Сложить две радуги и умножить на баскетбол

– Семпа-ай... – почти неслышно прохрипели в трубке, и Касаматсу еле узнал в этом хрипе Кисе. – Что у тебя с голосом?? – на минуту этого раздолбая оставить нельзя. Трубка шмыгнула носом и с трудом захрипела вновь: – Я, похоже, заболел, Ю...А у меня дома нет ничего от температуры...Ты не мог бы купить мне что-нибудь? – следом Кисе оглушительно чихнул. – Опомнись, я с отцом на Хоккайдо, – капитан тяжело вздохнул. Надо треснуть его хорошенько по приезду. – Может, к тебе прислать Морияму? – Нет-нет-нет-нет-нет, только не его, – он прямо видел, как Рёта отчаянно вертит больной головой. – Я сам. Сказав это, Кисе отключил вызов и тяжело рухнул на диван. Вокруг него всюду валялись бумажные носовые платки, шторы были плотно задернуты, скрывая неяркое, но все равно слепящее солнце, под ногами в скомканном состоянии находился шерстяной плед, в который баскетболист периодически кутался, вдруг, ни с того ни с сего, начиная замерзать. О причинах болезни долго задумываться не приходилось. Вспоминая холодную воду, льющуюся на него из школьного душа, Рёта покрывался мурашками и зябко дрожал. Остальные воспоминания, касающиеся этого момента, он разумно обходил стороной, понимая, что раскалывающаяся голова может не пережить эмоциональной встряски. С такими, как у него, пунктиками на предмет своего здоровья целый день без лечения – просто катастрофа. Необходимо было собрать все свои силы и самому доползти до аптеки. Всего пара поворотов, пешеходный переход, и ты на месте. Но для этого надо хотя бы подняться с дивана. С этой задачей спортсмен кое как справился и поплелся искать в шкафу пальто потеплее. Долгие поиски завершились удачно и, нацепив его и обмотавшись шарфом до самых глаз, он вышел из квартиры. Осторожно выглянув на улицу, Кисе убедился, что нет слишком сильного ветра, и неуверенно шагнул вниз с крыльца. Взгляд фокусировался плохо, по спине прокатывались волны жара, конечности слушались с большой неохотой. Мысленно прокляв всех невнимательных, здоровых, куда-то очень спешащих людей, несколько раз чуть ли не сбивших его с ног, он все же победно облокотился на стойку у окошка спасительного аптечного пункта. Приветливая девчушка-практикантка усердно прислушивалась к издаваемым им вместо речи звукам, пока, наконец, не поняла, что ему от нее нужно. Натыкав в пакетик коробочек, она пожелала ему скорейшего выздоровления, на что тот выдавил улыбку. Мелочь, а приятно. Рёта расплатился и вышел, радуясь про себя, что она оказалась не из числа его фанаток. Обратный путь оказался в разы тяжелее, и дело было вовсе не в новоприобретенном пакете с лекарствами. Баскетболисту явно стало хуже – пот липкими струйками стекал по спине, а после чиха в самом начале перехода он не сразу пришел в себя и долго, мелко моргал, держась за висок и стараясь не слушать чирикающий светофор. В конце концов, он пошел-таки вперед, но тут голова резко закружилась прямо посреди дороги, и Кисе почувствовал, что падает. Вопреки ожиданиям, асфальт оказался не таким холодным и твердым, каким должен был быть по идее. Рёте было мягко и уютно, он даже обрадовался, что больше не нужно никуда идти, но его вдруг оторвали от земли и подняли вверх, заставив с трудом разлепить глаза. Белые волосы, красный рукав, перетянутый ремнем сумки. Уверенный взгляд светло-серых глаз и крепкие бицепсы под тонкой курткой. Какое-то экстремальное дежавю. Кисе замотал головой, чтобы стряхнуть наваждение, но, как оказалось, зря. Образ начал мутнеть, фокус стремительно терялся, и вяло подумав «Только не опять», баскетболист второй раз за неделю вырубился на руках Сасагавы Рёхея. Тот усмехнулся, покачав головой, перенес его через переход и, вежливо отказавшись от помощи нескольких сердобольных граждан, направился в противоположную сторону от дома Рёты. Впрочем, он об этом не знал, да и сам Кисе пока что пребывал в блаженном неведении, так что на данный момент всех все устраивало. Кроме, разве что, разрывающего телефон Юкио, который все-таки позвонил Ёши, и девочки-аптекарши, внезапно осознавшей, кто только что стоял перед ней, сверкая красными опухшими глазами из-под огромного, закрывающего лицо шарфа. – Хром, золотце, ты уверена, что хочешь пойти? – в который раз с некоторым нажимом вопрошал Рокудо, глядя, как Докуро зашнуровывает свои милые девичьи кеды. Поднявшись, она кивнула в ответ и несмело улыбнулась. «Любимый братик же обещал», – проговорила она всем своим видом и отвернулась к зеркалу, чтобы поправить съехавшую с глаза повязку. Мукуро сдался, скрепя сердце, и открыл перед ней дверь, выпуская тут же выпорхнувшую птичку на волю. Всю дорогу обычно болтливый рядом с ней Рокудо молчал. Хром поглядывала на него с удивлением и тоже молчала. Не проронил ни слова и таксист – для него спутником высокого, стройного юноши с синими волосами был мрачный бритый бугай без глаза, и желание разговаривать отпадало само собой. Так, в тишине, они доехали до школьных ворот Намимори, где его пассажиры вышли и скользнули в неприметную калитку. Что эти двое забыли в школе в воскресенье, водитель, само собой, тоже не спрашивал. Она вошла в этот небольшой спортзал, и от ее маленькой ножки как будто поплыла по нему прохладная предрассветная дымка. Ничуть не похожая на обычный туман, дымка эта вызывала легкую россыпь мурашек на разгоряченной спине и желание вдохнуть очищенный продолжительной осенней ночью прозрачный воздух. От создания, ступившего на их порог, веяло невинностью и неприкосновенностью надежно скрытого за листвой озерца с кристально-чистой водой, в котором мог легко утонуть заблудившийся смертный. Утонуть мгновенно и со счастливой улыбкой, так же, как и в ее взгляде из-под белоснежного козырька бейсболки, кажущейся венком из лилий на ее темных, цвета ночного неба, волосах. «Фея, лесная фея», – мысленно окрестил ее Гокудера. «Фея», тихонько ступая, прошла к скамейкам и, улыбнувшись, слегка поклонилась их тренеру в знак приветствия. Кого-то смутно напоминала она всем присутствующим, но образ ускользал от внутреннего взора. – Хром Докуро, частная женская школа, первый класс. Моя сестра, – низкий мелодичный голос иллюзиониста вернул баскетбольную сборную в реальность. По правде говоря, его поначалу и не заметили, однако теперь все явно встало на свои места. И цвет волос прекрасной незнакомки, и изящность ее движений, и схожесть с туманом. Никто из присутствующих не знал – испытывать сейчас облегчение или разочарование. С одной стороны, радовало, что такая девушка не состояла в отношениях с самим Мукуро, с другой, это значило, что она не состояла в отношениях ни с кем вообще. Ни с кем. Никогда. Исключительно женская школа, исключительно отдаленная от мужских, исключительно Рокудо, приводящий ее туда и забирающий обратно домой. Полноценный контроль. Удивляться, откуда сборная была так наслышана о мукуровских методах предосторожности, не приходилось. Прежде чем привести к ним на тренировку свою сестренку, он доступно объяснил, что если хоть одно похотливое травоядное (благо, Хибари этого не слышал) посмеет косо на нее посмотреть – может навсегда прощаться со своей психикой. Уж братишка-то постарается сделать так, чтобы их некому было даже навестить в одиноко стоящей лечебнице с грязно-зелеными стенами. Спортсменам редко требовалось объяснять по два раза, поэтому стоило завидеть позади Докуро недобро зыркающего по сторонам потенциального виновника их помешательства, все благополучно разбрелись по своим углам и продолжили тренировку, стыдливо спрятав глаза. Однако Гокудеру вряд ли можно было записать в ряды тех, кто боялся хранителя Тумана Вонголлы. В прочем, проблема была в другом. Главной причиной, по которой подрывник всегда уступал Ямамото, являлся внезапный ступор, настигающий его, когда дело касалось женского пола. Право слово, с производной легче завести отношения, чем с девушкой. Бейсбольный придурок в такие моменты наоборот очень резво соображал, как произвести впечатление на ту или иную особу. Брать с него пример решительно не хотелось, но сейчас перед ним была не обычная девчонка, а некое мистическое существо, и от одной мысли о ней и Такеши становилось дурно. И неожиданно заметив, что Ямамото явно уже молниеносно продумывает свои коварные планы обольщения, Хаято решил пойти ва-банк. Плюнув на гневный взгляд Мукуро, он уверенно подошел к скамейкам и сходу выдал: – Ради Вас когда-нибудь жертвовали жизнью? – смахнув челку с лица и перехватив поудобней мяч, Гокудера явил перед собеседницей идеал сексуальности. И тут же почувствовал на плече железную хватку пальцев незаметно подошедшего братца красавицы. – Ты чего творишь? – с милейшей улыбкой, предназначенной Хром, прошипел иллюзионист Гокудере над ухом. – Сестру твою клею, – сам в шоке от собственной наглости, ответил ему Хаято в той же манере и резко сбросил руку с плеча. Мукуро обалдел, казалось, вдвое больше, поэтому повторно терроризировать плечо наглеца не стал и просто смотрел теперь за развитием событий. Докуро не нашлась, что ответить, и просто, молча, покачала головой. – А я делаю это прямо сейчас, – выдал подрывник и заглянул в ее фиалковые глаза, ища в них ответ. Но она снова лишь покачала головой и произнесла, как будто давно заученную фразу: – Мой брат не хотел бы, чтобы я заводила знакомства в этой школе. Я очень люблю своего брата. Я пришла сюда только понаблюдать за тренировкой. Поэтому мы с братом попросили бы Вас этому не мешать. Острая иголка обиды кольнула где-то под ребрами Гокудеры и он, извинившись, удалился восвояси. Мукуро победно сложил на груди руки и теперь взирал на него с нескрываемым превосходством. – Выдрессировал же, – раздраженно бросил Хаято Такеши, и тот понимающе кивнул. Конечно, потом он не упустит шанса пошутить, но сейчас солидарность была превыше всего остального. Не каждый день к ним в школу наведываются какие-то особенные девушки.. Гокудера еще раз обернулся к скамейкам и посмотрел на нее. Ничего в ней выдающегося и нет как будто. Не такая яркая как Хару, но и не такая простая, как Сасагава. Он знал, все дело в этой ауре. В неповторимом ощущении, когда видишь ее первый раз. Мысленно отогнав от себя размышления о любви с первого взгляда, Гокудера свистнул Рёхею и, поймав мяч, отправился отрабатывать трехочковые, не замечая, что взгляд фиолетового глаза из-под белого козырька сопровождал его весь последующий час. Баскетболист очнулся только поздно вечером. Комнату наполнял приглушенный свет настольной лампы, мягкое одеяло давало ровно столько тепла, сколько нужно было, чтобы не стало жарко. Из-за декоративной ширмы с двумя танцующими павлинами раздавались тихие щелчки клавиатуры и мышки, а на потолке над этим районом мелькал то белый, то красноватый свет, вторя сменяющимся картинкам на мониторе. Кисе огляделся. Небольшая комната, в которой он находился, отнюдь не сверкала интерьерными изысками. Кроме ширмы и всего, что было за ней, здесь обнаруживалась приютившая его кровать, довольно больших размеров, без ножек, с неожиданно нежным кремовым постельным бельем, усеянным витиеватым золотистым узором; низкий продолговатый столик, больше напоминающий кофейный; и пара крючков для одежды у раздвижной двери. Выходила она, видимо, в коридорчик, ведущий к кухне и остальным комнатам. Стены были аккуратно обиты широкими рейками, деревянными или просто «под дерево» – в полутьме он не мог разобрать. Чуть позже взгляд поймал в углу прислоненную к стене потрепанную боксерскую грушу и лежащий рядом с ней баскетбольный мяч, которые, на удивление, ничуть не мешали картине в целом. Устав принимать новую информацию, Рёта откинулся на подушки и глубоко вздохнул. Слабость сковывала тело, похоже, простуда не собиралась еще сдавать позиций. Что-то подсказывало, что уже пора бы проголодаться, но из-за боли в горле есть не хотелось совсем. Только в этот момент до него, наконец, дошло, что он немного..не дома. Резко подскочив на кровати, он снова схватился за висок, аж вскрикнув от боли. На крик из-за ширмы показалась голова и тут же спряталась. После нескольких щелчков мышки оттуда вышел весь Сасагава и присел на кровать рядом с новоприобретенным соседом. Тот поспешил отползти к стене и, шмыгая носом, зыркал теперь на боксера оттуда. – Что ты со мной сделал, модельный маньяк? – с вызовом чихнув, заткнул его Кисе, когда тот собирался что-то спросить. – Ляг, пожалуйста, – спокойно ответил ему Рёхей, неотрывно глядя в глаза. – Я тебя спро... – Ляг, пожалуйста, – более настойчиво повторил Сасагава, и Кисе, вздохнув, опустил голову на подушку. Приятная прохлада остудила виски и он довольно промычал. Спортсмен усмехнулся и плеснул воды в рядом стоящий стакан. Разведя в нем желтоватый порошок, он протянул его Рёте. – Выпей. Экстремально быстро поправишься, гарантирую! – следом он показал большой палец, демонстрируя полную ответственность за свои слова и, дождавшись, пока Кисе возьмет стакан, добродушно добавил. – Пей. С лимоном. Баскетболист кивнул и отпил мутное содержимое, тут же скривившись. – Ну и дрянь. Я это не покупал, помнится. – То, что насовали тебе в аптеке, полная лажа, я сходил за новыми, – Сасагава поднялся. – Тебе шум компьютера не мешает? Выключить? Кисе вновь кивнул и продолжил пить, периодически жмурясь и отплевываясь. Выключив источник гудения и почувствовав от этого облегчение не меньшее, чем больной, Рёхей забрал у него стакан и поставил обратно на столик. – Завтра помою, – устало протянул он и несколько раз дернул шеей, хрустя суставами. – Да не оправдывайся ты, – зевнул Рёта, укутываясь в одеяло поплотнее, и покосился на боксера, начинающего снимать штаны. – Не опошляй, – заметив его взгляд, улыбнулся Сасагава. – Не в них же мне из-за тебя спать. Обдумав ситуацию и найдя ответ логичным, Кисе сполз пониже и успокоился. Когда Рёхей убрал одежду и лег рядом, тот уже задремал и громко посапывал теперь на своей половине кровати. Отметив, что с дыханием у него все еще проблемы, боксер погасил свет и уснул, запланировав на завтра забежать в аптеку еще раз и купить какой-нибудь спрей. И как только сразу не додумался. Экстремальный провал!.. Посреди ночи Сасагава проснулся от тепла прижимающегося к нему тела. Рёту мелко трясло, а по виску стекала тоненькая струйка пота. Подумав, Рёхей решил не будить его, вместо этого осторожно обняв, и, придвинув к себе чуть поближе, коснулся рукой его лба. Уже проваливаясь в сон через несколько минут, он заметил, что озноб прекратился, а Кисе, прижимаясь плотнее к мускулистому Сасагаве, сладко причмокивает. Спокойно вздохнув, боксер уснул во второй раз, погружаясь в царство Морфея уже до утра.