*
Тем не менее Персиваль не смог отказаться от удовольствия видеть Ньюта. Каждый новый день был для него пыткой: по ночам Грейвс мучился от кошмаров и фантомных болей, а утром ему приходилось застегивать накрахмаленную рубашку на все пуговицы, выпрямлять спину и делать вид, будто все было по-прежнему. И только перехваченная украдкой улыбка Ньюта обладала способностью развеять тучи. Загадочный англичанин постоянно ошивался где-то поблизости. Он вечно спорил о чем-то с Тиной, сидя на ее столе, устранял последствия очередного побега нюхлера или по просьбе Серафины Пиквери читал лекции о магических существах перед работниками Конгресса. Последний факт и вовсе убедил Персиваля в том, что Ньют обладает никому не ведомыми чарами, раз смог сладить даже с такой железной леди, как госпожа Президент. В такие дни Персиваль под предлогом неотложного дела, требовавшего его срочного присутствия в одном из подконтрольных отделов, обязательно оказывался поблизости того места, где находился Ньют. И ему даже удалось убедить себя, что мимолетные взгляды, которые при этом тот на него бросал, были заинтересованными.*
Сегодня Персиваль наткнулся на Ньюта в коридоре, ведущем в Отдел разрешительной системы. Тот растерянно оглядывался по сторонам, затем опускал взгляд на зажатую в руке бумажку, после чего снова принимался оглядываться по сторонам, ожидая, очевидно, что некая таинственная сила пошлет ему помощь. Персиваль был рад подыграть. — Я могу вам чем-то помочь, мистер Скамандер? — спросил он, засовывая руки в карманы брюк в попытке показаться непринужденным, хоть позвоночник с самого утра прошивало электрическими разрядами. Но ничего, за долгие месяцы заточения Грейвс научился молча их терпеть. Ньют вздрогнул и, крутанувшись на пятках, повернулся к Персивалю лицом. При этом он завел руку за спину, инстинктивно стараясь скрыть чемодан от посторонних глаз. — Да, я ищу… — Ньют снова опустил взгляд и прочел название с бумажки: — Отдел разрешительной системы. — Собираетесь приютить еще одного совершенно безобидного зверя? — с улыбкой предположил Персиваль, прекрасно зная, что разрешение на ношение волшебной палочки Ньюта заканчивалось только через три месяца. Персиваль минимум два раза в неделю перелистывал личное дело Скамандера и знал все о его бюрократических приключениях. Он бы и сам не смог объяснить, зачем ему это было нужно. — Да, — кивнул Ньют, отводя взгляд. Острым чутьем аврора Грейвс тут же вычислил, что чемодан Ньюта уже пополнился и теперь тот запоздало хотел оформить разрешение. Что ж, когда речь шла о мистере Скамандере, это был максимум, на который правоохранительная система Соединенных Штатов могла рассчитывать. Персивалю достаточно было указать Ньюту на правильную дверь. Вместо этого он зачем-то сказал: — Идемте, я выпишу разрешение лично. И двинулся вон из коридора, но, не услышав за собой звука шагов, оглянулся. Ньют стоял на месте и, нахмурившись, глядел ему в спину. — В чем дело, мистер Скамандер? Поверьте, я вас не съем. Ньют встрепенулся и тут же его нагнал, оказавшись так же близко, как в тот день, когда Грейвса освободили из заточения. Недостаточно близко, на вкус Грейвса. Руку снова начало жечь.*
Как выяснилось, Ньюту требовалось разрешение на самца нунду. Персиваль уже готов был вписать название в соответствующую графу, но услышав, о чем идет речь, медленно опустил перо и сжал пальцами переносицу. — Мистер Скамандер, вы что, собираетесь их разводить? — Этих животных осталось очень мало. Мой долг как магозоолога… — Вы понимаете, что случится, если они вырвутся из вашего чемодана? Черт, да вы хоть осознаете, какой опасности сами подвергаете свою жизнь ежедневно? Персиваль опустил руку и посмотрел на Ньюта, но напоролся на прямой гневный взгляд. — Мистер Грейвс, я занимаюсь животными уже очень много лет. И поверьте, о нунду я знаю уж как-нибудь побольше вашего. Это очень консервативные звери, они строго соблюдают границы своей территории и не выходят за ее пределы, пока не чувствуют угрозы. Я создал еще один вольер внутри своего чемодана, и самец нунду уже… самец нунду будет чувствовать себя там в полной безопасности. Я бы никогда не занялся разведением нового вида, если бы не изучил его повадки и не предусмотрел все возможные исходы. Грейвс поднял руки, призывая Ньюта к спокойствию. — Я вовсе не пытался поставить под сомнение ваш профессионализм. — А мне показалось, что именно это вы и хотели сделать. Не нужно меня опекать, мистер Грейвс. Персиваль вздохнул и встал, чтобы налить себе воды из графина. Ему пришлось протиснуться к столику мимо кресла, в котором сидел Ньют, и тот отшатнулся. — Почему вы боитесь меня, Ньют? — рявкнул Грейвс. Ему надоело, что, оказавшись поблизости, Скамандер шарахался от него, как испуганное животное. Достаточно было, что его собственные подчиненные резко замолкали в его присутствии и смотрели как-то затравленно; Персиваль не был готов к подобному отношению от человека, с которым никогда не встречался в жизни-до-Гриндевальда и который, возможно, был его… впрочем, неважно. — Простите, — извинился магозоолог и сжал губы в упрямую жесткую линию, давая понять, что не предоставит прямого ответа на заданный вопрос. Он одернул рукав на левой руке, пытаясь прикрыть метку. — Так вы подпишете мне разрешение? — Подпишу, — еще раз вздохнул Грейвс. — Я полностью доверяю вам как профессионалу. Просто прошу вас, чтобы вы не теряли бдительности и сохраняли осторожность. Ньют, казалось, немного расслабился, но продлевать свой визит не собирался и, как только заполучил желанную бумажку, бросился к выходу из кабинета. — Ньют, — невольно окликнул его Персиваль, снова назвав по имени. Скамандер замер в дверях, его спина, казалось, опять задеревенела. — Что бы вам ни понадобилось, мои двери для вас всегда открыты. Хочу, чтобы вы знали. Грейвс тут же устыдился своих слов. В конце концов, он никогда не отличался лояльным отношением к знакомым, так что от него это прозвучало почти как признание в любви. Но Ньют медленно обернулся и бросил на Персиваля быстрый взгляд исподлобья, а затем снова отвел глаза. — Я рад, что вы идете на поправку, — тихо сказал он и скрылся за дверью.*
Возможно, Персивалю удалось подобрать правильные слова во время их короткого разговора, потому что с тех пор Ньют сам стал с ним здороваться, когда они случайно сталкивались в Конгрессе. Иногда он даже останавливался, чтобы перекинуться с Персивалем парой слов, и дважды по собственной инициативе наведался в кабинет Грейвса, когда ему нужно было выписать разрешение на каких-нибудь очередных болтрушаек. Но даже во время этих добровольных визитов Ньют все равно держался как-то настороженно и выглядел так, словно был готов в любой момент вскочить и то ли выхватить палочку, то ли броситься наутек. Однажды Персиваль все же не выдержал. Когда они с Ньютом в очередной раз встретились в одном из бесчисленных коридоров МАКУСА, Грейвс вызвался проводить Ньюта к кабинету мадам Пиквери и опять повторил свой вопрос. — Простите, мистер Грейвс, — Ньют виновато отвел взгляд. — Я никак не могу отделаться от мысли, что вы и тот, кто отправил нас с Тиной на казнь, — один и тот же человек. Персиваль остановился как вкопанный. Ну естественно. Как он мог забыть? Он слишком старался расположить Ньюта к себе, не понимая, что делает не так, и совершенно не учел их с Ньютом прежний опыт общения. В котором самому Грейвсу благодаря Гриндевальду не довелось принять личного участия. О том злополучном процессе, закончившемся приговором, Персиваль слышал от следователей. Те постарались пощадить его чувства, описав произошедшее кратко и без цветастых подробностей, но сам Ньют, по всей видимости, нахватался впечатлений на всю оставшуюся жизнь и теперь, глядя на лицо Грейвса, видел его. Гриндевальда. Ньют оглянулся на замершего посреди коридора Персиваля и, судя по тому, как побледнело его лицо, прокрутил в голове свою последнюю реплику. — Мистер Грейвс, простите! Я вовсе не хотел, чтоб вы… — Я должен идти, — оборвал его Грейвс. — Нужный вам кабинет в самом конце коридора, не пропýстите. С этими словами он развернулся на каблуках и устремился прочь.*
Дикая головная боль настигла его еще накануне вечером. Теперь Персиваль после мучительной бессонной ночи сидел в своем кабинете и пытался сосредоточиться на написании отчета. Перед глазами все плыло, виски нещадно ломило, и перо все время вываливалось из дрожащих пальцев, но Грейвс отлично понимал: стоит расклеиться сейчас, и он рухнет в темную бездну, из которой, возможно, уже не сможет выбраться. Дверь тихо скрипнула, и Персиваль ругнулся про себя: нужно было предусмотрительно ее запереть. — Мистер Грейвс? — как обычно тихий голос Ньюта отдался в ушах пушечным выстрелом, но Грейвс нашел в себе силы подняться навстречу своему посетителю. — Мистер Скамандер, — процедил он сквозь зубы. — Чем могу? — Послушайте, когда я вчера сказал, что вы… Слова Ньюта потонули в грохоте: кровь застучала в ушах, в глазах потемнело. Персиваль качнулся, вцепился в столешницу и попытался унять дрожь в коленях, потому что еще секунда — и он бы свалился на пол бесформенной кучей. Ньют что-то встревоженно говорил, кажется, звал его по имени. Персиваль не мог разобрать слов. Давление в висках нарастало, и он зарычал. Прохладная ладонь легла ему на затылок, сильный палец надавил над переносицей между глаз — и боль вдруг начала стихать. — Что вы сделали? — с трудом произнес Персиваль: язык едва ворочался во рту, отчего голос прозвучал сдавленно и приглушенно. — Этому фокусу меня научил один маггл, — прошептал Ньют. Грейвс выпрямился, и Ньют прижался лбом к его лбу, легко поглаживая загривок. Боль отступала, она спряталась где-то на задворках разума, сменившись легким шумом в голове, словно после бутылки вина. Простой маггловский фокус не мог быть тому причиной, дело было в чем-то еще, но Персивалю никак не удавалось собраться с мыслями, чтобы нащупать ниточку, которая привела бы его к ответу. Его веки потяжелели и закрылись. Все, чего ему хотелось, — притянуть Ньюта к себе, впервые по-настоящему коснуться и, вжавшись лицом ему в шею, вдохнуть его запах. Почему-то Персиваль был уверен, что Ньют будет пахнуть сеном. А еще он был уверен, что этот запах ему очень понравится. — Наверняка это случилось где-то между чашкой чая и очередным нарушением Международного Статута о секретности, — прошептал Персиваль в ответ, все же оставаясь верным себе. Впрочем, в его словах было больше шутки, чем серьезности. Хороший признак. Ньют тихо рассмеялся, но вдруг отпрянул, ошеломленно уставившись на собственную руку. Медленно и тяжеловесно взмахивая крыльями, вокруг его запястья парил Гебридский черный дракон. Он скользил по коже, победно вскинув голову и выпуская из пасти чернильные языки пламени. Как только ему удалось привлечь внимание Ньюта, он с довольным сытым видом свернулся вокруг его запястья наподобие браслета — и замер. Обмирая от внезапно охватившей его надежды, смешанной с опасением, Грейвс медленно поднял руку. Ее не жгло, по крайней мере, он не почувствовал ничего такого. И все же… Феникс, которого Грейвс носил на коже с шестнадцати лет, расцвел всеми оттенками огненно-красного золота и теперь спокойно чистил перья. Но только лишь на него упал взгляд Персиваля, феникс беззвучно заклекотал и, обняв крыльями запястье своего хозяина, уснул. Ньют и Персиваль уставились друг на друга. — Я думал… — начал Ньют, шумно сглотнув, — что моя вторая половина — Гриндевальд. Мой дракон уже оживал раньше, но потом опять поблек. Я думал, это значит… Ньют не договорил, но Грейвс и так все понял. Если бы его метка среагировала на Гриндевальда, он бы тоже предпочел проигнорировать этот факт и приготовиться к пожизненному одиночеству. Быть может, древняя магия была обманута наведенными Геллертом чарами, кто знает. — Я почувствовал это еще во время нашей первой встречи, — тихо признался Персиваль, — но подумал, что не понравился тебе. — Что? Нет! Дело было совсем не в этом! Грейвс дернул головой и поморщился. Все же боль не ушла совсем и от громкого голоса Ньюта снова дала о себе знать. Рука Ньюта взлетела вверх и невесомо очертила скулу Персиваля. В голове снова образовалась легкость. Это была какая-то удивительная магия родственных душ, не иначе. Грейвс с тихим вздохом прижался щекой к прохладной ладони. — Мы потом все обсудим, — прошептал Ньют. — А пока что тебе нужно отдохнуть.*
Когда ближе к вечеру Абернэти без стука вошел в кабинет Грейвса, он пулей вылетел оттуда пятнадцать секунд спустя. Отчасти оттого, что из темноты комнаты на него спикировало что-то большое и визжащее, но по большей части оттого, что натренированным глазом офисного сплетника он успел рассмотреть очень необычную картину. На диване, что стоял в углу кабинета, сидел рецидивист Ньют Скамандер, не раз нарушавший Статут о секретности. Директор Департамента магического правопорядка Персиваль Грейвс лежал головой на его коленях, уткнувшись носом в живот Ньюта, и одной рукой обнимал его за талию, а тот в свою очередь перебирал его волосы и, как показалось Абернэти, что-то нашептывал. Возможно, это была всего лишь игра его воображения, но Абернэти даже почудилось, будто Грейвс при этом сладко спал. В разгар рабочего дня. В собственном кабинете! Абернэти одернул пиджак, поправил галстук и устремился в случайно выбранном направлении подальше от злополучного кабинета. Он твердо решил притвориться, что ничего не случилось. Никому не хотелось быть на плохом счету у самого Персиваля Грейвса.