призрачный поцелуй

Эти пять лет показались Клаусу настоящим адом. Замкнутый круг из дикой боли и агонии. Избитый, голодный, запертый. Первое время он просто был замурован, а в груди находился кинжал папы Тунды. Уж лучше умереть, чем испытывать такие страдания. Клаусу казалось, что он умирает. Медленно. Мучительно. Каждая секунда превращалась в вечность. И боль была невыносимой. Ему хотелось кричать, попытаться справиться с этой болью. Он пробуждал в себе волка, но тщетно. Силы покидали его с каждой минутой. Его тело словно прожигало адским огнём. Сердце словно исчезло. Кровь пропала. Но когда Марсель сжалился над Клаусом и избавил его от клинка, боль не исчезла. Клаус был в темнице, закованный в цепях, как собака. Иссушённый. Слабый. Он уже не чувствовал себя первородным гибридом. Он забыл о том, каким был сильным и непобедимым. Он даже забыл вкус крови. Он забыл, каково это — быть вампиром. Пять лет. Пять лет боли. Агонии. Страданий. Слабости. Пустоты. Отчаяния. И злости. Ярость, как волна, захватывала вампира. Он готов был разорвать Марселя на кусочки. Он мысленно представлял, как вонзает клыки в его шею, выпивает всю кровь, затем смотрит в его глаза, презренно смотрит, и вырывает сердце. Но потом Клаус понимал, что он слишком слаб для этого. Он пытался не думать о боли, отвлечься. Но мысли путались в голове. Он представлял свою семью, Хейли, Хоуп. Представлял, как они все вместе находятся в тихом Новом Орлеане. И нет никакого зла. На мгновение эта картина успокаивала Клауса и ослабляла боль. Но лишь на мгновение. Затем боль снова возвращалась и ударяла ещё сильнее. Клаус не ощущал своего сердца. Он не слышал его сердцебиения. Он чувствовал только пустоту. Он был разбитым. Он даже думал сдаться. Однажды его разум окончательно затуманился и появились галлюцинации. Клаус перестал различать, что реальность, а что — нет. Он видел Элайджу, Кола, Ребекку, Фрею. Они приходили к нему и молчали. Клаус пытался с ними говорить, кричать, а потом бил кулаками стену, не обращая внимания на раны и боль. Он кричал, пока его лёгкие вовсе не исчезали. Он видел Камиллу. Он звал ее. И она не откликнулась. Он сломался. Он хотел убить себя. Вырвать сердце. Но слабость не позволяла. И он терпел. Это был вечер. Он лежал на полу, закрыв глаза. Он по-прежнему горел изнутри, словно в нём взорвался вулкан и лава разлилась по всему телу. Он не чувствовал своего тела. Его руки и ноги были в ранах от цепей. На лице синяки и царапины. Результат побоев от Марселя. Сегодня Клаус попытался ударить Жерара, за что лишился нескольких капель крови и получил удары в живот и в лицо. Клаус лежал на холодном полу уже очень долго. Разбитый, раздавленный, сломленный, слабый и, впервые, беззащитный. Он ненавидел Марселя. И ненавидел себя за эту слабость. Ещё осталась капля гордости. Ночью его снова бросило в жар. Он начал бредить. Видимо, клинок папы Тундры сильно повлиял на его сознание. И вдруг Клаус ощутил чьё-то присутствие. Он с трудом приподнялся и увидел перед собой Хейли. Она была красивой и такой сильной. Она дотронулась до его израненной руки. — Клаус, — произнесла она нежно и прикоснулась к его щеке, на которой остались следы засохшей крови. Ладонь Хейли была горячей, и Клаус на мгновение закрыл глаза. Тут же открыл, испугавшись, что Хейли исчезнет. Но она была здесь. — Мне так жаль, — прошептала она. — Хоуп… — прохрипел Клаус и тут же закашлял кровью: результат криков и рёвов. — Выросла, — улыбнулась Хейли, а её глаза блеснули, — уже рисует и учится писать. Иногда замечаю, как она случайно зажигает свечу одним взглядом. Клаус слабо улыбнулся, впервые за это время. Это далось с трудом. — Хейли, — произнёс он уже более громким голосом, — не уверен, что смогу так долго держаться. — Ты должен, — ответила волчица, — впервые я близка к спасению нашей семьи. Ты нужен мне… Ты должен бороться ради семьи, ради Хоуп. Клаус взглянул на Хейли. Он знал, что это всего лишь иллюзия, но это не было так важно. Она вдохнула в него жизнь. Она рядом. Он приблизился к ней и осторожно поцеловал. Их поцелуй был коротким, но нежным, наполненным силой. Клаус почувствовал себя живым. Понял, что не нужно сдаваться. Нужно продолжать бороться. Хейли обняла его и глубоко вздохнула. — Мне пора, — сказала она. Она исчезла быстро. Клаус снова лёг на пол и попытался заснуть. Да, он будет бороться, но боль усилилась. Ведь нет хуже ада, чем вспоминать в деталях поцелуй, которого так и не было.