Лекарство от драм

      Розовое сердечко из глянцевой бумаги уже долгое время покоилось на гладкой поверхности стеклянного столика. Оно не принадлежало никому, на нём не было написано имени, и красивые строки с признанием в любви, наверное, не предстояло прочесть кому-либо ещё.       Сакагучи Анго сел на диван перед столиком, не снимая пиджака, и тут же откинулся на спинку, чувствуя изнурённость. Рабочая неделя выдалась далеко не самой лёгкой, и хотя Анго был трудоголиком и испытывал истинное удовольствие от какой-либо деятельности, ему тоже требовался хотя бы непродолжительный отдых. Именно непродолжительный, ибо от лени, праздности и прожигания времени впустую Анго чувствовал себя отвратительно. И дело было даже не в том, что от безделья он уставал больше, чем от труда, а в том, что было время думать. Стоило ему остаться наедине с собой, стоило подойти к окну и украдкой взглянуть на снующих внизу людей, как его разум одолевали воспоминания. Навязчивые мысли о прошлом, тяжесть от мук истерзанной совести и леденящее душу осознание своего одиночества.       Вздох сорвался с губ Анго. Ну вот, опять эти бесполезные воспоминания решили взять верх над разумом. К счастью, он был слишком уставшим и опустошённым, чтобы думать. Впереди выходные. Наверное, Анго должен был радоваться этому факту, вот только ни дикого восторга, ни тоски он не испытал. Неделя завершается, и ладно. Ещё одна четверть месяца прожита не зря.       Он опустил взгляд на лежащую на столе валентинку. Розовое сердечко ярким пятном выделялось на серой стеклянной поверхности и сразу же приковывало к себе взгляд. Анго подцепил его пальцами и поднёс к уставшим глазам, чтобы снова перечитать строки, которые он уже давным-давно запомнил.       Стала ты совсем случайно,       Жизнью всей необычайной.       Той, что сердце сохранит.       Той, что всё во мне расслышит,       До глубин души и выше,       Что в страданий точке высшей       Не оставит никогда.       Как трогательно. Наверное, эти строки могли бы растопить чьё-то нежное сердце, но сам Анго не чувствовал от них того же тепла, что и при первом прочтении. Теперь они ему стали глубоко безразличны. Так бывает. Сперва совершать что-то несвойственное, непривычное своей натуре захватывающе и интересно, а потом чувства рассеивает ветер равнодушия. Совесть больше не донимала его уставшую душу, и, держа валентинку пальцами, Анго рассуждал далеко не о ней, и вовсе не о любви.       И, если сперва валентинка вызвала даже у такого строгого и педантичного человека, каким был Анго Сакагучи, тёплые чувства, то теперь она его только выводила из себя. И, хотя он не спешил показывать эмоции даже своему отражению, в глубине души он желал давно избавиться от розового сердечка, выбросить его. Но не позволял себе расточительствовать. Да и слабая, тлеющая на дне его сердца надежда всё не давала ему покоя. Может, подарить её какой-нибудь знакомой девушке? Нет. Ему не хотелось дарить ни одной из них такие тёплые строки, да и ни одна из них их не заслуживает.       Анго поднялся, стягивая с себя пиджак. Больше ему не хотелось сидеть на месте, ибо он знал, какие мысли последуют за этими тягостными рассуждениями. Валентинку он покупал не себе. И этот маленький, дешёвый подарок должен… обязан предназначаться кому-то другому. А никого другого у Анго нет. Есть только он, одинокие вечера в компании ноутбука и бокал дорогого виски. В вечер перед выходными он всегда позволял себе алкоголь, испытывая отвращение даже к любимому томатному соку.       Анго перевёл взгляд на валентинку, всё так же ярко выделяющуюся на серой поверхности стеклянного стола. Действие плацебо прошло. Он приобретал эту никому не нужную вещицу, утешая себя мыслью, что она точно окажется в чьих-то руках, что чьи-то тёплые пальцы согреют холодный глянец, что чьи-то губы растянутся в нежной улыбке. Дни шли, валентинка покоилась на столе, и у Анго не появилось того человека, которому он бы мог её вручить. И, если быть совсем откровенным, то даже друзей у него не осталось.       А были ли хоть когда-то у него друзья? Анго печально улыбнулся и закрыл глаза, отмахиваясь от бесполезной мысли. Нет. Конечно же, нет. Люди подобны птицам в небе, которые вьют гнёзда и прячутся от непогоды под одним карнизом крыши. Анго тоже был птицей. Вороном, если быть точнее, приносящим с собой горе такое же чёрное, как и его оперение. Он давно уже улетел из-под крыши, когда-то спасавшей троих пташек от бури. Улетел ли? Конечно же, нет. Лгать самому себе Анго не мог. Мысленно он часто возвращался к тем вечерам в баре, к звону бокалов и непринуждённому смеху. Ничего не осталось, да и сам он под ту крышу больше не вернётся.       — Что в страданий точке высшей не оставит никогда.       Он повторил эти слова всё с той же печальной улыбкой, задержав взгляд на окне. Что его никогда не оставляло даже в моменты глубокой печали? Работа, за которую он принимался с упоением и рвением, точно одержимый, убегая от своей грусти. Но не подаришь же валентинку работе. Как бы это выглядело? Оставить её на рабочем столе, как украшение, или сделать закладкой в книге?       Анго это было не по нраву. Да и жалко это выглядит. Получается, он дарит эту безделушку сам себе. Удел всех неудачников.       — При всём уважении, Сакагучи Анго, — медленно и тихо говорит он, растягивая слова, смакуя каждый звук, нарушающий тишину, — вы полный болван.       Он быстро надевает пиджак и хватает пресловутую валентинку со стола. Этот вечер, каким бы привычным и обыденным он ни был, Анго не в состоянии проводить в одиночестве. Но куда ему идти? Какая разница? Чёрный ворон должен спастись от бури своих мыслей, должен переждать грозу своей совести и шквальный ветер непрошеных эмоций. Плацебо, прекратившее своё действие, вновь станет эффективным лекарством от душевных драм.       Анго повторно перечитал строки и убрал валентинку во внутренний карман пиджака. Сердце молодого человека дрогнуло от мысли, именно в этот день и в этот час он признается кому-то в любви. Неважно, кому, важно, что навязчивые мысли отошли на задний план, и тревожит Анго только собственное безрассудство.       Чёрный ворон вышел из своей клетки-квартиры, в которой был в безопасности, но в которой ему было одиноко и пусто. И бродил он по улицам довольно долго, но не из-за того, что не встречал людей на улицах, а потому что хотел от долгой прогулки устать настолько, что не осталось бы сил думать, и он, улегшись под одеяло, забылся бы долгим сном.       Чёрный ворон искал такую же одинокую пташку, впервые в жизни не имея конкретной цели и руководствуясь лишь зовом сердца. И нашёл её. Нашёл в засыпавшей на ходу, стоявшей у кассы молодой девушке, в круглосуточном супермаркете, в который зашёл по ходу своей долгой прогулки. Анго довольно долго наблюдал за ней издалека, позволяя себе запомнить образ незнакомки, проникнуться симпатией, прежде чем принять лекарство от драм и навсегда проститься с девушкой.       Но, более того, Анго ловил себя на мысли, что нервничает. Как будто его заботил отказ незнакомки. Он в любом случае его не услышит, потому как в это место, находящееся довольно далеко от его дома, он больше никогда не вернётся.       Анго не любил тратиться, и единственным, что он приобрёл в этом супермаркете, была упаковка жвачки. Он достал валентинку и придвинул её незнакомке, отмечая, что пальцы его дрожат, а ему самому захотелось поскорее исчезнуть из этого места. Да, болван ты, Сакагучи Анго, — думал он, увидев озадаченный взгляд девушки, — вроде, взрослый человек, а какими глупостями занимаешься. Видело бы тебя твоё начальство…       Он хватает упаковку жвачки и спешит уйти.       — П-подождите!       Голос прозвучал за его спиной робко и неуверенно. Анго обернулся, хотя и приказывал себе поскорее уходить. Девушка прижала розовое сердечко к груди. Румянец сделал её усталое лицо таким живым и юным, что Анго невольно улыбнулся.       — А… ммм…       — Я приду ещё раз, — проговорил он, помогая робкой незнакомке. — В…       — В четверг! — подхватила девушка, преодолевая свою робость. — Утром.       — Я могу рассчитывать на скидку?       — А… ну… это запрещено, но…       — Но вам не нужны проблемы с руководством, — Анго улыбнулся, заставив девушку смущённо потупить взгляд. — До четверга.       — До четверга, — тихо прошептала она.       Анго скрылся за дверью и открыл упаковку жвачки. Он схватил её, не глядя, слишком нервничал для того, чтобы на что-то обращать внимание. А теперь, направляясь домой, улыбался, чувствуя клубничное послевкусие своего лекарства от драм.