Переплетение судеб (Interwoven fates)

      92. Про серьёзный разговор       — Когда планируешь поговорить с мастером Дамом? — спросил я Кона, как только мы вышли от Кон Даля.       — Не знаю. Когда у него появится свободное время, — неуверенно ответил тот. Похоже, не только Дам Пён Джуну нужно было время, но и Кону, чтобы морально подготовиться к предстоящему разговору.       — Кон, что бы мастер Дам ни рассказал, не переживай. Я всё равно останусь рядом, поддержу, если в этом будет необходимость, или просто посижу рядом, ни о чём не спрашивая, — тихо произнёс я, — потому что люблю и никогда не разлюблю, пусть ты думаешь, что мои чувства — ошибка. Пусть тебе они и не нужны, — при последних словах Кон дёрнулся, будто хотел что-то сказать, но сдержался. — Ты можешь всегда на меня положиться, хорошо? — продолжил я.       Кон помолчал и несмело кивнул в ответ. Сердце дрогнуло — меня поняли и не оттолкнули. Это было хорошо, но вызвало грустную улыбку. Хотелось, чтобы мне верили.       Весь день Кон был притихшим и задумчивым. Видимо, пытался осмыслить случившееся и подготовиться к разговору. А что беседа предстояла непростая, было понятно.       На следующее утро мы узнали, что мастер Дам уехал в другой город и будет отсутствовать дня два, так что у Кона появилось время. Я не мешал, понимая его чувства. Очень хотелось помочь, но чем? Я не знал. До разговора, по крайней мере, а там можно выслушать, если любимый захочет поделиться или просто побыть рядом.       Чтобы хоть как-то отвлечься от невесёлых мыслей, скоротать время и не мешать Кону, который, кажется, стал меня избегать, я решил сегодня сходить к Те Со. Раз мастера Дама нет и прибудет он только завтра, а Кон не в настроении общаться, проблем в том, чтобы ненадолго отлучиться, я не видел. Заодно можно прикупить любимого чая Кона и захватить сладостей, ему понравившихся, когда мы в прошлый раз обедали у названого брата. Нет, конечно, Кон не показал, что оценил поданное на стол, но я уже научился подмечать по едва заметным деталям не только его настроение, но и вкусы.       День выдался прохладный, было ветрено. Ночью, скорее всего, стоит ждать ливня. Я вздохнул и решил прийти домой пораньше, чтобы не промокнуть по пути.       На Столетнем постоялом дворе меня встретили как родного. Правда, дел у Те Со было много, поэтому перед тем, как мы смогли спокойно поболтать, пришлось ему помочь с ними справиться. Было приятно вспомнить прошлые времена.       По дороге домой я счастливо улыбался. День был прожит не зря. К тому же Те Со не просто выдал чая (который у него, оказывается, тоже был) и сладостей, но и положил других деликатесов с кухни, которые я сам очень любил. Предвкушая обильный и вкусный ужин в компании любимого, я летел домой, словно на крыльях. Да и Кону полезно расслабиться за чашечкой крепкого чая с приятным дополнением.       Влетев в ворота, я первым делом отнёс продукты в свою комнату, желая сделать Кону небольшой сюрприз, а после, улыбаясь, пошёл искать любимого… и наткнулся на Сона.       — О, привет. Ты случайно Кона не видел? — жизнерадостно спросил я.       — Привет, — обрадовался Сон. — Где ты был? Кон вышел от мастера Дама часа два назад.       Я остолбенел. Хорошее настроение испарилось без следа, на его место пришла оторопь.       — Как, мастер Дам вернулся? Он же завтра должен был...       — Планы, видимо, изменились, вот и пришёл раньше, — ответил Сон, — и они с Коном сразу же закрылись в кабинете. Кон пробыл у мастера Дама довольно долго. Я успел подмести всю площадку перед воротами, прежде чем мастер Кон вышел.       — А не знаешь, куда он направился? — задал я вопрос, волнующий меня сейчас больше всего.       — Он прошёл сразу за ворота. Я подумал, что мастер Дам дал ему какое-то поручение.       Я поблагодарил Сона и хотел уже идти к мастеру Даму, спросить, действительно ли Кон ушёл с заданием, но…       — Знаешь, Кан Чи, мне кажется, Кон был ошеломлён, когда вышел от мастера Дама, — задумчиво добавил Сон. — Я окликнул его, но Кон никак не отреагировал. Он ушёл, и больше я его не видел.       Сердце пропустило удар от страха. Какой мастер Дам? Главное — найти Кона, остальное теперь стало не важно. И зачем я ходил встретиться с Те Со? Но кто же мог знать, что всё так выйдет.       93. Шок и паника       Выбежав из Му Хё Дон Гван, я попробовал отыскать знакомый аромат среди какофонии запахов. Как назло, с момента, когда ушёл Кон, прошло много времени, и нужный мне мог уже исчезнуть, к тому же сильно мешал противный, чуть не сбивающий с ног ветер.       На грани чувств я уловил что-то до боли родное и, уцепившись за эту тоненькую ниточку, как утопающий за соломинку, последовал за ней, моля всех богов, чтобы она привела меня к Кону, и след не был ошибочным. На улице быстро темнело, наползали чёрные тучи, да и вечер был довольно поздний, вот-вот наступит ночь и станет так темно, что хоть глаз выколи. Мне-то было без разницы — я же кумихо, а вот Кону…       Я шёл быстро, обмирая от тревоги, ведь тот, по запаху кого следовал, явно не разбирал дороги, идя просто куда глаза глядят. Я очень надеялся, что он не окажется в каком-нибудь овраге и не сломает себе шею. От волнения вспотели ладони, а по спине то и дело бегали мурашки. Не было сил и дальше просто идти, я перешёл на бег… и тут хлынул дождь. Под его каплями запах стал почти неразличим и грозился вот-вот исчезнуть насовсем, его просто обязано было смыть таким сильным ливнем.       Используя скорость кумихо, я успел ещё существенно продвинуться, прежде чем запах, как и думал, совсем исчез.       В панике я заозирался и стал звать мастера.       — Кон! Ты где? Ты же где-то рядом, да? Покажись, прошу! Иди ко мне! Кон! Пожалуйста!       Заплакав от отчаяния, я стал метаться по лесу в районе, где последний раз уловил отголосок следа. Когда это не принесло результата, я постарался взять себя в руки. Немного придя в себя, решительно вернулся туда, где потерял последнюю ниточку, и закрыл глаза, прислушиваясь. Вдруг получится услышать, если не могу увидеть?       Через монотонный шум дождя мне показалось, что я уловил чьи-то шаги и пошёл на звук. Сердце замирало от страха, что это иллюзия, неправда, шагов на самом деле нет, и я просто обманываю себя. Но вот шаги послышались отчётливо и совсем близко, а затем я увидел его.       Кон шёл, опустив голову. Руки безвольно свисали вдоль тела. Мокрая одежда была ещё и чертовски грязной. Похоже, он не раз падал, пока бродил по лесу. Волосы закрывали лицо и липли к телу. Было похоже, что он шёл уже из последних сил.       Я замер. Оторопь от увиденного была настолько велика, что не сразу получилось совладать с собой. Когда же тело снова стало подчиняться, я тут же подскочил к любимому.       — Кон, боги, что с тобой случилось?!?!?! Почему бродишь тут? Почему в таком виде?       Кон не реагировал. Он стоял передо мной, низко опустив голову, и тяжело дыша. Похоже, он меня даже не заметил.       — Кон! — схватив любимого за плечи и слегка встряхнув, я с надеждой заглянул в его лицо, пытаясь понять, что происходит. Ноль реакции. Мои руки в бессилии опустились. Похоже, Кон был в шоке.       Стало страшно. Что могло довести до такого состояния?       Тут Кон пошатнулся и стал оседать на землю — ноги его больше не держали. В падении я успел подхватить любимого, так что тот аккуратно приземлился в мои объятия.       — Эй, — тихо позвал я. — Ты меня слышишь? Пожалуйста, приди в себя.       Снова постепенно начала нарастать паника, которую недавно, как я думал, у меня получилось побороть. На сердце от ужаса похолодело. Я даже уже не мог плакать — слёзы заморозил холод, поселившийся в душе.       Обнимая Кона, безвольно сидевшего сейчас в моих объятиях, я не знал, что делать.       Дождь всё не прекращался, струи стекали по лицу, спине, капали с волос. Одежда давно уже вся промокла, хоть выжимай.       Я аккуратно убрал волосы с лица Кона и наткнулся на его ничего не выражающие глаза.       И тут меня прорвало. Я с силой обнял Кона, рывком прижав к себе, и стал гладить по волосам, повторяя:       — Кон, очнись. Ну же, приди в себя! Что с тобой случилось? Расскажи, а? Не держи в себе. Ну хоть как-то отреагируй! Покажи, что не безвольная кукла! Кон, приди в себя, отзовись! Знаешь, как мне сейчас страшно?       Без перерыва твердя подобное, я то гладил его по волосам, то поправлял пряди, всё норовящие попасть в глаза, то проводил рукой по лицу, стряхивая капли дождя, то прижимал к себе крепко-крепко. Так крепко, как только мог. Я даже осмелился поцеловать его. В подбородок, щёки, нос, глаза…       Я был в панике. Слёзы вновь градом катились из моих глаз, я почти охрип, но продолжал молить Кона, чтобы он сказал хоть слово, хотя бы пошевелился.       Всё было напрасно.       — Кон, что бы ни случилось, что бы ни произошло, я тебя не брошу. Ты же знаешь, я люблю тебя! Если с тобой что-нибудь случится, я не перенесу этого! Ну же, скажи хоть слово! Подай знак, что видишь меня, слышишь, узнаёшь. Не пугай так, пожалуйста, моё сердце не выдержит этого.       Душу рвало на части. Осознавая, что это бесполезно, я снял с себя красную накидку и набросил её на плечи Кона, ведь тому должно было быть холодно. Сам я давно уже продрог, но мне это было безразлично.       Я попробовал согреть Кона, растирая плечи и держа его ледяные ладони в своих. Я даже попробовал отогреть их дыханием. Когда я, наверное, в сотый раз поднёс его ладони к своим губам, Кон пошевелился. Я замер, боясь спугнуть, боясь поверить.       В глазах любимого появилось осмысленное выражение, но вместе с ним такие боль, страх, непонимание, отчаяние и тоска, что мне стало не по себе. Я даже не знал, что лучше — равнодушие или вот такая вот жуткая смесь эмоций.       — Кон, — тихо позвал я его. Сердце замерло в ожидании. Душе было не просто больно, она корчилась в агонии и никак не могла умереть.       Вздрогнув, Кон закрыл глаза, и его дыхание изменилось. Кажется, он пытался сдержать слёзы.       Я медленно поднёс руку к щеке и аккуратно заставил повернуться ко мне лицом.       — Кон, что бы ни случилось, всё хорошо. Уже всё хорошо. Я всегда буду рядом, помнишь? Буду защищать тебя от всего мира, никому и ничему не позволю навредить тебе, сделать больно…       — Даже от меня самого? — дрожащим голосом прошептал Кон, едва шевеля посиневшими уже губами.       — Даже от тебя самого. Если потребуется, то и от себя тоже. Я готов умереть ради тебя, поэтому не надо так, не надо себя мучить, — очень нежно и ласково произнёс я. Слёзы снова прочертили дорожки на моих щеках, хотя в голосе их не было слышно.       Кон медленно открыл глаза и отстранился. Теперь он сидел передо мной на коленях и молчал. Было видно, что сил осталось немного, но он пытался держаться.       — Что случилось? Хотя нет, не хочешь — не говори. Мне всё равно, лишь бы тебе не было больно.       Кон посмотрел на меня и снова опустил взгляд.       — Кан Чи, я… оказывается… Я… Я… Мои родители…       Я затаил дыхание. Неужели Кон узнал что-то о своей семье? Что же такое мог услышать любимый, что оказался в подобном состоянии?       А Кон продолжал:       — Они не люди, Кан Чи, — я потрясённо замер, — значит, и я… и… я… — Кон так и не смог закончить фразу, но всё и без этого было ясно.       Кон выглядел таким растерянным, потрясённым, шокированным… таким одиноким и беспомощным, что я не выдержал — потянулся к нему и обнял так нежно, как только мог. А любимый продолжил говорить, будто и не заметил, что его обнимают:       — Я не знаю, что ожидать от себя… когда проявится… что случится… Я могу стать опасен… могу навредить… кто рядом…       — Тс-с-с… Ничего больше не говори, я всё понял, — прижав Кона к себе сильнее, я почувствовал, что любимый дрожит. От холода или нервов? А может, от того и другого сразу? Надо было в тепло, скорей согреть, пока не заболел, но у Кона явно был шок, от которого он ещё не оправился, и я боялся, что он может повториться. А удастся ли вытащить любимого второй раз из подобного состояния, я не знал.       — Я рядом, Кон. Я всегда буду рядом. Мне без разницы, человек ты или ещё кто. Ты — это ты, и я тебя люблю.       И тут я почувствовал, как меня обняли в ответ. Кон прижался ко мне, будто искал спасения, всхлипнул и разрыдался. Не одна-две слезинки скатилось по щеке, а полились слёзы, душащие до этого. Кон плакал бесшумно, выплёскивая всю накопившуюся боль. Тело содрогалось от рыданий. Но мне стало легче на душе. Кон дал выйти эмоциям наружу. Теперь он должен прийти в себя.       Я продолжал его похлопывать по спине, гладить волосы, шептать слова утешения и твердить, что люблю. Вдруг вспомнились собственные переживания того времени, когда узнал, что сам не являюсь человеком. Моё сердце ещё сильней сжалось от боли за любимого, хоть я и думал, что это невозможно, что чувства и так уже на пределе.       — Ты — это ты, Кон. Кем бы ни были твои родители, какой бы ни была твоя суть, ты всё тот же Кон, которого я знаю. Мастер меча, верный и преданный друг и тот, кого я люблю больше жизни. Кон, поверь мне, я знаю, что говорю, я сам прошёл через всё это!       Постепенно, Кон перестал вздрагивать от слёз, но не отстранился, только руки, судорожно обнимающие меня, разжались. Я гладил любимого по спине, другой рукой поддерживая, чтобы от слабости он не потерял равновесие.       Стоя на коленях, я обнимал того, кто стал для меня всем. Смыслом жизни. Счастьем. Самой большой любовью и самым большим испытанием.       Я очень надеялся, что мои слова дошли до Кона, и он понял, что никогда не будет одинок, что он — это он, несмотря ни на что. Всё тот же Кон. В своё время осознание этого далось мне очень нелегко. Я чуть не потерял себя, превращаясь в монстра, и не хотел, чтобы и любимый проходил через эту боль.       94. Му Хё Дон Гван       Дождь всё не прекращался. Опасно было вот так и дальше сидеть на сырой земле, надо было решаться хоть на что-нибудь.       — Сможешь встать? — прошептал я Кону на ухо. Тот какое-то время ещё так и сидел, словно не услышал меня, а потом неуверенно кивнул. Правда, у него получилось только подняться с колен, он даже стоять не мог без посторонней помощи. Сердце болезненно сжалось. В который раз за день.       — Пойдём домой? — тихо спросил я. Кон ничего не ответил. Похоже, у него наступил эмоциональный предел, после которого ко всему становишься безразличен.       Я вздохнул и, поддерживая любимого, тронулся с места. Кон не сопротивлялся. Слава богам, он уже не походил на безвольную куклу, каким я его встретил, но и нормальным его состояние назвать было нельзя.       По пути в Му Хё Дон Гван я не уставал удивляться, как же далеко Кон успел уйти. Правда, тревога перебивала все остальные чувства, так что путь назад запомнился довольно плохо. Но вот наконец-то показалась и школа.       Пройдя ворота, мы наткнулись на Сона, который, заметив нас, сначала застыл на пару секунд, а потом бросился к нам со всех ног.       — Что с вами произошло? Кон… Что с ним? Не ранен? Позвать мастера Кон Даля?       — Да, Сон, попроси мастера прийти в комнату Кона, — слабо улыбнулся я другу и повёл любимого в его апартаменты.       Мы успели только войти да избавить Кона от его чогори, настолько промокшего и грязного, что и на одежду-то уже не походившего, как вошёл Кон Даль.       Замерев на пороге, мастер Кон Даль тут же оценил ситуацию и подошёл к шкафу, чтобы достать сменную одежду. Подав её и расстелив постель, Кон Даль вышел, сказав, что ему надо принести ещё несколько снадобий из кладовой, но я был уверен, что мастер Кон Даль просто дал нам время, чтобы я мог спокойно помочь Кону переодеться без свидетелей и спешки. В другое время, думаю, Кон никому бы не позволил такой вольности, но сейчас равнодушно наблюдал за моими манипуляциями. Боги, какой же он был ледяной!       Но вот, наконец, я закончил: Кон был одет в сухое и чистое, его волосы высушены полотенцем, а сам он аккуратно уложен в постель и накрыт одеялом.       Похоже, у Кона была температура, его знобило. Прогулка под дождём явно не прошла бесследно.       Тут вернулся мастер Кон Даль. Встревоженно подойдя к постели, он попробовал разговорить Кона, но безрезультатно. Тяжело вздохнув, Кон Даль осмотрел любимого, заставил выпить пару настоев и обратился ко мне:       — Теперь твоя очередь, — озабоченность в голосе лекаря соседствовала с командными нотками, но я попробовал воспротивиться — я ж кумихо, какие болезни могут быть?! Да и вообще…       — Да что я-то! Лучше Кону больше внимания уделить.       — С ним я уже закончил. Дал жаропонижающее, общеукрепляющее, восстанавливающее и ещё кое-что по мелочи. Сейчас остаётся только наблюдать. Организм теперь должен сам активизироваться и справиться с болезнью, — выговаривая каждое слово, произнёс Кон Даль. Видимо, он старался достучаться до моего затуманенного страхом сознания. — А вот с тобой я ещё не начинал. Дай-ка сюда свою руку, — и мастер схватил меня за запястье, нащупывая пульс.       — Выпей это, — протянул он мне одну из своих микстур после осмотра. — Это поможет тебе не ослабеть после сегодняшнего, ведь сейчас не время, правда? — Кон Даль кивнул в сторону Кона. Я безропотно проглотил предложенное и даже не поморщился, хотя вкус у него был…       — Тебе тоже стоит переодеться, вон какой мокрый — с тебя прям течёт! — заботливо предложил лекарь и успокаивающе добавил, когда мой взгляд встревоженно метнулся на Кона: — Я побуду с ним, не переживай.       Я понимал, что это необходимо, но кто бы знал, чего мне стоило покинуть комнату. Переодевшись в рекордно короткий срок, уже минут через восемь я снова был у постели любимого. Пока меня не было, принесли воду и полотенца. Ничего не говоря, я сел рядом с Коном, смочил полотенце и положил его тому на лоб.       — Спасибо, что нашёл Кона, — перед тем как выйти из комнаты, тихо произнёс мастер Кон Даль. Я только кивнул в ответ — всё внимание было приковано к лежащему передо мной. Кажется, с каждой минутой Кону становилось только хуже.       Всю ночь я просидел рядом, меняя полотенце на лбу, протирая руки, шею и лицо Кона, который, кажется, впал в забытьё, а не уснул. Ближе к утру я умудрился задремать прямо сидя у постели так ни разу и не пришедшего в себя Кона.       95. Болезнь и чувства как лекарство       Я вышел из комнаты Кона, где снова, как мне казалось, успел поселиться. Вышел ненадолго, чтобы привести свои чувства в порядок и не разрыдаться перед любимым, которому и без моих переживаний было плохо.       Как во сне дошёл до ближайшей скамейки и сел. Меня накрыл приступ отчаяния, ставшего уже привычным за последнее время. Спрятав лицо в ладонях, я старался глубоко и размеренно дышать.       — Как дела? — участливо спросил подошедший незаметно мастер Кон Даль.       — Я не вынесу, если с Коном что-то случится, — прошептал я. — Ё Уль была… И я её любил, но Кон… Мастер, я умру без него. Моё сердце просто остановится. Само по себе.       — Ну-ну, не переживай ты так, — рука мастера Кон Даля участливо потрепала меня по плечу. — Кон не настолько слаб, чтобы вот так сдаться.       — Хотелось бы верить, — хрипло ответил я.       Прошла неделя, а Кону не становилось лучше. Он почти не ел и не пил, ему ничего не хотелось. К тому же температура никак не желала спадать. Я целыми сутками пропадал у его постели. Иногда накатывало такое отчаяние, что хоть волком вой, но я держался. Старался держаться. Только вот так, выходя ненадолго подышать свежим воздухом, позволял своим чувствам вырваться на волю.       Я пытался хоть как-то растормошить Кона, вернуть ему желание бороться и победить болезнь, но не получалось. Нервы уже были на пределе. Я и сам почти ничего не ел и не пил — кусок в горло не лез, за что мастер Кон Даль начал уже меня ругать, но что я мог с собой поделать?       Вздохнув ещё пару раз и хлопнув себя по щекам, чтобы взбодриться, я встал и вернулся в комнату. Страшно было оставлять любимого одного даже на пять минут.       Когда я вошёл, Кон лежал с закрытыми глазами. Размеренное дыхание говорило о том, что он спит. Вздохнув, я как можно бесшумней подошёл и, смочив полотенце, положил его Кону на лоб. За неделю это действие было доведено до автоматизма.       Кон вздрогнул и открыл глаза.       — Разбудил? — тихо спросил я. — Прости.       Кон, как всегда, ничего не ответил, только зашёлся в кашле. Да, ночь под ледяным дождём не прошла даром, и Кон заработал воспаление лёгких, а его нежелание жить и бороться ухудшило и без того плохое состояние.       — Вот, попей, — я приподнял Кона и прислонил кружку к губам. Тот сделал пару глотков, и ему стало легче.       Слёзы всё-таки навернулись на глаза. Впервые с момента, когда Кон заболел, я не выдержал и расплакался перед ним.       — Прости, — ещё раз повторил я, вытирая слёзы рукавом, но каждый раз появлялись новые.       Что-то изменилось во взгляде любимого.       — Кан Чи, — хрипло произнёс Кон. В первый раз после возвращения в Му Хё Дон Гван он заговорил.       Я так соскучился по голосу Кона, было так больно слышать, насколько он стал слабым и тихим. Зажмурившись, чтобы окончательно не разрыдаться, я вдруг почувствовал прикосновение к сжатой в кулак руке. Невольно распахнув глаза от неожиданности, я увидел, что Кон накрыл мою ладонь своей.       — Не печалься. Так даже лучше.       — Кому? — с горечью отозвался я на его слова. — Решил умереть, потому что оказался не человеком и можешь быть опасен? — Кон смущённо отвел взгляд. — Хорошо. Может, для тебя это и выход, но… как же я? И все, кто переживают о тебе. — получилось как-то жалко. Кон с удивлением снова посмотрел на меня. А я не мог больше сдерживаться. Все переживания, копившиеся в душе, требовали выхода. — Я же постоянно твержу, что умру без тебя. И это не фигура речи. Кон, моё сердце просто остановится, если с тобой что-нибудь случится. Оно на самом деле перестанет биться. Я не выживу, если… если ты умрёшь, — я не смог дальше говорить — перехватило дыхание. Справившись с собой через некоторое время, я продолжил: — Даже сейчас я уже не могу есть и спать, только сижу рядом и не знаю, что для тебя сделать, как помочь.       Бессилие убивает.       Ты нужен мне. Нужен больше, чем воздух. Я не могу вздохнуть, стоит подумать, что тебе не становится лучше. Кон, мне всё равно, будем ли мы вместе, только живи. Мир без тебя перестанет для меня существовать. Нет, я сам перестану существовать, как только ты сделаешь свой последний вдох. Ты же знаешь историю моего отца. Что ж, может, мне на роду написано повторить его судьбу.       Эти откровения могли шокировать, но мне было наплевать. Кон решил умереть. Я подозревал это с самого первого дня, но надеялся, что ошибаюсь, и его организму просто не хватает сил справиться с болезнью. С серьёзным заболеванием, после которого многие не выживали… но чтобы вот так.       Я излил Кону душу без надежды на понимание или какую-то реакцию. Всё, что скопилось, я выплеснул в этом своём монологе.       Надежда, что Кон будет бороться, таяла с каждой минутой. Я чувствовал, как с каждой минутой утекает сквозь пальцы и моя жизнь, ведь я действительно не смогу без него. В мире, где не существует Кона, мне не жить.       Высказав всё, что было на душе, я замолчал, глотая слёзы, никак не хотящие останавливаться. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и моими всхлипами.       — Я не думал, что всё так серьёзно, — тихо, очень тихо прошептал Кон через какое-то время. Я удивлённо поднял на него глаза. Во время своей речи я смотрел на руки, не в силах видеть опустевшие глаза любимого. Взгляд Кона изменился. Он потеплел, в нём появилась твёрдость и какое-то новое для меня чувство, не встречаемое ранее. — Прости меня.       Не веря в происходящее, я обхватил ладонь любимого своими и прижался к ней губами, закрыв глаза. Неужели Кон решил бороться? Неужели мои слова дошли до него? Надежда снова зародилась в сердце.       Кон аккуратно освободил свою руку, но только для того, чтобы нежно провести ею по моим щекам, вытирая слёзы.       — До чего ты себя довёл, — прошептал Кон, смотря на меня так, словно увидел впервые за последнюю неделю, а я… я просто не мог отвести от него взгляд. Снова навернулись слёзы, но теперь это были слёзы счастья. Я несмело улыбнулся любимому, всё ещё боясь поверить.       — Ерунда. Если ты поправишься, то и я буду в порядке.       — Кан Чи, — и Кон снова зашёлся в кашле. Я тут же взял кружку и напоил его, чтобы стало легче. В порыве чувств я на секунду обнял Кона, когда опускал на постель. Мне показалось, что Кон и сам на секунду прижался ко мне в этот момент, прикрыв глаза. Если так и было, то это вселяло надежду.       — Хочешь чего-нибудь? — нежно спросил я, когда голова Кона коснулась подушки. Он посмотрел на меня и улыбнулся слабой, слегка смущённой улыбкой.       — Я бы поел. Только, боюсь, мой организм сейчас мало что сможет принять, — улыбка стала ещё и немного виноватой.       — Ну что ты, — меня захлестнула невыносимая нежность. — Конечно, сейчас принесу, что тебе можно. Уж мастер Кон Даль в этом разбирается получше меня.       Так не хотелось уходить от Кона, только начавшего приходить в себя, но… он хотел есть! Хотел! Наконец-то! Это лучше всего остального говорило о том, что Кон решил не сдаваться! Значит, надо накормить любимого, чтобы были силы жить дальше, силы бороться и победить!       Я вышел из комнаты Кона и припустил со всех ног.       — Мастер Кон Даль, Кон сказал, что поест! — ворвался я на кухню, чуть не врезавшись в дверной косяк. — Только вот какую еду сейчас сможет принять его желудок?       — Куриный бульон, — тут же ответил Кон Даль, — он у меня даже готов, надо только разогреть. Через пять минут всё будет, а ты пока сядь, отдышись. Небось бежал сюда так быстро, как только мог, — засуетился Кон Даль. Чувствовалось, что он безумно рад принесённой новости.       Потоптавшись на пороге, я всё-таки присел, чтобы не мешать мастеру Кон Далю, хотя хотелось совсем другого. Хотелось быть рядом с Коном, смотреть в его ожившие глаза, ловить несмелую улыбку, слушать его голос. Я совсем извёлся, пока еда готовилась, но вот мне выдали нужное.       — Не расплескай по пути, — напутствовал меня Кон Даль с улыбкой, смотря, как я удаляюсь с кухни быстрым шагом. — Эх, молодость.       Скоро я уже был возле Кона с кружкой аппетитно пахнущего теплого лакомства. Кон принюхался и улыбнулся. Кажется, это он действительно мог сейчас съесть.       Мастер был слишком слаб, чтобы держать кружку самостоятельно, так что я снова прислонил его к себе, как тогда, когда любимый был ранен, и накормил. Я хотел уже уложить его, но…       — Подожди, — тихо, немного смущённо остановил меня любимый, но в голосе уже слышна была улыбка, — я бы хотел немножко посидеть.       Я замер. Хоть Кон не раз уже лежал на моей груди, в этот раз просьба почему-то заставила мою душу не просто вздрогнуть, а замереть от счастья.       Кон сидел, облокотившись на меня, прислонившись головой к моей щеке, и молчал. Я тоже не мог вымолвить ни слова от переполнявших меня чувств. Снова захотелось плакать — расшатанные нервы не выдерживали таких сильных эмоций.       — Прости, что не подумал о тебе, — тихо произнёс Кон через какое-то время, — действительно, это не выход.       Моё сердце, и до этого учащённо бившееся, теперь грозило выпрыгнуть из груди. В порыве я обнял Кона за талию, прижавшись к нему и закрыв глаза.       — Люблю тебя.       С этого момента Кон медленно, но верно пошёл на поправку. Я не мог нарадоваться, наблюдая за его успехами. Через три дня температура почти прошла, ещё через два Кон уже мог самостоятельно сидеть, кашель всё реже тревожил его.       Мастер Кон Даль ходил и улыбался.       — Теперь выкарабкается, — уверенно заявил он через неделю после того памятного разговора. Я был на седьмом небе от счастья, вот только...