Кипиш

      — Ты в курсе, что Кипиш ищут гитариста? — спросил мой безымянный друг и расплылся в широкой улыбке.       — Что? Кипиш? — нахмурился я, пытаясь понять, о чем речь. — Это кто еще?       Кипиш… Кипиш… Завертелись в голове буквы. Когда они преобразились в нужное слово, я уронил челюсть.       — КиШ?! Здесь?!       Король и Шут — любимая группа моего детства из Родного мира, какого хрена они тут делают?       Вместо ответа мой друг нацепил линялый колпак — не понятно откуда взял, хотя чего только не валялось в его захламленной комнате, — и завертелся на старом офисном кресле.       — Не спрашивай. Я сам в шоке, — самодовольно ухмыляясь, он проехал мимо меня, оттолкнулся от стены с желтоватыми советскими обоями и покатился обратно. — Ты, кстати, записан завтра на… как его… Прослушивание…       — Я? — хрипнул я. — В моем арсенале только три аккорда! Да даже если бы и умел, то только идиот всерьез будет рассматривать мою кандидатуру.       — Это почему же?       — А ты не видишь, что я несколько выбиваюсь из общей группы в полосатых купальниках?       Во-первых, я был намного младше, по крайней мере, внешне; во-вторых, смотрелся как человек совершенно другого жизненного стиля. Да, я слушал панк, носил косуху, у меня были длинные синие волосы, но я бы органично вписался скорее в коллектив каких-нибудь подражателей юным корейцам, а не к суровым мужикам, панковавшим еще при Ельцине.       — Ну, не пройдешь так не пройдешь, зато хоть узнаем, что они здесь делают, — друг с собачьим наслаждением почесал голову под колпаком и достал из-за дивана гитару. Вот будто она всегда там валялась, хотя еще вчера я туда заглядывал, и все было забито старыми книгами.       — И как я за ночь научусь на ней играть? — мрачно буркнул я, беря инструмент.       — Твою мать! Мэлс! — Безымянный всплеснул руками. — Ты же маг, ты можешь что угодно!       — Пф-ф-ф! Да, могу. Теоретически!       — Теоретически? — передразнил меня Безымянный. — Ты умеешь летать, меняешь свое тело по желанию, и, надо заметить, далеко не теоретически.       — До-о-о-о! — я закатил глаза и потек сарказмом: — Умею, прямо мастер воздушных передвижений.       Маг — только на словах звучало внушительно: человек, способный подчинять реальность, используя лишь внутреннюю силу. Это не какой-то волшебник, который неделями учит одно заклинание, чтобы гвозди ровно вколачивать. На деле все обстояло намного прозаичнее. Я с трудом накапливал энергию и быстро ее тратил, еле удерживал концентрацию, и это я еще не говорю про субпространство, которое меня до чертиков пугало.       Оба моих полета, когда мне удавалось избежать субпространства и не выпасть в Родной мир, закончились полным фиаско. В первом случае я зацепился за провода электросвязи и чуть не умер, во второй спикировал в лепрозорий и чуть не умер.       Преобразования собственного тела тоже нередко выходили боком. Последняя смена пола привела к тому, что я застрял посередине и сейчас являлся омегой. Не сказать, что мне это не нравилось, но все же изначальный план был несколько другим.       — Не ссы. Играть Кишей на гитаре — это не летать. Иди тренируйся, — друг нацепил на меня свой колпак и, пнув под зад, выставил из комнаты. — И не забудь, здесь их название — Кипиш!       «Ну ахуеть теперь», — вздохнул я. Раньше фамильяр представлялся мне милым магическим зверьком-помощником, никогда не думал, что из глубин сознания вылезет странный, долговязый мудила и начнет искать мне работу.       Делать было нечего, я поперся тренироваться.       К утру от моих стараний взвыли все: пальцы, гитара, соседи. Главное было сосредоточиться, и руки сами все делали. Не шибко затратная и совершенно безопасная магия, но держать концентрацию было непросто, настолько непросто, что в итоге у меня носом пошла кровь. Надо сказать, мучения не прошли даром, я начал довольно годно исполнять репертуар из самых популярных песен. «Ели мясо мужики», «Проклятый старый дом», «Прыгну со скалы», «Лесник», куда же без «Лесника»-то.       Не дожидаясь полудня, я потащился прослушиваться. Нужная репточка находилась в здании бывшего университета. Я — маг, но даже у меня мурашки бежали по спине, когда я смотрел на эти тридцать три полупустующих этажа, никогда не отбрасывающих тени. Сталинский ампир сам по себе очень мистичный, а задний план из песчаной бури, в которой мелькали силуэты других миров и сверкали вспышки зарниц, делали этот вид поистине инфернальным.       Это рябил эпицентр субпространства сразу за университетом. Вообще, оно тонким слоем пронизывает весь материальный мир и обычно неощутимо, но есть места особой концентрации типа этого. Здесь субпространство представлялось пустыней, в которой всегда была песчаная буря, во мгле лишь мелькали силуэты зданий — появятся и исчезнут, а в следующий миг там возникало уже что-то другое. Вот в песчаном облаке я увидел небоскреб, но он быстро скрылся за завесой, и, спустя секунду, почти на том же месте показался какой-то шпиль.       Я посмотрел, как пески заносят дальнее крыло здания, и поежился. Если я облажаюсь и поведусь на зов, то покину этот мир и, скорее всего, навсегда.       Субпространство было источником и порождением магии одновременно. Именно оно привело меня сюда, и оно же заберет в Родной. Рано или поздно. Это точка схождения всех реальностей, щель, сквозь которую из небытия выходит все сущее. Безымянный говорил, что у субпространства есть сознание и оно само решает, когда и где проявиться и создать эпицентр. Насколько это правда, я не знал, мне было известно только, что эту хрень притягивают всплески магической активности. Именно поэтому я избегал применять магию лишний раз.       Чтобы выйти в субпространство из чужого мира, достаточно в него просто зайти. Пройдешь три-четыре метра, и найти дорогу обратно уже невозможно, единственный выход — в родной мир, в то место и то время, где ты был в последний раз. Ну, плюс-минус. А вот из родного мира попасть в субпространство было не так просто. Я слышал, что существуют четыре способа, но знал о двух: транс и сон. Говорят, третьим была кома, но я не спешил это проверять. При удачном стечении обстоятельств субпространство могло позволить пройти дальше и выпустить в один из множества миров. Какой — решал случай. Мне повезло оказаться в классном месте, а я часто путешествовал, и у меня было с чем сравнить. Мне нравилось в этом мире все, я не хотел покидать его раньше времени.       Поправив гитару, висевшую за спиной, я отправился искать Директора, который, а точнее, которая организовывала прослушивание. Директор было и погонялом, и должностью одновременно. Собственно, она занималась всем, что происходило в этом месте, которое, судя по чопорной вывеске на входе, являлось вроде как арт-пространством. Хотя вывеска больше бы подошла ЖЭКу.       Директором была полуличность моей матери. Как и все полуличности, она не помнила себя в Родном мире и не знала, что я ее ребенок. Полуличности, которыми являлось подавляющее число пришельцев из других миров, в прямом смысле представляли собой половину от того, кем являлись. Я не знал, по какой причине идет отсев воспоминаний и черт характера, но очень радовался, что не сохранился в ее памяти: ей бы вряд ли понравилось то, каким человеком стал ее сын. Маргинальный оболтус и, до кучи, омега.       Омеги здесь были большой редкостью, а альфы тем более, и ни то, ни другое не считалось чем-то классным, скорее наоборот, что неудивительно. Я вспомнил, что творил в прошлый раз, когда умудрился невовремя наткнуться на альфу, и невольно скривился. Фу, нахуй, забыть бы, но такое хрен забудешь. До сих пор стыдно.       Когда я наконец перестал плутать по обшарпанным коридорам и нашел нужный кабинет, она общалась с каким-то незнакомым мне местным хмырем в дешевом сером деловом костюме. Местные — это те, кто родились здесь, этот мир был им родным, и субпространство на них не влияло, но они могли попасть в него все теми же четырьмя способами. Ходила даже романтическая легенда про мужчину, который влюбился в девушку-мага из другого мира, и когда субпространство забрало ее, то он ввел себя в медикаментозную кому, чтобы прийти магом в родной мир любимой и быть с ней. Херня полная. Даже если совершить невозможное и научиться попадать в какой-либо конкретный мир по собственному выбору, то нет никаких гарантий, что ты не попадешь туда полуличностью и будешь что-то помнить о себе и о своей возлюбленной. Вообще, в чужой мир ты всегда попадаешь полуличностью, но, вспомнив себя, что очень-очень сложно, можно стать магом, как случилось со мной.       — О, Мэлс! Ты к Кипишам? Не знала, что ты играешь, — Директор повернулась ко мне и улыбнулась. Своему собеседнику она жестом дала понять, что они договорят позже. Интересно, он в теме? Местные, как правило, ни о чем не догадываются, но бывают исключения. Вблизи от эпицентра редко кто бродит просто так.       — Да, я тоже… Внезапно открыл в себе талант.       Она не знала, что я ее ребенок, но в этом мире мы частенько пересекались и были хорошо знакомы. То есть как «хорошо», разумеется, о Родном мире, о том, что я маг, и о том, что она только часть от своей реальной личности, я ей не говорил.       Директор быстро разъяснила мне, что к чему, меньше чем за полминуты развеяв половину сомнений: Кипиш не ищут нового гитариста, их гитарист по-прежнему с ними, но по каким-то причинам не может посещать все репетиции, и группе нужны люди, которые будут играть на гитаре, пока он отсутствует, и до кучи выполнять мелкие поручения из разряда принеси-подай.       — И сколько музыкальных негров им требуется? — спросил я, пытаясь подсчитать свои шансы.       — Две вакансии, может, три. У тебя есть все шансы получить эту работу, остальные претенденты как-то ребятам не понравились.       — Да? Чего так?       Директор задумчиво прикусила губу, словно решала говорить или нет, а потом внезапно спросила:       — Мэлс, ты же не пьешь?       — Да нет, — ответил я, имея в виду, что она ошибается. Я любил выпить, даже очень, и не только выпить.       — Вот и хорошо! — Директор похлопала меня по плечу. Она то ли интерпретировала мои слова по-своему, то ли вовсе проигнорировала. — Я думаю тут, как в анекдоте про пьянку с гитарой.       Я бы не сказал, что туманные разъяснения поставили все точки над «i», но для приличия сделал вид, что все понял.       Меня снабдили путаными инструкциями, как дойти до репточки, и отправили искать Кишей самостоятельно, выпихнув за дверь чуть ли не пинком.       Из-за близости университета к эпицентру все здание существовало по своим законам. Я боялся заблудиться в парадоксальных пространствах и остаться в этих стенах, если не навсегда, то очень-очень надолго. Пройдя по заставленному партами и шкафами коридору, я вышел на лестницу и, игнорируя навязчивое желание спуститься в самый низ, поднялся на двадцать седьмой этаж. Выйдя с лестничной площадки, я почувствовал облегчение: лестницы сводили меня с ума. Именно там я чувствовал зов острее всего. Сколько раз со мной уже случалось эта херня именно на лестницах: я поддавался искушению, спускался этажей на десять вниз — в здании, где был максимум-то подвал — и проваливался в субпространство. Сейчас я кое-как научился противостоять зову и только благодаря этому смог прожить здесь так долго.       На этаже ощущение ускользающей реальности пропало, чувствовалось, что где-то рядом есть люди. Я сомневался, в ту ли сторону повернул, но из дальнего кабинета, громко хлопнув дверью, вывалился панк. Он громко матерился и пинал стены. Видно, его тоже отшили.       — Сраные говнопанки! — ругался он. — Если это панк, то моя залупа — Мона Лиза!       «Однако, — хмыкнул я, — КиШ всего ничего в этом мире, а срач уже начался».       Панк был местным. Одна из исключительных плюшек магов: я сразу вижу, кто есть кто. Когда мы поравнялись, он окинул меня таким брезгливым и одновременно растерянным взглядом, словно еще не выбрал, за что именно презирать. Я сделал максимально невозмутимый вид и прошел мимо.       — Омега, что ли? — кинул он вслед.       Чертов омега-статус! Даже в жопу не послать, чтобы это не прозвучало двусмысленно.       И вот она, нужная мне дверь. У меня начался легкий мандраж. Сдув с лица прядь, я взял себя в руки и зашел. Музыканты моей любимой группы детства посмотрели на меня с некоторым недоумением.       — Ты парень или девушка? — изогнув бровь, спросил Князь.       — Парень, — крякнул я. Новость о небинарности местных гендеров и пикантные подробности омежьей анатомии я решил придержать.       — Проходи, подключайся, — Князь махнул рукой в сторону комбиков.       Музыканты моментально потеряли интерес к моей персоне и вернулись к своим делам: Балу положил голову обратно на стол, Поручик начал со скучающей миной крутить монетку, а Князь заводил ручкой по листочку, что-то вырисовывая. Я начал распутывать длинный шнур, периодически бросая на них косые взгляды. Князь, Поручик и Балу. Нет только Горшка, Машки и гитариста, а так классический состав и все полуличности. Полуличности! Все!       Как так вышло? Встретить полуличность из родного мира несложно. Их здесь до жопы, но, как правило, они теряют воспоминания о большей части своей жизни и, соответственно, о своих близких, друзьях и знакомых, как моя мать, например. Иногда полуличности синхронизируются и помнят друг друга. Такое бывает с близнецами, с семейными парами, которые прожили вместе хрелион лет, с родителями и маленькими детьми. Я даже слышал, что и поверхностно знакомые люди могут синхронизироваться, но это бывает крайне редко, а причины лежат в глубинах психики и никому не понятны. В общем, не суть, главное, что две полуличности, которые помнят о своей связи, существующей в родном мире — это еще куда ни шло, но целая, мать его, группа… Это как минимум странно. Как у них получилось? Они уснули на одной гигантской подушке? Или они так природнились друг к другу? Похоже на то.       — Что ты там возишься? — устав ждать, крикнул Князь.       Я подпрыгнул от неожиданности и дергаными движениями подключил гитару. Я так торопился, что запутался в шнуре. Музыканты, на чьих песнях я рос, смотрели на меня и ждали, когда я начну играть.       — Что сыграть? — спросил я, лыбясь, как клинический идиот.       — Да сыграй уж что-нибудь, — вздохнул Князь и покосился на часы. Судя по постной мине, он уже пять раз пожалел, что согласился устроить это прослушивание.       Я положил пальцы на струны и сосредоточился. Магия клубком вилась у меня чуть ниже середины лба. Я дернул струны, и она потекла через позвоночник и засочилась с кончиков пальцев. Взгляд расфокусировался. Окружающая действительность поплыла. Субпространство проявилось сильнее. Чертово субпространство. Я совсем забыл, что в непосредственной близости от эпицентра даже небольшой магии будет достаточно, чтобы приманить его.       Порыв ветра открыл форточку. Иррациональность начала проступать в реальность. Из всех присутствующих это видел только я. Пейзаж за окном изменился: силуэты зданий стали ближе. Полуразрушенные небоскребы. Я увидел, как из бетона торчат металлоконструкции. Комната тоже начала меняться: на стене появилось несколько дверей, а под столом, прямо под ногами Князя, люк в полу. Я захотел отложить гитару и заглянуть в люк, но что есть силы сопротивлялся зову.       «Ну откроешь ты этот люк, и что дальше? Ты же знаешь, там будет очередная ебучая лестница, по которой ты полезешь, а потом как обычно. Либо тебя схватит какая-нибудь херня, и ты вернешься в Родной мир, либо будешь бродить по субпространству хуй пойми сколько и в итоге все равно отправишься в Родной мир». Неожиданно стало легче. Контроль вернулся и зов затих. Я словно перешел на новый уровень. Я так обрадовался, что не сразу понял, что мне велят заткнуться.       Я заткнулся и посмотрел на скептические лица музыкантов. Что бы там они ни решили, я определенно потратил день не зря. Субпространство тем временем тихо, как вода в отлив, исчезало из поля зрения.       — Ну, что думаешь? А ты? — спросил Князь, повернувшись к Поручику и Балу.       Те равнодушно пожали плечами:       — Вроде нормально.       Князь еще раз смерил меня оценивающим взглядом — походу эффекта «вау» я не произвел.       Скрипнула дверь, и волосы на моих руках встали дыбом, а по спине побежали мурашки. Я осторожно повернул голову. Твоютыжмать! Горшок. Выглядел он чуть иначе, но не узнать было невозможно.       — Да берите уже парня и давайте закругляться. Вечность уже выбираем, — вздохнул Горшок и сел за стол, устало подперев голову.       — Ладно, — согласился Князь и добавил, обращаясь ко мне: — Давай сюда, оформлять тебя будем.       Князь объяснял мне про условия работы и что требуется, я кивал, но слушал вполуха, попеременно таращась то на Князя, то на Горшка.       Горшок был определенно мертвым. То есть здесь он был вполне себе живым мужиком, но я видел, в Родном мире он давно умер и больше туда не вернется. Я догадывался, что смерть — четвертый способ перехода, но прежде у меня не было никаких подтверждений. А сейчас живое… относительно живое доказательство замученно тер переносицу и машинально выводил чертика на полях моего трудового договора.       И хотя голова пухла от кучи вопросов, я решил не наседать сразу, а разузнать все позже. Учитывая график, времени у меня будет предостаточно. Изображая сдержанную невозмутимость, я попрощался и поспешил на выход. У меня было прекрасное настроение, я чувствовал себя победителем, новые силы, что я открыл в себе, приятной теплотой текли по венам. К тому же перспектива поработать с Кишами сама по себе казалась невероятно крутой, а их статус полуличностей во главе с мертвецом открывал грандиозные перспективы окунуться в самую глубь тайн мироздания. Я был так счастлив, что не заметил, как оказался во внутреннем дворе. Надо было выйти тем же путем, что и пришел, но я был так окрылен, что вылетел в первую попавшуюся дверь и теперь не знал, где нахожусь.       Я огляделся. Территория выглядела заброшенной. Сухой проломившийся асфальт покрывал весь широкий, как плац, двор, а в центре стоял нерабочий фонтан в виде двух взлетающих птиц. Само здание рябило подобно миражу в пустыне. Я пошел к ближайшему корпусу, но не смог найти ту дверь, из которой вышел. Все резко стало очень плохо. Я подошел к стене и прикоснулся лбом к ее шершавой поверхности, ловя ускользающую реальность, спиной чувствуя его неумолимое приближение. Я обернулся, и ветер швырнул песок мне в лицо. Субпространство. Родной мир ждал меня.