Сложить две радуги и умножить на баскетбол

Тсуна точными движениями набивает мяч. Взгляд внимательно следит за соперниками. В голове отсчитываются секунды. Всего пять, чтобы сделать передачу. Он успеет. Сейриновцы опытнее, выше, старше. Но гипер-режим работает на «ура». Секунда на оценку ситуации, полсекунды на разворот, в миллиметрах от фола, и мяч летит в руки капитана. Хибари тут же оказывается окружен, и от Савады это не укрывается. Вот он уже скользит между игроками, невысокий, уверенный, находит брешь и делает легкий кивок. Кёя понимает, ловит и мгновенно отправляет мяч обратно Тсуне, минуя препятствия в виде тел противников. Тот ведет его дальше, к щиту, осматриваясь в поисках своих. В поисках Гокудеры. Запоздало вспоминает, что на площадке его нет, и чертыхается. Про себя, чтобы не смущать остальных, – от него такого не ждут. Кусакабе расчищает для Хибари дорогу, но тот все равно не успевает. Сасагава вообще в другой части поля. В пределах досягаемости только Такеши. Савада мельком оглядывается на Кёю, тот поводит глазами – «Пасуй, чего еще делать», и с силой, но нехотя перекидывает мяч хранителю Дождя. Ямамото неловко ловит, Рёхей еле сдерживается, чтобы не выкрикнуть «Трёхочковый бросай!», и Савада провожает глазами рыжий шарик, чуть ли не начиная вертеть головой, когда он, словно в мини-смерче, закручивается по баскетбольному кольцу. И падает мимо сетки. Пламя Предсмертной Воли погасает за секунду до оглушительного свистка Дино. Проигрыш. Такеши виновато пожимает плечами, Хибари с явным раздражением, молча, уходит с поля. Тсуна – уже настоящий Тсуна – ободряюще улыбается Ямамото: «Не переживай» и устало опускается возле тренеров. Обидно, что все впустую. Тсуна смущенно думает о том, что в гипер-режиме дал бы Такеши подзатыльник. Да, на этот раз неумеха не он. Хранителя жалко, но помочь он может себе только сам. Савада и в обычном состоянии это очень хорошо понимает. Полоса неудачных бросков для сборной Намимори началась с замены двух игроков перед началом второго периода. О первой попросил неизвестно откуда взявшийся Рёхей и, будто не видя вопросительный взгляд тренера, убежал разминаться. Гокудеру, который – вследствие отсутствия того же Сасагавы – играл всю первую часть матча на обезболивающих, капитан отправил на скамейку сам. Не из жалости, разумеется, а по прошептанной на ухо просьбе Савады и при его активной поддержке в виде укоризненного взгляда, под которым Хаято, хотевший было остаться, сдулся. Теперь подрывник сидел и метал гневные взгляды в сторону форварда, так и не сумев до него докричаться. Вместо Гокудеры на площадку вышел помощник капитана, свежий и абсолютно здоровый Кусакабе. Ему тоже досталась немалая порция ментального динамита. Период начался довольно неплохо, а у положения запасного, как выяснилось, были свои плюсы. Сложные передачи Джудайме, точные и красивые броски Хибари, их принявшего, яростные набеги Рёхея на чужое кольцо и вбиваемые туда данки – есть, на что посмотреть со стороны. Правда, Тетсуе, сменившему его обожаемого атакующего защитника, Тсуна еще явно немного не доверяет, поэтому старается как можно реже отдавать ему мяч. Хаято ухмыляется – это даже приятно. Прогресс у Ямамото можно разглядеть разве что под лупой. Подборы он, правда, проворачивает сносно, казалось бы, в остальном можно и сделать поблажку, однако важные броски отчего-то достаются ему едва ли не чаще всех остальных. И, сидя здесь, в некотором отдалении от накала баскетбольных страстей, Гокудера очень хорошо видит, отчего. Кусакабе, почти не получающий пасов, вертится рядом с Кёей, напрочь разрушая пару «разыгрывающий–атакующий защитник». Их обоих довольно быстро оттесняют от форварда-Сасагавы, поэтому мяч либо через пол, либо через Саваду снова летит в руки Такеши, от которого, видимо, ждут чуда. Хибари неприкрыто бесится с каждым проигранным очком, того и гляди достанет тонфа и начнет крушить всех подряд, включая тренеров, табло и трехметровые баскетбольные щиты. Самое интересное, Хаято теперь понимал и то, почему у Ямамото так плохо получаются броски по кольцу. Но говорить ему об этом не собирался – еще не простил. Пусть помучается, авось потом и до самого дойдет. Странно только, что Дино молчит: то ли правда не видит, то ли это по каким-то его, тренерским соображениям. О том, что пострадать от этого может вся команда, Гокудера из виду как-то упустил. Так, товарищеский матч со сборной Сейрин Намимори, как известно, продула. Переодевались они, как проигравшие, вторыми, в полном молчании. Такеши испарился почти сразу же в неизвестном направлении, видимо, не желая более мозолить глаза. Выходящего из раздевалки Рёхея Кёя проводил тяжелым взглядом, в котором ясно читалось что-то вроде «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», на что тот лишь басисто хохотнул. Гокудера, не смотря на протесты, вызвался проводить домой Тсуну, намереваясь поддержать его по дороге, однако их догнал Сасагава и, извинившись, предложил, наконец, пострадавшему подрывнику свою лекарскую помощь. Савада с радостью улизнул в противоположном направлении от скамейки, на которой расположился «пункт первой помощи», и отправился домой пешком. Хотелось пройтись в одиночестве, подумать: как рассказать Киоко о поражении, чтобы она не очень расстроилась, что подарить маме на Новый год, куда съездить на каникулах. Словом, обо всем, о чем ему мешают обычно думать все, кому не лень. Не то что бы Тсуну раздражали его друзья, совсем нет. Просто надо же когда-то отдыхать от их шумного общества. – Тсунаёши-кун! – звучание его полного имени настолько удивило Саваду, что он даже не успел расстроиться, что его снова оторвали от размышлений. Обернувшись, он увидел спешащего к нему обладателя приятного баритона, только что его окликнувшего. – Айда-сан? – вопросительно хлопнул глазами юноша и остановился его подождать. На заднем плане в темную тонированную Ferrari садился Дино с неизменно сопровождающим его Ромарио, а чуть дальше, у бордюра блестел на солнце начищенной облицовкой и дисками подогнанный помощниками все того же Каваллоне исчерна-фиолетовый спортбайк, ожидающий только что попрощавшегося с тренером хозяина. Количество дорогих и красивых средств передвижения на квадратный метр обычного школьного двора неприлично зашкаливало, заставляя Тсуну нервно подергивать плечом. – Я слышал, тебя некому проводить, а наш район ты не знаешь, – пояснил Рико, поравнявшись с ним и приветливо улыбнувшись. – Да я..по правде говоря.. – сбивчиво начал Савада, но вдруг почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Боязливо повернув голову в предположительную сторону его источника, он удостоверился, что интуиция его снова не подвела. Хибари, перекинувший уже ногу через прекраснейшее творение Suzuki Motor Corp., заводить его не спешил и явно чего-то ждал. Или кого-то. И, кажется, был готов убить любого, кто узнает, кого именно. – Б-буду рад, если проводите, – тяжко вздохнув, Тсунаёши был вынужден согласиться позволить снова нарушить свои планы. – Вот и отлично, – Айда кивнул и зашагал рядом, к великому счастью юноши, не предпринимая никаких попыток сочувственно приобнять его за плечо, или взъерошить волосы, или как-то еще нарушить его личное пространство. «Похоже, ему просто по пути», – с облегчением подумал Савада и расслабился. Через пару перекрестков между ними завязался разговор, и Тсуна сам не заметил, как выболтал чужому тренеру все, что его волновало. Как будто с самим собой разговаривал. Отличие было только, что в ответ он услышал пару ненавязчивых советов: о том, где можно присмотреть милые сувениры и одновременно полезные вещи для дома (с обещанием помочь их выбрать в довесок), где отдохнуть дружной компанией, с увлекательными описаниями нескольких уютных мест. А также уяснение одного очень важного момента – Киоко не такая девушка, чтобы ждать от команды только побед, она умная и рассудительная и ни за что не будет унывать и считать его, Тсуну, неудачником. – Тсу-кун! – радостно окликнула его с крыльца мать, заставляя понять, что дорога окончена, как и беседа. С некоторым сожалением попрощавшись, юный баскетболист закрыл за собой калитку. О, да, это было намного лучше прогулки в одиночестве. Савада глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и тут же покраснел, услышав, как звонко урчит его пустой желудок. Оглянувшись в поисках тех, кто мог бы это услышать, он пулей шмыгнул в дом, навстречу уютному запаху свежеприготовленных вкусностей, о которых совсем позабыл, делясь с тренером своими проблемами. В ту ночь ему снился голос Рико Айды, который почему-то, как из диктофона, раздавался из клюва Хиберда. И там, во сне, Тсуна был совершенно уверен – пока он может слышать оттуда этот голос, эта мелкая полезная пташка будет жить у него. И вертел он на причинном месте и самого капитана, вместе с его тонфа, мотоциклом и Дисциплинарным комитетом, и всех, кто захочет ему помешать в целом. На другом конце города, за плотно задернутыми шторами, не пропускающими волнующие лучи запоздалого рассвета, Хибари Кёя негромко чихнул во сне*. За несколько часов до этого, отправив Саваду гулять вышеупомянутым многозначительным взглядом, капитан отогнал мотоцикл подальше от школьных ворот и теперь нервно постукивал пальцами по рулю, незаметно посматривая в сторону парковых скамеек. Ждать он ненавидел, тем более, когда так хотелось дать по газам и умчаться в сиреневую, как атрибуты Облака, сумеречную даль. А вместо этого он вынужден был сидеть здесь, словно ожидая мамочкиного разрешения, одновременно мучаясь вопросом – почему же он, собственно, не уезжает? Возможно потому, что заставить ждать Хибари – поступок, на который способен далеко не каждый. С другой стороны, это всегда выходит как-то случайно. О нем словно забывают, как о недавней привычке, которая и привычкой-то еще не стала. Это вызывает внутри улыбку маньяка и желание пристегнуть к байку наручниками и «прокатить с ветерком». Но вместе с тем долгожданное обретение желаемого пьянило, сливаясь с бешеной скоростью в ядреный сумасшедший коктейль. И вроде как никому он не был за это обязан – не специально же. Однако ждать все равно ужасно бесило, хотя внешне Кёя был абсолютно спокоен. Из мокрой от пота спортивной формы, оставшись в раздевалке один, он облачился в непривычные взгляду любого ученика Намимори джинсы и темно-серую водолазку с высоким горлом. Неосознанно кусая дужку темных спортивных очков, защищающих глаза во время езды, со стороны он мог бы вполне сойти за модель со страниц модного журнала, если бы не мрачный холодный взгляд, разгоняющий стайки глазеющих на него девиц. И вот, наконец, два блондина показались из-за деревьев. Расстались там же, хорошо хоть на это ума хватило. Проходящего мимо Гокудеру, Хибари бесцеремонно сцапал за локоть и чуть ли не пнул в кусты, швыряя следом спортивную сумку и заново заводя мотор. – Слушай, это глупо, – начал подрывник поднадоевшую песню, не спеша валяющуюся сумку брать. – У меня хватит, чтоб доехать, я же не бомж. – Был бы ты бомжем, я бы тебя к мотоциклу на километр не подпустил, – ушел капитан от лишних разъяснений, даже не смотря на него. – Переодевайся. Привычно закатив глаза, Хаято нехотя вытащил из сумки куртку и потрепанные джинсы и также нехотя сменил на них свою форму. – И это, – подождав, протянул ему Кёя шлем. – И садись. Гокудера запихнул свои вещи в сумку, нацепил средство защиты, скрывая серебристые волосы, и перекинул ногу через пассажирское сиденье как раз в тот момент, когда из-за школы показался Рёхей, который решил оббежать ее пару раз вместо вечерней личной тренировки. Байк тут же сорвался с места, заставляя Хаято от души выругаться и судорожно вцепиться в сидение, Сасагаву ошарашенно отпрянуть в сторону, а припозднившихся школьников восхищенно просвистеть вслед. ... – Вещи, как обычно, отдашь завтра, – напомнил Хибари на прощание и надвинул на глаза очки, собираясь отчаливать. – Не было у меня денег на поезд, – зачем-то тихо бросил Гокудера, пристраивая на свое место шлем, и отходя от мотоцикла на пару шагов. – Знаю я, – коротко ответил капитан, и, просвистев покрышками, скрылся в потоке машин, оставляя Хаято откашливаться от поднятой пыли. Он, наконец-то понял. Понял, почему подрывник не хочет ездить на его транспорте слишком часто. Почему он всегда называет это глупостью и соглашается через силу. Почему постоянно опаздывает, когда он, Кёя, хочет побыстрее добраться домой. Потому что он уже слишком легко надевает шлем и со слишком просчитанными движениями садится позади Хибари. Потому что, не раздумывая, на резких поворотах кладет ладони на его талию. Потому что, не смотря на то, что никто из них пока этого не признал, каждое из этих действий, уже слишком привычно для них обоих. Как и их дружба. А привычки в этом мире слишком тяжело скрывать..