You never work alone.

      В воскресенье, после прибытия домой, Джин пользуется моментом, пока Намджун уходит за продуктами. И сам торопится украшать дом.       Он у Намджуна не маленький, весь не украсишь, но Джин старается, развешивает только что купленные гирлянды, свечки расставляет и подарок под елку. Они её купили, но не поставили вместе, Джин сам всё успевает сделать — и поставить, и украсить, и подарок положить, а потом конечно сидит и наедается тем, что мама с собой завернула, прямо на полу, с довольной улыбкой ест домашний, мамин, самый вкусный на свете кимпаб и довольно щурится, ожидая Намджуна, оставив ему половину.       Намджун возвращается с целым ящиком мандаринов, пакетом традиционных сладостей и ликёром. Он совсем не ожидал, что дом преобразится настолько за несколько часов его отсутствия. Он давит в себе желание выйти и посмотреть, в тот ли дом он вообще зашёл.       — Ого… — Сокджина находит и ёлку.       Покупки прямо на пол опускает, головой по сторонам вертит.       — И меня не дождался?       Джин улыбается и протягивает ему игрушки в форме сердечек, они розовые и ужасно милые.       — Вот это тебе оставил.       — Спасибо.       Затем Намджун тщательно примеривается, куда эти сердечки повесить и с Сокджином делиться кажется не собирается.       — А как ты все успел? — Намджун часть продуктов с собой привез, а часть должна будет служба доставки через пару часов привезти.       Одним рождественским блюдом с таким партнером стол не ограничится, конечно же. Многое пришлось купить.       Намджун с Сокджином рядом садится, когда заканчивает, на елку смотрит, подарок под ней замечает. И ему уже любопытно, как будто ему лет десять.       — Это завтра! — Джин смеется, толкая коробку с большим красным бантом поглубже. — А сегодня вот это, — целует Намджуна в губы.       Кимпабом с ним делится.       — Я же не так много украсил, — сам жует и улыбается. — Но если свет выключить, гирлянды сияют и тут вообще очень красиво получается… Кажется, в моей жизни еще не было такого волшебного Рождества…       — Я не отмечал Рождество с тех пор, как сестра к родителям переехала. Уже года четыре? Так что это в любом случае чудо.       Джин кладет голову Намджуну на плечо.       — А что ты там принес? Что-то вкусное?       — Мандарины вот купил, а еще печенье в форме елочек и ликер апельсиновый с корицей. И медовый торт… И ликер медовый. Пришлось в Итевон поехать.       — Намджун, а у тебя же родня в Пусане теперь живет? Почему ты с ними не увиделся, когда мы туда ездили? — внезапно спрашивает Джин.       Парень переплетает их пальцы.       — Потому что отец не очень рад, что его сын педик… Ему нужно время принять это.       Сокджин вспыхивает.       — Твой отец тоже знает?..       — Я сказал ему. Прости, что не посоветовался. Не бери в голову, сердце моё. Всё будет хорошо.       Сокджин обнимает Намджуна за талию и жмется ещё ближе.       — Я верю в это, Намджун-а…       Нам поглядывает на подарок под ёлкой. И двигает к нему ящик с мандаринами.       — Вот. Теперь ему не одиноко. Правда так лучше? — он широко улыбается Джину.       Тот роняет под елку Намджуна, надавив на его плечи. Сверху нависает и улыбается игриво.       — Вот так лучше!       Юнги выспался. И приоделся. Он уже и не помнит на самом деле, когда в последний раз так готовился ко встрече с кем-то. На кнопку звонка он два раза нажимает, а потом ждет, когда Чимин ему открыть соизволит. По случаю праздника в доме Чимина идеальная чистота и порядок. Елочка красивая, хоть и небольшая, беленькая, пушистая, гирлянда на окне, свечки на столе… Но всего этого можно почти и не увидеть, если самого Чимина разглядеть. На нем белые шортики, короткие просто до ужаса, всю резинку чулок из-под них видно. Белая же майка и меховые браслетики на руках, пушистые и тоже белые. Из черного на нем только подводка и та такая густая, будто он не рождество тут отмечает, а день блядей.       — Привет! — он улыбается, пропуская гостя.       Шуга тоже приветливо тявкает, проскакав по коридору.       Юнги почти не выражает восторга на лице, но от такого рождественского образа Чимина ему крышу сносит. Чимин и на работе был красивеньким, улыбался ярко и многим нравился, но сейчас выглядит просто незабываемо.       — Это тебе, — он коробку в блестящей зеленой бумаге ставит под ёлку, когда до неё добирается.       Основной подарок Чимин уже получил, но в Рождество нельзя без сюрпризов, поэтому Юнги набор ароматических свечей купил. Щенок вокруг него крутится, тявкает. Юнги его на руки взять приходится, чтобы под ногами не путался и дал к Чимину подойти, а там уже очень сложно сдержаться. Юнги и не сдерживается, кладет ладонь парню на ягодицу и к себе вплотную не прижимает только потому, что щенок между ними мешает.       — Спасибо!       Чимину любопытно, что в коробке, но он попозже посмотрит, а пока смотрит в глаза Юнги и губы облизывает.       — Твой подарок ты держишь… Но это не всё. Пойдем на кухню?       Отдав ему щенка, Юнги сжимает зад двумя руками. И звучит хрипло:       — Я хочу развернуть мой подарок.       Чим хихикает. И взглядом напропалую кокетничает.       — Ещё рано, Юнги-я!       — А мне кажется, в самый раз, — парень тянется поцеловать, но Шуга тявкает, ей похоже такие тесные объятия не сильно нравятся.       Юнги на щенка смотрит, потом на Чимина, вздыхает и отходит, становится видно, как у него ширинка оттопырилась.       — Что там на кухне?       — Небольшой рождественский ужин! — сладко мурчит Чимин, отпускает щенка и ведет Юнги к столу.       Он заказал курицу и купил вина. А ещё у него чудесное кимчи и редька, сам делает.       — Вот этот подарок ты можешь развернуть сейчас, — за столом он протягивает Юнги довольно большую, но легкую коробку.       Внутри… подушка. Она ужасно мягкая, в красивом чёрном чехле.       — Ты слишком хорошо меня знаешь, — с усмешкой говорит Юнги. — Давай поедим что ли?       Чимин открывает курочку, она еще горячая и очень вкусно пахнет даже сквозь упаковку. Собачка с поскуливаниями прыгает вокруг стола.       — Шуга, тихо!       Чимин целый день пытается воспитывать щенка. Он конечно умильный совершенно, когда пытается быть строгим.       — Где твоё место? Вот умница! Иди туда! Приятного аппетита, Юнги-я… — это он говорит уже с улыбкой, разлив вино.       Потом они ужинают. Подушка у Юнги на коленях лежит, скрывает «стыд», он её иногда поглаживает и, судя по взгляду, так он хотел бы коленку Чимина в белом чулке гладить.       — Вот не думал, что парню могут идти чулки!       Ноги у Чимина мужские совершенно, но круглые сильные бедра всё равно отлично смотрятся.       Парень сидит напротив, поэтому, когда протягивает вперед ногу, ведет ей по ноге Юнги и в итоге закидывает на коленку.       — Я тоже не думал… Но мне идет, правда?       Откладывая вилку, Юнги по стопе большими пальцами гладит, надавливая. Чулки гладкие, шелковые, ткань очень приятная и нога у Чимина красивая, по-мужски твердая.       — Охуенно.       — Мне очень интересно в них… необычные ощущения, — Чимин довольно щурится, крутит бокал на столе, отпивает немного.       А Юнги его по щиколотке поглаживает, продвинуться дальше стол не позволяет.       — Расскажи о них?       — Первые полчаса хотелось снять, — шумный вздох, — а потом как-то… даже понравилось. Знаешь, немножко тесно и резинка стягивает бедро.       — Да неужели?       Юнги пробует ткань подцепить, но она и правда плотно ногу обтягивает. Затем он ногу Чимина на своей ширинке оставляет, гладит её и надавливает, щурится с предвкушением, пока парень упирается стопой прям в его пах и тянет ужасно пошло:       — Агааа…       Напротив Юнги просто живое порно.       Он на него и смотрит, как на порно, со стояком и грязными мыслями в голове, вот только вместо того чтобы дрочить себе, стопу Чимина гладит.       — Я ещё думал дырочку на шортах сделать, но потом пожалел их… Классные же шорты, да, Юнги-я? — ужин забыт совсем.       — Их трудно разглядеть за столом, — говорит Юнги. — Поближе рассмотрю.       Приходится встать, обойти стол, Чимина поднять, чтобы шорты разглядывать. Чимин крутится вокруг своей оси и прижимается к Юнги задницей, туго обтянутой белой тканью, дырочка там того и гляди все-таки появится от этой тесноты.       — Ну как?       Юнги, как придирчивый покупатель в автосалоне. Щурится задумчиво, молчит, приценивается.       Ладонями гладит бедра, круглую задницу, твёрдую ширинку.       — Даже и не знаю, с какой стороны они мне больше нравятся!       Чим хватается за его руки, но не мешает, просто сжимает их и стонет тихонько.       — Юнги-я…       Оставив левую руку на его ширинке, правой Юнги спускается к резинке чулка. Очень хочется потрогать, запустить туда пальцы.       — И правда тугая…       Чим прижимается плотнее, затылком почти касается плеча, шею вытягивая.       — Кажется, мне понравится, если ты щелкнешь…       — Кажется, мне тоже!       Юнги водит носом по шее Чимина, а резинку сильно оттягивает, чтобы отпустить. Парень замирает. Сладко вскрикивает.       Затем приходится расстегнуть молнию на его потрясающих шортиках. Они может и не скрывают ничего почти, но такие тугие, что ладонь в них засунуть проблематично. Чим рот приоткрывает, дышит через него, закрыть уже не может.       — Послушай, детка…       Шорты с Чимина стянуть не так легко, они его, словно вторая кожа обтягивают, но Юнги старается и в итоге Чимин остается в майке и чулках.       — А давай переберемся в место поудобнее?       На полу такую красоту иметь - просто кощунство. Юнги Чимина за руку с кухни уводит, в комнате рядом с ёлкой неплохой диван стоит. По пути Чимин снова крутится вокруг себя, словно танцует, в комнате падает на диван и сразу ноги широко разводит. Белья под шортами не было конечно никакого, оно бы туда не влезло.       — А смазка под ёлкой…       — Ты положил смазку под елку?       От картины перед глазами в штанах Юнги ещё более тяжело становится, но парень все равно не торопится, смазку находит, между пальцев её растирает, греет и Чимина разглядывает.       — Я сам там валялся полдня, пока тебя ждал.       — Ох, если ты валялся там в таком виде…       Юнги ближе подходит, коленом между ног Чимина становится и пальцами в смазке под мошонкой гладит, надавливает на пробу.       — …то мне жаль, что я не пришел раньше!       Затем он закидывает левую ногу партнера себе на плечо, щиколотку сквозь чулок целует, языком ведет по ткани и пальцы в задницу пропихивает, сразу два.       — Да, ты много… проп… ах!       Чимин сжимается, но тут же раскрывается, на Юнги смотрит сквозь пелену в глазах и обожает его, кажется, совсем до крайности за то, что он с ним делает. Юнги кусается, не боится чулки порвать, зубами ткань оттягивает, смотрит Чимину в глаза, когда пальцами в нём двигает.       — Чим, я думаю, что подсел на тебя.       — А я на тебя, Юнги… Я… на тебя…       Парень тяжело дышит, тянется рукой к затылку любовника, подается вверх и кусает в шею, а потом засасывает там же, отчего Юнги стонет хрипло. Он пальцы из Чимина вытаскивает, ширинку свою расстегивает. На нём тоже белья нет и это удобно, оказывается. В Чимина он входит сразу на всю длину, быстро, резко.       Тот хватается уже двумя руками, ногой сжимает, вторую тоже высоко держит, сгибается почти пополам, а когда в себе член чувствует, стонет довольно и сладко, будто они не сутки, а уже год не трахались. Будто Чимин очень долго этого ждал и вот, дождался.       Юнги двигается в нем жестко. Смазки маловато, но это только трения добавляет. Чимин горячий и податливый, от этого у Юнги перед глазами плывет. Он к нему наклоняется и в губы засасывает, проверяет, что Чимин под ним настоящий. Что ни говори, это лучшее рождество Пак Чимина. Как-то у него вообще не складывалось с семейными праздниками, ввиду сложных семейных отношений и вообще, а Юнги вроде бы ему не семья, но от такого секса любые проблемы, плохие воспоминания и прочая хурма растворяются, как дым.       Чимин стонет в губы Юнги, сжимает его волосы, сжимает его член. Языком зовёт язык Юнги станцевать красивый и влажный танец.       Некоторые любят заниматься сексом под музыку. Но Чимин может на чём угодно поклясться - музыка звучит в его голове во время секса с Юнги. Особенная. То быстрая и громкая, то сладкая и медленная. Ему не нужна другая.       Юнги практически падает на Чимина в какой-то момент, давит на него всем собой, в диван спиной вжимает. Чимин дрожит, как под напряжением пару секунд, затем сжимается весь, снова дрожит и скулит, кончая в руку Юнги, сложно в неё не кончить, нереально почти.       Подхватив парня под коленями, Юнги прорывается сквозь тесноту и кончает спустя пару движений. А потом лежит на Чимине, гладит его бедра в чулках, не дав коже остыть.       Где-то в кухне от людских звуков слегка волнуется щенок, но она подрастет и привыкнет обязательно, у неё еще будут все шансы привыкнуть и просто перестать обращать на людской разврат внимание. Чимин же гладит Юнги по волосам, очень мягко.       — Юнги, а ты ревнивый?       Парень голову рукой подпирает, приподнимается, опираясь на локоть.       — К чему такой вопрос? Уже присмотрел кого-то ещё? — и под резинку чулок пальцы свободной руки засовывает.       От этого Чимин довольно щурится.       — Нет. Просто я не только с тобой спал. С работы. Просто если ты вдруг узнаешь, с кем это было, как ты… отреагируешь?       Глаза Юнги становятся двумя щелочками.       — Это ты о Чонгуке?       Чимин обнимает его ногами, скрещивает за ним.       — И не только…       — А это уже интересно. Скольких ты ещё успел соблазнить?       — Всего двоих, троих, если считать тебя, — тут дыхание сбивается, — Больше пока не хочется… никого… потому что я тебя люблю, Юнги… — и щеки румянец покрывает.       Юнги почему-то не может ревновать.       — Ты такой красивый, Чимин-а, — почти урчит он. — Красивый и развратный. Мне нравится.       — А ещё какой?       — Ласковый и милый щеночек. И что ты во мне нашел?       Вообще пара дней горячего секса не должны были настолько кардинально всё поменять, но почему-то Юнги уже не может смотреть на Чимина, как на мальчика для секса.       — Ты… холодный снаружи и горячий внутри, — мурчит Чимин, уже не щенка, а котенка напоминая. — И с тобой так тепло…       — Это был риторический вопрос! — Юнги его за кончик носа кусает и снова гладит его бедра в чулках, руки к ним так и липнут.       — Тебе не понравился мой ответ? — Чимин хихикает.       — Как сказать. Я чувствую за тебя ответственность, — Юнги смотрит на него внимательно. — И чувствую, что мне повезло.       — Конечно повезло! Даже не сомневайся!       За поцелуями время незаметно к полночи приближается.       — С рождеством, Чимин-а.       — С рождеством, Юнги-я…       Они лежат в обнимку и улыбаются друг другу. Примерно так же происходит ещё во многих домах, где есть влюбленные.