вдыхай новую порцию дыма

      Они познакомились на лекции о современном искусстве. И это, наверное, всё, что когда-либо их объединяло. Кларк Гриффин просто перепутала кабинеты, а Беллами Блейк просто не захотел слушать бубнёж старого профессора с кафедры квантовой физики. И они оба оказались в затхлой маленькой аудитории, чтобы немного узнать об архитектуре 21 века, а узнали друг друга.       И они сошлись как-то совсем легко, будто не нарочно, не хотя, но повинуясь велению звёзд. Растворяясь в дыму ягодных Винстон и громко обсуждая прошедшею лекцию, смеясь и ненавязчиво улыбаясь. Курить в общественных местах вообще-то запрещено, но когда сладостный запах сигарет подхватывает холодный зимний ветер, то становится всё равно. Кларк замёрзла ещё в первую минуту, но она лишь затягивается поглубже, трясущимися пальцами стряхивая пепел и наполняя лёгкие дымом. Гриффин давно бы удрала в подземку, но расставаться с Блейком не хочется, и она делает новый вдох, смеясь над очередной шуткой Беллами. И выкуривая последнюю сигарету из пачки, и идя в метро, и неловко прощаясь на платформе, они будут улыбаться, ожидая следующей встречи. Надеясь на следующую встречу.       И каждый вторник будут эти улыбки, звонкие голоса и кольца дыма. Будут они и звёзды, подземка и неловкие прощания. И может однажды, когда снег уже растает и ветер будет приятно обдувать лицо, Блейк покажет своё любимое место. Крышу какого-нибудь старого дома в самом центре, к которой у него есть ключи и неизмеримая симпатия. На которой спрятаны пару пледов и бутылок вина, на которой можно обниматься и глухо смеяться, наплевав, что завтра среда. Которая совершенно невообразимо подходит для съёмок всех сопливых романтических историй. И на которой встречаются они.       Кларк даже не знает, кто Беллами в реальной жизни. Бедный студент, подрабатывающий баристой в клубе на окраине? Или сынок богатых родителей, которого нещадно избаловала жизнь? Кто он? Её не волнует, так же как и его. Пусть в медицинских картах врачи корявым почерком напишут сложные диагнозы и назначат свидания с психотерапевтом. Пусть он-она нелюбимый сын или дочь. Пусть небо упадёт им на головы, если это станет их волновать.       Потому что есть звёздные ночи с вторника на среду, сигареты со сладостным ягодным дымом и разговоры об искусстве. Потому что город мерцает огнями, потому что в этом бумажном мире они вдруг нашли друг друга. Потому что.. Потому что всегда найдутся сотни тысяч причин не отпускать. До поры до времени.

***

      А потом все рушится, рвётся по швам, старательно так, с усилием. Весь их тихий мир вдруг встречается с жестокими реалиями, и мчится-мчится как шлюпка к льдине, не имея ни единого шанса уйти от столкновения. Ведь вёсла уже выброшены, а дерьмовая резина проколота ещё в начале пути, и ветер слишком сильный, и всё вдруг слишком сложно.       Распакованные пачки успокоительных, купленные минуты спокойствия дают Кларк почувствовать себя нормальной. А не той девчонкой, что прячется в шкафу, боясь выйти и столкнуться с людьми, с фальшью и масками, с бесконечной ложью и разочарованием. Старые отмазки для универа остаются вечными, вялое сообщение матери, снова приём таблеток и никаких лекций по искусству. Потому что всё начинается вновь. Потому что нет чувств, нет уверенности в завтрашнем дне и нет вторников. А значит нет и Беллами Блейка. И когда на экране потрёпанного временем телефона возникает: «Привет, принцесса» Кларк теряется, отключает аппарат и заглатывает горстку горьких пилюль. Потому что она не готова. Не готова дать Блейку увидеть это. Заплаканные глаза вместо скромных улыбок, отчаянье вместо остроумных шуток, бесконечное равнодушие вместо теплоты. Потому что он тоже не готов.       И у Гриффин все катится куда-то к чёрту, сбивая все указатели и двигаясь напролом. Включить телефон –просто. Набрать дрожащими пальцами адрес – просто. Встретить последствия – почти невыполнимо. И Кларк дрожит, открывая дверь, надеясь, что что-то почувствует, видя блеск знакомых янтарных глаз. Но.. Ничего.       -Ты как? – взволнованное, живое.       У Беллами лихорадочный румянец на щеках, рубашка, застёгнутая неправильно и разные носки. У Беллами жизнь льётся из всех щелей, затопляя всё вокруг. Кларк неловко поводит плечами, пытаясь что-то сказать, описать, но затем лишь качает головой и робко улыбается. Потому что слов нет, не будет, и она должна научиться с этим жить сама, избегая помощи родных и друзей, потому что после такого нормальные люди уходят. Гриффин жмурится, пытаясь понять, что же делает. А Блейк растерянно скользит взглядом по полутёмному коридору. Упаковки от раскрытых таблеток, разбитые склянки и мусор, валяющийся прямо на полу.       -Сколько ты приняла вот этого дерьма? – парень сглатывает, взгляд становится жёстким, и он проходит вглубь маленькой квартиры, вертя в руках пластиковую коробку с замызганной этикеткой и слишком сложным названием.       -Имеет значение? – Кларк почти жалко парня, она поступила неправильно с того самого момента, как позволила ему ввязаться во всё это.       -Мать твою, не беси меня, - Беллами на взводе, он видел эти равнодушные глаза и кучу дешёвых успокоительных, которые нихрена не помогут.       Он видел эти скупые холодные улыбки, бардак в квартире и начало конца. Он видел. Гриффин садится на пол. Случайный осколок больно врезается в стопу, но она не чувствует, безразлично наблюдая за каплями крови, которые мгновенно впитывает старый ковёр. Блейк тихо ругается, перебегая из комнаты в комнату, ища аптечку. Ему легко обработать рану и не обращать внимание на ядовитые слова, ему легко поверить, что такое произошло именно с ним. Но тяжело представить, даже на секунду, что такое произошло с ней. Потому что солнечная Гриффин не заслуживает этой херни, потому что ему сложно понять, что кто-то заставил её однажды чувствовать себя так плохо. Потому что такое всегда происходит с хорошими людьми, когда же он уже поймёт эту непреложную истину.       Клиническая депрессия – диагноз, приговор, а если по секрету, то сила, способная разрушить всю твою жизнь. Клиническая депрессия – зверь, который всегда ждёт за углом, готовый разодрать к чертям. Клиническая депрессия неизлечима. Клиническую депрессию не измерить числом выпитых таблеток, пролитыми слезами и колкими злыми фразами. Клиническая депрессия – почти смерть.       И Беллами остаётся лишь обнять, прижать к груди и не отпускать. Потому что он понимает, потому что когда-то Аврора Блейк уже рыдала в объятиях своего маленького сына. Потому что Беллами хочет быть рядом, потому что он готов принять. И терпеть недели холода и равнодуший насмешки и необъяснимую злость. Терпеть, чтобы одним вечером очередного вторника услышать тихое: «Пойдём на крышу..»