? — обречённо проговорил в сторону Вольдемар. — Ну и в любом случае, без испытательного срока я вас взять не могу… — «Боже, за что мне это? Ещё и Эльвира в декрет собирается…». — Испытательный срок… да, хорошо, — засуетилась, пересела на стул боком к столу и лихо, как ей самой показалось, закинула ногу на ногу, показав из-под подола круглую коленку с ямочкой и тонким швом на аккуратно заштопанных колготках. — А я всё могу! Главное, матрас мягкий, шоб удобнее. Да! Могу и со светом, если глаза закрыть, канеш… А у вас тут, — провела пальцем по столешнице, — полиролью все же пройтись бы, да и крошки, — достала из глубин сумки всё тот же платок и, сплюнув на него, принялась вытирать стол. — Сщас смахну. И давайте бланк заявления на стажировку, — на Вольдемара уставились небесно-голубые глаза, горящие энтузиазмом. — Когда приступать и по каким дням зарплата? — Главное правило в нашем бизнесе: не суетись под клиентом! — потерял терпение Вольдемар Гогенович. По-хорошему дурища не поняла, значит, придётся избрать другую тактику. — Придержи-ка прыть насчёт зарплаты, — незаметно для себя он перешёл на «ты». — И для начала покажи товар лицом — раздевайся! «Интересно, сразу сбежит? Или дойдёт до лифчика времён НЭПа? Лучше бы сразу, у меня нервы ведь не железные», — мучительно захотелось выпить, и он сделал большой глоток из кружки, жалея, что так мало налил в неё коньяка. — Эээ… — она оглянулась по сторонам. — Прям вот тут? А кровать где? — Профессионал должен уметь работать в любых условиях. Даже без кровати. А не профессионалы нам не нужны, — отчеканил строго мужчина, в душе у него зародилась надежда, что сейчас эта фантасмагория, наконец, закончится, стоит лишь припугнуть посильнее. — Я сщас, я мигом, — к его разочарованию получился обратный эффект. Мадама подскочила, сумку поставила на стул, сверху лёг платок с головы, потом пальто. Она начала расстёгивать одной рукой кофту, одновременно второй, наклонившись, дёргать молнию на юбке. Пара минут пыхтения, и Венера местного розливу выпрямилась во всей красе: в глухом лифчике с цветочной аппликацией, трусах-парашютах в разноцветный горох, просвечивающих из-под телесных колготок, и в черных сапогах. — Вот! А вы меня проверять будете или?.. — вопросила с сомнением, но и с предвкушающим блеском в глазах. Действительность превзошла все ожидания, а глоток кофе пошёл носом. — Я-йа?! Нет, я не буду, — подавив желание перекреститься впервые в жизни, Вольдемар решал, что делать с настырной тёткой. Вызвать Колю или Васю (он даже забыл, кто из них именно сегодня работает), чтобы выставили на улицу — казалось самым разумным, но кто её знает, умалишённую, вдруг ор поднимет, жаловаться пойдёт… в службу занятости. Или до милиции дойдёт, с такой станется. Потечёт говно по трубам. — А вы в жилконторе не работали? Или на почте? — вновь возвращаясь к выканью, спросил он. Какая-то мысль смутно маячила на периферии сознания. Ролевые игры не с медсестричкой или учительницей, а… — Нет, вы что! Я домохозяйка! — заявила эта перезрелая нимфа гордо. — Но вы не беспокойтесь, секс у нас часто был, раз в месяц точно, — скрестив пальцы за спиной, честно посмотрела будущему работодателю в глаза. — А выглядите, прям как… — вот оно! Мысль, наконец, оформилась, и он вспомнил, на кого похожа его сегодняшняя напасть — на ту бюрократическую жабу, что заворачивала трижды его бумаги при оформлении кооператива «Аэлита». Та же фигура и та же причёска, и даже боевой раскрас идентичный. — Эт-то хорошо, что часто… — не слушая, что она там несёт, согласился он. — А скажите-ка мне: «Тут печати из канцелярии не хватает», да поувереннее. — Тут печати не хватает, и надо в двух экземплярах! — выдала та с добавкой от себя, да именно с той интонацией, что иногда снилась Вольдемару в кошмарах. — Отлично! Вы как к боли относитесь? Ну к девиациям всяким, что такое садо-мазо в курсе? — Я горячее беру и не шпарюсь, привычная я. Делегации хорошо переношу, смотря откуда, канеш. А в саду работать люблю. Могу и замазать, если что нужно, хоть деревья, хоть забор, хоть где. — Да не делегации, а девиации, это… а, не важно. — Так вы меня экзаменовать будете или мне так, завтра на работу выходить? — поправив бретельку лифчика на молочно-пухлом плече, деловито уточнила настырная бабища. — Буду! — одним глотком допив из кружки, Пяточкин решительно встал из-за стола. — Ну-ка повернитесь, ну-ка наклонитесь! — дождавшись, пока она встанет в нужную позу, тут же с размаха шлёпнул ладонью по просвечивающим через колготки трусам в горошек. — А вот тебе разрешение от санэпидем! — и сразу повторил удар по колышущимся полупопиям. — А вот тебе второй экземпляр!.. Незаметно для себя Пяточкин увлёкся и вошёл во вкус, нанося смачные шлепки, благо площадь филейной части позволяла разгуляться. Его жертва сперва обалдела, вцепившись в край стола, чтоб не упасть. Потом задышала чаще, щёки раскраснелись. — Ой, шо ж творится-то, — с придыханием подвывала на тонкой ноте, — что творится! А это точно проститутошная? Ой! — она прогнулась ещё сильнее, отклячив зад, и… описалась. Мощная грудь расплющилась о стол, когда тётка расслабленно распласталась по его поверхности. — Это и была девальвация? А можно… потом повторить? На ослабевших ногах Вольдемар вернулся в кресло, неловкими пальцами вытряхнул из пачки сигарету и с блаженной улыбкой закурил. Ладонь гудела, но во всём теле ощущалась небывалая лёгкость. Как давно ему хотелось выместить злость на тех, по чьей вине пришлось свернуть научные разработки из-за резкого прекращения ассигнований и затем валандаться с открытием сауны почти год! Выживать-то надо в наше неспокойное время. А сколько крови ему выпили, сколько нервных клеток убили во цвете лет… — За собой приберите, — мельком глянув на растрёпанную страдалицу с вытаращенными, как у пойманной рыбы глазами, он улыбнулся: — беру на должность уборщицы прямо сегодня. С особыми, хм, условиями труда. И премиальными в размере… — выдохнув дым, он озвучил сумму, от которой у соискательницы округлились глаза ещё больше. У Вольдемара остались ещё счёты с налоговой и пожарной службами. А если на новообретённую работницу надеть красный пиджак и скрыть под кепкой кудри, то сзади получится вылитый местный авторитет Хряпа. К нему у владельца сауны тоже имелся ряд не озвучиваемых в лицо претензий. — Как зовут-то тебя, «проститутошная»? — Нюрой. Анной Максимовной, то есть, — полыхая как маков цвет от смущения и неизведанных доселе впечатлений, ответила та. — Ха-ра-ша! — по слогам произнёс Вольдемар. Нырнув под стол, вытащил на свет запрятанную бутылку коньяка. — Тебе не предлагаю, на работе нельзя! С чувством выполненного долга он щедро плеснул себе в кружку — а день в результате оказался не так уж и плох.