***
Он возвращается к её покоям, допросив всех своих рыцарей. Он обыскал их мысли и не нашёл ничего подозрительного. Похоже, Демиан и правда действовал в одиночку. Вайлан не знал ничего, он только приехал, Натан был невозмутим и загадочен, как обычно. Кайло взял с рыцарей клятву молчать о том, что они видели на Иларии. Негоже всему кораблю знать, что Верховный лидер готов на всё, лишь бы угодить своей даме. Он всё еще не может думать о Демиане... Орине. Кайло открывает её дверь, заходит в комнаты и обнаруживает Рей сидящей на диване. Она быстро вскидывает на него взгляд. Она успела помыться и переодеться в простую светлую блузу и чёрные леггинсы. Значит уже достаточно освоилась, чтобы найти одежду, с облегчением думает он. Он надеялся, что она выберет что-нибудь более красивое, но не хочет принуждать её. Не сейчас. Её волосы гладко зачёсаны назад и собраны в один пучок на затылке. Лучше бы она распустила их; ему так хочется запустить пальцы в её свободно рассыпанные локоны. Он снимает шлем и ставит на столик у двери. Делает паузу, прежде чем снять перчатки. — Ты не постучал, — говорит она с укором. — С меня довольно дней, когда ты решала, удостоить меня своим присутствием или нет. — То есть ты собираешься просто приходить и уходить, когда захочешь? — Общий смысл такой, да. Рей поджимает губы и холодно смотрит на него. Кайло оглядывает комнату: — Как тебе обстановка? Он надеется, ей понравилось то, что он для неё приготовил. — Лучше б ты держал меня в камере, — говорит она зло. — Почему, Рей, почему ты всегда споришь со мной? Её желание, чтобы с ней обращались как с обычной пленницей, разбивает ему сердце. — Потому что я об этом не просила! — Но раз ты уже здесь, почему бы просто не насладиться тем, что я для тебя устроил? — упрашивает он. — Ты что, правда не понимаешь? — Она склоняет голову набок, тень грусти пробегает по её лицу. — Что я не понимаю? — Ты похитил меня и ждёшь, что я буду "просто наслаждаться" своим заключением в тюрьме? — Это не тюрьма! — А, то есть я могу уйти? — Она встаёт, идёт к двери и распахивает её. За дверью стоит обещанный строй штурмовиков. Рей показывает рукой на их спины, говорит: — Видишь? Это золотая клетка! — потом захлопывает дверь и выходит на середину комнаты, держась от него на расстоянии. — Я не хотел держать тебя в клетке, но ты не оставила мне выбора! — Выбор есть всегда. Он подходит к ней, и его невыносимо тянет привлечь её к себе. Он держит руки по швам и рычит: — Нет между нами никакого выбора — поздно! Теперь есть Нить! Он очень близко к ней, он видит, как она поднимает руки и протягивает было к нему, но потом роняет их и сжимает кулаки. Её слегка качает вперёд, словно притягивает к нему. — Я знаю, ты чувствуешь это так же, как и я, — говорит он тихо. Его дыхание колеблет выбившиеся пряди вокруг её лица. Он не может удержаться — поднимает руку и проводит голыми пальцами по её подбородку. От прикосновения их словно бьёт электрическим током — оба вздрагивают; её глаза расширяются от страха. Она быстро отступает. — Не трогай меня, — выдавливает она с усилием. — О, Рей. Я знаю, ты чувствуешь это. Знаю, что Нить тянет тебя ко мне так же, как и меня к тебе. — Я не пойду на поводу у какой-то глупой Нити, которой я никогда не хотела! — Рей уворачивается от него и обхватывает себя руками. — Значит, чувствуешь. Кайло переполняет торжество — наконец-то, наконец-то её защита дала трещину. Она чувствует это, он знал! Он ошеломлён открытием, что всё это время был прав: она тоже по нему тоскует. Это придаёт ему смелости, он подходит к ней сзади и кладёт дрожащие руки ей на плечи. Медленно, нежно, он прижимает её к груди, и она непроизвольно откидывается назад. Нить гудит от удовольствия. Он закрывает глаза и позволяет ей омыть себя. Чувство, когда она в его объятиях, - именно такое, как он с надеждой представлял. Каждая точка, где соприкасаются их тела, полна живой, пульсирующей энергией, что течёт между ними. Но Рей вырывается - слишком скоро - и отбегает от него в противоположный конец комнаты. От её внезапного побега Кайло больно и пусто. — Пожалуйста, не делай так, — говорит она дрожащим голосом. — Но... — Он же чувствовал её отклик, когда она прильнула к нему. — Если я признаю... если я скажу: да, я чувствую это — ты обещаешь не трогать меня? — Она смотрит на него с ужасом. — Что? Если она не позволит к ней прикасаться... — Мне это не нравится! Если уж мне суждено сидеть здесь, я не хочу, чтоб ты морочил меня вот так. Да, ты прав, ты всегда был прав: я тоже чувствую это. Но я не хочу, — шепчет она сломленно. Она стоит, обхватив себя руками, и слегка дрожит. — Пожалуйста, о, пожалуйста, позволь мне... Дай мне возможность... — умоляет он. Он медленно подходит к ней, подняв руки. Он не собирается, правда не собирается... но жажда прикоснуться к ней вновь застилает его разум. — Нет! Она отскакивает от него, и вот уже за спиной у неё только стена. Её глаза горят диким огнём. — Но ты чувствуешь... Создатель, это разрывает меня на части. Пожалуйста, просто позволь тебя обнять. — Нет! Я не поддамся... Я, а не Нить, буду решать, что мне делать! — Я настолько тебе отвратителен? — спрашивает Кайло, чувствуя знакомый укус её противления. — Отвратительны твои дела. — Если б ты только позволила мне объяснить причину, ты бы поняла! Кайло очень хочет вновь подойти к ней, но сдерживается и твёрдо стоит на месте. Рей ещё крепче обхватывает себя и некоторое время смотрит в пол. Наконец она поднимает взгляд и тихо спрашивает: — Если я дам тебе объяснить, обещаешь не прикасаться ко мне? — Пожалуйста, не проси меня об этом, — молит Кайло. Теперь, когда он знает, каково это — прикоснуться к ней хотя бы на миг, что с ним будет, если он лишится этой возможности? — Ну а я прошу. Ты, помнится, хотел поужинать со мной. Вот мои условия: я согласна. Я буду сидеть и слушать всё, что ты захочешь мне сказать, если ты пообещаешь не прикасаться ко мне. Кайло в смятении. Она здесь, рядом с ним, и мысль, что она не даст прикоснуться к себе... Но может быть, если он всё объяснит, она сменит гнев на милость? Он решает, что если уж соглашаться на такие требования, то не за один ужин и не за один вечер. — Предлагаю иначе. Ты будешь ужинать со мной каждый вечер, и мы будем разговаривать — просто разговаривать. Взамен я обещаю... обещаю не прикасаться к тебе... по крайней мере, пока ты сама не разрешишь. Он подбирает слова очень осторожно. Она поймёт, она переменит своё мнение очень скоро. Она должна. — Каждый вечер? — Каждый вечер. И мы будем разговаривать — ты не будешь пропускать мои слова мимо ушей и отстраняться, как ты обычно делаешь. — Месяцы боли и обиды просачиваются в его тон. — И ты не станешь прикасаться ко мне или пытаться использовать Нить против меня? — Даю слово. Кайло, стоя на месте, изучает её лицо. Она молчит и смотрит в пол. Он ждёт; у него чувство, что этот миг решает всё. Его желание узнать её, и чтобы она его узнала, столь же велико, как его потребность прижать её к себе. Он в самом деле жаждет отдать ей всего себя — свои мечты и мысли, равно как и своё тело и сердце. Рей глубоко вздыхает и вскидывает на него взгляд, непоколебимо прямая. — Ладно... это... приемлемо. Я буду ужинать с тобой каждый вечер и буду поддерживать разговор. Если ты не будешь ко мне прикасаться. Если ты тронешь меня, я навсегда перестану с тобой разговаривать, — предупреждает она. — Значит, договорились? — Да. Рей немного расслабляется, но продолжает стоять у стенки. По всему его телу разливается облегчение. Он даже не представлял, как сильно ему хотелось, чтобы она согласилась. Хоть и пришлось пойти на уступки, он чувствует, что взамен получил от неё нечто драгоценное. Он подходит к панели рядом с дверью и оборачивается к ней. — Что ты будешь на ужин? — Не знаю, выбери сам. Похоже, она действительно согласна поговорить по-человечески. Его сердце радуется такой перемене. — У тебя же должны быть какие-то предпочтения? Он хочет ей угодить. — У меня никогда не было роскоши выбирать. На Джакку я ела пайки. В Сопротивлении — то, что дают в столовой, и для меня это было выше крыши. — Прости, мне жаль... — говорит он тихо. — Жаль, что похитил меня? — переспрашивает она с надеждой. — Нет... Что ты вела такую жизнь на Джакку. — Не надо меня жалеть. Это была моя жизнь, и, по крайней мере, я была свободна. — Свободна? Ползать по ржавым кораблям изо дня в день за Платтовы гроши ты называешь свободой? — Откуда ты знаешь про Платта? — подозрительно спрашивает она. — Я... Я посылал на Джакку штурмовиков, чтобы разведать о тебе. Они опросили всех, кто тебя знал. — Ну разумеется. Ты что, с тех пор, как стал Верховным лидером, только и делал, что охотился за мной? — Да, — признаётся Кайло. Она смотрит на него долгим взглядом, и ему нестерпимо хочется, чтобы она открыла Нить, впустила его, дала ему узнать её. Он отворачивается и набирает заказ ужина, затем идёт в ту часть комнаты, которая отведена под столовую. Достаёт из богато отделанного буфета бутылку вина и два бокала. Он чувствует спиной, что она подходит, но не отвлекается от своего занятия — открывает вино и наливает рубиново-красную жидкость в тонкое стекло. Он оборачивается и видит, что Рей сидит за столом, подперев рукой подбородок, и наблюдает за ним. Он неторопливо подходит и протягивает ей бокал. Она поднимает глаза, и пока она принимает у него вино, её взгляд пригвождает его к месту. Он очень старается не задеть ненароком её пальцы. Она так близко, что весь его запас самоконтроля уходит на то, чтобы не потянуться к ней. Но он дал слово и намерен его сдержать. Кайло не хочет разговаривать через стол, поэтому садится сбоку от неё. Может, ему и не позволено касаться её, но он всё равно хочет быть к ней как можно ближе. Он смотрит, как она с опаской делает глоток. — О! — восклицает она. Кайло улыбается. Он надеялся, что ей придётся по вкусу. Он провёл много дней, выбирая вина и ликёры для её буфета. — Нравится? — Я... Я никогда не пробовала ничего подобного. Такой богатый вкус... такой... солнечный. — Это с Бетны. Его делают всего несколько ящиков каждый сезон. Никто не знает, как они получают такой букет. Это моё любимое. Он всё ещё улыбается ей и думает о том, что они впервые нормально разговаривают. Потом приходит воспоминание: он ворует вино из кухни при Академии. И Орин с ним. Кайло мрачнеет и смотрит в сторону. Рей занята своим напитком и ничего не заметила. Она прыскает в бокал, и он хмурится. — Тебе смешно? — Вообще-то да. Кайло Рен, разрушитель миров и тонкий ценитель вин, — говорит она легкомысленно. — Ты многого обо мне не знаешь. — И не особенно хочу. — Не думаю, что это правда. Она опускает взгляд и молчит, а он не знает, что сказать. Он не хочет просто вываливать на неё всю свою историю. — Расскажи мне о своих тренировках, — просит Кайло. Рей вскидывает на него колючий взгляд, и, ему кажется, он замечает... вспышку злости в её глазах. — Это не твоё дело, — говорит она резко. — Рей... — Это может навредить Сопротивлению. — Но ты же можешь рассказать, что тебе нравится, что у тебя хорошо получается, а что плохо? — упрашивает он. — Нет, я не хочу об этом говорить. — Ты сказала, что согласна поговорить. Сама подумай, я же не требую с тебя разведданных. — Нет. — Может, тогда покажешь мне? Ты уже видела свой тренировочный зал? Её нежелание говорить о тренировках обескураживает. Он заглядывает ей в глаза и с ужасом видит, что они наполняются слезами. — Что случилось, Рей? — Пожалуйста, не надо. — Но... Я думал, тебе понравится... — Я сто раз тебе говорила, ты ничего обо мне не знаешь! — вспыхивает она. — Но я хочу знать. Я пытаюсь. — Его голос полон тоски по ней. — А я не хочу, чтобы ты знал! В этот момент раздаётся сигнал, что дроид привёз их заказ. Кайло встаёт и принимает у него поднос, идёт к столу и начинает расставлять еду, не обращая внимания на царящее в комнате напряжение. Рей смотрит на свои руки, и он улавливает сильные эмоции, которые волнами расходятся от неё, но не может понять, что же она чувствует. Что-то есть в этих занятиях со Скайуокером, чем она недовольна. Ему тоже не хочется вспоминать своё обучение у этого человека, так что он решает не настаивать. К нему приходит осознание, что вести разговор с ней — как идти по минному полю, и так будет всегда. И он решает отложить рассказ о своём видении галактики. Сначала надо заложить основание. Он садится на своё место, еда перед ним. Он выбрал сытное блюдо с ароматными специями, полное сочных кусочков мяса. Оно всегда поднимало ему настроение. Он молча наполняет её тарелку и ставит перед ней, потом берётся за свою. Они начинают есть, не говоря ни слова. Рей прикрывает глаза и слегка улыбается. Хорошо, значит, ей нравится. Наконец она откладывает вилку и очень тихо говорит: — Спасибо. — Рад, что тебе понравилась еда. — Понравилась, но я не про то. Спасибо, что спас мне жизнь на Иларии. Он не ждал, что Рей заговорит об этом, и застывает, охваченный потоком противоречивых чувств. Разумеется, он спас её — он всегда будет её спасать. С ней никогда ничего не случится, никто её и пальцем не тронет, пока он жив. Но он пока не готов остаться наедине со своими чувствами, сжиться с тем, что случилось на Иларии. — Я... Кайло не знает, что сказать, лучше б она не поднимала эту тему. Он хочет сосредоточиться на Рей, на том, что она наконец с ним. Он ждал, стремился, мечтал об этой минуте так долго — и всё же мысли о Демиане не оставляют его. Ему сейчас не хватает маски — неизвестно, что видно по его лицу. — Кайло, ты что? — спрашивает она с беспокойством. — Я... Это... Я не мог допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. В тот миг он вообще не думал, только действовал, ведомый инстинктом защитить её любой ценой. Это было дикое, первозданное, всепоглощающее чувство. — Он был одним из твоих людей, да? — Да, — говорит Кайло и смотрит в сторону. Ему хочется сбежать отсюда, ей не стоит видеть, что с ним делает смерть Демиана. — Кайло... я... не могу поверить, что задаю этот вопрос, но что с тобой? Что-то не так? Он в панике — он не привык говорить о том, что делается у него внутри. Ему бы встать, уйти в свой тренировочный зал и кричать от боли, но вместо этого он говорит: — Он был моим другом. — И ты убил его... чтобы защитить меня, — произносит она. Её добрые, прекрасные глаза озаряются пониманием. Она протягивает к нему руку, но тут же отдёргивает и кладёт на колени. — Да. О, если бы она не передумала, не убрала руку... — Ты... Хочешь поговорить об этом? Она наклоняется поймать его взгляд, и в её глазах столько сочувствия, что это почти убивает. Он вот-вот сломается. — Не знаю, — шепчет он с дрожью в голосе. — Ну, если захочешь, то... я здесь. Её открытость и доброжелательность смущает его. В горле стоит тугой ком, и ему ужасно хочется вцепиться в неё, прильнуть к ней — но нельзя. Она запретила. Всё это так странно: она наконец-то с ним и манит доверием, на которое он надеялся, а он не знает, как себя вести. Её мотивы вызывают у него подозрения, хотя он совершенно уверен, что она не настолько жестока, чтобы использовать его открытость против него. Это не в её характере. — Спасибо... Ему очень неловко, и хочется, чтобы это скорее прошло. Он резко встаёт, идёт за бутылкой и вновь наполняет бокалы. Рей поднимает взгляд и смотрит на него ободряюще, а он отводит глаза и делает глубокий вдох, пытаясь собраться. Потом садится и отпивает вина. — Расскажи мне о Джакку, — говорит он наконец. Надо сменить тему. Рей хмурит брови. — Хм, ладно. А разве твои штурмовики тебе не всё рассказали? — Я хочу послушать тебя. Ты очень долго жила там. Это был твой дом. — Джакку никогда не была мне домом. Он понимает, что совершил ошибку — несомненно, Джакку для неё тяжёлая тема. Но он хочет знать и потому настаивает. — Но ты провела там большую часть жизни... Расскажи мне про что-нибудь, что тебе нравилось. Пожалуйста. — Кататься с дюн, — говорит она после паузы. Он кивком просит продолжать. — На Джакку были огромные песчаные дюны, и с самого детства я любила затаскивать салазки на самый верх и съезжать так быстро, чтоб дух захватывало. Я снова и снова из последних сил забиралась наверх ради того, чтобы ощутить ветер в лицо, пока лечу вниз. Я не так часто каталась, но если был богатый улов, то могла провести остаток дня на горке. Широкая улыбка озаряет её лицо, когда она погружается в воспоминания о своих детских радостях. — Кто о тебе заботился, когда ты была маленькой? Он так и не нашёл удовлетворительного ответа на этот вопрос, сколько ни пересматривал голозаписи с Джакку. — Я сама, — отвечает она недоумённо. — Но... Тебе же было пять лет. Он не может себе представить, чтобы такой маленький ребёнок заботился о себе сам. Она фыркает: — Это же Джакку. Там, если научился ходить, значит, можешь работать. Рей вертит в пальцах салфетку, и ему нестерпимо хочется коснуться её руки, приласкать её. Она — его, и он почему-то чувствует вину за то, что не знал, не пришёл за ней, пусть даже ему самому было тогда всего пятнадцать. — Если б я мог это исправить, отменить то, что случилось с тобой. Это неправильно — что ты так жила, я ненавижу это. — Ты не можешь, — говорит она грустно. — Я понимаю, но... Если б только я мог. О Рей... Я так хочу, чтобы ты была счастлива. — У тебя странный способ выражать это. — Что ты имеешь в виду? — Ты правда не понимаешь? Я была абсолютно счастлива с твоей матерью, — отвечает Рей обвиняющим тоном. — Не говори о ней, — требует Кайло. — А ты мне не приказывай. — Глаза Рей вспыхивают предупреждением. — Не надо об этой женщине... пожалуйста. Кайло пытается скрыть неприязнь, но у него плохо получается. — "Этой женщине"? Лея прекрасный человек... не смей говорить о ней в таком тоне! — Рей вскакивает с места и нависает над ним. — Ты ничего о ней не знаешь. Она просто лгунья! Он впечатывает кулак в столешницу и встаёт. Теперь он возвышается над ней, и Рей отшатывается, её глаза широко распахиваются. — Я почти год провела рядом с ней, и я точно знаю её лучше, чем ты! Рей вытягивается во весь свой рост и вызывающе задирает подбородок. — Ты даже не представляешь, что она за человек, что она сделала со мной, что она отняла у меня, — шипит он, надвигаясь на Рей. Он едва замечает, как она втягивает голову в плечи. Рей отступает на пару шагов и бросает: — А мне плевать! Может, ты это заслужил, может, ты всегда был гнилым внутри. Может, она всегда знала, какой ты подлый! — Ты ничего об этом не знаешь, — огрызается он. — Я знаю, что она всегда пыталась защитить тебя, а ты предал её, ты всех предал! — Это она тебе такое сказала? — грозно гремит Кайло. — Ей было незачем, у меня своя голова на плечах. Я знаю тебя, Кайло, я знаю, что ты за человек. Ты убийца, палач, а теперь ещё и похититель! — Нет! Это ты не оставила мне выбора! Я умолял тебя прийти ко мне добровольно, на коленях просил! — ревёт Кайло. — Уходи. — Нет. Рей повышает голос и чеканит: — Ужин окончен. Разговор окончен. Я выполнила свою часть сделки с лихвой, это больше, чем ты заслуживаешь. И если это моя комната, я имею право попросить тебя уйти. Или ты соврал? — Я не врал. — Так докажи мне: уходи! — зло приказывает она. — Мы ещё не закончили, — рычит Кайло. — Нет, закончили, уходи, уходи, уходи! — кричит Рей. Все события этого дня переполняют его, и внутри закипает ярость. Он сам не замечает, как в руке оказывается меч. — Ах вот как, значит. Ну, давай, возьми это жуткое чудище, которое ты считаешь за меч, замахнись на меня, ударь меня, покажи, кто ты есть на самом деле, Кайло Рен, — шипит она. Глаза заволакивает красная пелена, он знает, что должен уйти; она говорит ужасные вещи, а он не может взять себя в руки. Он идёт к двери и нахлобучивает шлем. Потом, без единого слова, уходит.***
Кайло выскакивает из её комнаты разъяренный, раненный в самое сердце. Всё так хорошо шло! Ей понравилось вино, понравилась еда... она даже потянулась к нему и сама предложила поговорить про Демиана. Но стоило ей вспомнить про его мать, и он уже не владеет собой. Он почти бежит по коридорам. Ему хочется кого-нибудь убить. Чтобы кто-нибудь, кто угодно, только дал ему повод. Он зажигает меч ещё до того, как переступает порог тренировочного зала, и рубит стены, позабыв про дроидов. Он бьёт, бьёт, бьёт так быстро и сильно, что металл плавится и капает на палубу. Красные и оранжевые капли сияющей лужей растекаются у его ног. Он срывает с головы шлем и со всей силы запускает на другой конец зала. Крики боли отражаются от стен, он воет, пока не срывает голос. — Почему? — ревёт он в пустоту... Демиану... Орину... Ничего не помогает. Никакой разгром не может успокоить его. Он Силой швыряет тренировочного дроида через весь зал, тот влетает в стену и разбивается на тысячу обломков. Потом другого, третьего, пока они не заканчиваются, пока весь пол не оказывается усыпан запчастями. Он падает на колени и принимается молотить кулаками пол, сильнее и сильнее, пока не разбивает костяшки. Он яростно колотит палубу, пока не чувствует, как ломаются мелкие косточки в кистях. Тогда он откидывается на спину, задыхаясь и обливаясь потом. Он лежит, уставясь в потолок, грудь тяжело вздымается. Всё пошло не так... всё. Он потерял единственного друга, а его любимая согласна разговаривать с ним лишь ради того, чтобы он к ней не прикасался.