Ошибка в системе(*Несколько раз перечеркнуто*)
Я.
***
20 апреля, 3217 год в Едином Государстве под разумным правлением Благодетеля
Ещё давно, 1200 лет назад, если грубо округлить дату, началась Война, Двухсотлетняя война. После ее конца, когда все лишнее было отброшено, началась Эра мира и процветания, словно выверенный механизм, управляющая нашей жизнью в Едином Государстве. И все были счастливы, математически идеально счастливы, живя по справедливым законам Благодетеля. Я, нумер Е-407, отказываюсь понимать, как можно променять гармонию на безумие… Зеленая Стена — символ нашего оседлого образа жизни, так закономерного для человека, пала, открыв дорогу анархии, разрушив всё, что строили наши великие предки. Война — просчет вселенной, ненужная переменная. С ней, как и с другими архаичными пережитками прошлого, покончено — так я думал. Так МЫ думали. Но безумие охватило многих. Идешь по улицам в Личные Часы — и не понимаешь, что происходит. Кажется, великая машина Государства дала сбой. Немыслимо. Лишь мелкая авария, вот что это такое. Дисциплина и единство потерялись в этом нестройном ряду ошибок, но мы вернем азы Науки Жизни в общество, не пройдёт и недели, и каждое мгновение времени вновь сложится в идеал формулы. Ведь вдумайтесь, люди прошлого, будущего и настоящего, как прекрасна гармония. Когда-то это называли расписанием, теперь законом. В каждом есть это желание: избежать несостыковок и ошибок. И именно «план» помогает в этом. Нет неопределенности, есть лишь точный план. Наш план — вернуть единственно верный порядок. Пусть вокруг — беспорядок и дезорганизованность, но я не изменил законам Часовой Скрижали, что полностью контролирует нашу деятельность. Часовая Скрижаль разбивает нашу жизнь на отмеченные отрезки. Один Личный Час днем, другой вечером. Время — уже шесть, а значит Личный Час кончился, хоть и не было звонка. Поезда встали, люди спят, бодрствуют и совокупляются, наплевав на так точно разделенное время. Но эти мрачные мысли, словно заноза, застрявшая в винтиках и шестеренках разума, я выкину из своей головы. Нужно заканчивать запись. Но я обязан вести хронологию того, что происходит, словно записывая текстовую задачу с помощью конкретных чисел и значений. Мы обязаны.***
22 апреля 3217 года в Едином Государстве
Пишу эти строки, удивлённый своим глупым поведением. Между плитами 40-го проспекта пробился росток какого-то растения. Абсолютно непонятная мне вещь. Бессмысленное переплетение живой ткани. Нет ни правильной геометрии, ни необходимости в существовании того, чем раньше вдохновлялись люди — природа. Поднял было ногу в порыве желания — растоптать сиё проявление свободы. Но…- опять ставлю многоточие, совершенно ненужный знак препинания. Мысли должны быть ясны и чисты, а многоточие лишь затрудняет их изложение. Но опять — но. В тот момент, в мысли мои ворвалась ядовитая мысль — Красиво. Вернее, с начала, цветок показался мне необычным до смешного, и оттого интересным, словно макет квартиры двадцатого века в Древнем Доме — вы бы, наверное, назвали его «музеум». Пошел дальше, бесцельно, ошеломленный этим, этой красотой. Бесцельно — ключевое слово. Никогда в жизни я не чувствовал себя так, словно потерял свою задачу, цель программы. Дошёл до края платформы, там где наш мир ограждало лишь силовое поле, от того безрассудства, что царило далее. Вгляделся — нет ни капли правильности в косых линиях стволов деревьев и прочего видового разнообразия. Но хаос образовывал что-то совершенно иное, врывавшееся к нам в месте с ветром. Что-то неправильное, и с этим — манящее. Истории древних о Запретном Плоде — несомненно выдумка, но в эту притчу вложено предостережение о глупости человеческой. Нельзя так. Неужели, история, словно Ураборос, укусив свой хвост, идет по кругу, и Рай, с таким трудом строящийся, вычислявшийся нашими учеными, прервался? На небе появились облака. Даже на небе была нарушена девственная чистота, так радовавшая все 10 000 000 нумеров Единого Государства. Нет, я этого не вынесу. Торопясь, скорее ушел домой, где нет ни одного лишнего элемента и все практично. Устал. В голове много ненужных мыслей, затрудняющих рациональное мое мышление. Отряхнув с ботинок ненавистную желтую пыльцу, спешу записать все это. Оглядываю скептически написанное мной: путаница и хаотичность строк, их нескладность — пугают меня. Что со мной? Видимо — болен. Но, как сильно болен?***
25 апреля 3217 года
Безнадёжно. И это я, тот, что подобно другим считал Благодетеля самым мудрым из нас, говорю — безнадёжно. Этому уравнению нет решения. Нумера несмотря на царящую вокруг первобытность и беззаконие, радуются безмерно. Рассудок мой поддался, гулял в слишком ранний час, несмотря на Скрижаль (которая к слову не звонит уже четыре дня). Толпа подхватила меня, понесла по случайному направлению… Я никогда не испытывал такого ужаса. Толпа была остановлена Единым Государством. Крики и боль вокруг. Я приник к земле, и как древние читали молитвы, так и я читал слова Гимна Государства. Так начались казни: часто людей публично просто расщепляли на атомы — безотходное «производство», остается лишь вода. Лишь недавно я смотрел на подобные правительственные акции с благоговением, граничевшем с радостью. Но не сейчас… Мне страшно, а страх тождественен слабости. Недопустимо.***
27 апреля 3017 года
Нахожу покой лишь в музыке. Прошло девять дней с момента первой записи — всё еще не спокойно, и не только вокруг, но и у меня в голове. Музыка, ранее звавшаяся классической охлаждает механизм моих мыслей, так что небольшой инструмент, в старину называемый плеером, который я столь импульсивно похитил из Древнего Дома — теперь всегда со мной. Музыка, это сочетание нот, как нас всегда учили — есть проявление не-воли: идеально продуманные ноты, а если под музыку танцевать, то еще и движения. Вряд ли древние думали так. Впрочем, мысли эти излишни. Я уже полностью иррационален. Не хочу, но все время прихожу к тому месту, где была стена, не знаю почему. Понимаю, что это не правильно, но без этого места жить не могу. Наверное, на меня косо смотрят. Подумывал о Великой Операции, но сразу, как только увидел их, передумал: бездушные машины, больше не люди — четко печатают шаг по улицам, таким же идеальным, с их прямой квартальной системой. Нет чувств, все мысли и действия — просчитаны и логичны. Это — высшая ступень эволюции. (Тут я задумался — поставить ли знак вопроса?). Меня передернуло от отвращения, а ведь всего неделю назад я бы, скорее всего, согласился. Когда колонна людей, имевших теперь больше сходства с вычислительных машинами, прошла, и вокруг вновь стало тихо, я краем глаза заметил кого-то. Мальчишка, грязный и оборванный — очевидно с Той стороны, бросил что-то мне сегодня на улице. Кто-то испугался, я тоже отскочил, как от чего-то опасного. Когда все разошлись — людей на улице и так почти нет — я неуверенно наклонился за брошенной вещицей. Аудио-кассета 20-го века. Не знаю почему, но я улыбнулся. Сухие губы слегка согнулись в подобии улыбки, если говорить яснее. А раньше я много улыбался: идеально чистому небу, без единого облака, людям, похожим друг на друга, хотя все еще разным, увы. Так что же такое свобода? В жизни хуже себя не чувствовал. Одна неизвестность, сплошная неизвестная величина, бесконечная десятичная дробь… Оглянувшись по сторонам, быстро схватил кассету, сунув в карман юнифы. Еще раз бросил взгляд на то, что зовется природой. Солнце садилось, придавая окружающему миру не естественный, но такой приятный глазу цвет. А раньше видел закат лишь находясь под стеклом купола здания, да и то, не обращал на него внимания. Раньше… — мне все же не хватает того идеального мира. Но что идеально, если все рухнуло? Такова суть человека, бороться за свободу, при этом не желая ее. И всегда чаша весов, будет склоняться от одного к другому, под действием микроскопических изменений. И как дальше поведут себя эти сверхточные, но непредсказуемые весы? Не знаю, но теперь я уверен: даже не имея за плечами точного плана, человек должен идти вперед, вращая колесо Сансары*. Я вставил кассету, нажав кнопку проигрывания. Шум движения ленты и моторчика… Чужая моему слуху, нескладная и пестрая песня, тем не менее вызывала противоречивые чувства радости и страха. Плана нет, но есть надежда. Люди, поддавшись порыву свободы, выходят на улицы вместе с такими же, как они, направившись прямо к трансформаторам временной стены. Среди них вижу и тех, что раньше звались Хранителями, теми, кто контролирует порядок. Видимо, и они изменили своим убеждениям. Я иду с ними. Выживу ли? Видно будет. Правильно ли я поступаю? Если бы существование бога не опровергалось бы самыми простейшими фактами, то я бы вскричал: «Господи, что я творю?». Я видимо болен психически, раз творю столь безрассудные поступки. Но это мой выбор, пусть он и плох, пусть я иду в разрез с научно верными основами жизни, вроде единства мысли и жизни. Название моей краткой истории — тысячу раз переделывал, желая восславить Государство и Благодетеля. Но я не поэт, оды не писал, точно также мне не дается ямб и хорей. Перечеркнув прошлое название — скупое «ошибка в системе», — пока в наушниках звучала музыка (слова в песне я понимал не все), вывожу твердо и без сомнений:Я.
Post scriptum: общество разделилось вновь. Мы и я. И лишь когда город и то, что за ним, природа и антропогенность соединятся — настанет мир. Аминь.***
Человек, до этого старательно выписовавший буквы и цифры на белом листе бумаги, сильно нажав на карандаш, так что грифель надломился, отбросил его и бегло изучил записи. Аккуратно сложив их, он, посомневавшись пару минут сложил эти жалкие три листочка, решив взять их со мной. Пусть люди будущего знают, что происходило в этом мире. Выводы ---- каждый сделает свои, а кто-то и вовсе отшвырнет эти страницы, с презрительным выражением лица. Ну и пусть. Краем глаза посмотрев сквозь прозрачную стеклянную стену на улицу, нумер увидел собирающихся там других. Облизнув сухие губы, «Я» вышел на улицу, на встречу им. «Е-407? Нужно имя себе придумать, что ли… Адам? Адам, человек покинувший тысячелетний рай, обрёкший будущие поколения на смятение. Да. Адам. Все мы таковы.»***
Down in the jungle living in a tent* You don’t use money you don’t pay rent You don’t even know the time But you don’t mind