Ванильная смерть

      «Давай попрощаемся в сотый раз и завтра сделаем это снова» — у Джага создается впечатление, что сучка-карма играет против него. Неужели это все из-за брошенных мимо урны бычков?! Потому что как еще объяснить то, что с Эммой, долбаной, Купер, случай сталкивал их за последнюю неделю больше раз, чем за все время учебы в школе?       И самое мерзопакостное было то, что обвинить блондинку в его крошащихся от раздражения зубах Джонс не мог — Купер поразительно трепетно относилась к своей части сделки: по мере возможностей исчезла из его жизни. Только вот каким-то образом жизнь Джага теперь вращалась вокруг нее.       С одной стороны, не удивительно — он теперь работал в школьной газете с ее сестрой, общался с опять помирившимся со стервой-Купер Арчи и частенько видел в их компании Шерил, заинтересованной в расследовании убийства близнеца. Чего Джаг понять не мог, так это способности пустой головы Эммы Купер манипулировать людьми — такие головы обычно годятся только для мерзкого смеха и хорошего отсоса, но никак не на игры с общественным мнением. Джонс даже однажды допустил мысль о колдовстве, потому что иначе сложно было объяснить, почему сплетни с «о боже мой она вероятно спала с мужиком старше ее на двадцать лет — Купер пробила двойное дно и так не сказала, что делала в Лос-Анджелесе, когда Джейсона убили» на «черт, она, вероятно, очень хороша, раз на нее обратил внимание состоятельный мужчина, занимающийся правом. Надо спросить, как она это делает.»       Эмма Купер была воплощением стервозности и необоснованной мерзоты — как сейчас, например, вместо того, чтобы готовиться к завтрашним похоронам Джейсона (на этот раз настоящим — с телом и всем полагающимся) и истерить вместе с Шерил, Эмма Купер вваливается в редакцию газеты, не обращая внимания на сбитый со стола стакан с ручками и с грохотом кидает бесформенную сумку на стул, протягивая младшей сестре картонный стаканчик.       — Бэтс, хочешь кофе? А то я решила поэкспериментировать и взяла сироп с попкорном — прикольно, но нет. А выкинуть — значит подвергнуть нечеловеческим пыткам моего внутреннего еврея. Будешь? Я только глоточек сделала, — она так невинно хлопает своими по-блядски накрашенными глазами, что если бы у Джага была амнезия, он бы подумал, что она действительно искренне делится кофе с сестрой. Но с памятью у Джонса все в порядке, поэтому он только закатывает глаза.       — Да, давай, — недоуменно тянет Бетти и как в трансе принимает картонный стакан из рук сестры, — спасибо…       — Да-да, не за что, конечно, — старшая Купер кивает китайским болванчиком, но на сестру внимания уже не обращает вовсе — взгляды всех людей в помещении направлены на Бетти, но только Джаг внимательно следит за Эммой, а та, строя из себя привычную пустую куклу, внимательно вглядывается в их доску с картой расследований. И взгляд Купер в эту секунду отнюдь не принадлежит пустоголовой блондинке. Джагхед убеждает себя, что просто показалось.       — Кста-ати, сестренка, поможешь мне? — растягивает гласные Эмма и наивно-наивно хлопает ресницами. Джонс видит, как Бетти вся съеживается — ей максимально неудобно в компании сестры, но она растерянно кивает.       — К-конечно, а в чем? — совсем в недоумении поднимает брови она.       Действительно, чем она может помочь Эмме Купер?       Бетти дает себе мысленную пощечину и поражается, почему даже мысленно не называет стоящую рядом блондинку — сестрой. Наверное, «Эмма Купер», как и навязываемое ею «Джагхед Джонс Третий» стало уже нарицательным.       Если ты — Эмма Купер, то ты должна быть блистательной, подавляюще яркой и сексуальной будто бы невзначай. Эмма Купер создала себе образ и так крепко к нему приросла, что все, что делала, пусть даже абсурдное или непонятное, казалось таким естественным, когда делала это она.       Бетти коробит рядом с сестрой, и не только из-за того, что было прошлым летом. Просто Эмма Купер такая… Неповторимая? У Бетти всегда появляется странное щекочущее чувство рядом с ней: Эмма Купер является плотоядным хищником, но и жрет врагов невероятно грациозно.       Она никогда не надевает что-то, что прикрывает колени, красит волосы в платину и очень красиво пьет апельсиновое пиво. Эмма Купер никогда не расстается с каблуками, любит розовый цвет и осаживает Шерил Блоссом. Эмму Купер хочет большая часть мужской составляющей школы, а выбрала она Джейсона Блоссома — лучшего, на тот момент.       Бетти знает, что те парни, которые хотят Эмму Купер, в основном без мозгов и ведутся на красивую обертку, но для девушки подростка, какой бы умной и рассудительной она не была, это было (хоть она никогда об этом не расскажет ни одной живой душе) поводом позавидовать. Не обертке, нет, (Джагхед как-то неосторожно в присутствии Бетти фыркнул на Купер старшую «кукла»), а тому, что она знает об Эмме. Не о бренде «Эмма Купер», а о ней настоящей.       Ведь еще два года назад, когда старшая школа только начиналась, Шерил была просто сестрой популярного парня, а сестры Купер — дружной компанией; пока две из них не связались с Джейсоном, а в городе не объявился убийца, Бетти знала Эмму Купер как девочку, любившую музыку и скульптуру. Эмма и тогда старалась уделять внешности внимание, правда тогда мама не разрешала ей красить волосы и Эмма Купер — платиновая блядь блондинка была просто соседской блондинкой Эммой, носившей розовые балетки и выигрывавшей во всех семейных викторинах. Эмма любила играть на скрипке, сначала по наставлению родителей, а потом и сама, любила, даже в таком возрасте, фильмы Тарантино и никому непонятные шутки.       Тогда еще Куперы были дружной семьей и Бетти не знает, когда это закончилось: когда Эмма встретила Джейсона? Когда Полли его встретила? Бетти не знает, почему, если рыжих бестий Блоссомов воспитали плохо или вообще не воспитывали, должна страдать их семья?       Но последней каплей в их расколе, Бетти знает, были совсем не ссоры Эммы с родителями, а их личная ссора. Секрет, который есть только у них и Бетти бы все отдала, чтобы стереть тот день из памяти. Но она не может — нет ресурсов, да и последствий слишком много накопилось. Хотя как хотелось бы стереть это из их жизней ластиком, как неправильную строчку в тетради.       Но Бетти видит в глазах Эммы Купер то, что не видит другие и медленно умирает внутри — она видит разбитое сердце. И разбил его отнюдь не Джейсон Блоссом.       Бетти смотрит на Эмму Купер взглядом ногами забитого щенка, и Эмма думает лишь о том, чтобы добить ее к чертовой матери. Бетти не против — Бетти только «за».       — В общем, Шерил запустила хэштег «фото с родней» в инстаграме, я кстати, надеюсь, что она не полезет для этого в гроб к Джейсону, — понижает голос Эмма и Кев хмыкает от ее шутки, тут же передергивая плечами от ужаса.        — И я решила, что ты идеальный кандидат для такого фото, — улыбается, оголяя ряд белых зубов Эмма Купер и делает два шага к сестре.       — Я?.. — все еще недоумевает Бетти. Очевидно, думает Джаг, потому что сестра с ней впервые общается без угроз.       — Ну, Полли на психо-нарах, мама заработалась и выглядит не очень, а папа скоро в объектив не влезет, — пожимает плечами Эмма, будто говорит о степени прожарки мяса, а не о семье. Бесчувственная, расчетливая сука Купер.       — Так что давай, Бэтс, выручи сестру.       И подходит вплотную к Бетти, беспардонно обнимает ее за плечо и делает несколько селфи, дождавшись неуверенной улыбки сестры.       — Потрясно, — улыбается бесчувственная, — хештег «семья важнее всего» подмигивает как-то неоднозначно Купер, от чего у присутствующих холодок пробегается по коже. Эмма уже собирается уходить (слава-богу-Джаг-бы-не-вытерпел-столько-лицемерия-на-один-квадратный-метр), но дорогу ей преграждает черт-бы-его-побрал вошедший в редакцию Тревис.       — Привет, Бет-ти, — улыбается изо всех сил парень, но его как-то нервно передергивает, когда в дверях он сталкивается с Эммой как-всегда-вовремя Купер. Она наклоняет голову на бок, опирается на дверной косяк и разглядывает парня хищно, смотрит из-под опущенных ресниц и будто без слов потрахаться приглашает. Джагхед сплевывает.       — Хотел спросить — завтра все в силе? — он еле отрывает взгляд от суки Купер, будто загипнотизированный и переводит взгляд на хорошую сестру. Бетти сияет.       — Да, конечно, я помню, Трев… Свидание, — абсолютно не к месту и времени зачем-то добавляет она, а у присутствующих брови взлетают к потолку. Джагхед думает, что зря она сказала это при плохой сестре.       Джонс буквально видит, как трескается лицо Эммы Купер в уродливой ухмылке, когда она провожает взглядом паренька, вылетащюего из редакции и переводит взгляд на сестру, по-блядски выгибая бровь.       — Свидание?       В ее тоне столько наглости и самодовольства, что хочется придушить: сомкнуть пальцы на тонкой шее и давить до тех пор, пока руки не встретятся, размазав содержимое по стенам.       — Это не свидание, — отмахивается Бетти, тут же начиная глупо улыбаться и вести себя как-то дергано-нервно.       — Но ты сама так выразилась, — хмыкает Джаг, и закатывает глаза, потому что этой репликой будто встает на сторону долбанной Эммы Купер. А он не хочет иметь с ней ничего общего. Почему? Это же Эмма Купер.       — Это сбор данных, он мой источник, — улыбается Бетти, как-то виновато глядя на присутствующих, будто извиняется за то, что поступает как настоящий журналист, — я хочу сосредоточиться на области, которая недоступна шерифу Келлеру — ребята из школы.       Джагхед одобрительно хмыкает и качает головой — это умно. После того, как в офис шерифа залезли с разгромом уже нельзя быть уверенным не в чем и полиция точно не внушает доверия. А Бетти знает, что делает.       Он вообще положительно относится к Бетти, как к человеку: она умная, милая, смелая и отчаянная. И она любит хорошее кино, не то что сраные «Сумерки». Но самый главный ее и самый потрясающий, притягательный и огромный плюс это то, что она — не Эмма Купер.       — Играете в маленьких детективов, как мило, — фальшиво улыбается сука Купер и неопределенно передергивает плечами. Что и требовалось доказать.       — Хочешь нам помочь? — вдруг неожиданно для всех спрашивает Бетти и пространство замирает.       — Мне?       Эмма медленно поворачивается к сестре и смотрит на нее холодно, вопросительно. Такого не ожидал никто — в редакцию будто забросили гранату и выдернули чеку: никто не двигается, не дышит, надеются что прокатит и так, вдруг не рванет. Но это же Эмма Купер — рванет когда-нибудь обязательно.       Джагхед смотрит на Бетти, которая в свою очередь растворяется во взгляде сестры — выглядит умоляюще, растерянно, разбито. Она умоляет ее согласиться и Джагхед это видит. Это видят все присутствующие, но не выдают себя ни словом, ни звуком: это их личное дело — сестер Купер. И никто не имеет права вмешиваться.       На лице Эммы сменяется много эмоций, но видит это только Джонс — он научился обращать внимание на других людей, читать их, выискивать правду и знает, что для других Эмма Купер выглядит как обычно — с легкой надменной улыбкой на губах, в расслабленной позе и со сложенными на груди руками, как раз чтобы больше подчеркнуть декольте, чтобы парни разрывались, не зная, куда смотреть — на сиськи или ноги.       И в этот момент Джагхед думает, что это мог быть потрясающе умный ход, потому что в таком случае никто не будет смотреть ей в глаза. Если даже Кевин, самый голубой гей из всех, кого встречал Джагхед, сказал однажды в сторону появившейся как всегда блядски ярко Эммы Купер что-то вроде «о господи, я б ей дал».       Джагхед вдруг понимает очень странную и неожиданную вещь. Здесь, в редакции, в преддверии «бума» от сестер — никто никогда не смотрел Эмме Купер в глаза. Джонс невольно начинает воспроизводить в сознании картинки воспоминаний, где он видел эту крашенную блондинку и понимает, что голые ноги, живот, короткие шорты и глубокие декольте, на крайний случай — красная помада, это просто напросто стены баррикад на пути к ее глазам, в которых, как кажется Джонсу, прямо сейчас, после страха, гнева, надежды и смятения, он видит дикую, всепоглощающую печаль. И просто не может думать ни о чем больше.       И больше ничего не будет по другому. Даже после того, как Эмма Купер берет себя в руки, выпрямляется, натягивает на лицо фальшивую ухмылку, одну из миллионного арсенала, и отвечает Бетти на ее вопрос невероятно холодным тоном: «Когда слепой поведет глухого. Удачи в расследовании, Шерлоки, а ты, Бетти, предохраняйся» и видит на лице младшей Купер разочарование и горящую надпись на лбу «заслужила»; даже после того, как Купер еле заметно подмигивает Кевину, старательно исполняя свою клятву не доставать Джонса, и кошачьей походкой выходит из редакции, Джагхед все еще видит в ее глазах печаль. Такую необузданную и проросшую глубоко внутрь, что тошно становится.       Джагхед так и сидит на одной из парт, в пол уха воспринимая информацию от одноклассников и совершенно не понимает, как можно связать две простые истины: Эмму Купер под номером один в его списке убийц и ее чертовски печальные в нон-стопе глаза.       В воздухе витает запах вишни и Джонсу становится не по себе — из него будто выветрилось отвращение, как спертый воздух с неожиданным и быстрым появлением Купер старшей в редакции. Вдруг в голове мелькает мысль, что Эмма может горевать по погибшему парню, может дорожить Арчи и быть обиженной за что-то на сестру. Но он мотает головой и отворачивается к окну — пора завязывать курить на пустой желудок, а то и не такие глюки словит.       Потому что Эмма Купер — та блядская сука, что встречалась с Джейсоном Блоссомом, Эмма Купер разрознила их с Арчи, Эмма Купер третирует свою сестру и помогает Шерил третировать всех остальных. Эмма Купер носит короткие юбки и красится как шалава. Это непреложные истины.       В ней же нет ничего особенного: ни мозгов, ни характера, ни гордости. Она просто зажравшаяся сучка из старшей школы, которая не доживет до тридцати — сдохнет либо от расстройства пищевого поведения, либо от наркоты. Героиня на героине.       В ней нет ничего святого, ничего хорошего и ничего печального, — убеждает себя Джагхед Джонс Третий.       И мысленно выбрасывается из окна, потому что полная форма его имени, озвученного ее голосом, пробралась и в его голову. Джагхед невероятно бесится от того, что опять думает про Эмму, долбаную, Купер, и решает просто заняться работой.       Чтобы не думать про ее чертовы, намазанные черным, печальные глаза. ?!       — Да пошла она нахуй! — взрывается Джаг, вскакивая с места, чем очень пугает собравшихся — они только что обсуждали домашку по литературе, а Джонс витал в своих мыслях, не принимая участия в разговоре и вдруг ведет себя так, — беру на себя следующую статью, — бросает Джонс через плечо и скрывается за дверью редакции, чуть не раскрошив ее в щепки.       Джагхед изгонит из мыслей сраную Эмму Купер с ее печальными глазами сучьими замашками, даже если все накопления на недельный провиант придется потратить на экзорциста.