Враг по плечу

Если бы Дэнни составляла список вещей, которые её бесят, туда бы точно вошли бытовой сексизм, вторая трилогия Звездных войн, Кармилла, Зеты, кеды на каблуках, Кармилла, запах чипсов, Бритни Спирс, Кармилла, Кармилла, Кармилла. Это можно было бы назвать одержимостью, но гораздо приятнее считать наличием здравого смысла. Кармилла опасная, беспринципная, необъяснимая, невыносимая. И она всё время трётся рядом с Лорой. Светлой, нежной, наивной и такой смешной Лорой. Дэнни потряхивает от мысли, что Кармилла спит с Лорой в одной комнате, трогает её вещи, слушает, как та дышит во сне. Дэнни потряхивает от чего-то крайне близкого к ненависти и опасно похожего на возбуждение. Я хочу ударить её, – думает Дэнни. Я хочу до неё дотронуться? – уточняет голос в её голове. Лора смеётся и тащит её на занятия, в библиотеку, на улицу – подальше от комнаты, где на соседней кровати неизменно валяется Кармилла, всегда готовая к ссоре, к драке, к странным долгим взглядам. Дэнни думает, что это крайне предусмотрительно. И лишь немного досадно. ____ Когда Кармилла оказывается вампиром (разумеется!), они просто обманывают и связывают её (гениально!), а потом начинают морить голодом (блестящая идея!) и ждать. Дэнни кажется, что все они сошли с ума, весь Сайлас сошел с ума, весь мир сошел с ума — чего уж мелочиться. Но, в отличие от Перри, она предпочитает держать свои мысли при себе. Чем отрываться в такое время от коллектива, лучше уж поднапрячься и слиться вместе со всеми в блаженном и захватывающем безумии. А вдруг получится. Когда день проходит за днём, и Кармилла продолжает молчать, а губы её - белеть, Дэнни понимает, что не получится ничего. Невозможно влиться в чужое безумие, когда у тебя полная голова своего собственного. Она приходит к ним в комнату ночью — Лора спит, засунув голову под любимую жёлтую подушку, Кармилла всё так же сидит на стуле, вся обмотанная верёвками и гроздьями чеснока. Дэнни думает, что должна бы радоваться этому её безжизненному виду, этому беспомощному и немощному упрямству на бледном лице. Но чувствует она только бесконечную и невыносимую неправильность, изъянность происходящего. Это уже не та Кармилла, которую хочется задеть, с которой хочется схлестнуться — в словесной ли перепалке, в драке ли, в... Дэнни думает, что равными соперниками не разбрасываются. Может ли Кармилла быть равной? Дэнни окунает палец в чашку с кровью, забытую Лорой на столе. Жестокая беспечность или новый план — если всю ночь смотреть на недоступное спасение, может быть, к утру язык развяжется помимо воли? Дэнни трогает губы Кармиллы, та вздрагивает и приоткрывает рот, не поднимая сомкнутых век. Теплым языком касается осторожно подушечки пальца, втягивает его, обнимая губами. Дэнни задыхается и считает до десяти, ей кажется, что сердце у неё колотится так заполошно громко, что может разбудить Лору. Она повторяет всё снова и ловит на себе внимательный взгляд из-под ресниц. Палец скользит и задевает клык, Дэнни отдёргивает руку и отшатывается — не забывать, ни за что не забывать, с кем имеешь дело. Она смотрит, как Кармилла облизывается — острый красный язычок стремительно пробегает по верхней, по нижней губе. Дэнни уходит из комнаты так же неслышно, как и пришла, точно зная, что Кармилла не может обернуться ей вслед, и всё же ощущая жжение взгляда между лопаток. ____ Когда Перри прибегает к ней, крича, что Кармилла освободилась и «мы все непременно умрём», Дэнни думает, что Рождество пришло раньше времени. Она спускает себя с поводка и мчится по коридору, чувствуя, как охотничий азарт заставляет кровь стучать в висках набатом. Это куда круче Охоты Адониса, потому что никакой олень не сравнится с настоящим хищником. Ты. Я. Здесь. Сейчас. И нет ничего слаще, чем занести руку с зажатым в ней острием, зная, что этот удар может стать последним для тебя. Дэнни даже не успевает увидеть замах, но кол в секунду вылетает из пальцев, а Кармилла оборачивает ладонь вокруг её горла стальной хваткой. У неё шумит в голове, и слёзы выступают на глазах, но ощущение того, что ей дали отпор, накрывает возбуждением, перекрывающим боль. Кармилла-убийца, Кармилла-древнее-зло, Кармилла-опасная-социопатка оказывается действительно равным соперником. Таким, о каком мечталось. Возможно, идеальным. Дэнни даже испытывает лёгкое разочарование, когда, послушная просьбе Лоры, Кармилла отпускает её, позволяя вздохнуть. Становится ясно, что на сегодня с дракой покончено. Но только на сегодня. И это очевидно ей, очевидно Кармилле, очевидно каждому, кто дышит одним с ними напряженным, заряженным воздухом. – Это не конец, – обещает Дэнни, чтобы хоть что-то сказать. – Однажды я тебя уничтожу. – Не могу дождаться, – тянет Кармилла, провожая её задумчивым взглядом, – не могу дождаться. ____ Дэнни изо всех сил старается утонуть в своей привычной жизни – занятия, тренажерный зал, борьба со сверхъестественными аномалиями, встречи с «сёстрами». В её буднях больше нет места Лоре, а значит и думать о Кармилле повода нет. Повода нет, но мысли есть, и дразнящие сны, и издевательский голос в голове: «Не могу дождаться…» Поэтому, получив смс от Лоры с отчаянной просьбой о помощи, Дэнни ни секунды не сомневается: это она. Смеётся над ней, ищет драки, жаждет вновь сомкнуть пальцы на её горле так же сильно, как Дэнни жаждет дать сдачи. Только вместо драки друг с другом приходится вставать плечом к плечу, совершать самые глупые в мире вещи — подвиги — по одну сторону баррикад. Дэнни и хочется на прощание что-то объяснить — палец в крови, приложенный к чужим губам, занесённый кол, ненависть, смешанную с желанием. Но это какая-то новая ступень осознания: с равными можно обойтись без этого. Равные не станут произносить слёзные прощальные речи, зрелищно брататься и каяться напоследок. Равные поймут всё без слов — по одному взгляду брошенному уже у двери. Увидимся в бою — увидимся в бою. ___ – Эй, Зена! – кричит Кармилла, её голос теряется в шуме хлопающих крыльев, но Дэнни могла бы и по губам прочесть, тут сложно ошибиться. – Что-то вся эта вампирско-геройская хренотень начинает мне надоедать! Ты даже не представляешь, думает Дэнни и смеётся, чуть пьяная от битвы. Даже не представляешь. Смеётся и, заглядевшись в спину Кармиллы, словно в замедленной съёмке шагающей прямо в разлом, пропускает вспарывающий замах птичьих когтей по лицу. И когда битва окончена и всё стихает, Дэнни так и не знает, почудились ли, померещились ли ей мощные лапы, упирающиеся в грудь, и мягкий шершавый язык, замшево зализывающий рассечённую переносицу. Не знает, но с уверенностью ждёт возвращения – то ли потому что кошки всегда приземляются на четыре лапы, то ли потому что им дано девять жизней, то ли потому что её ожидание само по себе достаточный повод.