Sick Cycle Carousel

Тэхену хочется сказать миллион слов, скопившихся в голове, и жужжащих назойливым роем, заглушая отголоски здравого смысла. Ему хочется сначала взорваться, окрашивая все вокруг ярко-красным, в подобии ядерного грибка, а потом пойти и спрыгнуть с ближайшего моста, в попытке обрести покаяние на дне глубокой реки, чтобы уже наверняка забить на всю ту бесконечную хуйню, что творится в его жизни вот уже на протяжении полугода. Чон Чонгук. Мелкий засранец с дерзкой ухмылкой, от которой внизу живота все стягивает тугим узлом, так сладко, что хочется уебать его наотмашь и со всей дури, а потом съебаться куда-нибудь на другую сторону экватора, поселиться в глухомани и выращивать кокосы, лишь бы больше никогда не видеть этот насмешливый и хищный оскал. Тэхен стоит на балконе, окутанный порывами холодного осеннего ветра, выставляя всего себя им навстречу, периодически смотря вниз, пытаясь прикинуть, сможет ли он разбиться, сбросившись со второго этажа. Теоретически да, если уж очень сильно постараться. А ему вот прям очень надо. Крайний случай. От безысходности хочется выть, да только не полнолуние сейчас и мать не хочется разбудить. — Что ты делаешь? — слышит он тихий голос, доносящийся откуда-то со стороны балконной двери, слегка приглушенный тонким завыванием разыгравшейся непогоды. — Да вот решил в окно выйти, — так же тихо отвечает Тэхен, лелея надежду, что незваный гость не услышит его. — Не стоит, — следует короткий ответ. Тэхен вздрагивает, когда на его бедра ложатся широкие горячие ладони, слегка сминая их и притягивая, разжигая где-то глубоко внутри слабый огонек, который грозится превратиться в глобальный катаклизм. Он чувствует, как в него упирается возбужденный член его несовершеннолетнего сводного брата, который пару часов назад трахал его так, что перед глазами все меркло. Так, что Тэхен, покрытый испариной, срывающийся на крик был готов покаяться, раскаяться и признаться, что ему нравится. Нравится настолько, что мало. Надо больше. Он жмется как можно ближе, подаваясь навстречу стальному кольцу объятий, ощущая на своей шее горячее дыхание и полностью выпадая из реальности. Хочется то ли закурить, то ли заплакать. Первое больше. Наверное. — Чон Чонгук, — голос Тэхена надломлен и раздроблен, а еще не хватает воздуха. Не хватает от слова «совсем». По горлу, будто горячая сталь разливается, стекая по бархатистым стенкам. Если бы сейчас в его руку вложили пистолет, то он незамедлительно нажал бы на курок, только приставляя дуло пистолета не к своему виску, а к голове своего сводного брата. — Почему ты продолжаешь отталкивать меня? — выдыхает Чонгук куда-то в растрепанную макушку Тэхена, притягивая его к себе со всей силой, окольцовывая душащими объятиями, от которых воздуха катастрофически не хватает. — Потому что заебал, — отвечает Тэхен, пытаясь высвободиться. — Не аргумент, — Чонгук лишь сильнее притягивает к себе старшего, запуская руку под резинку домашних шорт Тэхена, пальцами нащупывая возбужденный член, который начинает пульсировать и слегка подрагивать, отзываясь на прикосновения. — Ты вообще неадекватный что ли? — шипит Тэхен, прогибаясь в спине до хруста, подаваясь бедрами назад. — Да, — шею Тэхена обжигает горячее дыхание, — когда ты рядом, я не могу себя сдерживать. Так что смирись. Ну, или же сделай то, о чем думал минут десять назад. Прыгай. Чонгук толкает Тэхена вперед, прижимаясь грудью к спине старшего. Тот лишь машинально выставляет вперед руки, хватаясь тонкими пальцами за кованую балконную решетку. — Ну же, — шепчет Чонгук, — чего ты ждешь? Боишься? — Боюсь, — выдыхает Тэхен, — но не смерти. Это ведь будет слишком легко, не находишь? Чонгук лишь неоднозначно ухмыляется, сильнее сжимая возбужденную плоть старшего, чувствуя капли выступающей смазки, которая пропитывает пальцы, придавая им особый привкус. Тэхена. У Тэхена особый вкус. Слегка сладковатый, будто вишневый джем, но в то же время немного с горчинкой. Как кусочек битого стекла в праздничном торте. Чонгук скользит ладонями вверх, оглаживая каждый изгиб на теле старшего, невесомо касаясь губами выступающих позвонков, спрятанных под домашней футболкой, которые для него словно карта, давно изученная вдоль и поперек. Он прекрасно знает, куда нужно надавить, где потрогать, чтобы почувствовать, как старший дрожит в его руках, бессознательно шепча о том, как хочет почувствовать внутри себя член Чонгука. Горячий, упругий и пульсирующий, в обрамлении переплетающихся голубоватых вен. Который безумно хочется взять в рот на всю длину слизывая капли выступающей смазки. А еще хочется смотреть в этот момент на Чонгука. Тэхен опускается на колени перед Чонгуком, оттягивая кончиками тонких пальцев резинку домашних шорт, тут же обхватывая губами его возбужденный член, который слегка подрагивает, наливаясь бордовым. На языке слегка солоноватый привкус, а в голове мысли о том, как утром они все вместе завтракают, сидя за одним столом. Член Чонгука толстый, Тэхен им давится, но изо рта не выпускает, жадно заглатывая и пытаясь подавить рвотный рефлекс, расслабляя горло по максимуму. Выходит так себе, ибо Чонгук, распаленный происходящим вплетает пальцы в растрепанные волосы Тэхена и начинает резко двигаться, задавая какой-то сумасшедший ритм, выбивая из старшего гортанные стоны. — Ты сейчас похож на маленькую шлюху, — Чонгук запрокидывает голову назад, толкаясь как можно глубже, заставляя Тэхена закашлять. Он обхватывает свой пульсирующий член, чувствуя, как тот подрагивает, и кончает на лицо Тэхена, все так же стоящего на коленях с приоткрытым ртом. Чонгук закрывает за собой балконную дверь, а Тэхен вдруг понимает, что необязательно прыгать с моста, он уже и так мертв окончательно.