От расстояния не остаётся и следа

Шаг и ещё шаг, когда от расстояния не остаётся и следа. Когда дыхание сбивается и летит к чертям. Когда сердце буквально выпрыгивает из груди и кажется, что оно не с левой стороны груди, а где-то в горле: мешает нормально дышать, делать глубокие, частые вдохи. Когда пульс учащается и частит, частит, частит. Когда нос улавливает тонкий, едва уловимый, но такой желанный запах его парфюма. Когда пальцы, кажется, что жжёт от желания прикоснуться и сделать это немедленно и прямо сейчас, сию секунду. Когда хочется всего и полностью, без ограничений. Понимаю, что он близко и что десяти шагов как и не было, когда чувствую пальцы на своём лице: тонкие, длинные, они проводят легонько, только лишь самими подушечками по щеке, очерчивают линию подбородка, не касаясь губ. Старательно избегая линию губ, дразня, заставляя умолять и просить о большем. В то же время зная и понимая, что напрасны-то мольбы, он любит так мучительно медлить и тянуть, затягивать с прелюдией и заставлять просить, умолять, хныкать, жалобно и измученно смотреть. Нравится. Он всегда так делает: доводит до сумасшествия одними лишь прикосновениями пальцев и губ и закрепляет своё безоговорочное лидерство несколькими оргазмами, уже не только с их помощью. Вот и сейчас он не спешит. Толкает легонько, чуть вперёд, и я падаю на кровать. Растягиваюсь во весь рост и смотрю на него, наблюдаю за тем, как он быстро стягивает через голову футболку и небрежным жестом откидывает её в сторону, даже не смотря куда она летит. Он не сводит с меня глаз: тёмных, потемневших от возбуждения и от этого расширенных зрачков, превращая его и без того тёмные глаза в почти бездонное тёмное озеро. Он ухмыляется уголком совершенных губ и направляется ко мне, опускается на колени на кровать и неспешно двигается, медленно, заводя только лишь взглядом, от которого просто невозможно оторваться, да и не нужно это. Миг - и он нависает сверху, удерживая вес своего тела лишь на одних полусогнутых руках. Он сверху, а я лежу под ним, слегка расставив ноги в стороны и будто обнимая его бёдрами, но это иллюзия. Потому что он не даёт к себе прикоснуться. Сперва сам доведёт меня до состояния на грани, а потом уже и я. Слишком жестоко, но иногда мы идём против им установленных правил, точнее я вынуждаю его пойти на такие меры. И мне нравится это. Мне вообще он нравится целиком и полностью, начиная от русых волос и заканчивая шрамом на ягодице. И если ему так нравится — пускай. Пусть так и будет. Лишь бы быть с ним. А это самое главное. Он нависает сверху, заглядывает в глаза, всё так же не отводя своего взгляда от моих, тоже наверняка потемневших глаз. Его глаза завораживают, манят, тянут к себе. Его взгляд не оставляет равнодушной меня ни на секунду. Он притягивает к себе и заставляет тонуть в нём, гибнуть, не делая ни малейшей попытки, чтобы спастись, потому что это, просто-напросто, уже бесполезно. С первой встречи всё было между нами предопределено и предельно ясно для меня. Так чётко и понятно, как никогда раньше и ни с кем. И это не пугает, как ни странно. Наоборот. Это просто нечто другое для меня. Просто он такой один и больше мне никого не надо. Он ухмыляется уголком губ и почти падает на меня; я чувствую вес его тела на себе, но мне приятна эта тяжесть, и я никоим образом не спешу делать попытки его как-то отодвинуть, отстранить. Напротив, я ещё ближе сама пытаюсь прижаться к нему, утыкаюсь носом где-то между шеей и глубоко дышу, вдыхаю его запах полной грудью, набираю его в лёгкие, чтобы оставить там. Его руки по обеим сторонам от меня, он не позволяет себе полностью опуститься на меня, просто приподнимается и ведёт носом по моей щеке вверх и вниз. Но через секунду уже упирается кулаками в матрас и губами прочерчивает дорожку поцелуев от щеки и останавливается на губах. Мягко прикасается к нижней, ведёт языком по ней и слегка прикусывает. Мне дышать уже сложно, так трудно вообще пытаться контролировать себя, когда он рядом — невозможно описать словами. А если учесть, что он так любит сильно дразнить, то мне приходится в сто тысяч раз больше удерживать себя, и своё сердце, и дыхание, и пульс тоже, и себя также. И пальцы уже будто сами собой тянутся к нему, не слушаются разума, ну не хотят ни капельки. И чтобы хоть как-то сдержать их, я комкаю простыни, крепко сжимаю их в кулаках. И медленно схожу с ума от него и его касаний таких неспешных, что приходится не только свои пальцы сдерживать, а всю себя. А он всё тянет, медленно проезжается губами по шее, касается ключицы и слегка втягивает кожу, посасывает. Ухмыляется, сталкиваясь со мной глазами и не отрывая своих глаз от моих так же неторопливо касается груди. Пока лишь их полушарий. На одной груди — его губы, язык, что кружит вокруг и проходится широкими мазками вокруг соска, на другой — пальцы неспешно обводят сосок, теребят немного, растирают между пальцами и слегка оттягивают. Он не спешит, как обычно. Но я, как всегда, уже в самом начале возбуждена до предела, и скоро буду на грани, которую он всё оттягивает. Он больше не касается губ, и мне остаётся только покусывать их от досады и от попыток сдержать стоны. Никогда не думала, что мне будут нравиться такие, как он: грубоватые, несколько нахальные и смешливые, более язвительные, чем ироничные. Но сейчас понимаю, что никого лучше нет и не будет, наверное. Он идеален для меня. Полностью. Со всем своим непонятным характером и примечательной родинкой над верхней губой. Его губы и пальцы ни на минуту не отпускают мои груди, и я вся уже извелась на этой кровати и тяжело, сбито дышу. Глаза закрываю и плотно зажмуриваюсь. На мне только майка и короткие шортики. Неожиданно он отстраняется, прекращает свои пытки, и я удивлённо распахиваю глаза. Смотрю на него, а он вновь коротко ухмыляется, целует меня и берётся руками за низ майки, вынуждая меня поднять руки, чтобы стянуть её. Это занимает всего мгновение - и вот его руки уже расстёгивают пуговицу на моих шортиках и ведут вниз молнию, медленно стягивают и снимают с меня. На мне не остаётся ничего, кроме трусиков. Лифчиков я-то дома не ношу. Я тяжело дышу и смотрю в его глаза, улыбаюсь легонько, когда он переводит свой взгляд на меня. И тепло неимоверное и большое разливается в груди от его взгляда, от того, как он смотрит на меня. Тихонько выдыхаю, когда он прижимает ладонь к кружевному белью внизу. Массирует поверх, иногда слегка сжимая пальцы, не делая попыток проникнуть внутрь. И я слабо стону, закусываю губу, когда он резко и быстро стягивает с меня трусики и откидывает их в сторону. Я провожаю их взглядом и, закусив губу, смотрю на него. Улыбаюсь, провокационно облизываю губы языком. Зажмуриваю глаза, когда он касается моих губ и начинает целовать: медленно, совсем не торопясь, начиная с уголка губ и языком раздвигая мои губы, чтобы проникнуть дальше и встретиться с моим языком и начать целовать жадно, горячо, неистово, так, что едва не кончается кислород в лёгких, но и даже тогда, оказывается, очень сложно оторваться, заставить себя. Мои пальцы вплетаются в его волосы, иногда поглаживают, а потом и вовсе сжимают в кулаке, когда его руки опускаются на мою грудь и начинают мять её, мягко массажировать, легонько поглаживать. Он отпускает мои губы, и я не могу удержать себя от жалобного стона. А он в ответ только негромко смеётся и дарит мне одну из своих самых обаятельнейших улыбок. Я показательно хмурюсь и недовольно поджимаю губы. Но он только улыбается, знает, что не на самом деле злюсь. Он знает это и не торопится потакать моим желаниям, чем ещё больше распаляет меня и заставляет кровь ещё быстрее бежать по венам. Мне просто хочется потеряться в нём окончательно и безоговорочно. Раз и навсегда. Потеряться. Раствориться в нём. Стать частью него, без которой он не может. Остаться, привязать его к себе, чтобы больше никуда не уезжал, не оставлял ни на секунду. Чтобы перестать так сумасшедше скучать и жить от звонка до звонка. Ждать их, питаться ими. И снова ждать, ждать, ждать. И просто быть. Его пальцы прикасаются к плечам, мягко скользят вниз. Вроде бы простое движение, но мне кажется, будто прошлись по оголённым проводам нервов внутри. — Саш, Сашенька, — шепчу сухими губами, смотрю жалобно. Мне кажется, что ещё чуть-чуть - и разревусь, расплачусь от того сдерживаемого желания, что плещется внутри и которому никто из нас не даёт выход: я не позволяю, и он не разрешает. Он прижимается ко мне, и мы соприкасаемся грудью и глазами. Только взгляд у него немного странный, я и не разберу поначалу, что в нём. Но потом понимаю, но не говорю, только смотрю. Сама не знаю, почему так. Может просто не хватает слов? Не знаю. — Что такое? — он кусает губы, и видно, что сдерживает себя, чтобы улыбка не влезла на губы. Ему это удаётся, хотя и с трудом. — Что такое? — шиплю я, потом откидываю на подушку голову и закрываю глаза. И только тогда продолжаю незаконченную мной фразу: — Ничего. Просто я очень соскучилась и... — Очень? — переспрашивает. Негромко так, но твёрдо, без капли иронии в голосе. — Очень, — подтверждаю и так очевидное, открываю глаза и еле удерживаю себя, чтобы не зажмурить их вновь. Он так близко, его глаза так близко, что мне видно и маленькие крапинки веснушек на носу и трещинку в уголке губ. Он тянет меня наверх, и я покорно поддаюсь, усаживаюсь на кровать и смотрю на него. Он ухмыляется, берёт презерватив, лежащий здесь же на тумбочке, раскрывает его, достаёт и медленно натягивает, не сводя с меня взгляда. Я только и успеваю, что хлопать глазами, дышать неглубоко и часто и исследовать глазами его пресс, пробегаться по нему от широких накачанных плеч и сильных, но ласковых рук и опускаться к кубикам пресса на животе. Я подползаю к нему на коленках и прикасаюсь к его губам своими. Мягко целую, не проникая внутрь. Но он не перехватывает инициативу, как обычно, а несильно кусает меня за губу, и когда я возмущённо отстраняюсь, просто широко улыбается и качает головой. — Я хочу почувствовать, как сильно ты по мне соскучилась, — шепчет, и я смотрю на него непонимающе, — докажи мне. Он приглашающе хлопает по своим бёдрам, и я судорожно сглотнув, подползаю ещё ближе и начинаю медленно опускаться на него. С его губ срывает тихий стон, и он закрывает глаза. Он тяжело дышит и немного хрипло. А я только улыбаюсь. Но и сама еле сдерживаю стоны. Только кусаю губы. Он опускает руки мне на бёдра, направляя меня и помогая удобнее устроиться на его члене. Я немного ёрзаю на нём, и он сдавленно шипит. Я глубоко выдыхаю и тут же судорожно вдыхаю губами воздух, когда начинаю движение бёдрами вперёд. Его пальцы сжимают мои бёдра, впиваются в них, и мне думается, что могут остаться синяки, но это потом. Сейчас же я медленно двигаюсь, покачиваюсь на нём и с наслаждением слушаю его судорожные вдохи. Миг - и его руки на моих грудях: он сжимает их, чувствительно мнёт и комкает. Я накрываю сверху его руки своими и хватаюсь за них, когда начинаю увеличивать темп, резко двигаться быстро, насколько могу. И только тогда его глаза резко открываются и он ловит губами мои губы. Совсем не вежливо кусают, бесцеремонно врываясь внутрь. Целует жадно, торопливо, чуть ли не до крови. Движения мои всё ускоряются, и я почти выскальзываю, но он опускает одну руку и направляет свой член в меня, а потом просто кладёт её на моё бедро и вновь стискивает. Я громко и сбито дышу, сердце буквально вылетает из груди и, кажется, что вот-вот и выскочит. Как и его. Но неожиданно для него я резко меняю темп и начинаю двигаться медленно, плавно, неторопливо. Насмешливо смотря в его глаза и злясь одновременно на саму себя, потому что наказываю не только его, а и себя тоже. — Что такое? Котёнок решил показать зубки? Какой непослушный котёнок. Тихо шепчет своим хрипловатым голосом и кусает легонько за губу, пальцем проводит по моей губе, нажимает слегка, и я приоткрываю рот. Он не спешит, всё так же медленно движется пальцем по ней и, наконец, заменяет его губами. И в то же время начинает сам движение бёдрами вперёд; я, цепляясь пальцами за его плечи, хватаюсь и сама подхватываю его ритм. Наши движения резкие, порывистые. Поцелуи, наоборот, медленные и неспешные, отягощённые нежностью и мучительной, издевательской неторопливостью. Меня хватает не надолго, и через несколько движений мир вокруг рассыпается на части, и я закрываю глаза, сильно зажмуриваюсь, чтобы перестало кружить перед ними, и громко стону его имя. Он отпускает моим губы и перехватывает инициативу: сам движется быстро, догоняясь следом. Я не открываю глаза, только слышу его судорожный и громкий стон, когда он кончает. Я открываю глаза и медленно сползаю с него, расстягиваюсь во весь рост на кровать, и он снимает презерватив и укладывается рядом, прижимает к себе одной рукой, а другой накидывает на нас простынь. Я прижимаюсь к нему близко-близко и только сейчас понимаю насколько мне его не хватало. И мне не хочется его отпускать, что я и не собираюсь делать ближайшие несколько часов.