Сложить две радуги и умножить на баскетбол

Все было, как Сатсуки себе и представлял: белые скатерти и красное вино; тихая музыка и громкий стук сердца. Каваллоне сидел напротив, нисколько не смущаясь того, что он в джинсах и футболке в таком приличном заведении. На это и остальные особо не обращали внимания, так как каждое его движение невольно выдавало его происхождение, а стоящие неподалеку телохранители только больше укрепляли уверенность в этом. – Прямо не верится, что я ужинаю с мафиози, – Момои слегка оттаял и мог снова играть кокетку в свое удовольствие. Дино сдержанно рассмеялся: – Не сомневался, что ты в курсе, – и сделал глоток вина, название которого, произнесенное на невероятном итальянском, уже вылетело у менеджера из головы. Брунелло?.. Бордо?.. Нет, Бордо это Франция. Да бог с ним.. – А Вы были в Тоскане*, синьор Каваллоне? – Сацуки улыбнулся, видя легкое удивление на лице собеседника, и удовлетворенно коснулся губами своего бокала. – Когда-то, еще будучи учеником, я объездил всю Италию, – будто припоминая, начал он. – Но вот именно в Тоскане, к сожалению, бывать не пришлось. – Давайте поедем туда.. – Дино встретил взгляд Момои: неожиданно серьезный и глубокий. Однако тон его не менялся. – Дождемся, когда закончится этот дурацкий чемпионат, и улетим к тебе на Родину. Говорят, в Тоскане такое прекрасное побережье.. – В Италии повсюду прекрасные побережья, – мягко поправил его Каваллоне. – Куда бы ты ни приехал. – Но ведь именно там ты не был, – Сацуки хитро прищурился. – Ты прав, надо восполнять столь нелепые потери. Каваллоне приподнимает бокал чуть выше. В вине плещутся отблески электрических свечей. Донышко бокала отражает белоснежную поверхность стола. – Beviamo al nostro cammino futuro, – звуки струятся из его губ, завораживая и заставляя забыть обо всем на свете. – Что это значит? – словно в полусне интересуется Момои, ни на секунду не отрывая взгляда от его глаз, и послушно в свою очередь возвышает бокал над столом. – За наше будущее путешествие.. Сатсуки, – поясняет Дино, и слышится тихий звон соприкосновения двух стеклянных ободков. Боги, если это сон..вот бы не просыпаться... А вот кто-то был бы очень рад, если бы увиденное им ранее оказалось всего лишь дурным сном. Гокудера устало бросил у порога сумку, стянул кроссовки и похромал на кухню. За окном уже стемнело, поэтому прежде чем включить свет, следовало зашторить окна. Чтобы это сделать, необходимо было спихнуть со стула Ури, лениво приоткрывшую один глаз, когда он вошел, переставить стул, проверить, хорошо ли закрыто окно и, чертыхаясь на свой рост, дотянуться до импровизированной задвижки, придерживающей слабо держащуюся створку. Новые панельные шторы, которые притащила Бьянки – видите ли, старые не подходили к интерьеру – решительно не хотели нормально приделываться к стене и каждую ночь норовили оторваться вовсе от любого случайного сквозняка. Сестрица дома проводила слишком мало часов (если вообще часов) в день, чтобы волноваться о шторах, а у самого Хаято катастрофически не хватало на них времени. Хотя, правдивее было бы сказать – желания. А в данный момент не было желания даже их задвигать, поэтому он снял куртку и, подложив ее под голову, просто лег на пол посреди кухни, не включая свет. Изучая причудливые тени на потолке от соседствующих с домом деревьев, он даже слегка задремал, успев увидеть обрывок не запомнившегося сна, но жужжание в кармане заставило его вздрогнуть. Не сразу сообразив, в чем дело, он все же выудил телефон из кармана джинсов и, посмотрев на экран, чуть не подавился собственной слюной. Звонил Хибари, предусмотрительно записанный как «Смерть на колесах». Это было первым, что пришло Гокудере в голову, когда он забивал в память телефона номер главы ДК, и даже пару раз спасало, тем что позволяло отшучиваться, утверждая, что это однажды вызванное им такси, где водилы гоняют, как сумасшедшие. А записал, чтобы никогда больше туда не звонить. Бред, но Такеши верил и лишних вопросов не задавал. Значит, функцию свою этот бред выполняет. Половина Вонголлы сказала бы, что это верх наглости, дерзости и сумасшествия. Вторая половина – что он самоубийца или, по крайней мере, мазохист. Так или иначе, но трубку Хаято брать не стал, а просто показал телефону средний палец и перевернул его экраном в пол, глядя, как тот дребезжит от вибрации, словно насекомое, которое не в состоянии самостоятельно перевернуться обратно на лапки. Вскоре «насекомое» «сдохло», а Гокудера все еще смотрел на него в полной темноте на полу, думая о том, какой же этот предатель все-таки предатель. Как будто загипнотизированный, смотрящий скорее в себя, чем вперед, Хаято чуть не подпрыгнул, когда телефон завибрировал снова. На этот раз – всего пару секунд. СМС. Перевернувшись на спину, Гокудера решил даже не читать ее. Но, в конце концов, любопытство взяло свое. Вчитавшись, он понял, что сообщение не от Кёи. Незнакомый номер вещал: «Видела тебя сегодня на поле. Отлично играешь. Давай встретимся завтра после твоей тренировки в том же кафе. А потом приглашаю тебя к себе в гости. С братцем я, как всегда, все улажу. Не отвечай, я тайком взяла его телефон, потому что мой он забрал. Не волнуйся, все сообщения стерты. С нетерпением жду встречи~ Хром» «Докуро пригласила меня к себе домой», – равнодушно пронеслась в голове мысль, словно вокзал на пути скорого поезда: без шанса на осознание. Надо перечитать это утром, может, дойдет. Не было исключено, что не дойдет вообще. Гокудера слишком устал сегодня. Он с трудом собирал силы, чтобы начать путь до собственной кровати, когда чертов телефон опять завибрировал. Надо думать, Хром уточняет подробности. А, может, Мукуро все спалил и теперь жаждет мести? Хаято уже было все равно. «Завтра после тренировки никуда не уходи, поговорим. Это не обсуждается. Не останешься – найду и насильно заставлю слушать». Гокудера аж начал осознавать реальность, в первые секунды подумав, что это действительно хранитель Тумана. Однако это псих с мотоциклом все-таки решил снизойти до него. После этого хода головоломка стала запутанней стократ. Хаято нахмурился и с усилием потер лоб. Потом поднялся, с трудом нашел обезболивающее в шкафу, освещая его телефонным фонариком, сходил в душ и, дойдя до спальни, рухнул на кровать. Жутко ныла нога. Пульсировали виски. Все мысли были посланы в пекло примерно до 07:00 утра. *** Субботнее утро уже подходило к концу, принося каждому свои радости. Мукуро, накануне почти поймавший сестрицу на общении с кем-то подозрительным, привычно пнул скрипучую дверь в тренерскую футбольного клуба. – Че приперся? – не поворачиваясь, поприветствовал его Занзас из гамака. – Новости на хохолке принес? – А то! Целых две бутылки, – в доказательство Рокудо звякнул спортивной сумкой. – Bellissimo, как говорится! Скуало в другом углу швырялся дротиками в фотографию директора школы. – У нас своего хватает, – огрызнулся он, метнув снарядик в Мукуро, который тот не глядя поймал. – Уйми свою водоплавающую псинку, – он без страха опустился в хозяйское кресло. – Это на вечер. – И что праздновать будем? – Занзас резким жестом заткнул своего тренера. Борзость иллюзиониста ему нравилась, да и выпивку он всегда приносил отменную. – Повод будет, поверь, – коварно оскалился Рокудо и пробежался пальцами по столешнице. – Повод будет. Он очень хорошо разбирался в людях, чтобы в достаточной мере быть уверенным в том, чего от них ждет. И не ошибся. Весь день Гокудеру не оставляло чувство беспокойства, причем весьма обоснованное. Новый день никак не помог с разгадкой, до сих пор неясно было, как поступить со «свиданиями». Докуро больше не писала, Хибари он сегодня вообще не видел. Они оставили его один на один с проблемой, и невольно начинало казаться, что все это части одного большого заговора против него. Но Хаято никогда не считал себя параноиком, а посему отгонял от себя подобные мысли. Однако когда капитан не явился и на тренировку, Гокудера-параноик вернулся и начал нашептывать в уши о том, что семейство иллюзионистов подкараулило Кёю в подворотне и теперь мстит – каждый за свое. «А так ему и надо», – в сердцах подумалось Хаято, и, натянув майку, он решил на время подменить гнетущие мысли физическими упражнениями. Сегодня было на редкость легко тренироваться. Мяч удобно ложился в руку, броски получались четкими, колено почти не беспокоило. Проблемы забылись, но подсознание Гокудеры чувствовало, что они караулят где-то за углом, и посему в срочном порядке вызывало нежелание уходить с площадки. – Ключ у меня на столе, мяч в подсобку закинь, – дождавшись утвердительного кивка, Дино скрылся за дверью, но, как будто подумав, вернулся и добавил: – Не перенапрягайся. В одиночестве отправляя мячи в корзину, Хаято думал, что хорошо было бы закрыться здесь и послать подальше весь мир. На самом деле все было до смешного просто: Кёя ведь не пришел, а свиданка с сестренкой иллюзиониста у нее дома – предел всех мечтаний. Но хранитель Урагана не был бы собой, если бы периодически не усложнял жизнь сам себе. Через какое-то время он, наконец, понял, что устал, и обреченно поплелся в душ. Сил после него слегка прибавилось, и, когда он сосредоточенно запихивал форму в сумку, жизнь уже не казалась такой уж безысходной. Как вдруг сзади раздался голос: – Спасибо, что остался. Поворачиваться жутко не хотелось. – Я не собирался оставаться, – Гокудера с грохотом захлопнул шкафчик. – Полегче, – спокойный тон Хибари тут же заставил нервные клетки дребезжать, словно молекулы воды в кастрюльке на зажженной горелке. – Нарушаешь дисциплину. – Почему я должен соблюдать твою хренову дисциплину, если сам капитан пропускает тренировки команды? – чем больше он чеканит слов, тем легче сдерживать громкость голоса. – У меня были важные дела. – Какие?! – вот и концентрация напрочь слетела: развернулся к нему, заорал. – Опять кто-нибудь к стенке прижал?? Кёя прищурился, пропуская выпад. В воздухе отчетливо пахло напряжением. Что в данный момент происходило в голове или душе (если такая, конечно, есть) у Хибари, Хаято не знал. Да и если бы знал, не поверил бы: с его стороны все выглядело в корне не так. – Не ори, – все также спокойно посоветовал его собеседник. – Лучше выскажи мне конкретные претензии. Может быть, я даже извинюсь. Ой, зря он это про претензии. Весь вагон слов, скопившийся в голове Гокудеры, пошатнулся и обещал прямо сейчас выплеснуть свое содержимое на голову Кёи. И Хаято не собирался его останавливать. Ну, а что? Сам напросился.