Salvame - Спаси меня

Шерлок проснулся от того, что подушка под его головой пропиталась потом, а кудри прилипли ко лбу и неприятно холодили кожу. В голове была непонятная дымка, вызванная то ли усталостью, то ли ломкой, то ли Джон умудрился вколоть ему какое-то легкое снотворное под видом витаминов. Детектив повернул голову — тошнота была почти что терпимой, как и ломота в суставах. Если не сосредотачиваться на этом, то вполне можно было сказать, что состояние не такое уж и паршивое, как стоило ожидать. Ночник все еще горел на стене несмотря на то, что рассвет уже заглянул в окно и с каждой минутой солнце все больше и больше пробиралось в комнату. От естественного света, в отличие от искусственного света LED-лампочки, глаза не болели, и не было желания зажмуриться. Консультирующий детектив осторожно приподнялся, придерживаясь руками за кровать. Первое впечатление о том, что он чувствует себя не так плохо, как должно было быть, оказалось обманчивым — комната тут же поехала перед глазами, стоило ему сесть, а желудок опять запросился наружу. — Блять… — сцепил зубы младший Холмс, сгибаясь пополам в надежде сдержать рвущуюся наружу желчь, и втягивая ноздрями воздух. На этот раз кое-как помогло — тошнить не перестало, но постель и пол не пострадали. Чувствуя желание немедленно сорвать с себя пропитанную потом одежду, Шерлок откинул одеяло и свесил ноги с кровати. Судя по тому, что на все его телодвижения еще никто не прибежал и не начал кудахтать о том, что ему надо лежать и как можно больше пить, доктор Ватсон все еще спал. Вообще было странно, что Джон оставил его в спальне одного. Шерлок нахмурился и оперся руками о колени, поддерживая ладонями болящую шею: он попытался вспомнить все, что происходило за последние сутки в деталях. Похищение брата, попытки его найти, поездка к Эвр, потом эта дикая сцена на поляне, взбешенный Майкрофт и Джон, как всегда крутящийся рядом и готовый подстраховать, несмотря ни на что. И если все это Шерлок выдерживал под действием наркотиков, вынудивших его организм работать где-то за пределами человеческих возможностей, то Ватсон, каким бы тренированным солдатом он ни был, ничего подобного не употреблял и не сидел на энергетиках, и потому ему был нужен отдых. Проснувшаяся внутри консультирующего детектива человечность совершенно точно сказала, что, скорее всего, доктор оставил его одного в спальне лишь потому, что ему самому было нужно отдохнуть хотя бы час. А еще ведь была Рози… Взгляд Шерлока зацепился за так и недочитанный Джоном номер Brain и лежащие на нем очки… Очки?! Младший Холмс, придерживаясь за спинку кровати, а потом за тумбочку, добрался до кресла доктора и взял их. Самые обычные очки для чтения с диоптриями для исправления незначительной дальнозоркости. Странно, что раньше он никогда не замечал проблем со зрением у друга. Сжав челюсти до скрипа зубов, детектив переждал, пока пройдет приступ судороги, морально выкручивающей его суставы и, все так же придерживаясь за окружавшие его предметы мебели, направился в гостиную, чувствуя как к плечами прилипает рубашка пижамы. Джон Ватсон, против всяких ожиданий, обнаружился спящим на диване в гостиной. Похоже, он присел на пару минут, чтобы разложить все по своим местам в чемодане первой помощи и сам не заметил как уснул, откинувшись на спинку дивана и приоткрыв рот. Несмотря на тишину и покой квартиры на Бейкер-Стрит, Ватсон спал тревожно — его правая рука то и дело подергивалась, пытаясь вытащить несуществующий пистолет из кобуры. Спинка дивана хоть и была мягкой, но Шерлок по себе знал, как будет потом болеть шея, если спать сидя и не подложить подушку. Да, безусловно — его другу досталось за эти дни так, как не доставалось со времен военной службы и ничего удивительного в том, что доктор вырубился там, где смог спокойно посидеть в тишине. Осторожно взяв подушку с британским флагом, Шерлок наклонился вперед, стараясь не потревожить Джона и подложить ему под голову подушку. Чтобы это движение не сказалось негативно на нем самом, детективу пришлось в который раз сцепить зубы, и дышать как можно глубже. Однако, трясущиеся руки и иногда двоящаяся перед глазами реальность не дали Холмсу осуществить задуманное — Ватсон, разбуженный ледяным прикосновением к своей шее, распахнул глаза и по-солдатски быстро выпрямился, отчего детектив отшатнулся назад и упал бы, не успей он схватиться за диван. — Шерлок! — врач буквально подскочил на месте, не понимая со сна, что собирался делать детектив, и почему у него в руках оказалась подушка. — Черт, я видимо уснул, прости… Ты не мог до меня докричаться… — потер переносицу Джон, чувствуя, как слегка слезятся глаза. — Я не кричал, я проснулся и… — детектив не знал, куда ему деться и что сказать. Стоять с подушкой в руках перед Ватсоном казалось ему очень глупым, нелепым и неудобным, будто бы мама в очередной раз застала его около отцовского бара, когда он пытался раздобыть там ром для очередного химического эксперимента. Да и вообще это был первый раз в его жизни, когда его застали за попыткой позаботиться о ком-то. — Шерлок, ты отвратительно выглядишь, тебе надо пойти лечь снова… — Ватсон кое-как заставил мысли работать более-менее ясно, и включил автопилотный режим врача. — Ты тоже, — буркнул в ответ Холмс все еще не выпуская из рук подушку и неловко прижимая ее к себе. Джон неопределенно мотнул головой. — Давай ты не станешь мне сопротивляться хотя бы сейчас? — доктор бросил взгляд на часы. — Через 20 минут мне будет нужно готовить завтрак для Рози. Так что, на тебя у меня есть 18 минут. Идем, тебе надо переодеться и я сменю постель, твоя, похоже, вся мокрая… — доктор больше не стал слушать никакие возражения Холмса и направился в спальню, краем глаза через зеркало наблюдая за тем, как Шерлок неуверенно, но все же пошел за ним. Все так же прижимая к себе подушку. Джон почувствовал, как сам начинает покрываться потом в спальне консультирующего детектива — обогрев тут никто не уменьшал и маленький филиал Доминиканы в разгар лета никто не отменял. Приоткрыв окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в прогретое и высушенное обогревателями помещение, Ватсон подошел к кровати и покачал головой, коснувшись мокрой подушки. — Хорошо, что ты захватил ее, она как раз пригодится, — улыбнулся Джон другу забирая подушку и вытаскивая из комода новый комплект постельного белья. Мокрая подушка полетела в угол комнаты. Шерлок лишь молча прикрыл глаза в надежде, что так у него перестанет кружиться голова. От того, что из приоткрытого окна потянуло прохладным воздухом, по коже пробежали крупные мурашки. — Джон, зачем ты открыл окно? — спросил Холмс, глядя на то, как геройски сражается с пододеяльником доктор Ватсон. — Затем, что я могу тут задохнуться, Шерлок. Я понимаю, что тебе нужно тепло, но тут просто нечем дышать, не удивительно, что ты весь вспотел и твою пижаму и постель можно выжимать. — Я похудел максимум на пару фунтов, — буркнул Шерлок прислоняясь к спинке кровати. Джон лишь что-то хмыкнул, откинул к двери грязный пододеяльник и следом за ним простыню. — Как только накормлю Рози, займусь твоей спиной, повязку придется менять, — Ватсон всучил детективу свежую пижаму, — переодевайся и ложись. Я приду через 40 минут. — Джон… — Я попросил тебя не спорить со мной, Шерлок, — вздохнул доктор, обреченно потирая переносицу, — неужели так трудно хотя бы раз сделать так, как я прошу тебя? Младший Холмс чуть нахмурился — эта обреченная интонация в голосе друга ему совсем не понравилась. Обычно так говорили люди, которые уже ни во что не верили и потеряли всякую надежду на счастливый финал. Что ж, похоже, оно так и было — столько лет Ватсон всячески мирился с недостатками своего друга, и теперь в который раз убеждался, что Шерлока невозможно исправить. — И давно у тебя проблемы со зрением? — решил сменить тему разговора младший Холмс, начиная осторожно стягивать с себя пижаму. — Достаточно давно, чтобы я понял, что не молодею с каждым годом, — Ватсон пару раз ударил подушку и пристроил ее в изголовье кровати. — Все, твоя постель готова. Днем постираем грязное. Надеюсь, Майкрофт не добавит нам хлопот… — Джон обернулся как раз в тот момент, когда детектив выбрался из рубашки и поморщился. — Никуда не годится, у тебя еще и повязка сбилась, — покачал головой доктор. Подойдя к другу, Ватсон осторожно поправил повязку на груди, коснувшись пальцами гладкой кожи Шерлока. От этого Холмса бросило в дрожь — прохладное, уверенное и такое нужное сейчас прикосновение… — Эй, все в порядке? — Джон положил руку на влажное плечо и с тревогой заглянул в глаза, отмечая, что зрачки уже начинают реагировать на свет. — В порядке, — Шерлок чуть отступил назад. — Я сейчас переоденусь… Извини, что прибавил проблем, — неожиданно выпалил детектив, ловко огибая доктора и усаживаясь на кровати. Ватсон чуть приподнял брови — это было что-то совершенно новое и пока еще непонятное ему в поведении детектива. Но решать головоломку по поводу того, с чего вдруг в Шерлоке проснулся кто-то относительно похожий на человека не было ни сил, ни времени. — Штаны брось в общую кучу… — доктор направился к двери. — Если что — зови, я буду на кухне, — он внимательно посмотрел на Шерлока, ища тревожные симптомы, но все, вроде бы, шло своим чередом. Когда шаги доктора Ватсона затихли в гостиной и на кухне загрохотали кастрюли, консультирующий детектив прикрыл глаза: реакция собственного тела на прикосновение друга его испугала и озадачила. Это что еще такое? Что за мурашки и какого черта в позвоночнике прострелило так, что разуму на мгновение стало очень и очень хорошо? Чертыхнувшись, и чувствуя, как начинают дрожать ноги, Шерлок опустился на кровать и принялся развязывать завязки на штанах. Неловкое движение левой рукой заставило сморщиться от боли в запястье — раны еще не зажили до конца, а стальная хватка Майкрофта усугубила ситуацию и сейчас, закатав рукав, младший Холмс видел, как на светлой коже проступили синяки в тех местах, где на его запястье сжались пальцы брата. Старший брат! Чертов старший брат! — К черту! — Шерлок не стал церемониться со шнурками завязок и попросту разорвал их. Злость за Майкрофта с молниеносной скоростью заполнила сознание детектива. Мистер Британское правительство был, как всегда, в своем репертуаре по отношению к младшему брату — а именно и в грош не ставил его желания и стремления. Раз он считал, что в дело Джека Второго не нужно влезать, значит - не нужно, а то, что сам Шерлок считает иначе его не волновало! Да, это был тот самый Майкрофт, который доводил его своими ледяными манерами до белого каления и желания запустить в него черепом или снова впечатать с разворота в стену, больно заломив руку, чтобы с него немного сошла его высокомерная уверенность в том, что в мире существует лишь одно его мнение и все крутится по его желанию. То, что старший брат позволил себе применить силу и причинить ему боль, еще больше взбесило младшего. Сначала Майкрофт кидается спасать его, а потом все опять возвращается на круги своя! Шерринфорд, Ливия… после них проходило не так уж и много времени до того момента, как старший брат пропадал и ему на смену приходил Антарктика, уверенный в том, что Шерлок всего лишь глупый ребенок, не способный ни на что дельное. Да как он вообще мог отказать в анализе ДНК после того, как Шерлок кинулся спасать его в таком состоянии? Да, конечно же: «Шерлок, ты сам виноват в том, что находишься в таком состоянии», — прозвучал в голове детектива ледяной голос старшего брата. Он сам виноват в том, что сидит на наркотиках, что влез в это правительственное задание и прокололся, попав в плен. Он виноват, что позволил себя вытаскивать из плена и не сбежал самостоятельно, что ему до сих пор становится страшно от белого света. Он виноват в том, что он Шерлок Холмс, человек, который не создан для того, чтобы жить как все нормальные люди! А Эвр… Она говорила с ним и смотрела на него с таким выражением, будто бы… Да, конечно же, для него ведь было не секретом, что она считала его дураком и самым тупым в семье. И сейчас, увидев его в таком плачевном состоянии, после его ухода, наверняка, по-ведьмовски веселилась у себя в камере, понимая, что была права, когда пыталась убить младшего брата — одно сплошное недоразумение и позор семьи Холмс. — Чеееертттт… — Шерлок с силой обхватил сам себя руками — судорога прокатилась по его телу и вынудила прикусить губу, чтобы не заскулить от боли. Да, вот он — прославленный консультирующий детектив — сидит на кровати со спущенными штанами, с грязной паклей вместо волос, щетиной, трясется и пытается не проблеваться! Вот он, человек, которого ни во что не ставят ни брат, ни сестра, а для родителей он был и будет милым кучерявым ребенком, которого надо вечно спасать от его собственных химических экспериментов и всего окружающего мира! — Ну, уж нет, хватит с меня! — детектив выпутал ноги из штанов, взял новые и натянул их так быстро, как позволили ему кружащиеся перед глазами стены комнаты. Теперь, когда он приобрел более-менее человеческий вид, можно было что-то сделать. Вернее — нужно. Шерлок снова поднялся с кровати, прислушался к звуковому фону в квартире — ложка мерно постукивала о стенки кастрюли — Джон варил кашу для дочери и еще, как минимум, 5 минут не отойдет от плиты, чтобы молочное варево не сбежало и не пригорело. Добравшись до своей папки с копиями материалом по делу Джека Второго, консультирующий детектив раскрыл ее и тут же болезненно сморщился — жуткая резь в глазах заставила его зажмуриться: читать сейчас мелкий текст полицейских отчетов он был не в состоянии, а попытка сосредоточить свое внимание на буквах вызвала очередной приступ тошноты и усиление головной боли. — Дьявол! — Шерлок схватил папку и собрался с силой бросить ее на пол, но остановился. Сейчас все, кто его знал, ожидали от него именно этого. А раз Майкрофт наверняка бы не удивился такому поступку младшего брата, значит действовать нужно было иначе! Отложив папку на место, детектив сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, как легкие наполняются свежим воздухом, гулявшем по комнате. Придерживаясь руками за попадавшиеся на пути предметы мебели, Шерлок двинулся к противоположной стене комнаты — тут, за ширмой, все еще стояла белая маркерная доска, которая неизвестно откуда появилась и когда последний раз использовалась. Раньше этот атрибут школы казался детективу легким, но сейчас, когда уже после отодвигания почти невесомой ширмы по его лбу покатились крупные капли пота, а пальцы затряслись как у больного паркинсонизмом, Шерлок понял, что затеял непосильную для себя задачу — сдвинуть доску сил не было, а от новых движений начало ломить не только суставы, но и позвоночник. — Ты что тут творишь? — раздался за спиной удивленный голос друга. — Мне нужно вытащить ее на середину комнаты и поставить перед кроватью, — ответил Шерлок, чувствуя, как от Ватсона приятно пахнет молочной кашей. — Ты что удумал? — недоверчиво посмотрел на него доктор. — Я не могу долго читать… — Шерлок прикрыл глаза — чертов солнечный луч оказался слишком ярким. — И? — приподнял бровь Ватсон. — Зачем тебе доска? — Затем, что мне будет нужна и твоя помощь! — нервно махнул руками Шерлок. — Ты хочешь поймать Джека? Хочешь узнать, кто это на самом деле? Джон лишь молча кивнул, пока еще слабо соображая, что ему хочет сообщить друг. — Тогда вытащи сюда эту доску! Покачав головой, Джон вытащил доску на середину комнаты, постаравшись не оцарапать пол. — И что теперь? — Пиши! — Шерлок всучил доктору папку с делом Джека Второго. — Пиши все данные по жертвам на доску. Схематично, — на папку легла упаковка маркеров. — Но так, чтобы оставалось место для дописок. Доктор лишь вздохнул. — Я знал, что это ничем хорошим не закончится, — он посмотрел на то, как консультирующий детектив забрался на кровать, обнял себя за колени и уставился на доску в ожидании появления на ней информации. — С твоего позволения, я спущусь вниз и попрошу миссис Хадсон заняться Рози, — мужчина положил папку в кресло и направился к двери. — Возвращайся. Я жду! — Ватсон на мгновение даже улыбнулся — это была та самая капризная интонация консультирующего детектива, которая так его порой доставала. Что ж, раз Шерлок вопреки его ожиданиям не корчился сейчас под грудой одеял от ломки, а каким-то неведомым усилием воли заставил себя сосредоточиться на деле Джека, значит пока ему было рано знать о том, что Майкрофт тоже скоро получит весьма любопытную информацию, решил для себя Джон и быстро спустился к Марте. Масло зашкварчало на сковороде, когда яйцо шлепнулось на раскаленный металл, а за ним еще три. Грег втянул ноздрями аромат свежей яичницы, наугад вытащил из подставки с мельницами одну с набором каких-то трав и щедро посыпал готовящееся блюдо. Теперь по кухне поплыли ноты чабера, базилика и еще каких-то специй, о названиях которых полицейский никогда особо не задумывался. Несмотря на то, что день был в разгаре, и солнечные лучи приветливо пробирались на кухню, у мужчины было ощущение, что сейчас утро. Утро после одной из самых чудесных ночей в его жизни, когда прежний миропорядок рухнул и перед ним открыт фундамент нового, который ему предстоит построить с любимым человеком. По большому счету, миропорядок старшего инспектора рухнул еще раньше, в тот момент, когда он впервые позволил Майкрофту раздеть себя, но сейчас была завершена расчистка завалов, и все было готово к созданию чего-то большего и постоянного. Эта мысль, настойчиво свербевшая в мозгах старшего инспектора еще ночью, теперь обрела окончательный вид и окрепла. Несколько часов назад, когда он со всей возможной нежностью вжимал старшего Холмса в подушки, слушая сдавленные стоны и наслаждаясь видом расширившихся зрачков, сделавших его глаза черным омутом, Грег понял, что уже не может представить свою жизнь без Майкрофта. Это казалось чем-то диким и неправильным, но с каждым движением Лестрейду хотелось все больше и больше растворяться в этом человеке, хотелось быть с ним еще ближе, чем это было предусмотрено природой. А еще хотелось, чтобы момент объединения их тел был как никогда долгим. Утром, когда он не оставил без поцелуев ни сантиметра кожи любовника, Лестрейд был готов признаться себе, что где-то понапрасну растерял 10 лет жизни. Или около того. Если бы он раньше посмотрел на Майкрофта не как на Мистера Британское правительство, а как на потенциального любовника, возможно, в его жизни было бы куда больше солнечных моментов. Но сейчас было то, что было, утром был мужчина, обнимавший его и сладко выгибавшийся под ним, облизывая пересохшие губы. А еще… А еще была мерзкая мысль, маленькой брехливой шавкой затаившаяся в уголке сознания и ждущая момента, чтобы больно укусить за лодыжку: Эйвери. Грег не хотел думать о генерале, но разум твердил, что нельзя оставлять недосказанность и в этот раз ему точно нужно обратиться в Майкрофту за объяснениями. Что это было? Что за Эмма? Кто она ему? Кто ему генерал на самом деле? И о чем говорил Крайтон, говоря об агенте Ми-6, предавшем свою страну? — Черт! — Грег поспешил снять с огня сковородку — пока он размышлял обо всем этом, яичница вполне предсказуемо начала подгорать. Покачав головой, старший инспектор поддел краешек блюда лопаточкой — что ж, ситуация была далека от катастрофической, ему доводилось есть и куда более поджаристую яичницу, а для Майкрофта как раз уцелел очень большой кусок. «Тебе только сердечко вырезать из всего этого не хватает», — проснулся внутренний голос в тот момент, когда Грег заботливо обрезал все сгоревшее перед тем, как положить на тарелку для Майкрофта. Поморщившись от этой мысли и поняв, что идиотская улыбка отразилась на его губах, полицейский посыпал яичницу свежей зеленью и сыром. — Ты мог бы еще поспать, — раздался сзади чуть заспанный голос Майкрофта. Грег обернулся — идея с завтраком в постель провалилась полностью: Холмс, облаченный в халат поверх домашних брюк и рубашки, стоял в дверях. Видеть Грега в качестве хозяина на кухне, да еще и в фартуке, Майкрофту было довольно непривычно и мило. Но, несмотря на улыбку на лице полицейского, мужчина отлично видел то, каким озадаченным был его взгляд — что-то в нем было такое, что не позволяло этой теплой и такой любимой улыбке быть абсолютно искренней и беззаботной. — Скоро вечер, куда еще больше спать? Я потом не усну… — ответил Грег, ставя тарелку на стол на то место, где обычно сидел старший Холмс. Мужчина чуть удивленно посмотрел на ее содержимое. — Ты предлагаешь мне… — Холмс настороженно посмотрел на еду, сдерживая бурчание в животе — от этого аромата у него свело желудок. — Майкрофт, забудь уже про свою диету. Я могу тебя уверить, что ты за эти дни ни грамма не пополнел и, учитывая наш расход калорий, ты можешь позволить себе съесть это. Да еще и закусить пирожным. Если же тебя смущает то, что это готовил я, а не шеф-повар твоего любимого ресторана, то давай закажем что-то существенное, а не эти вечные изыски, — Грег посмотрел на остающуюся в сковородке яичницу, взял вилку и как ни в чем ни бывало, отправил в рот один из кусков. Кажется, сейчас он впервые увидел удивление старшего Холмса, перемешанное с весельем: не каждый день он лицезрел у себя на кухне старших инспекторов Скотланд-Ярда, которые то ли завтракали, то ли обедали прямиком из еще горячей сковороды. —  Я предупреждал тебя, что я не принцесса! — прожевал Грег стряпню, и убедился, что за долгие годы практики он, все же, научился отлично готовить яичницу. Майкрофт лишь улыбнулся и сел за стол. — Я совсем не против, что в моей жизни появилось чудовище наподобие тебя, — улыбнулся он и, под внимательным взглядом любовника, отправил в рот первый кусок блюда. Ему уже доводилось пробовать кулинарные шедевры старшего инспектора после возвращения из Шерринфорда, но в этот раз нужно было признать, Лестрейд превзошел самого себя — добавленная композиция из ароматных трав сделала обычное блюдо действительно очень вкусным обедом. — Ты бы почаще разрешал себе есть то, что едят простые смертные, — Грег сел напротив любовника и принялся доедать содержимое сковородки. Майкрофт вопросительно посмотрел на мужчину, тщательно пережевывая кусочек. — У тебя взгляд сразу стал довольным, — улыбнулся Лестрейд. — Лишь потому, что я вижу, что тебе тоже хорошо, — Майкрофт изящно отправил в рот следующую порцию. Телефон пискнул, известив Холмса о новом сообщении. Привычным жестом открыв его, Холмс чуть нахмурился. — Майкрофт, — Грег легко коснулся руки любовника, — давай ты хотя бы за едой отвлечешься от своей работы. Я понимаю, что ее скопилось очень много, но пятнадцать минут ничего не решат… Мужчина лишь покачал головой. — Решат, Грегори, многое решат… — вздохнул он, но, все же, убрал телефон со стола в карман. — Но не сейчас же… — улыбнулся старший инспектор. Холмс не стал ничего отвечать, продолжив обедать. — Это твоих рук дело, что мне дали три выходных? — продолжил он после неловкой паузы. Майкрофт молча кивнул. — И какие у нас планы на эти дни? — У нас? — Холмс аристократично промокнул губы уголком салфетки. — Грегори, ты же понимаешь, что все, что я смогу — это приехать ночевать домой, если получится. — А мне что делать? — прищурился полицейский. — Отдыхай, тебе досталось… — Можно подумать тебе не досталось, — Грег встал из-за стола, опустил сковородку в раковину. — У тебя на теле полно синяков. Я как закрою глаза, так вспоминаю тебя мокрого, избитого с этой женщиной… — против воли мужчина не смог сдержать дрожь и мурашки, выступили на его руках. Майкрофт вздохнул. Да, разговор, похоже, приобретал немного не то русло, которое хотелось бы, но рано или поздно ответы на некоторые вопросы должны были прозвучать. — Забудь это. Как страшный сон, — мужчина поднялся из-за стола, подошел к Грегу и со спины обнял его, пристроив подбородок на плечо. — У меня там почти все было под контролем. Я бы не допустил катастрофы, — спокойно сказал старший Холмс. Грег лишь покачал головой, развернувшись в объятьях к любовнику. — Не нужно бравировать передо мной, Майкрофт, я же все видел… — Ты видел лишь то, что нужно было увидеть, а не то, что было на самом деле, — мягко улыбнулся мужчина. — На самом деле все было иначе. — Как это? Скажешь, это не ты лежал в бреду там, на полу, и не у тебя отшибло память? — Отшибло, как ты выразился, у того, кого я играл, Грегори. Я прекрасно понял, какой опасности ты подвергаешься и что ты можешь быть использован против меня, поэтому для меня самым лучшим решением было сделать вид, что я забыл тебя и выпал из реальности. Кроме того, они обладали некоторой информацией, которой нет в свободном доступе о моем прошлом. Личной информацией, — Майкрофт чуть помолчал, определяя наиболее безопасный путь, по которому стоило вести разговор. — Я очень быстро понял, что от меня хотят получить некоторую информацию… которой я обладаю, — чуть уклончиво продолжил он. Лестрейд нахмурился: почему-то эта мысль совсем не приходила ему в голову. Конечно же, как он мог не подумать об этом? Майкрофт же в прошлом был спецагентом… — Не думай, что я какой-то неубиваемый и непрошибаемый, Грегори, — мягко продолжил он. — Мне повезло, что я проходил подготовку, и что они ошиблись с препаратом, который мне ввели, и я сумел сохранить способность здраво мыслить и относительно быстро принимать решения. Удача была на моей стороне. — Хитрый черт, — Лестрейд улыбнулся и обнял Холмса, зарывшись носом в ворот его халата, — но чего же мне стоило понимать, что ты не узнаешь меня… — Я видел твои глаза, Грегори, и поверь, мне тоже было нелегко. Но я был вынужден причинить тебе эту боль. Я спасал тебя, подставляя под удар других людей. Лестрейд лишь кивнул: вот он и оказался в самой гуще шпионских интриг, именуемых жизнью Майкрофта Холмса. Похоже, что покушение наемников ЦРУ было лишь легким предисловием перед полным погружением в уникальный и неповторимый мир его любовника. — Говоришь, они многое о тебе знали? — нахмурился полицейский, понимая, что, скорее всего, сам он знает куда меньше этих людей. — Да… — Холмс понял, что еще один крохотный шаг в том же направлении, и он уже не сможет увести разговор от неудобной темы. Или просто-напросто не захочет. Не захочет, чтобы между ним и Грегом был какой-то тяжелый вопрос, который, неминуемо, в один прекрасный момент отравит им жизнь. — Выходит, то, что генерал Эйвери убила их всех, даже играет тебе на руку? — продолжил Лестрейд. Майкрофт внутренне напрягся — там, в камере, Лестрейд видел и слышал достаточно, чтобы начать думать в этом направлении и сделать неверные выводы. — Не совсем, но некоторые тайны лучше всего хранить мертвецам, — как можно нейтральнее ответил Холмс, позволяя себе погладить по плечам любовника. — И, стало быть, ты отпустишь ее? Она ведь убила троих… — Ничего этого не было, Грег. То, что мы пережили, не найдет никакого отражения ни в каких отчетах. Та документация, что будет у меня — никогда не покинет пределов этого дома. Этого не было, все это приснилось тебе… Официально я не стану предъявлять никаких претензий ЦРУ или Штатам. — Нелегко будет забыть этот кошмар… — вздохнул старший инспектор. — Когда я понимал, что ни черта не могу сделать для тебя. Знаешь, как мне было погано от того, что я остался, а генерал отправилась вытаскивать тебя, запретив мне вмешиваться? Мозгами я понимал, что у меня мало шансов справиться с этими профессионалами, но сердцем я хотел быть с тобой. Я хотел помочь тебе. — Я бы не одобрил такой риск с твоей стороны, Грегори, даже если бы знал, что это ради меня. Я говорил тебе, что однажды я потерял дорогого мне человека и теперь я не могу рисковать тобой. Я должен тебя защищать. И то, что Эйвери исключила тебя из операции, было верным решением. Вдвоем с ней мы смогли выбраться, но если бы пришлось заботиться и о тебе, я не думаю, что мои шансы на спасение сильно бы возросли, — серьезно и с долей грусти ответил мужчина. — Значит, я должен поблагодарить ее? И за то, что исполнила роль Эммы? Майкрофт кивнул. По тому, как чуть погрустнел взгляд любовника, Лестрейд понял, что коснулся какой-то новой и довольно сложной темы. И раз у него уже были мысли на этот счет, то, наверное, стоило двигаться и дальше в этом же направлении.  — А что это за Эмма, которую ты звал и за которую принял американку? — осторожно спросил Грег, видя, как едва заметно Холмс прикусил губу. — Я не принимал ее за нее. Это американцы, возможно, приняли ее за нее и ты, — Майкрофт отошел к окну и распахнул его, впустив в кухню аромат флоксов, росших под окном. Ему было нужно время, чтобы немного привести мысли в порядок, и решить какой объем информации мог знать Лестрейд. Строить отношения на лжи Холмс не хотел, но и рассказать всю правду не мог, будучи связанным по рукам и ногам законами мира шпионажа. Но, с другой стороны, Грег знал уже слишком много того, что знать был не должен ни при каком раскладе. И, как показал опыт отношений с полицейским — с ним лучше всего было говорить искренне и сразу же давать объяснения, потому как сам он не спешил приходить за ними. По тому как напрягся любовник и как сосредоточенно сейчас смотрел на колыхавшийся на ветру куст бледно-розовых флоксов, Лестрейд понял, что коснулся очень личной и тяжелой темы. — Прости, если я… — подошел он к Майкрофту и накрыл его кисть, лежащую на ручке рамы ладонью, слегка погладил. — Ничего… — вздохнул старший Холмс, принимая решение, показавшееся ему единственно верным на данный момент. — Рано или поздно это должно было всплыть, — он спокойно посмотрел в глаза любовника и поймал солнечного зайчика обручальным кольцом. — Ты любил ее? Кто она? — Грег надеялся, что сейчас не ковыряется в кровоточащей ране с наслаждением хирурга-садиста. — Эмма - это тот человек, который подарил мне это кольцо, — ответил Майкрофт, отводя взгляд. В воцарившейся тишине стало слышно, как ветер шевелит занавеску на окне и какая-то птица в кустах гортензии радуется погожему дню. — Идем, — Холмс взял любовника за руку, — мне нужно кое-что тебе показать, — он повел Грега в свой кабинет, понимая, что не хочет, чтобы между ним и любовником была ЭТА тайна. Не решаясь сопротивляться и задавать вопросы, старший инспектор послушно последовал за Холмсом. Оказавшись в темном и мрачном помещении рабочего кабинета Мистера Британское правительство Грег немного сник — воспоминания, что были связаны у него с этим помещением было далеко не радужными — почему-то именно в этих стенах, обшитых деревянными панелями, они впервые серьезно поругались и воспоминания о том вечере все никак не хотели забываться. Майкрофт включил свой ноутбук, что-то молниеносно набрал на его клавиатуре, после чего встал из-за стола. — Присаживайся на мое место, Грегори, — кивнул он полицейскому, молча последовавшему указанию. — Я уже говорил тебе, что ты можешь иметь доступ к информации, которую могут знать лишь единицы из подданных Её Величества, — продолжил Холмс, становясь за креслом и нагибаясь так, чтобы иметь возможность управлять тачпадом. — И я вижу, что тебе нужно кое-что знать. У тебя в голове есть вопросы, ответ на которые я даю тебе сейчас. Но ты должен понимать, что это тот случай, о котором я говорил тебе — если эта информация где-то всплывет, ценой ее раскрытия станет моя жизнь. — Май… — Просто смотри и знай, что я доверился тебе, Грегори, — Майкрофт открыл Грегу один из файлов. — Тут не все, что есть по этому делу, но этого достаточно… Читай, а потом я отвечу на твои вопросы, — Холмс отошел от стола и устроился на диване, выжидающе глядя на любовника. Грег ощутил как по спине бегают мурашки — сама ситуация казалась ему абсолютно дикой и нереальной — он, лондонский бобби, читает какой-то сверхсекретный документ, за который могут запросто убить человека. Чуть поправив экран ноутбука, полицейский с опаской прочел первые строки открытого документа. — Операция «Химера»… ну и название… — прокомментировал он себе под нос, краем глаза видя, каким каменным изваянием самому себе застыл старший Холмс. Юджин опасливо выглянул в окно: с того самого момента, как он выкинул переданную ему флешку вместе с апельсином, он не мог ни минуты провести не прислушиваясь к звукам внутри дома. Грейву то и дело казалось, что за ним обязательно должны придти люди Холмса. На что он только рассчитывал, когда соглашался на шантаж со стороны американцев? На то, что никто и никогда не узнает об утечке алгоритма? Возможно, ближайший год или даже два все было бы тихо, но потом бы Штаты запустили свою систему тотального наблюдения, и не нужно было быть крутым аналитиком Ми-6, чтобы понять, что стало основой нового оружия в руках Дяди Сэма. А когда поймут, то все ниточки укажут сначала на Холмса, а потом и на него. А Холмсу не придется много думать, чтобы вычислить предателя, ведь доступ к алгоритму имеют лишь четыре человека и, разумеется, премьер-министр и королева не стали бы передавать его третьей стороне. Юджин скрипнул зубами — сейчас его даже не радовали новости на Фейсбуке — брат пошел на поправку, и пока что удалось выиграть одну из битв с болезнью. Какой во всем этом был смысл, если, узнав о предательстве, Холмс, не раздумывая, отдаст приказ ликвидировать всю его семью? Смысл дарить жизнь, чтобы потом ледяной человек забрал ее одним росчерком Parker’a? Что-то было нужно делать, пытаться найти какой-то выход, но какой? Ему уже не вернуть алгоритм, и не связаться с американцами. Сейчас Грейв мог обзывать себя всеми последними словами, какие только знал, но мысль о том, чтобы внести в алгоритм критическую ошибку пришла к нему слишком поздно. Действуя под влиянием страха за жизнь семьи и за свою собственную, он полностью отдал другой стране результат многолетних разработок, полностью готовый к работе! Бери, запускай, собирай оборудование и полностью рабочая система обеспечит выполнение своих задач. Но даже если допустить, что Майкрофт Холмс сохранит жизнь семье Грейвов, то что случится с королевством? Юджин покачал головой — королевство окажется под ударом. Миллионы и миллионы средств финансирования вылетят в трубу — ведь если американцы играючи запустят свое «Всевидящее око», то с такой же легкостью, зная все тонкости и бреши в уже действующем алгоритме, они смогут проникнуть в его центр и ежесекундно получать сведения о британцах, начиная с уборщицы в супермаркете и заканчивая передвижениями премьера или членов «кухонного кабинета». И сейчас, даже если бы он попытался, Юджин не смог бы ничего противопоставить этому — та лазейка, что была в алгоритме — была в нем на уровне своеобразного генетического кода. Закрыть ее означало лишь одно — разрушить все систему. «Всевидящее око» в том виде, в каком его отстаивал и лелеял Майкрофт Холмс, перестанет существовать и все придется начинать заново, оказавшись отброшенными на долгие годы назад. — Ну, что там интересного говорят? — в комнату вошел Томас, принеся с собой пухлую пачку свежих журналов о компьютерах, и кивнул в сторону телевизора, по которому как раз шел выпуск спортивных новостей, рассказывающих о событиях только что прошедшего Гран-При Бельгии. — По-моему, одна крохотная ошибка будет в итоге стоить Феттелю титула (1) — Возможно, — отмахнулся Юджин, не желая вникать в детали обсуждения. Мужчина нахмурился, внимательно посмотрел на подопечного, который впервые на его памяти отказался говорить о любимом спорте. — Юджин, вы в порядке? — уточнил он. — Да, в порядке. А что такое? — как можно безразличнее отозвался инвалид. — Вы со вчера рассеянный какой-то, — продолжил хмуриться Томас. Грейв лишь неопределенно мотнул головой. — Видимо, осень скоро и я не очень хорошо на это реагирую, — отмахнулся компьютерный гений. — Нужно вызвать врача? — Нет, не стоит. Пока все нормально, — на этих словах Грейв внутренне усмехнулся: пока… именно что — пока все нормально. — Если что — сразу же скажите, — охранник положил журналы на столик и вышел. Инвалид даже не удостоил стопку глянцевых журналов взглядом — зачем ему они, когда он совершил ошибку и скоро за нее будет нужно расплачиваться? От мысли о том, в каком бешенстве будет Майкрофт, Юджина стало ощутимо трясти и это уже не был привычный ему симптом болезни — это было проявление страха. По спине, как и тогда, когда он оказался в бетонной камере, скатилась капля холодного пота. К черту его жизнь, к черту страну… Он должен был как-то спасти свою семью. То, что он отдал американцам алгоритм, было лишь отсрочкой их казни. Юджин посмотрел на часы — время шло и, скорее всего, американцы уже сделали все, чтобы вывезти флешку из страны. И, похоже, раз все пока было тихо, их операция прошла удачно. Выходит, пока еще Холмс ничего не знает и не узнает еще довольно долгое время, если только в ЦРУ нет его крота. А если крот есть… Грейв бессильно стукнул кулаком по подлокотнику кресла — он был загнан в угол и никуда не мог деться. Выход был только один, но он совершенно точно вел его к пропасти — попытаться пойти на сделку о признании вины (2). Конечно же, никакие нормы уголовного права и процесса к нему не могут бы применены, но может быть, Майкрофт Холмс учтет это, если попросить его сохранить жизнь хотя бы семье? Грейв рассмеялся и на его глаза выступили нервные слезы — почему по иронии судьбы наказание за совершенное предательство оказалось менее суровым, чем если бы он его не совершал? Если бы он не отдал флешку, разве ему удалось бы доказать свою невиновность? Доказательства того, что он сам хотел связаться с американской стороной, были железобетонными, а так… А так была хоть какая-то надежда на то, что хоть что-то ему по силам исправить. Как говорил один из его любимых гонщиков: « Я всегда верил в то, что ты никогда-никогда не должен сдаваться и всегда должен продолжать бороться — даже тогда, когда остается совсем маленький шанс» (3). Пока что Юджин видел этот шанс, который мог исправить ситуацию, но поверить в его реальность было сложно. Как и пересилить себя. — Майкрофт… — Грег уже минут десять как закончил читать, но в голове пока что плохо укладывалась информация из файла. Холмс сделал приглашающий жест, подняв ладони вверх и показывая тем самым, что готов к разговору. — У тебя есть, что спросить? — произнес он, когда, спустя секунд тридцать, Грег все так же молчал. Старший инспектор все еще чувствовал, как по спине бегают мурашки и сердце сжимается от той горечи, что он испытал, читая личные досье агентов «Химеры». — Вы должны были пожениться? — не нашел ничего лучше спросить Лестрейд. — Как видишь. Ее должны были снять с полевой работы и перевести в аналитику, но не успели, — с ледяным спокойствием сообщил Майкрофт. — И ты до сих пор не можешь ее забыть? — Как можно забыть человека, которого ты предал, Грегори? Каким бы расчетливым и бесчувственным я ни был, но у меня тоже есть сердце и часть его умерла в тот день, когда я заполучил отчет от ЦРУ об ее судьбе. Я мог бы ее спасти, но допустил ошибку. Грег тяжело сглотнул — слышать от Майкрофта: «Я допустил ошибку» было чем-то совершенно диким и невозможным. Он словно расписывался перед ним в своей полной беспомощности. Беспомощности, в которую было невозможно поверить. — У меня было три месяца на то, чтобы помочь человеку, который доверял и верил мне, но вместо этого я послушался агентов разведки и даже не попытался что-то выяснить. Много позже я стал искать информацию, но было поздно. Если бы не те три месяца, в ее жизни не было бы двух лет плена, — Майкрофт отвел взгляд и подошел к окну, сосредоточив взгляд на куст парковой розы, что рос через дорожку от дома. — Два года? — Грег нахмурился — он нигде в отчете не встречал этой информации. — Откуда ты знаешь? Есть еще какая-то информация? — Лестрейду стало неимоверно жалко Холмса. Этот сильный мужчина сейчас казался ему беззащитным и… И незнакомым. Он не думал, что у Майкрофта может быть такой секрет. Нужно было быть идиотом, чтобы не видеть тоску в его глазах и это кольцо… Не носят просто так люди обручальные кольца годами на правой руке! Холмс лишь молча кивнул. Кажется, он уже знал какой будет реакция полицейского на то, что он собрался дальше делать, но останавливаться на половине пути казалось малодушным. Раз уж он решился обнажить часть своей души перед любовником, то отступать было поздно. Очередная недомолвка могла иметь разрушительные последствия, а учитывая то, как он не хотел терять Грега, допускать ее было нельзя. Мужчина подошел к сейфу, открыл его с тихим щелчком и, пробежав пальцами по корешкам лежащих на верхней полке папок, вытащил самую нижнюю. Это была старая синяя папка с веревочными завязками, которые Грег видел лишь в архивах Скотланд-Ярда. — Я не открывал ее пятнадцать лет, — Холмс протянул Грегу папку, — запрещал себе воскрешать воспоминания. НО ты должен это увидеть. Лестрейд взял папку и осторожно развязал завязки, помня, как они все время норовят затянуться в узел. Возможно, не будь Майкрофт человеком, к которому в его сердце трепыхалась любовь, он бы действовал чуть решительнее, но сейчас у Лестрейда было ощущение, что ему доверили одно из величайших сокровищ в жизни Холмса. Раскрыв папку, Грег вытащил чуть поблекшее фото пары влюбленных на фоне Тауэрского моста. Мужчину узнать было легко — хотя его волосы и были светлее, чем сейчас (все же Майкрофт старательно скрывал рыжину) и сам он был чуть более упитанным, но все равно это был Майкрофт Холмс с его орлиным носом и стальным взглядом, несмотря на улыбку. Женщина с фото — миловидная, с приятной мягкой улыбкой, крупными кудрями темных волос и живыми выразительными глазами — показалась Грегу смутно знакомой. — Это ты с Эммой? — спросил он, рассматривая фотографию. — Да. Незадолго до моего провала. Одно из последних фото. — Хм… — сейчас, когда Лестрейд уже пару минут смотрел на фото, паззл в его голове стал складываться. Не просто так он целый месяц просидел на курсах повышения квалификации, где ему рассказывали и показывали в действии новейшие разработки от Singular Inversions и ImageWare Systems, научивших свои системы не только собирать фотороботы и идентифицировать преступников, но и состаривать их, иногда предлагая возможные варианты изменения внешности. Если задуматься и включить воображение, допустить, что с годами черты лица женщины на фото стали острее, в них появилась ассиметрия, а глаза стали светлыми, то невеста его любовника становилась похожей на генерала Эйвери. — Это же… Эйвери… — У Грега не получилось скрыть удивление. Холмс молча кивнул, забрал фото из рук любовника, убрал в папку и запер в сейфе. — И давно ты знаешь… — Нет, всего 14 дней, как я узнал, что она жива. Ее вытащили агенты ЦРУ и предложили работу на них, — Лестрейд понял, что за деланным спокойствием Холмса скрывается самое настоящее волнение. — Но ты можешь не переживать, Грегори, это возвращение ничего не значит. Что бы между нами раньше не было, сейчас мы всего лишь слуги своих стран. И она винит меня в том, что я бездействовал, — почему-то у Холмса не получалось легко говорить о прошлом, предложения выходили односложными и немного несвязанными, словно он по капле выдавливал из себя информацию. — Почему ты мне раньше не рассказал этого? — Грег встал из-за стола и хотел в который раз обнять Майкрофта, но тот сделал вид, что не заметил движения полицейского и отошел к окну, понимая, что сейчас не время окончательно сбрасывать с себя маску Мистера Британское правительство даже с Грегом наедине. — Не считал это важным. Это касалось лишь меня, — ответил мужчина. — А сейчас почему передумал? — Лестрейд засунул руки в карманы джинсов в каком-то чуть обиженном жесте. — Потому что понял, что не могу скрывать это от тебя, — решительно ответил Холмс и, подумав, добавил. — И не должен. И у тебя, наверняка, возникли вопросы о случившемся. Ты многое слышал и общался с Эйвери, тебе могло показаться странным ее поведение. — Ну… вообще-то да, этот их главарь говорил об агенте Ми-6, который стал работать на кого-то еще. Да и с чего ей было кидаться спасать тебя? — Не из-за наших отношений, Грегори. Я знал, что ты можешь подумать что-то такое. Мы с генералом занимается антитеррористической операцией и у нее ничего не получится без меня, как и у меня без нее. Когда мы начинали этот проект, я понятия не имел, что она жива и для нее было большим сюрпризом то, что она столкнулась со мной… — Ты пытаешься оправдаться передо мной и не разбудить во мне ревность? — улыбнулся Грег, видя эти объяснения любовника. — Это так глупо выглядит? — нахмурился Холмс. — Ну… Я думаю, что мы можем доверять друг другу и мне достаточно этого, Майкрофт. Ты обещал мне не изменять в то утро на кухне, и я верю этим словам, — зачем-то решил напомнить о недавних событиях полицейский. — И я не изменю им и тебе, Грегори, — улыбнулся Холмс и его глаза чуть потеплели. — Можешь мне в этом верить. Ноутбук пискнул, ставя в известность хозяина о входящем вызове. — Прости, мне нужно немного поработать, — Майкрофт опустился в кресло и выжидающе посмотрел на любовника. — Думаю, с тебя на сегодня хватит государственных тайн… Лестрейд лишь молча кивнул, плотно закрыв за собой дверь. Кажется, в ближайшие полчаса у него будет богатая пища для размышлений.