***
Он целеустремлённо шагает к её покоям. Идти недалеко: её дверь чуть дальше по коридору от его. Штурмовики тут же расступаются, и он уверенно стучит. Тишина. Немного погодя он стучит снова. Опять тишина. С десяток пар глаз наблюдают за ним, а он стучит ещё раз, уже гораздо громче и настойчивей. Наконец дверь отворяется. В проёме стоит Рей в одном лишь изящном шёлковом пеньюаре кремового цвета, который струится почти до самых пят. Скромный вырез затейливо вышит завитками бледно-розовых цветов. Это самое изысканное одеяние, которое он когда-либо на ней видел, а ведь она могла выбрать гораздо более простую одежду для сна — было из чего. Он предоставил наёмным мастерицам составить большую часть её гардероба, но самые изящные вещи подбирал сам. Он целыми неделями... грезил, решая, что предпочесть. Её распущенные волосы взлохматились со сна. Звёзды, как она обворожительна. Ему хочется пропустить сквозь пальцы её длинные локоны, которые, как им и положено, наконец-то свободны. — Я спала, — говорит она коротко. — Извини, что разбудил. — Чему я удивляюсь, я же здесь, чтобы исполнять любой твой каприз. Он не вполне уверен, что она имеет в виду. Кайло продолжает стоять в проходе, и ему не нравится, что штурмовики слышат, как возлюбленная отчитывает его. — Можно войти? — Разве я могу запретить? — говорит она, отворачивается от двери и проходит в глубину комнат. Она садится в одно из кресел и выжидающе смотрит на него. Некоторое время Кайло стоит в нерешительности. Не то чтобы она пригласила его войти, но от штурмовиков хочется отгородиться как можно скорее, так что он входит и закрывает дверь. По обыкновению, он снимает шлем и перчатки, кладёт их на столик в прихожей и проходит к её креслу. Ему не хочется возвышаться над Рей, но другое кресло слишком далеко от неё, поэтому он садится перед ней на корточки. Кажется, так естественно было бы взять её ладони в свои, но он, конечно, останавливает себя. Кайло смотрит в её широко раскрытые ореховые глаза и видит, что её веки покраснели. Осознание, что она, вероятно, плакала, пока не уснула, пронзает его, как нож. — Рей... Как ты сегодня? — Можно подумать, мои чувства имеют для тебя значение, — фыркает она. — Как тебе такое только в голову приходит? Он же почти не спал, всё волновался о ней. — Ну, сам посуди. Ты пропускаешь мимо ушей всё, что я когда-либо тебе говорила, держишь меня взаперти, являешься — одному Создателю ведомо, как рано — и будишь меня всего через час или два после того, как мне удалось заснуть. — Тебе не спалось? — озабоченно переспрашивает он. Рей закатывает глаза. — Да, мне не спалось. Я была жутко занята попытками смириться с тем, что, видимо, сойду здесь с ума, а тебе только того и надо, потому что тогда ты получишь желаемое. — О чём ты? Какое желаемое? — Кайло не имеет ни малейшего понятия, что она имеет в виду. — О себе, бездумном теле, которое можно трогать и брать, сколько душе угодно. — Рей, как ты хоть на минуту могла вообразить, что мне такое нужно? Он в полном ужасе от того, что его Рей рассталась с ним в таком настроении. — Тебя же не заботят мои потребности. — Она режет взглядом, голос сочится злостью. — Но это неправда — прошу тебя, это же неправда. Меня только они и заботят! Он только о том и думает — как дать ей всё, чего ей может захотеться. — Полный бред, — бормочет она, качает головой и отводит взгляд. Кайло всё ещё не понимает и пытается сменить тему. — Вчера ты сказала... сказала, что начнёшь тренироваться сама и посмотришь, понравится ли. — Да. Ну, я чувствовала себя виноватой. — Она опускает взгляд на колени. — Почему? — растерянно спрашивает он. — Да ладно? Ты не помнишь, как после моих слов ты чуть не слетел с катушек из-за уби... из-за того, что случилось на "Старкиллере"? — Она снова поднимает на него взгляд. Кайло невольно прикрывает глаза, но удерживается на плаву. Он открывает глаза и говорит: — Всё было не так. — Ах, Кайло, ты что, вообще не способен быть честным? Кажется, будто реальность влетает тебе в одно ухо, вылетает из другого, и никто в галактике уже не способен её узнать. — Я никогда тебе не лгал, — говорит он, обиженный предположением, что не всегда был с ней искренен. — Нет, ты обманываешь сам себя и пугающе преуспел в этом, — выразительно говорит она. Кайло встаёт, отходит к другому креслу и садится. Ему внезапно хочется оказаться подальше от неё. Рей вздыхает и пробегает пальцами по волосам. Кайло представляет себе, каково это, и благодарен случайности, по которой заблаговременно отдалился на безопасное расстояние. — Зачем ты пришёл так рано? — спрашивает Рей. — Причины вообще-то две. Я волновался о тебе после вчерашнего и должен был убедиться, что с тобой всё хорошо. Как ты? — Относительно хорошо. Я вымотана, но, думаю, это неважно, ведь я всё равно целый день сплю, — говорит она небрежно. — Рад, что тебе лучше, пусть даже относительно. Она вздыхает и спрашивает: — А вторая причина? — Сегодня я не смогу с тобой поужинать. Я должен... я должен присутствовать на похоронах Демиана. Выражение её лица меняется с нетерпеливого на сочувственное. — Его так звали? Того, кто... — Да, его так звали. Он чуть не выпаливает, что когда-то он был мальчиком по имени Орин, но сдерживается. Рей вздыхает и задумчиво гладит блестящую ткань пеньюара. Он зачарованно смотрит, как лёгкие пальцы скользят по бедру, и вспоминает ощущение их на своей щеке. Её прикосновение оказалось поразительней любых его ожиданий; у него нет слов, чтобы описать, что она с ним делает. Она молчит, и он просто смотрит на неё. От его внимания не уходит то, как прелестно она выглядит в нежном пеньюаре, как роскошная ткань струится вдоль её совершенного тела, как прилегает, но не придаёт вульгарности. До него доходит, что она выбрала элегантное и утончённое одеяние, думая, что он её в этом не увидит. Как это понять? — Ты прекрасна с распущенными волосами, Рей. Она цепенеет и отводит взгляд. — Я не прекрасна. Просто красивая одежда, — бормочет она. — Нет, Рей, почему ты так думаешь? — У меня есть глаза. — Значит, на них пелена. Ты прекрасна. Неужели она не понимает, как она восхитительна? — Ты, кажется, говорил, что никогда не будешь мне лгать, — говорит она, подозрительно сощурившись. — Говорил, и я не лгу. Хоть мне и обидно было слышать от тебя кое-какие предположения, но ты, помнится, думала, что я хочу тебя, — и ты права, хочу. Как, по-твоему, я могу хотеть тебя и не находить при этом прекрасной? — Я помню мужчин с Ниимы. Им было плевать, как ты выглядишь, покуда они могли смочить свой член. — Рей! — Он потрясён её грубостью. — Что? Так и есть. После просмотра записей с Джакку у него создалось впечатление, что мужчин там не было, в приятелях — один Йорин Глант. Но она говорит о физической близости так походя... В нём начинают бурлить ревность и гнев. Ему хочется выхватить комм и отдать приказ вести "Добивающий" к Джакку, немедленно. Он убьёт всех мужчин, кто посмел притронуться к ней, до последнего. — И мужчины Ниимы пользовались тобой для этого? — с угрозой в голосе ревёт он и подходит к ней. — Что? Н... то есть это не твоё дело! — Она вжимается в подушки. — Нет, моё. Говори! — требует он. Он кладёт обе руки на подлокотники её кресла и приближает своё лицо к её, стараясь не прикоснуться. Она ему сейчас всё расскажет. — Это личное, а не твоё. Я — не твоя! — Мы оба знаем, что это не так. Ты — моя и всегда была моей. Ты была моей со дня своего первого вздоха. Она смотрит в его горящие от гнева глаза с той же яростью. — Я не принадлежу тебе, Кайло Рен, — щерится она. Оба тяжело дышат, и Нить бьётся между ними. От гнева Рей теряет самообладание, её эмоции проступают наружу. Кайло поднимает руку и подносит к самой её щеке. Он не касается её, но между его ладонью и лицом Рей течёт энергия. Он готов поклясться — её почти что видно невооружённым взглядом. — Чувствуешь? — Его бархатистый голос ласкает её. — Чувствуешь, как энергия разгорается и искрит, лижет и пульсирует между нами? Глаза Рей расширяются, рот приоткрывается; розовая плоть блестит и дразнит его. Он проводит рукой вдоль её тела, ни разу не сбившись, ни разу не нарушив запрет на касание, и всё это время Нить потрескивает в пространстве между его рукой и ею. — Чувствуешь? — Оскалившись, он впивается взглядом в её лицо. Теперь Нить наполнена их общей энергией и пьянящим желанием. Он проводит рукой над грудью Рей и чувствует, как колотится её сердце. Он слышит едва различимый стон из её горла, и его глаза загораются. — Чувствуешь?! — шипит он. Её грудь быстро вздымается и опадает, Рей заливает краска. — Да — да, я чувствую, — выдыхает она. — Вот и скажи мне, что ты не моя, — бросает Кайло. — Скажи, что мы не принадлежим друг другу. Скажи, что всё это ничего не значит. Продолжай отвергать Нить, продолжай отвергать меня. Но мы оба знаем, что это ложь. Он глядит на неё и торжествует. Её глаза широко распахнуты, он чувствует, как сильно она его желает. Он сам уже напряжён и готов. Было бы так просто скользнуть руками по её бёдрам, задрать шёлковый пеньюар, высвободить трепещущий член и вжаться в неё. Он чувствует аромат её возбуждения и знает, что будет с готовностью принят. Но он дал обещание и докажет ей, что он человек слова. Их лица совсем близко, и Нить чуть не голосит от нетерпения. Пусть Рей поставила его на колени, лишила мужской гордости, но он не даст ей отнять у него честь. Кайло приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы отступить от Рей, но ему это удаётся. Он отстраняется — а она тянется лицом за ним следом. Потом обмякает в кресле, как марионетка с обрезанными нитями. Оба тяжело дышат. Кайло переходит на другую половину комнаты и встаёт к Рей спиной. Он глубоко дышит, пытаясь успокоиться, вернуть себе власть над собственным телом. Едва ясность мысли возвращается к нему, он оборачивается к Рей. — А теперь скажи, кого мне убить, — говорит он обыденно. — Что? — Рей быстро-быстро моргает. — Скажи, кто тебя поимел. — Да ты только послушай себя! Ты прав, теперь между нами есть... что-то. Но этого не было, когда я жила на Джакку. — Говори, Рей! Он начинает терять терпение. — Никто! Никто меня не имел, ты, примитивный ублюдок. — От того, как буднично ты говорила о мужчинах Ниимы, создалось впечатление, словно ты в них успела разобраться. — Он смотрит на неё с прищуром. Любому, кто притронулся к ней, не жить. — Им не обломилось, но это не значит, что они не пытались. — Кто-нибудь из них обидел тебя? — Он вновь придвигается к ней. У него не было возможности защищать её прежде, но сейчас он хотя бы может подарить ей месть. — Кайло, хватит. Прошу тебя — хватит. Ты совсем голову потерял. И честно говоря, я слишком устала. Не надо заливать Джакку кровью оттого, что несколько мужиков напились и пару раз подкатили ко мне. — И всё? Никто не пытался тебя никоим образом обидеть? — Ему в это трудно поверить; он знает, в каких отчаянных условиях она жила. — Нет, никто меня не обижал. У меня был посох — я отбивалась. — Хм-м-м. — Для него это звучит как-то не убедительно. — Пожалуйста, Кайло, я почти не спала. Можно не... не прямо сейчас? — Я надеялся, что мы вместе позавтракаем. Вечером меня на корабле не будет. — Не будет? — Да, через несколько часов мы прибываем на Врен. — Никогда про него не слыхала — а что на Врене? Ему не хочется рассказывать ей о Кри, о том, как он надеется разыскать её семью. — Это малозначительная планетка, — уклончиво отвечает он. — И что там за дела у Первого Порядка? — Расскажу как-нибудь в другой раз. — Ладно. — Она подавляет зевок и сонно хлопает глазами. — Ты позавтракаешь со мной, Рей? — Я... извини меня, Кайло, но я никакая. К тому же, уговор был только об ужинах. — Ну пожалуйста? — Кайло, прекрати. Слушай. Я сказала, что ты разбудил меня и что я толком не спала. Мне надо обратно в постель, а тебе надо идти и заняться делами, которыми обычно занимаются верховные лидеры. Поужинаем завтра. Как до меня недавно дошло, ты ещё не раз будешь ужинать в моей компании. Он обдумывает её слова и решает, что надо дать ей поспать. Пожалуй, было эгоистично так давить на неё. — Хорошо, Рей. Тогда... тогда увидимся завтра. Ему тошно оттого, что сегодня он больше её не увидит. Он... он будет по ней скучать.***
Рыцари Рен собрались на одном из многочисленных пляжей Врена. Небо тёмно-синее, солнце только что село. Демиан лежит на простом возвышении, сложенном из грубых поленьев. Из них тут и там торчит сухой мох, и Кайло вдруг становится интересно, откуда это всё взялось. Он представляет, как десятки штурмовиков организованно прочёсывают окрестные леса в поисках дров, и его едва не разбирает смех. Он сам не совсем понимает, почему в голову лезут такие странные мысли. Он смотрит на Демиана в полном рыцарском облачении, и это так неправильно. Совершенно неправильно. Это же Орин — яркий, открытый, великодушный Орин. Он не должен быть закован в металл, затянут в чёрную кожу; ему подобают грубый лён и зелёные тона. Кайло ужасно тоскует по Рей, она бы поняла его чувства. Виток Рен выступает вперёд и собирается поджечь костёр. Пламя её факела трепещет на ветру. — Стой, — окликает её Кайло. Он не собирался произносить речь, но понимает, что так будет нехорошо. Виток останавливается и оглядывается на него. Из-за закрытого шлема невозможно догадаться, о чём она думает. Кайло подходит к погребальному помосту, снимает маску с Орина и смотрит на его смуглое лицо. Как жаль, что не видно его ярко-голубых глаз. Тёмные пряди, примятые маской, липнут к лицу Орина. Кайло хочет смотреть на него своими глазами. Он срывает с головы шлем и бросает на песок. Свежий воздух овевает его кожу, и Кайло не может припомнить, когда последний раз ощущал ветерок на лице. Он оборачивается к Рыцарям Рен. Они молча переглядываются. Кайло наконец вновь обретает голос: — Мы через многое прошли вместе. Орин заслужил, чтобы мы обнажили перед ним наши лица. Один за другим они снимают маски. Кайло не видел Натана и Вайлана без шлемов уже много лет. Губы Вайлана, как обычно, презрительно изогнуты, а лицо Натана приобрело ещё более отстранённое выражение. Блестящие прямые чёрные волосы Вайлана сильно отросли, глаза с прищуром смотрят ожесточённо. Но сегодня — сегодня в них уважение, к Орину. Глубоко посаженные карие глаза Натана не выдают его чувств. Песочного цвета волосы коротко подстрижены, и это придаёт строгости его узкому тёмному лицу. Джашад и Палек, такие разные телосложением и как близнецы во всём остальном, оба выглядят просто грустными. Их бледные лица не отражают ни притворства, ни сомнений. Только скорбь. По Орину и, как с удивлением улавливает Кайло, по нему самому. Они склоняют светлые головы и ждут. Ветер треплет короткие тонкие волосы Виток — когда-то тёмно-каштановые, а сейчас с проседью. Её глаза печальны, она внимательно смотрит на Кайло и ждёт. Кайло глядит на такое знакомое лицо Орина и вновь переживает миг, когда вонзил меч в спину друга. Рядом мерцает факел Виток, но Кайло видит один лишь искрящий меч, пронзающий Орина... пронзающий отца. И снова в голове мелькают воспоминания. Демиан, Хан Соло, Орин, отец, убит, пронзён, повис на конце его клинка. Снова и снова он испытывает ужасное ощущение: плоть подаётся под мечом, и он предательски отрывает их от земли. Он зовёт сквозь Нить: — Рей, Рей, на помощь, на помощь! — и чувствует её ответ, наполняющий его прекрасным светом любимой. — Я здесь, здесь. Он ахает и чувствует, как она отводит его от края, как не даёт разрыдаться на глазах у рыцарей. Рей вихрем вьётся внутри него, успокаивает и уравновешивает его. Кайло едва осознаёт происходящее вокруг, когда Виток зажигает костёр. Одна лишь Рей не даёт погрузиться ему в мир кошмаров. Она остаётся с ним до конца. Он не слышит сказанных слов, историй про Орина, которыми делятся другие. Виток не сводит с него добрых карих глаз, и он догадывается: она знает, что он может вот-вот сорваться. Кое-как ему удаётся продержаться этот вечер и дотянуть до "Добивающего". Он не думает — он просто идёт, идёт как можно скорее к Рей. Штурмовики расступаются, её дверь отворяется, и он вваливается внутрь. Он едва удерживается от того, чтобы не притянуть её в свои объятия, и тут чувствует, как она снимает с него маску и её руки обхватывают его. Она такая нежная и сильная. Целую вечность они стоят в обнимку прямо у закрытой двери её покоев. Потом она тянет его за собой в гостиную. Она опускает его на диван и снова обнимает его. Он зарывается лицом в её волосы, и наконец все барьеры падают. — Мне горько, горько, — плачет он ей в плечо. — Я знаю, знаю, — утешает она его. Одну руку она положила ему на спину, другой обхватила его затылок и прижимает его к себе. В пристанище её объятий он чувствует себя в безопасности. Подрагивая, он погружается в отрадное сияние Рей. — Я убил их, Рей, — я убил их. — Слёзы мешают говорить. Лицо отца стоит перед глазами: рот потрясённо приоткрыт, а во взгляде — прощение. Крепкая, мозолистая рука скользит по щеке и напоминает о детстве. Как отец возил его на плечах, как они прятали от матери запретные угощения, как они раз слетали к Маз в её замок — когда ещё всё было просто. Он убил собственного отца. "Отец, отец, отец" — бьётся у него в мозгу. "Орин, Демиан, друг" — взрывается в сердце. Он убил их, он убил их. — Да. Убил, — соглашается Рей. — Я не хотел — клянусь, я не хотел. Потребовал дедушка, понадобилось спасти её. — Ну да. Он чувствует, как она замирает, и отстраняется, чтобы заглянуть ей в лицо. Она смотрит сурово — совсем не так, как пробегает рукой по его волосам. — Рей? — спрашивает он. — Не важно. Не сейчас. Её лицо смягчается, она вновь притягивает его голову к своему плечу, и он растворяется в целительной силе Рей, которая обнимает его, наконец обнимает его. Она крепко прижимает его к себе, а он выплакивает стыд и горе. Смутно он замечает, что она переоделась в другой пеньюар, на этот раз батистовый. Он хватает пальцами мягкую ткань и тонет в свете Рей. Она шепчет ему ласковые глупости, а его тело сотрясают рыдания. Медленно, нежно она помогает ему взять себя в руки; он начинает приходить в себя. И понимать, что его сердце треснуло у неё на глазах и выплеснулось к её ногам. Но она подхватила его и возвращает осколки на место. Она оставила Нить открытой, и он наконец различает кое-какие её чувства, несмотря на свой раздрай. Он чувствует в ней ослепляющее сострадание, отчаянное и глубокое смятение, нечто похожее, как он надеется, на симпатию, а также... гнев. Он немного отстраняется и заглядывает ей в лицо. Он смотрит на неё широко раскрытыми, полными страдания глазами, а она убирает руку с его волос и проводит ею по его лицу. Такое прикосновение ему нравится, возможно, больше всего. Он льнёт к её ладони и поскуливает. Слёзы перестали течь, и она вытирает остатки влаги с его щёк. — Ох, Кайло... — вздыхает она. Он чувствует, как она закрывает Нить. — Пожалуйста, прошу тебя, не надо. Чувствовать её, ощущать её... терять её зябко и больно. — Пора. Прости. — Я... — Тс-с-с. Знай: это ничего не меняет. Я рассчитываю, что ты будешь держать слово, — говорит она, продолжая гладить его по щеке. Он судорожно сжимает пальцы от страха. Она заставит его отпустить её? После такого? После того как он ощутил её объятия, познал совершенное блаженство её утешений, ему физически больно при мысли о такой потере. — Пожалуйста, Рей. Ты мне нужна — не отгораживайся больше. — Я знаю, что нужна, поэтому я здесь. Я не могла оставить тебя страдать, не облегчив боль чем смогу. Но нет, Кайло... это ничего не меняет. Она начинает отстраняться, и он, не в силах ничего с собой поделать, решительно притягивает её назад. — Нет, Кайло. — Ну ещё чуть-чуть — пожалуйста, ещё чуть-чуть. Она отводит взгляд и слегка кивает. — Хорошо, ещё чуть-чуть. Он устраивается в её объятиях и старается впитать это ощущение целиком, до последней капли. Он не знает, на сколько ему придётся растянуть воспоминание о нём.***
Иллюстрация: https://perrydowning.tumblr.com/post/147750233607/thedarkside-and-thelight-this-is-a-beautiful