***
Очередной день пролетел с ураганной быстротой. На улице уже давно стемнело, а почти все работники разошлись по домам. Просмотрев последние листы, Киса отложил их в общую стопку. Завтра он перешлет все исправления мангаке, а на сегодня работа окончена. Благо последние часы ему никто не мешал ни поручениями, ни назойливой болтовней: в офисе остался только Онодера, который сам был по уши в работе и не изъявлял желания побеседовать. — Ты идешь домой? — Ах, нет. Мне надо еще кое-что закончить, поэтому не ждите меня. — Не перенапрягайся. До завтра. — До завтра. Взяв в руки пальто, Шота покинул рабочее место и направился к лифту. Только на выходе из помещения он заметил, что дождь закончился и на небе не осталось ни одной тучи. В темных глазах отражался ледяной блеск миллиардов далеких звёзд. « Юкина бы, наверное, восхитился.» Верно, в отличие от Шоты, Юкина всегда любовался красотой окружающего мира и с особой чуткостью художника отмечал даже маленькие прелести природы, такие как, например, нынешние свисающие с карниза капли, кажущиеся золотыми в электрическом свете фонарей. « И как давно я сам стал замечать такие вещи?» Погрузившись в раздумия, Киса даже не заметил, как добрался до дома, к счастью, расположенного не так уж и далеко от офиса. Доведенными до автоматизма движениями, он повесил верхнюю одежду и прошел в ванную, прислоняясь под шум набирающейся воды к стене и отдаваясь во власть размышлений. На душе скребли кошки. Угораздило же его в 30 лет влюбиться как героине одной из отредактированных им седзе-манг. Если бы все было так же просто, как там… но нет. Шота четко осознавал разницу между миром вымышленным и миром реальным. Какое будущее может быть у них с Ко? Никакого. Разница в возрасте в любом случае начнет давать о себе знать, не упоминая уже о моменте, что они оба парни. Но почему же Юкина так настойчиво убеждал его в обратном?.. «Он не вернется. Не жди. Он больше никогда не вернется.» убеждал себя Киса, стараясь смириться. Убеждал, но надеялся на обратное. Покинув ванную, он устало побрел в спальню. Дом угнетал непривычной тишиной — кто бы мог подумать, что всего за месяц жизни с Юкиной, можно отвыкнуть жить в одиночестве. Не включая свет, Шота остановился напротив зеркала. Сейчас оно отражало лишь худого, замученного стрессовой работой взрослого. Что он может дать только встающему на ноги парню? Ничего. «Не жди.» Рухнув на кровать, Шота уткнулся лицом в подушки. «Не жди.» Несмотря на смертельную усталость, уснуть никак не получалось: голову заполнили мысли и жуткое желание оказаться в объятиях Юкины. Кровать была холодной, и худое тело никак ее не согревало, а ведь еще вчера в комнате было нечем дышать от духоты, устроенной утехами двух парней. Из размышлений вырвал звонок в дверь, и Киса широко распахнул глаза. «В такой час? Юкина?..» Медленно поднявшись и даже не надев майку, он направился к двери, отмечая громкий стук своего сердца и нарастающее с каждым шагом волнение. Фактически пролетев последние метры и даже не глядя в глазок, Шота распахнул дверь. — Юки… Перед глазами предстал высокий иностранец в строгом костюме. Светлые волосы почти касались его плеч, а зеленые глаза вопросительно смотрели на Шоту. — Ждешь кого-то? — Ты кто?.. Гость усмехнулся. — Как? Уже не помнишь? Франц. Мы познакомились полгода назад, ну? Я вот снова прилетел по делам. Теперь Киса вспомнил. Очередное знакомство в клубе, очередной любовник на одну ночь. — И зачем пожаловал? — Думаю, ты это прекрасно знаешь, — мужчина сделал шаг по направлению к Шоте и коснулся ладонью его щеки, на что последний отпрянул как ошпаренный. «Что это? Мне противно?» Вспомнился день, когда к нему так же заявился один из любовников — тогда Юкина прогнал его. С небольшой долей надежды Шота покосился на лестничную площадку, с горькой усмешкой отмечая ее пустоту. «Не жди.» — Прости, но я больше таким не занимаюсь. Уходи, — Киса уже хотел прикрыть дверь, как Франц толкнул его в плечо, проходя внутрь. — Я не за этим сюда пришел. И без твоего должного внимания не уйду. Мужчина склонился над Шотой, приподнимая пальцами его подбородок. «Дело дрянь.» — О, что это у нас? Твой новый ухажер? — Франц заметил стоящую на тумбе фотографию, запечатлевшую один из самых счастливых моментов отношений с Юкиной. — Мы расстались, — Киса опустил глаза, прикрывая челкой навернувшиеся от воспоминаний слезы — Тем более. Почувствовав как губы втягивают в жгучий, до дрожи отвратительный поцелуй, Шота вздрогнул и захотел оторваться, но крепкие, грубые руки с силой прижали его крепче. С отчаянием он начал бить бывшего любовника по спине, все больше и больше поддаваясь панике. Неужели его просто возьмут и изнасилуют? Киса не хочет этого, совсем не хочет. «Юкина!» Разорвав поцелуй, иностранец переключился на шею Шоты, игнорируя все его тщетные попытки освободиться. — ОТПУСТИ МЕНЯ, УБЛЮДОК! ПРОВАЛИВАЙ! — Так дело не пойдет. Ты всех соседей перебудишь, — промурчал Франц, лаская мочку уха японца, на что тот, воспользовавшись свободой своих ног, прописал ему с колена в пах. Киса с ужасом понял, что вложил в удар не так много силы, как бы того хотелось, и тут же почувствовал треск собственной кожи и теплые струйки крови. Заверещав от боли, парень схватился за порванное ухо. — НЕ ОРИ СКАЗАЛ! — после последней попытки Шоты вырваться, иностранец явно потерял самообладание и, не сдерживая силы, ударил в солнечное сплетение. Страх и боль мгновенно захлестнули Кису, лишая его возможности говорить и двигаться. По лицу потекли горячие слёзы. «Вот мне расплата за то, что спал со всеми красавчиками без разбора. Я идиот.» Тем временем Франц поднял оцепеневшего Шоту и знакомыми путями потащил его в спальню, бесцеремонно кидая на кровать. Белые простыни тут же окрасились в алый цвет, потому как вся шея и руки японца были залиты кровью. — Прошу, не надо… Однако мужчина не слушает, заламывая руки жертвы и крепко связывая запястья попавшейся под руку майкой. — Ну же, покажи мне ту страсть, что и полгода назад, — усмехнулся Франц и рывком стащил с Кисы спальные штаны и боксеры. — НЕЕТ! На мгновение к японцу вновь вернулась сила к сопротивлению, но уже в следующую секунду на его грудь опустились две сжатые в кулак руки, выбивая из легких весь воздух и заставляя замолчать. Не способный издать ни звука, Шота молча наблюдал, как насильник раздевается и широко раздвигает его ноги, пристраиваясь между ними. «Юкина…» Безо всякой подготовки Франц единственным толчком входит на всю длину в дрожащее тело, разрывая узкое колечко мышц и вырывая пронзительный, срывающий голос крик. Киса шипит от боли, выгибаясь в спине, и старается увильнуть из-под навалившегося на него мужчины, но лишь доставляет себе жгучую, саднящую боль и давится потоками слез. Грязные рваные поцелуи покрывают его лицо, залитую кровью шею, ключицы, выбивая последние капли самоуважения и желания жить. Закончив с жалкими прелюдиями, Франц начинает вбиваться в побледневшего Шоту, тяжело дыша и беспорядочно бродя руками по его телу, на котором уже начинали образовываться гематомы. Комнату наполнили звуки пошлых шлепков, удовлетворенного мычания и жалостливых всхлипов. Зажмурившись, Киса сдавленно стонет и старается прикрыть опухшее от слез лицо связанными руками. Резкие, лишенные систематики толчки разрывают его, доставляя неимоверные муки. Тело колотит крупная дрожь. Хочется сдохнуть, но боль напротив вырывает из полуобморочного состояния, не позволяя забыться. — Где же твой нежный голосок, Шота? Где же «Глубже, Франц, быстрее, а-а-ах»? Набравшись смелости и дождавшись момента, когда насильник вновь склонится над его губами, Киса рывком впивает зубы в ненавистную плоть. Во рту тут же появляется металлический привкус. — АХ ТЫ УБЛЮДОК! — Франц вскакивает, сплевывая на лицо японца, и, поднимая его за волосы, наклоняет к своему члену — Соси, сволочь. Если вздумаешь еще раз укусить, я тебе нахер все зубы повыбиваю. Шота почти захлебывается немалым размером Франца, удивляясь, как его все еще не стошнило. А, нечем же. Сделав пару последних рывков, мужчина сжимается и с громким стоном кончает прямо в горло, отчего Киса давится, осознавая, что теперь его точно вывернет, однако в последний момент рот крепко зажимает сильная рука, заставляя проглотить отвратное семя. Сверху на него смотрят голодные страшные глаза, в них читается насмешка. «Юкина…» — Так что ты там? Исправился? Сосешь ты как последняя шлюха, кем собственно и являешься, — толчок в грудь, и Киса вновь лежит на спине. «Как? Еще не все???» Власть над беспомощным парнем опьянила, лишила рассудка. Сжав одной рукой горло Шоты, а другой удерживая его руки над головой, Франц мгновенно срывается на жестокое вколачивание. Слезы и хрипы возбуждают, но, заметив что тело под ним начинает закатывать глаза, мужчина убирает руку, позволяя ему сделать вдох и прокашляться. — Больно, Киса? — ухмылка, и японца вновь хватают за волосы, разворачивая и ставя раком. — Посмотри-ка, ты весь течешь! С громким хохотом, Франц приставляет член с истекающему кровью входу и, качнувшись, входит, насаживая Шоту по самые яйца. Боль в заднице смешалась с жуткой болью в груди, заставляющей дышать как жаждущая воды собака. Мужчина издевается до самого рассвета. Грубые удары постоянно возвращают обессилевшего парня в реальность, но ни единого звука он не издает. Получая очередную пощечину или кулак, Киса лишь раскрывает в беззвучном крике рот, так как голос уже полностью сорван. Вся простынь и тело залиты кровью и многочисленными оргазмами насильника. Сколько прошло времени? Около 4-5 часов? Шоте казалось, что целая вечность. Юкина не пришел. До какого момента Киса все еще надеялся на спасение? Не помнит. Да что уж там, разве это теперь важно? Провалившись в раздумия, парень даже не заметил, как Франц в очередной раз кончил ему на лицо и отправился в душ, а он, униженный, так и остался лежать с раздвинутыми ногами и распростертыми руками (хотя они и были освобождены в процессе изнасилования, сил на сопротивление уже не было). Тело превратилось в один большой комок боли. С усилием подняв голову, Шота взглянул в стоящее напротив зеркало и, если бы мог, то обязательно бы заплакал. На кровати лежал не он. Это не мог быть он. Ни единого намека на того милого не по годам парня. Не отрывая взгляда от зеркала, Киса попытался перевернуться, и ребра тут же отозвались острой болью. Значит, все-таки он. Послышался хлопок входной двери. « Ушел? Но вода еще шумит. » До ушей доносились звуки шагов и какой-то возни, а затем зазвучал до боли знакомый голос. «Что там?» — КИСА-САН! — в комнату влетел Юкина. Ошалелым взглядом он уставился на лежащего перед ним возлюбленного, не веря своим глазам. — Ты пришел…- скованные запекшейся кровью губы дрогнули в улыбке, и глаза Шоты закрылись.***
В приоткрытые глаза ударил яркий свет и Киса зажмурился. «Выключите…слишком ярко… а-а-ах…» — Киса! «Что? Чей это голос?» — Киса, ты слышишь меня? Ты меня видишь? Яркий свет потускнел, и начали появляться очертания. Белый потолок, светло-голубые стены. — Где я? — голос казался каким-то далеким и чужим. — Ты в больнице, Киса. — Юкина? — взгляд наткнулся на склонившегося над ним возлюбленного. — Что произошло? — Прости меня, — Ко прильнул губами к холодным пальцам. — прости… Я больше никогда тебя не оставлю. Все будет хорошо. «Точно, меня ведь изнасиловали.» Шота сделал попытку приподняться, но тут же зашипел и упал обратно. — Лежи спокойно, у тебя сломаны ребра. — Надо переслать распечатки… — У тебя больничный. Ты 9 дней не приходил в себя. Киса широко распахнул глаза. Так долго… — Тот ублюдок откупился от полиции, и вернулся в свою страну. Прости, надо было убить его еще в твоей квартире. — Не стоило. — Шота, — сердце в груди дрогнуло. — я люблю тебя. — Даже такого?.. — Дурак. Юкину разъедало чувство вины за случившееся, но сейчас Кисе необходимо помочь встать на ноги. За девять дней дежурства у постели, Ко не раз волновался за психическое состояние Шоты: тот постоянно метался в бреду, кричал и в слезах звал на помощь. Юноша и сам плакал, удерживая мечущегося любимого, и молясь всем богам о его здравии. — Обещаю, ты станешь самым счастливым, — парень склонился, нежно целуя возлюбленного в лоб и с радостью отмечая, как губы того дрогнули в улыбке. «Я все силы убью на то, чтобы она всегда играла на твоем лице.»