Ванильная смерть

      Эмма Купер — стервозная и независимая, холодная и беспощадная, идущая по головам, Эмма Купер, на губах которой всегда играет надменная усмешка, сейчас сползает по стенке спортивного зала на пол и пытается не скулить.       Отчаяние рвется наружу через глотку вместе со слезами и обидой: ей просто плохо. Да, Эмме Купер, черт возьми, может быть плохо. Больно, страшно, одиноко и обидно, но Эмма картинно в школьном дворе ломает ноготь, потому что знать о том, что Эмме Купер действительно бывает плохо — черно в отсутствующей душе и до скрежета зубов больно — знать не должны.       Эмма долго над этим работала: теперь для всех она просто сука-королева выпускного, первая на очереди в клуб и та девчонка, на которую, никогда не признаются, но хотят быть похожими. И у неё есть тело, которое она всегда выставляет напоказ и на которое все с восхищением смотрят. И парни в радиусе километра делают вид, что не видят её, чтобы не обидеть своих девушек. А всё потому, что в ней есть огонь, хотя она даже не пытается подливать в него масла.       Её задница, кажется, имеет собственный почтовый индекс, и она частенько икает, но при этом…       Эмма Купер — всего лишь очередное разодетое разбитое сердце, превратившее свои слезы в бриллианты на своей короне.       И вопреки кропотливо созданному образу, Эмме больно. Она сидит на полу спортивного зала и плачет навзрыд, кусая губы, чтобы не завыть в голос: Эмма Купер вооружена по полной — тушью для ресниц и горькими слезами, только обороняться не от чего — вся боль внутри.       Стертая помада бледной розой размазана по подбородку, а водостойкая тушь, кажется, скоро перестанет оправдывать свое название. Эмма прижимает колени к груди и не знает, что делать.       Вздрагивает, когда чувствует мягкие объятия от севшего рядом человека, но не может даже увидеть лица — слезы все катятся и катятся вниз, срываясь потоками с щек.       — Купер, ты в порядке? Ты не в порядке, — озабоченно спохватывается парень. — Тише, все будет… — запинается он и хмыкает себе под нос. — Все будет, — уверенно кивает и Эмма нервно хмыкает, протирая глаза — рядом с ней, у стены, на полу спортивного зала сидит Мантла.       — Реджи… — улыбается Купер и закусывает щеку изнутри, чтобы не расплакаться с новой силой — она не знает, зачем он пришел, может, даже поиздеваться, но в данную минуту ее это не волнует — Эмма чувствует себя разбитой и его слова сейчас именно то, что нужно. — Ты чего здесь? — всхлипывает Купер и судорожно выдыхает в тщетной попытке успокоиться — все же нервная система дала знатный сбой.       — Увидел, как ты расстроенная ушла со двора, — пожимает плечами парень. — Что случилось, Эм?       Купер вздрагивает, когда Реджи заглядывает ей в глаза, внимательно разглядывая заплаканное лицо Купер. Его темные радужки смотрят с участием и действительно ждут ответа.       — Ничего такого, — отмахивается Эмма и сглатывает, распрямляя плечи — привычная маска на такое разбитое состояние не налезает, но нужно попытаться. — Просто ноготь сломала, — глубоко вздыхает Купер и кивает на руку, мол, вот причина всех бед. Но Мантла вводит ее в замешательство, когда недоверчиво фыркает.       — Мы с тобой не первый день знакомы, Эмма, — качает головой Реджи и требовательно поднимает брови, смотря на Купер так, будто абсолютно не верит ее словам. И это оказывается правдой. Эмма вздрагивает и вся сжимается под его взглядом, будто ее поймали с поличным. А так оно и есть. — В прошлый раз ты плакала из-за сломанного ногтя, когда твой двоюродный брат погиб, — поджимает губы Реджи и смотрит на Купер, мол, разве я не прав?       Эмма выдыхает от неожиданности и прячет взгляд: неожиданно осознавать, что кто-то все это время видел тебя насквозь, хотя ты думал, что прекрасно играешь свою роль. Купер сглатывает и неловко посмеивается.       — Все-то ты про меня знаешь, — нервно улыбается Эмма и насухо вытирает щеки от неожиданно исчезнувших слез. Все еще смотрит в пол и не может поднять взгляда на Реджи — только крепче прижимается к парню, не сбрасывая его руку с плеч.       — Можно и так сказать, — усмехается парень. — А до этого ты плакала «из-за сломанного ногтя», — Реджи с усмешкой показывает картинные кавычки в воздухе, — когда в покер проиграла все деньги на колледж, — качает он головой и Эмма резко выдыхает, устремляя изумленный взгляд на парня.       — Это ты откуда знаешь? — пораженно поднимает она брови и не сдерживает улыбку, когда видит теплые глаза Реджи и его полный смешинок взгляд.       Эмма замечает, как Реджи изменился. Еще ведь совсем недавно они зависали в одной компании с Джейсоном, и, как и Арчи, Реджи не отличался сильно развитой мускулатурой или чистой от юношеских прыщей кожей — тогда единственной звездой и красавчиком школы был Блоссом, королевой — Купер. Даже Шерил тогда не отличалась короткими юбками или особенно сучьим взглядом — она была просто симпатичной младшей сестрой Джейсона, никто не говорил о ней, как об отдельной личности. Блоссом стоит признать, что смерть брата подарила ей поистине грандиозный взлет популярности.       Эмма рано поняла, что мальчикам нравятся красивые девочки в коротких юбочках — Джейсон в этом помог. Купер гуляла в компании футболистов, смотрела на них, как на детей, и любила Джейсона. Блоссома это устраивало, и он ничего не хотел менять. Все знали об этом. В списке девчонок школы только напротив Шерил не стояло цифры с баллами. Напротив имени Эммы цифру имел право ставить только Джейсон. Хотя, даже при желании, с ним тогда никто не мог соревноваться.       Но время бежит вперед и вот перед ней сидит Реджи — высокий, статный парень, который, что удивительно, все также неплохо к ней относится. Наверное, они могли бы дружить, если бы Купер не растворялась в потакании Блоссому.       — Ты тогда пришла ночевать ко мне, потому что боялась, что родители убьют тебя во сне, — посмеивается Мантла, поудобнее устраиваясь на полу — он кажется Купер большим дружелюбным медведем, который сам до сих пор не осознал того, что может использовать людей, как захочет, с такой-то внешностью. Правду говорят, что девчонки вырастают быстрее.       — Серьезно? — недоверчиво хмыкает Эмма, смотря на парня исподлобья — не то, чтобы она была такой сукой, что даже не запомнила ту ночь, но весь тот год в принципе смешался у Купер в сознании в один сплошной клубок боли и эмоции, поэтому сложно сейчас вычленить из него что-то конкретное. Реджи кивает.       — Ага. Ты, вроде, была пьяна: сидела у меня на балконе и тебе казалось, что твои ноги неубиваемые, и если ты прыгнешь, то ничего не случится. Хорошо, что ты потом чихнула, и поняла, что смертна. — Он улыбается, прокручивая картинки воспоминаний в голове, а Эмма заливается смехом и по-дружески толкает его в плечо.       — Точно, я помню это, — качает головой она. — Но я тогда не была пьяна! — возмущается Купер, мол, я все понимаю, но репутация у меня не настолько плохая!       — Ты потом встала перед зеркалом и начала заигрывать со своим отражением, — картинно укоризненно смотрит на нее Реджи, показывая, что он-то там был и точно помнит все, как было.       — И?.. — с улыбкой вопросительно поднимает брови Купер, и Реджи отмахивается, начиная смеяться.       — Действительно… — фыркает от смеха Мантла и заглядывает Эмме в глаза. Купер проглатывает улыбку.       Взгляд у парня долгий, внимательный, какой-то блестящий. И движения осторожные, неспешные — Эмма чувствует это, когда он поудобнее перехватывает ее за плечи, боком прижимая к себе. Купер вздыхает.       — Родители тогда со мной месяц не разговаривали, — с улыбкой качает головой Эмма. Странно получается: по прошествии времени некоторые, даже неприятные события стирают свой негативный налет и заставляют вспоминать их с улыбкой… а некоторые… будто бы не имеют срока годности — будут болеть даже спустя сорок лет.       — Что у тебя все-таки случилось, Эм? — все же прерывает затянувшуюся паузу Реджи, сжимая плечо старой знакомой в знак поддержки. Купер дергается от этого жеста и расплывается в тщательно отработанной улыбке.       — Ничего, со мной ничего такого не случается, просто неудачный день, — подмигивает она парню и хлопает ладонями по коленям, вставая с пола.       — Твоя гордость тебя сожрет, — грустно усмехается Реджи, наблюдая за тем, как Купер, смотря в карманное зеркало, ловко поправляет макияж.       — Она подавится моим самолюбием, — уверенно заявляет Эмма, сверкая довольной улыбкой, но Реджи только качает головой.       — Я знаю, каково это — держать марку, когда хочется выйти в окно. Поверь, фальшивая улыбка не поможет, — пожимает плечами парень и тоже встает с пола, кидая на Купер разочарованный взгляд. — Тебе стоит с кем-то поговорить, — только вздыхает он и направляется на выход, оставляя Эмму в полной растерянности.       — И что, этим «кем-то» должен быть ты? — раздраженно и одновременно обиженно фыркает она, смотря парню вслед — ее бесит, что он прочел ее на «раз-два» и строит из себя взрослого. Это так не работает.       — Не обязательно, можешь обратиться к другому давнему знакомому, — иронично подмечает Реджи, пропустив мимо ушей саркастичное замечание Купер, и почти скрывается за дверью, когда его останавливает ее отчаянное:       — И что ты хочешь услышать? — судорожно выдыхает Эмма, в безвыходной ситуации теряя разом все свои маски. — Что когда все хоть немного начинает идти гладко, у фортуны обязательно находится припасенный специально для меня мешочек хуйцов? — устало выдыхает Эмма и вновь обессиленно опускается на пол. Реджи оборачивается и грустно усмехается — возвращается к Купер и садится напротив.       Парень видит это в ее глазах: будто бы пьяный мир не заметил ее и сбил Эмму Купер насмерть. И с покалеченной судьбой она до сих пор продолжает жить. И она держится, борется, придумывая все новые и новые способы обороны — он сам такой же. Причины другие, результат как под копирку.       Но бывает, в такие дни, как этот, оборона рушится. Да, Эмма держится. Ведь Эмма сильная, Эмма стальная. Но, как известно, сталь не гнется — сталь ломается. Вот и Эмма ломается тоже, глотает тихие слезы на полу спортивного зала и боится что-либо сказать.       — Мне не нужна твоя история, Купер. — Спокойно проговаривает Реджи, ловя ее воспаленный взгляд. — Просто скажи хоть что-то: я знаю, как это может сжирать изнутри, — кивает Реджи и сам сглатывает — не просто в любом случае упоминать о подобном.       Эмма прячет взгляд под слоями туши и хочет блевать негативом, накопившемся на душе. Но сейчас нет сил на образ, нет сил даже на то, чтобы предупредить Реджи о молчании — Эмма даже не думает, будет ли Мантла болтать о том, какой видел ее, саму Эмму Купер — самопровозглашенную королеву школы. Ей просто плевать. Эмма горько усмехается и смотрит куда-то сквозь парня.       — Когда Джею надоел его хомяк, он выкинул его в измельчитель для мусора, — хмыкает она безучастно и обессиленно пожимает плечами, мол, да, такой уж он был. Просто Реджи знал Джейсона, видел их вместе — он должен понять. — Меня он тоже выкинул, — усмехается Купер, — чек, правда, все-таки сохранил — потрахивал пару раз в неделю. А я так сильно привязалась к нему, что забыла всю последовательность узлов и не сопротивлялась, — поджимает она губы и фокусирует взгляд на Реджи, как бы говоря: «Теперь ты знаешь об этом из первых уст — осуждай». Но Мантла видит это и отрицательно качает головой. Купер сглатывает стыд. — Понимаешь… — она выдыхает подступающие к горлу слезы и старается улыбаться, но глаза Эммы остаются стеклянными и бесконечно грустными. — Я бы пережила, если бы он был единственным… но они все — Джейсон, Бетти, Вероника, даже Шерил — выбирают Полли. Из раза в раз. Я просто не могу понять, чем я хуже! — всхлипывает Купер и вздрагивает, когда Мантла садится рядом, но благодарно улыбается — легче говорить, не смотря никому в глаза и чувствовать рядом человеческое тепло. — Нет, я знаю, чем, но… не знаю, я просто умираю внутри от ревности и ненависти, и кажется, что схожу с ума, потому что со временем стоящие причины обесцениваются и я будто… ненавижу их всех просто так.       Эмма несколько раз вздыхает, успокаивая подступающую истерику, и крепче вцепляется в широкое предплечье парня, будто это спасательный круг. Эмма боится. На самом деле боится того, что Реджи ее не поймет, обзовет истеричкой и психопаткой, рассмеется в лицо и расскажет всей школе, какая она на самом деле неуравновешенная слабачка. Но ее страхи запинаются о спокойный голос парня и его улыбку на полных губах.       — Знаешь, неделю назад я избил парня, — проговаривает Реджи, и разжимает кулак, демонстрируя Эмме сбитые костяшки на правой руке. — Мне тогда буквально сорвало крышу и разметало черепицу, фундамент тоже смыло, — невесело усмехается он. — Я избил его потому, что мой отец похвалил его игру на поле, — поджимает губы Реджи и Эмма слышит на этих словах его тихий утробный рык раздражения. Он оборачивается к Купер и почти надменно, от безвыходности, выгибает бровь, мол, это хуже того, что ты рассказала — осуждай. Эмма отрицательно качает головой и Реджи тяжело вздыхает. — Но дело в том, что днем ранее, — парень секунду раздумывает, а затем задирает футболку, демонстрируя Купер зеленовато-желтые заживающие гематомы на ребрах — Эмма беззвучно охает, — отец избил меня, потому что я забил не восемь, а пять голов на том же долбаном поле. И скажи мне после этого, кто виноват? — иронично хмыкает Реджи, требовательно смотря в сторону Купер, но потом отмахивается. — Да все, все в этой истории. И знаешь, что? Похер. Какая разница. У меня в жизни достаточно дерьма, чтобы думать о прошлом. Не факт, что справлюсь с будущим. Как ты и сказала, у фортуны всегда для нас будет припасен мешочек хуйцов.       Реджи улыбается уголком губ и ободряюще хлопает Эмму по плечу, от чего Купер качает головой и заливается смехом. А ведь он прав.       — Звучит, как тост, — усмехается себе под нос Купер — мажет по щеке парня понимающим взглядом и крепче обхватывает его руку, кладя голову на плечо Реджи. Выдыхает отчаяние в пустоту зала и прикрывает глаза.       Тишина между ними вязкая, спокойная, ни к чему не обязывающая: они сидят на полу спортивного зала в пыльном дневном свете и дышат в унисон — никто друг другу по жизни и самые важные люди во вселенной в данный момент.       Эмма трется щекой об обтянутое черной кожей куртки плечо парня и успокаивает бурю в душе, отпускает сжигающую ярость и гнев. Перед глазами проносятся отрывки воспоминаний: их действительно беззаботное лето, когда Джейсона еще устраивала любовь Эммы, когда главной заботой было купить выпивку без документов и не получить нагоняй за прогулы. Время, когда Эмма действительно наслаждалась взглядами окружающих и разномастными сплетнями за спиной, когда держала осанку и надевала короткие юбки для развлечения, а не чтобы скрыть душевные переломы, когда они просто были подростками, любившими жизнь, когда она могла сделать вид, что с ней все нормально и это действительно получалось.       Время, когда пересуды за спиной ходили только потому, что Эмма была единственной девчонкой в компании парней, а не потому, что ее подозревали в убийстве. Когда те самые парни были безобидными пацанами, хотевшими украсть поцелуй, а не поставить в журнал позорные очки. Когда все было проще.       — Почему мы перестали общаться? — задает вопрос в пустоту Реджи, разрезая бархатным баритоном тишину зала. Эмма открывает глаза.       — Потому что Джейсон умер, — после раздумий пожимает она плечами: какой еще может быть ответ?       — Говоришь так, будто он был связующим звеном между нами всеми, — фыркает Реджи и выгибает бровь, заглядывая Эмме в глаза, будто она сморозила очевидную глупость.       — А кто? — недоуменно хмыкает блондинка.       — Ты, Купер, — говорит Реджи, будто это само собой разумеющийся факт, утвердительно кивая в довес к своим словам.       — Ой, да брось, — неверяще фыркает Эмма и закатывает глаза, — я, конечно, самая невероятная, но Джей…       — Почему ты говоришь так, будто была его ручной собачкой? — перебивает ее Мантла и отстраняется, чтобы заглянуть Купер в глаза — он действительно ждет ответа на свой недоумевающий вопрос. Эмма осекается.       — Потому что так и есть…       — Купер… — категорично выставляет перед собой ладонь парень, останавливая ее реплику. — Не знаю, что там было между вами, но заводилой в нашей компании была именно ты. — Поджимает он губы и недовольно смотрит на Эмму, будто его лично оскорбляют ее слова. — Не спорю, с Джейсоном было весело, но это очевидно — он был еще тем мудаком. — Хмыкает парень и, коротко улыбаясь, исподлобья смотрит на Купер — без слов будто говорит, мол, я говорю об этом потому что все думают так же, ты же знаешь.       — Не поспоришь. — Усмехается Эмма и с улыбкой качает головой: первый раз она слышит это после смерти Джейсона и вслух соглашается без осуждения. Как говорится, о мертвых либо ничего, либо ничего, кроме правды. А Джейсон был мудаком — правда чистой воды. И все это знают.       — Помнишь тот раз, когда ты стащила ключи от футбольного поля и мы целую ночь кидали мяч, а потом там же и уснули? До скольки там дошел счет? — спохватывается Реджи, будто отчаянно пытается поднять размазанную по дну самооценку Купер — эмоционально жестикулирует, вспоминая одну из их лучших летних ночей, и Эмма невольно улыбается.       — Кажется, перевалил за сотню, — пытается отделаться она от веселого настроения парня, поджимая губы, но входит плохо.       — Точно! — посмеивается Мантла. — А тот раз, когда у Чака в бассейн ты вылила несколько банок шампуня? Тогда пеной затопило почти весь квартал! — не унимается парень, воскрешая все новые и новые куски того лета. Эмма не сдерживается и смеется, отмахиваясь от слов Реджи.       — Кто же знал, что в бассейне у него есть джакузи, — всплескивает она руками и видит в радужках парня тот душный июль, апельсиновое пиво и ночные футбольные матчи.       Он изменился. Эмма думает, что не узнала бы его, если бы не видела каждый день в школе — тем летом он больше напоминал дерзкого, с горячей кровью и смешного, но ботаника. Сейчас Реджи вполне заслуженно может стать королем школы.       — Я хочу сказать — всегда будут те, кто тебя не заслуживает, — неожиданно серьезно произносит Мантла и прямо смотрит в глаза Купер, — ну и пусть. — Уверенно и жестко произносит он. Эмма замирает. — Те, кто выбирают не тебя, те, кто не будет ценить… знаешь, ну и что. — Всплескивает он руками и играет желваками, очевидно, вспоминая свое. — Это их проблемы, — Реджи берет Эмму за руку, и заглядывает в глаза, убеждаясь, что она его слушает и слышит. — Ведь это не значит, что ты не заслуживаешь большего.       Эмма давится воздухом: от прикосновения парня и его слов по хребту Купер пробегает табун мурашек и пространство вокруг теряет четкость — в эту секунду она видит только темный, уверенный взгляд парня. Как же он чертовски ловко бьет в цель.       — Звучит очень трезво, осталось в это поверить. — Нервно усмехается Эмма. — Тебе в том числе, — кивает она парню и поджимает губы, понимая, насколько это непросто. Она сколько угодно может называть себя сверхсозданием, королевой школы и лучшей из лучших, но какой в этом смысл, если сам в это не веришь?       — Поверю, куда я денусь. — Легкомысленно отмахивается Мантла, совершенно не сомневаясь в своих словах. — Давать советы, конечно, всегда легче, чем им следовать, но разве ты не скажешь, что мой отец не прав? — вопросительно поднимает брови Реджи и с улыбкой смотрит на Купер. Эмма хмурится.       — Конечно, он не прав. — Произносит она, но сама внимательно смотрит на парня — к чему он клонит?       — Вот и сестра твоя, и подруги, и кто там еще… тоже не правы, — с усмешкой заявляет парень и Эмма засматривается ямочками на его щеках.       — Не могу поверить, что это говорю, — в попытке спрятать улыбку, кривит губы Эмма и наклоняет голову вбок, рассматривая Реджи. — Но разве это не звучит слишком эгоистично? — Посмеивается Купер, закусывая губу, и сильнее натягивает короткое трикотажное платье на колени — не самый удобный наряд для посиделок на жестком деревянном полу.       — А кому не плевать? — с улыбкой пожимает плечами Реджи и весело подмигивает Купер.       Эмма смеется и ее смех сливается со звоном школьного звонка. Мантла поднимается на ноги, и подает руку Купер.       — А ты мне нравишься. — Одобрительно кивает блондинка и оба смеются, понимая, что зря потратили столько времени, не пытаясь наладить былой контакт. — Но, Реджи. — она кидает на парня внимательный, предупреждающий взгляд. — Ты же знаешь, что вся наша репутация держится на молчании наших друзей? — многозначительно смотрит она на парня и беспомощно улыбается, мол, не я придумывала правила.       — Я тебя понял, — кивает с легкой улыбкой парень.       Эмма задумывается и поджимает на Реджи серьезный взгляд.       — Думаю, мы перестали общаться, потому что… не знаю, во мне что-то надломилось, — произносит Эмма. Реджи качает головой — никто из них не мог подумать, что этот день обернется такими откровениями.       — Он того не стоит, — уверенно кивает Реджи и ободряюще улыбается одним уголком губ. — Выздоравливай, Эмма Купер. Мне, да и нам всем, тебя не хватало, — хмыкает парень и направляется на урок — Эмма машет ему на прощание.       На секунду кажется, что она начала исцеляться.       Но в этот момент, не дав Купер насладиться внутренней свободой, в зал заходит Джагхед Джонс и Эмма с раздражением вспоминает, что когда кажется — надо креститься.

***

      Джонс, кажется, впервые при виде Эммы Купер не испытывает праведного раздражения. Как любопытный щенок, он оглядывает блондинку с головы до ног и прислушивается к собственным чувствам — ничего. Кажется, когда Эмма отточенным движением врезала ему лбом по носу, произошел катарсис и мозг Джага сбился до заводских настроек. Иначе, как объяснить все это?       Нет, Джонс не проникся к ней какими-то особыми чувствами. Просто начал чувствовать себя глупо: будто его мастерски обыграли в игре под названием «жизнь» и Джаг не знает, что делать с ущемленным достоинством. Ведь каждый чертов раз, (боже, если брать только эту претензию) когда Джагхед упоминал ее истерики из-за сломанного ногтя, он делал именно то, чего хотела Эмма Купер — верил первому впечатлению и не лез глубже.       Джонс не хочет признавать этого, но он до сих пор находится под впечатлением. Джаг до сих пор считает ее сукой, не понимает и половины мотивов Купер и думает, что она могла бы вести себя по-другому, и не собирается считать ее хорошим человеком, но абсолютно честно может признать — браво.       Но его зарождающееся чувство, которое Джонс охарактеризовывает, как отсутствие отвращения, разбивается вдребезги о фыркание Купер, как только она замечает парня в проеме двери.       — Уходи, Джонс, мне сейчас не до тебя, — устало отмахивается Эмма и поднимает с пола сумку, недовольно поджимая губы — ей только токсичного бурения у нее под кожей не хватало.       Джагхеда, на удивление, на секунду неприятно укалывает обида — Купер гонит его от себя, даже несмотря на то, что у него есть нужная ей информация, но Джонс решает не лезть в бутылку, да и Купер выглядит не настроенной на конфликт.       — Считай, что я пришел с белым флагом, — поднимает в миролюбивом жесте руки парень и проходит вглубь зала, усаживаясь на трибуны.       Эмма оборачивается на его слова, хмурится, смиряет Джонса уже привычным подозрительным взглядом и кивает — разрешает здесь остаться. С минуту задумчиво молчит и наклоняет голову вбок, спокойно задавая вопрос.       — Ты знал? — она знает, что не нужно пояснять смысл собственных слов — Джонс понимает, что она спрашивает про вчерашний вечер и обман Бетти.       — Нет, — пожимает плечами Джаг. — Но если бы знал, не сказал бы, — честно отвечает парень и Эмма коротко улыбается, кивая на его слова.       — Я знаю, — Купер садится на скамейку рядом с Джонсом и устремляет взгляд в стену перед собой. Расслабленно мотает под скамейкой ногами и определенно точно не спешит на урок. Впрочем, как и Джаг.       В стенах стихает гул, когда все расходятся по классам, и зал погружается в вязкую тишину. Джонс поворачивается к Купер, которая задумчиво смотрит перед собой, и на автомате проходится взглядом по девичьему профилю.       Острый подбородок она скучающе подпирает кулаком, хмурит темные брови и морщится, когда светлые локоны падают на лоб. Джонс видит Эмму Купер, когда она не обращает на него внимания, не играет на публику и не злится и это… ошеломляет. Ее спокойный, расфокусированный взгляд серых глаз, черные от туши ресницы и еле заметные веснушки на щеках кажутся странными, ведь сейчас не играют ей на руку. Эмма Купер не вышла из образа, но и не осталась в нем. И Джонс думает, что если бы писал с нее персонажа, на описание одной только противоречивой в разных ситуациях внешности ушло бы не меньше сорока страниц.       Подсознание Джонса чертыхается — есть силы, с которыми нельзя заигрывать. Невозможно пригубить из зараженного чумой бокала и не заразиться самому. А Джаг, кажется, глотает яд с первой секунды из тех злосчастных «семи минут в раю». И травится, травится, травится.       — Прощать Бетти в ближайшее время ты не собираешься, правда? — Осторожно интересуется Джагхед. — Спрашиваю из личного интереса, только и всего — меня ведь это тоже коснется, — тут же спохватывается он и поднимает руки на манер «сдаюсь» под тяжелым взглядом Эммы.       Джонс не передумал: Купер — сука, но он не собирается уподобляться ей и специально добивать. Все-таки он видел, какой разбитой была Эмма, устраивая маленькое шоу в школьном дворе, и нагнетать, вопреки желанию, не спешит.       — Она меня предала, — смерив парня оценивающим взглядом, просто пожимает плечами Эмма. Черное и белое — на этом точка.       — Я могу с тобой согласиться, но тогда мы оба будем неправы, — беззлобно усмехается Джонс, и Купер переводит на него заинтересованный взгляд, вопросительно выгибая бровь. Джаг улыбается. — Я не претендую на истину в последней инстанции… — Джонс затихает, следя за реакцией Эммы, и удовлетворенно кивает, когда видит ее требующий продолжения взгляд. — Но сама посуди: я знаю то же, что знает Бетти, и это, собственно, ничего — как она может быть тебе верна, если даже не знает, в чем эта верность заключается? — осторожно проговаривает Джаг под недовольным взглядом Эммы и прикладывает все силы воли, чтобы не улыбнуться — во взгляде Купер он видит смятение, потому то привел действительно здравый аргумент. Эмма закатывает глаза и недовольно поджимает губы, но что на это ответить — не знает. — Поэтому, может, не стоило так давить?..       Джаг произносит слова тихо и медленно, словно с каждым слогом, как с шагом, подбирается к разъяренной львице. Эмма тут же презрительно фыркает и складывает руки на груди, скептично смотря на Джонса.       — О, правда? — саркастично интересуется она, намекая на то, что Джаг сам повинен в своих претензиях — Купер не собиралась прибегать к насилию вчера вечером — он вынудил.       Джаг сдается и выдыхает, качая головой. Он умный, он может признать, что все-таки был неправ.       — Ладно, признаю, я перегнул палку, — недовольно кривится он от собственного признания и поджимает губы, исподлобья смотря на Купер.       — Перегнул? — изумленно хмыкает Эмма. — Да ты сломал ее нахрен! — со смешком всплескивает она руками и Джаг не сдерживает улыбку, поражаясь тому, как разбитый нос быстро стал предметом обсуждения из серии «а помнишь».       — А ты обрубком этой самой палки меня избила, — все же напоминает Джонс и Эмма нехотя кивает, пожимая плечами.       — Туше.       Оба улыбаются, смотря друг на друга: какой бы странной эта ситуация не казалась, сейчас они равны. И оба, хоть и с ироничной ухмылкой, но готовы это признать.       — Раз уж мы квиты, — азартно хлопает по коленям Джонс. — Обсудим кое-что более важное? — усмехается он, вопросительно смотря на Купер, и та кивает, закатывая глаза на его чересчур веселый настрой. — Вчера, пока я валялся на парковке после твоего отъезда, — он кидает на Эмму картинно-осуждающий взгляд и Купер кривится, ехидно щурясь на провокацию парня, но все же расплывается в улыбке, понимая, что вчерашний вечер определенно точно станет предметом шуток. — Я видел, как Кенни Джи вышел из дома престарелых — ты не поверишь… — Джонс делает театральную паузу, но под грозным взглядом Эммы продолжает, — … с Гермионой Лодж, — победно кивает Джагхед на шокированное выражение лица Эммы. — И помимо того, что Арчи тоже недавно слышал, что Хайрам Лодж убийством сына отомстил Блоссомам за свою отсидку, мне еще повезло чисто случайно увидеть, в какой новый мотель после этого — прямо среди ночи — заселился Кенни Джи, когда забирал свой байк. Ты же меня решила не подвозить до дома, — он опять со смешком укоризненно кидает взгляд на Купер, но она пропускает поддевку мимо ушей.       Эмма пораженно смотрит на Джонса, переваривая информацию, а затем усмехается, хлопая его по плечу.       — Я горжусь тобой, Джагхед Джонс Третий, — картинно торжественно кивает Купер и Джаг с удивлением отмечает, что его впервые не раздражает собственное полное имя, произнесенное Эммой Купер. — И раз уж мы в расчете, — довольно улыбается Эмма. — Сегодня вечером повторим с тобой наш опыт слежки, — победно усмехается Купер и легкомысленно взмахивает в воздухе рукой, поднимаясь со скамьи. — Возьми побольше еды и библию — будем молиться, что не выведем друг друга из себя и оба останемся живы, — подмигивает она растерявшемуся от такой быстрой смены настроения и планов парню, и направляется на выход из зала.       Джонс моргает. Не на такой исход разговора он рассчитывал, но сам виноват — теперь придется провести с Эммой Купер в замкнутом пространстве совершенно неопределенное количество времени.       И почему его это напрягает, раздражает, бесит…       — Черт.       … но он абсолютно точно этого ждет?..