Сложить две радуги и умножить на баскетбол

Зал опустел. В нем не осталось ни зрителей, которые с криками вскакивали с трибун, стоило кому-нибудь изменить счет, ни судей, изо всех сил пытавшихся никому не отдать предпочтение. Не было и самих игроков, ронявших соленые капли пота на новенькое покрытие баскетбольной площадки. Не было их тренеров. Тсуна медленно оглядел огромное, погрузившееся в тишину помещение. Здесь будто замерло даже время. Натянув повыше ремень сумки со спортивной формой, он улыбнулся собственным мыслям и исчез за дверью, делая тишину еще более полной. Однако так тихо было лишь на самом поле. – Куда собрался? Тихий и спокойный, как спящий вулкан, голос капитана Намимори разбился в ушах Аомине на сотню маленьких острых кристаллов, прорезав барабанную перепонку. Он смерил стоявшего у стены Хибари презрительным взглядом и хотел уже пройти мимо, как вдруг его шею обожгло ледяное прикосновение ярко блеснувшей стали. – Уговор есть уговор, – Кёя словно сам нехотя признавал факт существования спора. – На них не смотри, – продолжил он, кивая на тонфа, – драться с тобой я не собираюсь. Просто напомню, что это было твое предложение, и вряд ли ребятам из Тоуо понравится такой расклад. – Не пойдешь же ты к ним трепаться об этом! Да кто тебе поверит? – начал Дайки, но был тут же прерван: – Твоя репутация и так неслабо подмочена поражением, хочешь еще и прослыть тем, кто не отвечает за свои слова? Про себя Хибари подумал, что начал слишком много болтать с теми, у чьего горла находятся его тонфа. Все-таки итальянские привычки такие заразные. А вот Аомине решил промолчать. Грубо отпихнув от себя оружие, он пошел по коридору в противоположную от выхода сторону. Хибари оставил этот жест без внимания. Он отлично умел различать, когда человек смиряется со своей судьбой, и результатом был вполне доволен: раз смирился, чего лишний раз пачкать руки тонфа? Они молча миновали раздевалку, отведенную на этот вечер для сборной Тоуо и следующую за ней, в которой сегодня располагалась Намимори, направляясь к третьей двери. На ее ручке было прикреплено небольшое объявление, гласящее о том, что в виду технических неполадок в данном помещении не работает вентиляция. Если в первые две еще кто-то мог сунуться, забыв что-то из вещей, то сюда – вряд ли. – Не думай, что я безумно горю желанием заниматься этим с тобой, – расстегивая ширинку, буднично высказал Кёя. – Просто волнуешься о моей репутации, я знаю, – принял подачу Дайки, про себя размышляя, как же ему жить дальше. Хибари усмехнулся, проводя ладонью по члену, который всем своим видом поддерживал предыдущую фразу хозяина. Однако хозяин его прекрасно знал, что с этим делать. Нужно только представить, всего лишь на несколько секунд.. Удивительно, какое действие оказывает на него эта маленькая, но яркая фантазия. Плоть твердеет в руке, учащается дыхание, расплывается осознание того, что ты в комнате не один. – Сколько сантиметров? – голос разрушает представленную картинку, но возбуждение уже не остановить. – Девятнадцать, – без раздумий выдыхает Кёя. – С половиной. – Неплохо. – Не тяни, а то без тебя справлюсь. Легкая безысходность положения оправдывала Аомине в его собственных глазах. Конечно, ломаться, как малолетка, он не собирался: раз уж он здесь, то за базар обязан ответить. Более того, Дайки знал, что, прикоснувшись к возбужденному члену Хибари, не почувствует ни капли отвращения. Лишь неприятное, горько-приторное унижение распространялось по кровеносным сосудам, будоража в памяти щелчки после забитых не им мячей. Губы скользят по горячей коже, и Дайки не знает, что будет правильнее: зажмурится и не осознавать ситуацию или вовсе не пытаться отрицать ее. Или просто бездумно вылизывать, посасывать, дразнить языком.. Наверное, самым сложным было пересилить себя и не сжать зубы. На втором месте – почти невыполнимое: не глотать смазку. Как не хотелось давать преимущество кому-то внутренне столь неприятному. Да еще какое преимущество! Трясущимися от едва сдерживаемой злости пальцами он царапал шершавую стену, на которую опирался капитан Намимори, чтобы не сорваться в последний момент. Когда же Аомине почувствовал языком размеренную пульсацию крупной головки, взгляд его красноречиво выписал довольно предсказуемое: «Только попробуй». Солидарность Кёе была не чужда, посему он кивнул, усмехнувшись, и продолжил представлять на месте форварда кое-кого другого, пытаясь не пропустить «тот самый» момент. Напряжение переплеталось в его внутренностях с чем-то незнакомо волнующим. Азарт что ли? Секунды, отведенные до весьма ожидаемой развязки, подходили к концу, все сильнее подступала тяжесть к вискам. Как же избавиться поскорее от ощущения приятной неги, волнами прокатывающейся по телу, практически обезоруживая его.. Хибари кончил через пару мгновений, успев вынуть член из горячего рта Аомине. Пачкать пол, разумеется, он не собирался, а посему сперма теперь смачно стекала по крепкому загорелому плечу баскетболиста, готового в этот момент разорвать кого угодно. Вот так их – Кёю с расстегнутой ширинкой и Дайки, перепачканного его спермой – и увидел Хаято, с криком «Джудайме, идемте домой!» распахнув с ноги дверь второй по счету раздевалки. Второй с другого конца. Открыв дверь, Гокудера тут же ее захлопнул. И так и остался стоять, держась за ручку, размышляя, открывать ее снова или лучше не надо. Домыслить ему не дали, потому как она резко рванулась вперед, и из раздевалки вылетел Аомине, сметая все на своем пути и мечтая поскорее убраться подальше. Больно врезавшемуся в стену Хаято следовало по привычке проорать вслед что-нибудь вроде: «Я же чуть руку не сломал, козел!», однако речь застревала где-то между хрящами гортани. – Стоит сказать, что тебе показалось, или уже бесполезно? Хибари остановился в проеме двери, рядом с глядящим в никуда подрывником. – Похоже, второе, – самостоятельно сделал он вывод и позволил себе дотронуться до плеча Хаято. – Пойдем, а то нас тут закроют. Гокудера медленно возвращался в разум, но менее напряженным от этого его лицо не становилось. Когда стыковка произошла, он опомнился и резко сбросил с себя чужую ладонь. После чего поднял руку, долго тряс указательным пальцем перед носом у Кёи, словно склеротик, пытающийся вспомнить сегодняшнее число, и, наконец, выдал: – Ты...гей, да? – на последнем «да» его палец остановился, почти касаясь щеки хранителя Облака. Хибари пожал плечами и кивнул. – Ты гей, – палец практически тыкался в щеку. – Ты гей, твою мать! – И что? – неожиданно для себя сорвался Кёя, резко хватаясь за палец и с силой отшвыривая от своего лица. Но когда Хаято вновь повернулся к нему, его зеленые глаза не были полны злостью, которую тот ожидал увидеть. В них отчего-то ясно читалась обида, резкая, соленая, не понятая. – Нет, ты не гей, Кёя, – Гокудера отрицательно мотал головой, проговаривая каждое слово, отпечатывающееся в памяти, словно выжженное свинцом, – Ты предатель. Практически выплюнув это ему в лицо, хранитель Урагана Вонголлы развернулся и, напоследок, пихнув Хибари плечом, удалился из коридора. Скажете, за это полагается забить до смерти? Да, Кёя это сделает, непременно. Только бы удалось, для начала, разъяснить ему всю эту ерунду. Чуть раньше всех этих событий Дино, вышедший из здания навстречу прохладному зимнему вечеру, увидел Момои, пытающегося поймать такси. – Момои-сан, – окликнул он юношу, но тот лишь плотнее завернулся в шарф. Пришлось подбежать. – Момои-сан, подождите! – Я ведь просил называть меня Сацуки, – не поворачиваясь, отозвался менеджер, продолжая подавать знаки проезжающим мимо машинам, пока его руку мягко не опустила чужая. – Сацуки, – осторожно поправился Каваллоне. – Я понимаю, Вам.. – Тебе. – Тебе сейчас не до этого. Но, может быть, не будем менять планов на сегодняшний вечер и представим, что это я предложил пригласить Ва..тебя! на ужин в случае проигрыша вашей команды? Момои, наконец, повернулся, вскинув на тренера взгляд из-под пушистых ресниц. – Ты должен меня ненавидеть, – сказал он тоном, который предполагал дальнейшее чистосердечное признание во всех смертных грехах сразу. Но Дино не дал ему этого сделать. – Ненавидеть? – казалось, эта улыбка тренера Намимори была способна растопить снег вокруг них в радиусе, как минимум, двух метров. – Ненавидеть за то, что ты желал победы своей команде, а не соперникам? Ты серьезно? Сацуки пару раз моргнул и, похоже, впервые в жизни не нашел, что сказать. Только еще раз хлопнул глазами. – Так что там насчет ужина? – с надеждой напомнил Каваллоне, не услышав ответа на прежние вопросы. Момои отвел взгляд, думая, что этим скроет румянец, и согласно кивнул. Улыбка Дино просияла еще ярче, и он под руку увлек Сацуки к своей машине, по пути рассуждая о том, куда лучше поехать. В машине было тепло, от Каваллоне приятно пахло дорогим парфюмом, а игра, которая держала менеджера в напряжении всю неделю, уже закончилась. Неужели, можно позволить себе облегченно выдохнуть? Вечер обещал быть приятным и долгим. Можно даже на секунду представить, что он закончится легкомысленной чашечкой кофе. Собственно, почему бы и нет?