Salvame - Спаси меня

Вивьен задумчиво посмотрела на лежащий на коленях телефон и откинулась на прохладную спинку сиденья автомобиля. Нужно было благодарить конструкторов из Ингольштадта (1) за то, что тяжелый автомобиль так легко проглатывал все неровности на лондонских улицах, иначе женщина не была бы уверена в том, что смогла бы достойно выдержать эту совершенно безумную поездку, даже несмотря на львиную дозу обезболивающих. Как бы ни старался врач отговорить ее столь поспешно покидать больницу, генерал, как и несколько раз до этого случая в других странах, привычно оставила росчерк на бумагах о том, что осознает всю тяжесть возможных последствий, и покинула больничную палату, больше похожую на номер пятизвездочного отеля, которую в ее распоряжение предоставили люди Майкрофта. Конечно же, чтобы избежать возможных проблем, стоило остаться на пару суток и позволить врачам продолжить начатое, но Вивьен не собиралась упускать из рук нить событий и позволять себе расслабляться в тот момент, когда ее жизнь висела на волоске. Пусть и не жизнь в прямом смысле, но карьера уж точно. Женщина чуть поморщилась, пытаясь поправить врезавшуюся в шею перевязь. То, какой болью сейчас отдавалось каждое движение, прекрасно давало ей понять, что вряд ли она проведет хотя бы час за раздумьями, не отвлекаясь на боль. Определенно, жесткий ремень перевязи начинал ее раздражать, повязка на плече казалась слишком тугой, а от повязки на туловище и вовсе хотелось скорее избавиться: под ней почему-то все чесалось. Нервировало и холодное прикосновение шелка черной широкой блузки, призванной скрыть повязки на ее теле. Раздражало солнце, которое заливало своим предзакатным светом лондонские улицы, делая тени от деревьев по-августовски длинными. Все в этой ситуации не нравилось Эйвери. Генерал посмотрела на возвращенный ей телефон. Она уже несколько раз, разве что не под лупой, рассмотрела его, проверила и перепроверила историю доступа к данным — похоже, действительно никто не пытался копаться в его «мозгах». Определенно это было очень редкое в современном веке явление в шпионской среде: не воспользоваться шансом и не попытаться получить доступ к ценнейшей информации. Интересно, чей это был приказ: Майкрофта или леди Смолвуд? Вряд ли Холмс успел сделать такие распоряжения, значит, Алисия… Женщина, которая узнала ее, и теперь эта тайна принадлежала совершенно постороннему человеку. И это могло существенно осложнить все, ведь леди Смолвуд была тем редким человеком, который мог отдавать приказы, которые исполнялись столь же беспрекословно и быстро, как и приказы Мистера Британское правительство. Эйвери потерла переносицу здоровой рукой и с долей опаски посмотрела на солнце за окном, приглушенное тонировкой — день еще не закончился, и шансы на то, что к ней заявятся люди Майкрофта и потребуют объяснений, были все еще велики. Конечно же она ликвидировала всех, кто имел отношение к этому покушению, но это выглядело очень и очень странно. Ей повезет, если удастся все списать на сдавшие нервы, ведь другого оправдания у нее быть не могло. Но это же было смешно — Вивьен даже улыбнулась самой себе: у нее сдали нервы. Любой, кто читал ее досье, отлично знал, что нервы она оставила там, в Афганистане. У нее нет ни нервов, ни чувств. По крайней мере не должно быть. Однако все равно мерзкая пустота сидела где-то глубоко внутри, и лицо Крамора все время всплывало перед глазами, стоило только закрыть веки. Когда тяжелая «Ауди» перевалилась через водосток и въехала в распахнутые ворота дома на Кингс Роуд, Эйвери ощутила, как сердце болезненно сжалось, но не от боли. Она сразу же увидела рухнувшее дерево, которое росло перед балконом. Не выдержав вчерашней непогоды, старый платан рухнул на клумбу и часть парковочной площадки, беспомощно повесив свои ветви на забор дома. Судя по тому, что от дерева были отпилены лишь те ветви, которые действительно сильно мешали обитателям дома, меры предосторожности в отсутствие начальства никто не хотел нарушать, допуская на территорию резиденции наемных работников. Марк Стайлз, худощавый смуглокожий брюнет с каплей афроамериканской крови, едва не на ходу выскочил с пассажирского сиденья авто, услужливо распахнул дверь автомобиля перед генералом и подал руку, о которую женщина оперлась, осторожно вылезая. Стараясь сохранить корпус тела неподвижным, она неловко выбралась из автомобиля и сделала пару шагов к платану. Это чертово дерево стало напоминанием о том, что все могло рухнуть в любой момент. Хоть генерал и не верила в приметы, но иногда задумывалась о том, что судьба может подкидывать предупреждения и, похоже, это было одно из них. — Мы решили не прибегать к услугам посторонних, — Стайлз увидел, куда направлен взгляд женщины. — Кински поехал в супермаркет за инструментом, разберемся сами с этим вопросом, — агент многозначительно кивнул в сторону дома. — После нашего отъезда сотрудники посольства решат все вопросы с вывозом дерева. Эйвери кивнула и зашла в дом. Несмотря на то, что прихожая и гостиная были заполнены ароматом готовящегося ужина, генерал лишь поморщилась — в другой ситуации она бы не отказалась от плотного перекуса, но сейчас хотелось как можно скорее остаться наедине с самой собой и мыслями. — Уберите в гостиной все, — бросила она Марку, кивнув в сторону дивана, около которого на тумбочке все еще стояла кружка, из которой накануне вечером пил Крамор. «Пожалуйста, генерал, вернитесь живой», — сейчас эти слова из той записки, подсунутой ей под дверь кабинета в Лэнгли, прозвучали в голове голосом автора. Почему-то стало казаться, что выполнить эту просьбу будет очень и очень трудно. Стайлз, следовавший за женщиной тенью, закрыл дверь спальни. — Что у нас? — тут Вивьен была уверена в том, что их не смогут прослушивать англичане. Агент довольно улыбнулся, подошел к камину, отодвинул кочергой пепел, нажал на один из камней в топке и, испачкав руки в саже, вытащил из углубления крохотную флешку. Довольная улыбка и улыбающиеся глаза молодого агента заставили Эйвери улыбнуться, взглядом сдерживая уродливую маску. — Все отлично. Как вы и сказали: утром мы поработали мусорщиками, — довольно продолжил улыбаться Марк. — Прекрасно, — Вивьен взяла в руки флешку. — Вы смотрели, что на ней? — Нет. Без вашего прямого приказа не стали это делать. Есть риск, что там может быть программа—шпион, которая выдаст местонахождение алгоритма? — чуть нахмурился Стайлз. — Не думаю. Грейв прекрасно знает, чем рискует. И он не тот человек, который станет совершать такие необдуманные поступки. Но в целях нашей же безопасности лучше не запускать ни один из файлов. Принесите мне необходимое оборудование, я создам копии этой флешки на случай, если мы не сможем без обыска покинуть Лондон. — Не хотелось бы сталкиваться с такими трудностями, генерал, — поежился Найт. — Мне бы тоже. Но мы играем в опасную игру с Холмсом, и от него можно ожидать всего, чего угодно, в том числе и нарушения нашего дипломатического статуса, — Вивьен знала, что говорит самую настоящую правду. Подчиненный кивнул: — Когда мы покидаем Лондон? — Груер не связывался с вами в мое отсутствие? — уточнила Эйвери. — Нет, от него не было никаких указаний. Самостоятельно никто из нас не выходил с ним на контакт, — Стайлз внимательно посмотрел на генерала. — Вы ведь знаете, генерал, — начал он осторожно. — что я прекрасно понимаю, что подчинение командиру на месте может принести гораздо больше, чем следование инструкциям руководства, — агент опасливо посмотрел на босса. Эйвери внутренне усмехнулась: не успел еще гример привести в порядок тело Крамора в Вашингтоне, как на его место уже метил очередной агент. Пока что Марк Стайлз был для нее надежным исполнителем, которому было по силам справиться с очень сложными заданиями. При этом это было одновременно как его плюсом, так и минусом: он на удивление легко принимал верные решения самостоятельно. Если Крамор слепо следовал инструкциям и делал невозможное для достижения цели, то Марк мог действовать по своему усмотрению. В кармане брюк Вивьен от пришедшего сообщения дернулся телефон. — Я уточню указания Груера по поводу нашей миссии. Но имейте ввиду, Стайлз, вряд ли мы покинем город в полном составе. Наша легенда продолжает работать и будет очень странно, если внезапно Штаты откажутся от сотрудничества в рамках операции в Ливии. Возможно, Вам придется задержаться тут чуть дольше, чем Вы планируете. — Я готов на это, если это необходимо для успешного выполнения стоящих перед нами задач, генерал, — агент улыбнулся. — Сейчас принесу Вам необходимое оборудование. Что–то еще принести? Женщина лишь отрицательно помотала головой. Когда дверь за мужчиной закрылась, она осторожно вытащила телефон из кармана, после чего, пристроив повыше подушки на кровати, забралась на нее. Что ж, теперь ей предстояло хорошо подумать и взвесить все. Флешка была у нее, задание можно было считать выполненным — перед Штатами она была чиста. Агент выполнил порученное ему, получил нужные данные, и теперь оставалось лишь вывезти алгоритм из страны. Конечно же делать это было нужно как можно быстрее, но… В этом вопросе было несколько «Но», не учитывать которые было нельзя хотя бы потому, что Эйвери отлично понимала, чем ей может грозить возвращение в Штаты. Здесь, в Лондоне, руки Груера были гораздо короче, а в Лэнгли или в Вашингтоне она была уверена, что не пройдет и суток, как с ней там может что-то произойти. Вероятно, она подвергалась опасности, находясь и в этом доме, ведь и раньше в разговорах с Ричардом генерал не исключала возможности наблюдения за ней со стороны кого-то из участников миссии. Но, если все взвесить, Уильям не стал бы рисковать и отдавать приказ о ликвидации генерала сейчас. Это уже было бы слишком. Внезапная смерть вызвала бы лишние вопросы и обязательное расследование, на ход которого Груер бы повлиять точно не смог. Только вот… Вивьен усмехнулась: вряд ли он знал, что его ждет, стоит ему прикончить ее. Возможно, кто-то чуть менее искушенный положил бы сейчас рядом с собой пистолет, но кому, как не ей, генералу и профессионалу разведки, не знать, сколько в руках спецслужб есть способов по устранению неугодных людей? Начиная с банального, растиражированного дешевыми детективами мышьяка, все еще стоящего на вооружении, экзотичных и безотказных пентакарбонила железа (2) и полония-210 (3) и банальной авто или авиакатастрофы. Если ее решат устранить, то устранят и не нужно устраивать цирк с пистолетом под рукой и едой только в случайных кафе на ходу. Разблокировав телефон и поддерживая его массивный корпус раненой рукой, Вивьен открыла входящее сообщение. «С возвращением. Несмотря на все проблемы с кротом, мне было не удержаться от того, чтобы не воспользоваться спутниками, направленными на Лондон, приглядывая за тобой. По имеющейся у меня информации, твое возвращение в Штаты сейчас будет очень опасно. Как ты? К.Д.» — Эйвери чуть удивилась непривычной многословности собеседника. «Алгоритм у меня. Придется в ближайшее время связаться с Груером. Думаю, он не сильно удивится, когда услышит меня. Пулевое ранение в плечо, но мне повезло — ничего критичного не задето, хотя по возвращению придется заняться ранением вплотную, есть кое-какие ограничения. Я отказалась от общего наркоза и полноценной операции. В.Э.», — чуть медленнее, чем обычно набрала текст ответа женщина. «Узнаю тебя… У меня с самого начала не было сомнений, что это его рук дело. Но, к сожалению, у меня не было возможности помочь тебе, и при этом не раскрыть себя. Но я могу организовать твою эвакуацию из Лондона под благовидным предлогом, когда это потребуется. К.Д.» «Мы справились сами. На этот раз. Я не просила поддержки в этой операции со стороны АНБ. В.Э.», — генерал была вынуждена признать, что слова об эвакуации ее все же порадовали, но допускать стороннего вмешательства в свою операцию она не собиралась. «Я могу помочь осуществиться моей просьбе, чтобы ты вернулась живой. К.Д.» «Неравнодушие не преимущество, к сожалению», — женщина усмехнулась. — «Это может дорого тебе стоить. В любом случае сейчас точно не стоит обозначать нашу связь. Возможно, я окажусь персоной нон-грата или что-то похуже… В.Э.», — не признавать очевидное было невозможно. «Да, я знаю обо всем. В Лэнгли ходят упорные слухи о том, что ты работаешь на исламистов. Но официально никто не берется подтвердить. Слухи, как понимаешь, пошли из какой-то курилки и еще много шансов на то, что они не перерастут ни во что большее. У меня тоже проблемы — под подозрением все, включая руководство и последнего секретаря. К.Д.» Вивьен нахмурилась — могло так сложиться, что рухнула бы не только она одна, и тут надо было задуматься о том, чтобы ее не задело падение собеседника, который… Эйвери совершенно не имела понятия о том, может ли этот человек оказаться тем самым кротом, которого уже полгода безуспешно искала самая секретная и могущественная служба Штатов. По сути — они мало что знали друг о друге… О каком знании друг друга могла быть речь, если их жизни были лишь тщательно подготовленными легендами? «Ты сообщишь мне, когда, по-твоему, будет достаточно безопасно возвращаться в Штаты? В.Э.», — все же, хоть канал для обмена сообщениями смогли бы взломать лишь избранные из пресловутых русских хакеров, но обсуждать подобные рабочие вопросы Эйвери точно не хотела. «Ты знаешь, как можно было бы решить вопрос с твоей безопасностью раз и навсегда… Рассчитывай на меня, если тебе будет угрожать опасность из-за алгоритма. К.Д.», — кажется, Вивьен услышала знакомую ей безапелляционную упрямую интонацию человека, привыкшего считать, что есть его мнение и неправильное. «Пока еще рано говорить об этом. В.Э.», — набрала она в ответ, отмечая, что рука даже от веса телефона начинает болеть. «Мне нужно на срочное совещание. Поступила информация, что КНДР готовится осуществить испытание межконтинентальной баллистической ракеты. NORAD (4) сейчас пытается предположить, чем нам это может грозить. Надеюсь, что цель не Гуам (5) и они действительно отказались от идеи превентивного удара. В противном случае, я не знаю, каким однажды проснется мир. К.Д.», — в этих буквах генералу слышалась огромная усталость собеседника, которому предстояло провести не один час за попытками просчитать возможные действия северокорейского лидера. «Пхеняьн будет пытаться максимально увеличить ставки, чтобы вынудить нас начать переговоры на более выгодных условиях для себя и постарается убрать из посредников Москву», — от боли в руке женщина поморщилась. — «Не спускайте глаз со страниц президента. В.Э.» «Я лично слежу за ними. Но он непредсказуем. Мне пора. Пожалуйста, будь осторожнее. Проверка твоих людей не дает пока оснований полагать, что кто-то из них может оказаться предателем. Но и доверять им так, как ты доверяла Крамору, не стоит. Пока я присматриваю за ними. К.Д.» «Постараюсь», — набрала Вивьен и чуть подумав, добавила улыбающийся смайлик: пожалуй, раз ей удалось избежать гибели, она могла позволить себе небольшое ребячество. Задумчиво покусав губу, генерал поняла, что, возможно, Ким Чен Ын сейчас немного играет на нее — раз у Штатов появилась информация о запуске баллистической ракеты, значит, скоро все страны, поддерживающие их, будут вынуждены провести экстренные совещания своих правительств. И старший Холмс совершенно точно окажется на одном из таких и, может быть, это чуть умерит его пыл по поводу того, чтобы докопаться до истины с Крайтоном или же отвлечет на достаточный промежуток времени, чтобы она успела решить все свои вопросы. То, что телефон зазвонил и на его экране высветился номер, который генерал хотела бы видеть сейчас меньше всего, было вполне логичным. — Генерал? — ответила Вивьен, прогоняя из голоса всю усталость и болезненность. — Эйвери…- услышала она немного усмехающийся голос Груера, — не думал, что услышу вас снова. — Я достойная ученица своих учителей, генерал, — отправила она шпильку в адрес босса. — И это целиком ваша заслуга. Полагаю, мне стоит больше не пытаться выяснить, что случилось с Крайтоном и его группой? — спросил спустя несколько секунд молчания Уильям. — Полагаю, что я могу сообщить вам, что все они ликвидированы. Но, разумеется, об этом будем знать лишь мы, — холодно по-деловому ответила Эйвери. — Что ж… В этот раз вам сопутствовало везение, в отличие от вашего коллеги. Жаль, что Крамор погиб. Он был верным агентом и всегда выполнял то, что ему говорят. Похороны назначены на среду. Представители ведомства уже занимаются ими. Полагаю, вы будете присутствовать? — Я не уверена, что смогу оставить дела в Лондоне, — Вивьен отлично поняла намек генерала на необходимость возвращения. — Вам пора бы было решить все вопросы, генерал, — сухо ответил Груер. — Я уже говорил вам, что вы не оправдываете данных вам бонусов. — К сожалению, я была эти полтора дня занята тем, что пыталась выжить, когда какие-то неизвестные люди сначала захватили нас в плен, а потом попытались убить, — едко ответила женщина. — Я не могла решать вопрос по поводу данных. — Шутки в сторону, Эйвери, — она ощутила ноты ледяного гнева в словах генерала. — То, что произошло, так и будет между нами. Пока что. Но в данном случае я напоминаю вам, что у вас есть задание, которое необходимо выполнить. Вас послали в Лондон, и вы не должны возвращаться с пустыми руками. Но ваше время на исходе. Вивьен задумалась на мгновение — мог ли Груер уже знать, что флешка у нее? Если бы знал, не стал бы напоминать про это задание. Но может быть, сейчас мужчина пытался выяснить ее подлинные планы и провести проверку на лояльность… — Вы знаете, что я делаю все, что от меня зависит, чтобы выполнить поручение, — осторожно ответила Эйвери. — Я знаю, что АНБ тоже ждет эти данные. — От результатов вашей миссии, Эйвери, зависит очень многое, — голос Уильяма стал чуть напряженным. — В том числе не только моя карьера, но и ваша. Провал отразится на многих людях, имейте это в виду, генерал. Нам не простят пущенную на ветер многолетнюю работу. Поэтому сейчас мы с вами будем профессионалами. Мы забудем про недоразумение между нами. Интересы страны должны быть выше этого. Эйвери сама себе усмехнулась — неужели Груер верил в то, что только что сказал? — Определенно, мы должны сосредоточиться на этой работе, — деловито сказала она. — Но разве это все? — нота ехидства проскочила в ее голосе. — Нет, не все, — гнев уже было не скрыть и Вивьен начинало забавлять все это. — Вы знаете, что еще должны сделать. И это тоже в ваших интересах, генерал, — последние слова Груер буквально выплюнул и закашлялся. — Поберегите нервы, генерал, — отзеркалила его интонацию Вивьен и отложила телефон подальше. Открыв глаза, Грегори не сразу понял, почему вокруг него лишь темнота. На долю мгновения стало страшно, но сознание очень быстро напомнило о том, что сейчас он лежит в кровати с Майкрофтом и это в его спальне так тепло, уютно и темно. А главное – тут безопасно и рядом он сам. Старший инспектор ощутил на своей груди руку любовника и его теплое дыхание на своем плече: во сне старший Холмс прижался к нему и обнял раненой рукой. Съемный гипс нагрелся от тепла их тел и Лестрейд его почти не ощущал, разве что он чуть врезался ему в кожу груди, но совсем не критично, не до такого состояния, чтобы захотелось убрать руку Холмса. Стараясь не разбудить Майкрофта, Грег потянулся, поморгал, давая глазам привыкнуть к темноте. Похоже, за окнами была уже ночь, раз свет не проникал сквозь плотные портьеры: обычно, даже они не спасали от лучей солнца. Судя по внутренним ощущениям, проспал он довольно долго, потому что организм, вопреки всем ожиданиям, чувствовал себя совершенно отдохнувшим и полным сил. Вздохнув, мужчина почувствовал аромат любовника – лаванда, мандарин и еще какие-то уютные ноты, которым, казалось, была пропитана кожа Холмса, несмотря на душ. Кажется, этот аромат за прошедшие недели стал для Грега родным и даже ассоциировался с домом, как в детстве аромат выпечки и хвои на Рождество. Осторожно чуть повернувшись, Лестрейд обнял любовника и тихо улыбнулся сам себе: знал бы кто, что сейчас в его объятьях мирно спит тот, кто нагоняет ужас на ведущих мировых политиков и пьет чай с королевой. Глаза привыкли к темноте настолько, чтобы можно было разобрать насколько поредела шевелюра старшего Холмса с годами, и как смешно топорщилась без укладки прядь надо лбом и какими глубокими стали морщины в уголках глаз и... Да вообще – никто и никогда не видел всех тонкостей и мелочей в этом человеке, какие мог сейчас видеть Грег. Видеть и понимать, что под несносной привычкой контролировать все и всех, отдавать приказы и недоговаривать, он был таким же как и все и, может быть, даже ранимее и слабее и потому стал так дорог Грегу. В его жизни хватало простых и открытых людей, хватало женщин, которые были просты и понятны, и теперь настала очередь мужчины, холодного и далекого. И потому, что этот кусок льда был таким мягким и нежным в темноте спальни или на кухне по утрам, полицейский и понимал, что все больше и больше начинает зависеть от него. На коже выступили мурашки от теплого дыхания старшего Холмса. Грег сцепил зубы: память услужливо подсовывала ему картины случившегося. Он словно снова оказался в той чертовой камере, отделенный решеткой от любовника, неспособный помочь ему и вынужденный видеть все его мучения и слабость. Слабость... В голове не укладывалось, что Майкрофт может быть таким, что он точно такой же человек, как и все они, что нет у него никаких суперспособностей и невосприимчивости к препаратам спецслужб. «Черт, Майкрофт, знал бы ты, чего я натерпелся там из-за тебя...», - подумал Лестрейд, касаясь краешками губ макушки любовника. – «По-моему, как бы ни старался я тебе это объяснить, мне не передать словами, что я чувствовал. И что я сейчас ощущаю, зная, что ты наконец-то в безопасности». Грег чуть сильнее притянул к себе мужчину, чувствуя непреодолимое желание ощутить тепло его тела всем своим телом, раствориться в нем, но тут же сам себя одернул. «Ты мужчина или школьница, Грег?», - не преминул поехидствовать внутренний голос. – «Это женщинам вечно нужно прижаться к любимому мужчине, закинуть на него ногу и всячески обозначить, что он ее подушка и мягкая игрушка. А ты мужчина! Какие, к черту, обжимашки? Помнишь, как тебя бесило, когда жена так же прижималась к тебе? Особенно летом, когда было жарко?» Грег чуть ослабил хватку и всмотрелся в лицо любовника – похоже, он не разбудил его своим внезапным порывом собственничества и желания заполучить всего Майкрофта Холмса без остатка. Майкрофту пришлось приложить усилие, чтобы не дать понять Грегу, что спал он совсем не так глубоко, как казалось. Каким бы сильным ни было успокоительное, это все равно было не то средство, которое бы отключило его мозги, не желавшие сейчас полностью отключаться от проблем действительности. А еще не уснул инстинкт самосохранения, который не позволил организму полностью расслабиться, и какая-то часть сознания так и осталась ясной, контролируя окружающую обстановку. Мелкие мурашки удовольствия от легких прикосновений Грега, что появились на спине и руках, удачно скрыла рубашка пижамы. Нужно было признаться самому себе, что ему нравилось лежать в объятьях полицейского и знать, что он рядом. Надежный, верный, ласковый и нежный Грег. Человек, за которого можно было зацепиться и не сойти с ума от всего этого. Хотя... Этот же человек мог бы запросто довести его до полного нервного опустошения, если бы они не выбрались, если с ним что-то случилось... Лестрейд сильнее прижал его к себе и Майкрофт ощутил, как тихо движется грудь любовника от дыхания, и каким горячим сейчас было его тело. Вот оно – тихое личное счастье - когда у тебя есть тот, кто обнимет, согреет и успокоит, когда от одного только аромата геля для душа на его коже мир становится чуть лучше. И мысль, которую рациональное сознание загоняло как можно глубже, начинала подниматься на поверхность с пугающей настойчивостью. Холмс был даже благодарен профессору Лагбену за то, что ввел ему именно это успокоительное – будь вместо него более сильный препарат, он бы пропустил этот момент и не ощутил бы, с какой нежностью Грег поцеловал его в макушку и обнял. И тогда... Тогда бы он еще минимум неделю не смог бы ощутить чего-то подобного: во вторник, как твердо сказал себе Майкрофт, он вернется к своей работе непосредственно на Даунинг Стрит и в Уайт Холле, не считая массы кабинетных дел в Штабе. И кроме этого, уже утром продолжит решать вопрос по поводу похищения, а к этому, наверняка, добавятся и другие вопросы, одним из которых совершенно точно будет Шерлок и его ломка. Все это в лучшем случае оставило бы ему силы лишь на то, чтобы добраться до кровати и тут же забыться недолгим глубоким сном, если у него бы вообще появилась возможность ночевать дома, а не пользоваться комнатой отдыха в Штабе. Да, вчера Майкрофт уже пообещал себе пересмотреть свои приоритеты и он обязательно это сделает, как только поймет, что это будет безопасно для них двоих. Смерть стояла с ними рядом и лишь по счастливой случайности теперь у него и Грега был шанс на будущее. Холмс ведь прекрасно знал, как можно потерять любовь, как можно изломать свою жизнь. Но он однажды через это прошел и теперь знал, как ему быть и что нужно сделать, чтобы потом, спустя несколько лет, не оказаться одному в гостиной этого дома, сожалея, что время ушло и все шансы потеряны. Смутное волнение, зародившееся в недрах сознания Грега, неожиданно решило выбраться на поверхность. «Что ты там подумал про любимых мужчин, Грег?» - внутренний голос начинал разве что не приплясывать. – «Любимых? С каких пор Майкрофт Холмс стал твоим любимым мужчиной? Ты что, забыл, про условия вашего сожительства? Вы не собирались заводить детей и заключать партнерство. Вы только два одиночества, которым легче идти в жизни рука об руку. Это ведь он тебе говорил, предлагая себя в любовники? Это! Тогда какого хрена ты сейчас разве что не собрался вести его в мэрию?» - Ну и какого хрена ты творишь со мной, Холмс? – прошептал Лестрейд, все так же поглаживая Холмса. Грег глупо улыбнулся сам себе: симптомы этого заболевания были ему уже хорошо знакомы и самым ярким образом они выражались в тот период, когда он только начал встречаться со своей теперь уже бывшей женой. Но как же некстати они сейчас были! Именно тогда, когда нужно было держать голову холодной, он понимал, что слетает с катушек. Нужно было быть идиотом, чтобы полагать, что старший Холмс обрадуется признанию в любви в этот момент. Если бы не их отношения, если бы не соглашение, ничего бы этого не было, до Майкрофта нельзя бы было дотянуться и у него не было бы уязвимого места. Крайтон ведь говорил об этом! Мужчина осторожно вздохнул: сейчас было нужно заткнуть свои чувства как можно дальше, если он не хотел отталкивать от себя Холмса, который наверняка решит, что ставит этой связью Грега в опасность или же... или поступит еще хуже – оттолкнет его ради обеспечения собственной безопасности. Сколько лет он был один и был неуязвим? Зачем ему, серому кардиналу, нужны все эти тревоги? Неужели уже сейчас не ясно, что после случившегося Майкрофт будет просто обязан завернуть своего любовника в кокон из бронебойной ваты? Спасая его, он будет спасать и себя, и оставалось надеяться, что под этим спасением не будет подразумеваться удаление слабого звена из жизни. Привязанность, дружба, сексуальное влечение – от всего этого можно было легко отказаться, чтобы сохранить свои позиции и люди, подобные Холмсу, был уверен Грег, безболезненно пойдут на это. Поняв, что от этих мыслей на душе стало как-то слишком горько, полицейский попытался отвлечься на что-то. Но на что? Он видел только серые и черные очертания мебели в комнате, а в голове не было ни одной достаточно занимательной мысли кроме, разве что, мыслей о том, что произошло. Сейчас, когда у него было время и не нужно было ничего делать, можно было и подумать обо всем этом. Пожалуй, самой маленькой проблемой сейчас был Джек Второй. Грег поморщился, вспоминая полковника Крамора, события в пабе, и после похищения. Полицейский внутри Лестрейда уже был готов кидаться на стенку от того, что истина была где-то рядом и все никак не попадалась ему в руки. Нужно было видеть глаза Шерлока в тот момент, когда он просил о проведении анализа ДНК, чтобы и самому начать верить в то, что консультирующий детектив действительно распутал это дело как всегда одному ему понятными путями. Но... Против горящих глаз младшего Холмса был ледяной омут взгляда старшего и его слова тогда в машине, когда вся теория Шерлока рухнула под натиском контраргументов брата и его предельно ясное объяснение, что бессмысленно пытаться зацепиться за полковника. По бессмысленности охота на Крамора напоминала спортивную рыбалку – поймать можно, но придется отпустить... Но... Но он хотел знать правду! Сейчас Грег был уверен, что спустя 30 лет, когда он будет дряхлым стариком, который будет кормить по утрам кур в своем деревенском домике, если доживет до тех времен, он так и будет вспоминать вчерашний день, когда сидел на холодном полу рядом с умирающим человеком, который, по сути, спас его жизнь, и мучиться от вопроса – не был ли полковник одним из самых кровавых маньяков, которые когда-либо оказывались на улицах Лондона? Грег нахмурился, перебирая в голове данные из пухлой папки по делу Джека Второго. Что там было? Ранение... Преступник должен был быть ранен, Уокер просто так не сдался, попытался бороться за свою жизнь до конца. Крамор тоже был ранен. Но Ливия... Все выглядело вполне правдоподобно! Он ведь мог запросто получить ранение там. Черт! Лестрейд раскрыл глаза и снова вздохнул, глядя на спящего любовника. Мысли снова устремились в сторону их отношений и это полицейскому совсем не понравилось. Что мысли о личном, что мысли о работе – они явно с легкостью могли окончательно расшатать его нервы. Буквально выскользнув из кровати и не забыв укрыть любовника одеялом, мужчина пробрался в ванную, плотно прикрыв за собой дверь. Лестрейд плеснул в лицо прохладной водой и провел рукой по колючему подбородку – он уже двое суток не брился и ему явно не мешало бы сейчас взяться за бритву, но опасение разбудить Майкрофта возней в ванной заставили полицейского отложить бритву назад на полку. Посмотрев на экран телефона, Грег понял, что время уже 4:45 утра, уже давным-давно наступил понедельник, и память телефона забита сообщениями. Открыв папку с входящими, старший инспектор неожиданно осознал, сколько, оказывается, людей внезапно вспомнило о нем и решило проявить свою заботу. Даже суперинтендант Винкс отметился дежурным пожеланием скорейшего возвращения на службу и предоставлением трех выходных. «Наверняка, Майкрофт постарался», - мелькнуло в мыслях полицейского. Три выходных... определено ему эти дни ничегонеделания были не нужны. Он уже достаточно хорошо знал Холмса, чтобы понять – как только он проснется, у него в руках снова окажется телефон и скорее всего, Мистер Британское правительство тут же пропадет где-то на работе, ведь теперь на нем будет не только обязанность ежеминутно спасать страну, но и попытки дотянуться до тех, кто все это организовал. При воспоминании о покушении полицейский ощутил, как по спине бегают холодные мурашки. От мысли о том, что что-то снова может пойти не так, свело живот, и Лестрейд был вынужден пару раз глубоко вдохнуть, чтобы внутри органы встали на свои места. Однозначно, сейчас он был не готов думать о том, что произошло и как-то это анализировать. Лучше уж было думать о Джеке – мысли о маньяке хотя бы не вызывали у него приступы паники. Теперь, если исходить из того, что Крамор и был Джеком, дело все равно было нельзя закрывать. И не только потому, что у него не было никаких оснований для этого. Оставался еще и Джек Третий. А вот о нем как раз Шерлок ничего не говорил, даже не делал никаких намеков. Значит, как только Майкрофт отправится на работу, сам Грег поедет в Скотланд-Ярд, чтобы продолжить свое дело, снова будет искать малейшие зацепки, чтобы не оставить в архивах полиции еще одно дело о непойманном маньяке с лондонских улиц. Еще, конечно же, было дело о взрывах, но какой смысл был сейчас забивать им себе голову? Он ведь не дурак, чтобы думать, что кто-то даст полиции возможность нормально работать над ним. Люди Холмса, уже потеснившие их в расследовании, теперь и вовсе вытеснят их из следствия, оставив, разве что, марионетками и пугалом для общественности, которые будут говорить и делать то, что на что укажут им люди в строгих костюмах. Умывшись еще раз, и насухо вытерев лицо, Лестрейд погасил в ванной свет и вернулся в комнату. Со света глаза в темноте вообще ничего не видели, и мужчина на ощупь вернулся в кровать. Побег Грега из кровати чуть насторожил Майкрофта. Осторожно перевернувшись на спину так, чтобы не повредить ни руке, ни ушибам, Холмс удобнее устроился на подушке, каким-то детским беззащитным жестом натянув одеяло до подбородка. Фраза Лестрейда не осталась незамеченной им и вместе с тем, что делал полицейский, давала весьма сложную картину. С одной стороны тут было огромное количество нежности, а с другой... Майкрофт понял, что полицейского терзают сомнения. Сомнения в чем? В том, что они делали, раз были вместе или в том, что согласие на этот договор было ошибочным шагом и теперь, посмотрев смерти в глаза, старший инспектор понял, что его альтруизм имеет вполне себе небезграничные рамки? Он мог заботиться о Хомсе, мог поддерживать его, но было ли по силам Лестрейду так рисковать из-за их связи? Одно дело быть рядом, когда все позади, другое – когда все может повториться, когда все время находишься под потенциальным ударом. Был ли Грегу нужен этот риск? Ему и так хватало адреналина на работе. Не испугается полицейский всего этого и не сбежит? Холмс усмехнулся темноте: вот и всплыл вопрос, ответ на который был неизвестен даже ему. Кто бы мог подумать – Майкрофт не знает, что его ждет дальше, понятия не имеет, как долго рядом с ним будет Лестрейд и чем все это завершиться. Если сам Майкрофт прекрасно знал, кто для него теперь Грег – его болевая точка, которую он не сможет скрыть даже если захочет, то кто он для него? Холмс был вынужден признаться себе – за все почти что 50 лет его жизни его никто не любил кроме Эммы. Любовь родителей и брата была не в счет. Так, чтобы его любили как человека, как партнера – так было только один раз и сомневаться в этом не приходилось и там, тогда, все было иначе. Эмма не ходила вокруг да около, ее прямота, ее поступки – все в тот момент говорило о том, что она сделала свой выбор и ничуть о нем не жалеет. Может быть, в их романе они слегка сместили роли и Майкрофт отдал часть мужской роли партнерше, позволив ей быть с ним на равных, а не быть ведомой в отношениях. Другая роль ей бы и не подошла. И чем больше он думал о прошлом, тем холоднее становилось – что мешало Грегу вести себя точно так же? Ответ напрашивался достаточно безрадостный – видимо, Лестрейд сам не понял до конца, во что ввязался и что ему нужно. Хоть когда-то в прошлом у него и был гомосексуальный опыт, но большую часть своей жизни он был убежденным гетеросексуалом, который все никак не мог отказаться от своей роли в постели. Однако, секс хоть и был важной составляющей, но были и чувства, и эмоции, была духовная составляющая, на которой всегда строились самые прочные союзы. Даже если где-то в глубине души полицейского и появились ростки уверенности в том, что Майкрофт Холмс - это его идеальная пара, то должно было пройти еще очень и очень много времени, чтобы они не погибли на стадии всходов, окрепли, выросли и дали плоды. И этого промежутка времени у них, скорее всего, не было. Такая эмоциональная встряска была первой и, как был уверен Холмс, последней. И она, без сомнений, должна была дать Грегу задуматься о том, что же его связывало с Майкрофтом, и на что он подписывался, соглашаясь быть рядом с ним. ЦРУ, покушение – это было еще не так страшно и вполне обыденно, если можно было так выразиться, но похищение и погружение в мир шпионских игр – об этом полицейский точно не мог задумываться. А еще скоро начнется их работа, которая как профессиональная разлучница вклинится между ними, сильно сократив время, которое они смогут потратить друг на друга. И если Майкрофт уже примерно представлял от чего сможет отказаться в своем расписании ради лишних 30 минут с Грегом, то Лестрейд... Не в силах старшего Холмса было приказать преступникам не совершать убийства в определенные дни и часы, и он не мог раскрывать дела старшего инспектора за час. А перевод на должность комиссара Лестрейд бы не принял, даже при условии, что Винкса бы устроили на еще более теплую должность. Он ведь уже давал понять, что не потерпит вмешательства в свою карьеру. И как в таком климате развиваться росткам большего чувства? Похоже, что никак. И если Лестрейд сомневается в своем выборе, то... Майкрофт недовольно поморщился – вероятность того, что они в скором времени расстанутся, была равна 80-85%. Они не та пара, которую испытания лишь сплотят – слишком много разногласий, слишком разный образ жизни, чтобы они могли понять друг друга до конца. И разные социальные ограничители, то, что Майкрофт бы сделал не моргнув глазом, Грег бы никогда в жизни не одобрил. Читая отчет о случившемся, старший Холмс с трудом верил в то, что Лестрейд мог участвовать в пытках, которые устроила Эйвери. Здесь его Грегори пересилил себя, а в другой ситуации? Когда их жизням не будет угрожать такая опасность? Строить союз только на взвешенных поступках и логике было бы легко, но тут... Все шло к тому, что вместо разума вскоре должны были заговорить в полный голос чувства и вот тогда никто бы из них не смог сохранять равновесие. Все полетело бы к чертям. И что делать, когда полицейский уйдет из его жизни, сказав что-то в духе: «Ты можешь всегда обращаться ко мне, номер ты знаешь» Майкрофт понятия не имел. Он лишь ощутил то, как сдавило от волнения горло при мысли, что его снова будут ждать ночи в этой огромной холодной кровати и секс, купленный за деньги. Секс без чувств и эмоций, только лишь для того, чтобы удовлетворить естественные потребности организма. Матрас чуть прогнулся под весом тела полицейского, и он забрался под одеяло. Почему-то и дальше притворяться спящим Майкрофту показалось глупым. - Не спится? – встретил Грега его довольно бодрый голос из темноты и Холмс придвинулся к любовнику. - Прости, я разбудил тебя... – Грег уткнулся губами в висок любовника, обнявшего его: это показалось полицейскому самым естественным, что он мог бы сейчас сделать. Сейчас Майкрофту хотелось как можно скорее выкинуть из головы те невеселые мысли, что посетили его. Хотелось забыться, не думать о том, что случилось, что случится. Хотелось жить одним моментом – моментом, когда рядом с ним был его Грегори, с которым ему было так хорошо и спокойно. - Для меня нехарактерно столько спать, - тихо сказал Холмс, чуть подумав, и Грег ощутил его теплое дыхание на своей коже, – даже под действием успокоительного. Я только пару раз спал больше суток, но там мне вводили совсем другие препараты и я был ранен... Лестрейд повернулся, слегка обнял мужчину. - Неудачные командировки? – спросил он, в который раз поглаживая теплый шелк пижамы и понимая, что в голове сейчас было пусто-пусто, а в животе все трепетало от того, что Майкрофт был рядом. - Да, - коротко ответил самый влиятельный мужчина, понимая, что когда-нибудь, лет через 20, он бы обязательно рассказал Грегу о том, что случалось с ним и поделился бы историей каждого шрама на своем теле. - Я многое не знаю о тебе... Я бы места себе не находил, если бы знал, какой опасности ты можешь подвергаться, - почему-то Лестрейд решил дать немного волю чувствам: если бы они не выбрались из этой передряги, вряд ли бы у него был еще один шанс хоть что-то сделать или сказать, хоть как-то дать понять Майкрофту, что они не просто два одиночества, являющиеся друг для друга идеальными вариантами поддержки. - Грегори, ты много обо мне знаешь. И можешь не волноваться – хуже, чем было в этот раз, трудно представить. Такое больше не повторится, - настала очередь Холмса целовать любовника – он осторожно прикоснулся губами к плечу полицейского. - Ты уверен, что сделаешь это? – сердце неприятно сжалось в груди. - Я знаю как. Поверь, я больше никому не позволю использовать тебя против меня, - в голосе Холмса проскочили такие знакомые полицейскому ледяные ноты. «Нет-нет-нет, только не Мистер Британское правительство», - заговорил внутренний голос Грега. – «Рано ему еще просыпаться в Майкрофте!» - мужчине отчаянно не хотелось, чтобы этот момент, когда Холмс лежал в его объятьях и невесомо целовал в плечо прекратился. Грег боялся, что стоит Майкрофту заговорить о рабочих вопросах, как этот момент навечно будет потерян и никогда не повторится. Они никогда больше не переживут эту атмосферу тепла, покоя и уюта, вместе лежа в постели в объятьях друг друга с осознанием, что сейчас им кроме друг друга никто не нужен. По крайней мере, так хотел думать Лестрейд. - Я все хотел тебе сказать, - Грег вздохнул, - но все подходящей ситуации не было, там на поляне, в больнице... когда я там оказался, за решеткой, и ты был в таком состоянии... Я испугался за тебя. Действительно очень сильно испугался, Майкрофт, - тепло сказал мужчина, пытаясь подавить дрожь в голосе. – Мне было страшно... По-настоящему страшно за тебя. Когда я видел тебя в том ужасном состоянии, когда ты был неизвестно где и неизвестно куда тебя увезли, когда я там сидел и был вынужден ждать новостей о тебе... Я в тот момент понятия не имел, что стал бы делать, если бы с тобой что-то произошло. Холмс на мгновение напрягся в его руках, потом завозился, поднялся и Грег зажмурился от того, что мужчина включил ночник. От легкого прикосновения к скуле старший инспектор открыл глаза и увидел сидящего рядом Майкрофта с теплотой смотрящего ему в глаза. - Подобного больше не случится с нами, Грегори, - тихо сказал он, и Лестрейд ощутил как ему становится немного не по себе от проницательного взгляда любовника. Сейчас, когда тусклый свет ночника залил спальню, Лестрейд смог увидеть этот необычайно теплый взгляд, который видел до этого лишь дважды и оба раза в минуты близости. Не было никакого ощущения, что перед ним находится бездушная Рептилия – сейчас Холмс, скорее всего, напоминал влюбленного. - Я бы так просто не дался им в руки, - продолжил, улыбнувшись Майкрофт - Не дался бы? Я видел в каком ты был состоянии! – Грег видел, что и сейчас темные тени все еще остаются под глазами Холмса, хотя выглядел он уже в сотни раз лучше. - Грегори, я сумел мобилизоваться, - Майкрофт ощутил, как сердце тревожно забилось от этих слов старшего инспектора: он все еще не привык, что кто-то может за него действительно искренне переживать и кому-то его разбитый вид доставит страдания. - Там, где меня держали, я собрался и если бы я не сделал этого, то ничто бы нас не спасло, ни Эйвери, ни меня, - по тому как нахмурился лоб старшего инспектора, Холмс понял, что пока еще не очень хорошо соображает, и говорить о женщине явно не стоило. По крайней мере, не в этой ситуации. - Не забывай, Грегори, - мужчина забрался на бедра любовника и коснулся его плеч уверенным движением, - когда-то я был оперативником Ми-6 и кое-что еще помню. - Этому тебя там тоже учили? – усмехнулся Грег, чувствуя, как кровь начинает приливать к низу живота и очень скоро сидящий на его бедрах Холмс ощутит всю однозначность ситуации. - Этому не учили. Этому учат инстинкты и чувства, - тихо ответил Майкрофт, наклоняясь, чтобы поцеловать любовника. Поцелуй получился каким-то слишком отчаянным и нежным. Лестрейд впервые ощутил, насколько трогательно может целоваться техничный и расчетливый Холмс. Тут не было никакой демонстрации навыков – только касание губами его губ, только инстинктивное легкое движение, прикосновение языка, который легко скользнул в открытый рот полицейского, чтобы встретиться с его языком. Грег положил руки на бедра Майкрофта, чтобы погладить их сквозь шелк пижамы. Чуть оторвавшись от губ и хватанув воздуха, Холмс продолжил свою нежную ласку и Лестрейд обратил внимание, как мужчина чуть морщится. - Прости, мне нужно побриться... я колючий, а у тебя кожа нежная, - чуть отвернул голову в сторону полицейский. Майкрофт приподнял брови, но не отстранился. - Это глупости. Ты перегибаешь палку, Грегори, - мягко улыбнулся мужчина. – Я не сахарная и не фарфоровая фигурка, чтобы так заботиться обо мне. Мне приятно, и даже очень, что ты печешься обо мне, но сейчас мне точно виднее, что меня устраивает, а что нет, - Холмс провел кончиками пальцев по небритой щеке любовника, удерживая свой вес на локте пострадавшей руки и ногах. Лестрейд лишь обнял мужчину, притягивая к себе. - Я не хочу, чтобы с нами снова что-то случилось, - сказал он, касаясь губами губ Майкрофта и отмечая, что у Холмса щетина росла на удивление редко и медленно. - С нами теперь случится только то, чего мы сами пожелаем, - ответил Холмс перехватывая инициативу в поцелуе и проникая языком в рот старшего инспектора. Если бы Грегу кто-то сказал две недели назад, что Майкрофт Холмс, это чертово Британское правительство будет вот так лежать на нем и хозяйничать языком в его рту, он бы точно не поверил. Но реальность была такова, что скромный лондонский бобби не раз слышал стоны этого мужчины, ощущал его тело вокруг себя и знал каким жарким бывает его рот, когда он делает минет. Запустив обе руки под рубашку любовника, Грег подался вперед бедрами, явственно обозначая свое желание и провел ногтями по его спине. Холмс простонал что-то совсем неразборчивое и прижался к бедрам полицейского, после чего тут же ощутил, как правая рука мужчины оказалась на его ягодицах. - Майкрофт, если ты в состоянии, то... – расцепил их губы Лестрейд, борясь со сбивающимся дыханием. Холмс молча кивнул, с некоторым усилием выбрался из объятий любовника и лег на спину, откинувшись на подушки, одним своим видом приглашая продолжить начатое. Лестрейд понял, что во рту пересохло, стоило ему только увидеть этого Холмса – покорного, ждущего, расстегивающего пуговички пижамной рубашки и с влажным пятном от смазки сочившегося члена полицейского на штанах. Сглотнув, Лестрейд перехватил руки любовника, завершив за него расстегивать рубашку, после чего прижался долгим поцелуем к груди там, где билось сердце, поднялся с поцелуями выше, к шее и, подмяв под себя любовника, стараясь не совершать резких движений, которые могли бы причинить ему боль, впился губами в шею у уха. - Только давай обойдемся без резких движений, - прошептал ему Майкрофт, запуская пальцы здоровой руки в ежик седеющих волос. - Как скажешь... – Лестрейд увлек его в поцелуй, стараясь не закрывать глаза, чтобы насладиться зрелищем того, как любовник прикрыл веки и наслаждается происходящим. Что бы там ни говорил профессор по поводу благоразумности, это явно было напрасным предупреждением. Им обоим было необходимо оказаться в объятьях друг друга, почувствовать тела друг друга и оказаться единым целым. Грег знал, что для него это еще одна возможность сказать себе, что Холмс действительно стал для него куда дороже друга, и отличное средство скинуть остатки стресса, а Майкрофт просто наслаждался близостью человека, чувства к которому были для него действительно важны. Пока это было возможно. Пока полицейский не передумал, пока не осознал, что их совместная жизнь может оказаться не тем, чего он ожидал и не предпочел скинуть с себя груз заботы старшего Холмса.