Переплетение судеб (Interwoven fates)

      106. Воспоминания       На следующий день, встретившись на тренировочной площадке, мы смущённо улыбнулись друг другу. Было до жути неловко, я почти всю ночь не спал, ворочаясь с боку на бок и вспоминая события прошлого дня.       Кон меня любил.       Это как сказка со счастливым концом. Невозможное стало реальностью. После признания стало трудно расстаться даже на миг, постоянно хотелось плюнуть на всё и заявиться в комнату Кона — мы ведь уже спали вместе, — но каждый раз в памяти всплывала его просьба не афишировать отношения и останавливала меня.       Я бы наплевал на всё, но боялся разрушить только зарождающееся между нами. Вот и лежал без сна, мучаясь в одиночестве.       — Привет, — преувеличенно бодро поприветствовал я подошедшего ко мне Кона. От его ответной улыбки всё в душе перевернулось — захотелось обнять, прижаться, и, чтобы подавить желание, я спрятал руки за спину, сцепив пальцы в замок, а то ещё неосознанно потянусь к любимому и всё испорчу. — Где сегодня будет проходить тренировка?       — Ветрено. Можно сходить на скалы, — немного помолчав, чуть скованно предложил Кон.       Я ожидал, что он предложит потренироваться на мечах, но, видимо, ему тоже до боли хотелось остаться наедине, и скалы для этого подходили как нельзя лучше. Конечно, можно было пойти к озеру, но смогли бы мы сейчас находиться рядом и не наделать глупостей? Нет, у воды нам появляться точно пока было рано.       — Хорошо, только бубенчики принесу, — хитро улыбнулся я и припустил к своей комнате.       В рекордно короткий срок отыскав необходимое, я так быстро оказался рядом с Коном, что, видимо, заставил его рассмеяться.       — Не спеши ты так, — отсмеявшись, произнёс он с улыбкой и тихо добавил: — У нас и так есть в запасе всё время мира.       И от того, как Кон произнёс эту фразу, перехватило дыхание.       Всё время мира.       А ведь действительно, мы же оба бессмертны. И мы любим друг друга. Нам не придётся расставаться, не придётся видеть, как кто-то из нас стареет и умирает, не придётся хоронить и жить в одиночестве одними воспоминаниями о прошлом.       Конечно, когда Кон узнал о своей сущности, я это уже осознавал, но мы были лишь друзьями, а теперь… Мы можем любить и быть вместе вечно. Это открытие шокировало. Понимание накрыло с головой, я даже пошатнулся от накатившего облегчения и невероятного по силе счастья!       — Кан Чи? — настороженно произнёс любимый, слегка подавшись ко мне, когда заметил моё состояние.       — Всё хорошо, не переживай, — немного шокированно ответил я и тряхнул головой, привыкая к подобному знанию. Надо было возвращаться в настоящее — к Кону. — Ну что, пошли?       — Ты уверен, что всё в порядке? — с сомнением спросил Кон, тревожно заглядывая в глаза, — на скалах надо быть внимательным. Если не готов, можем не ходить.       — Кон, всё хорошо, — сказал я, ответив на тревожный взгляд спокойным и уверенным взглядом. — Просто твоё «всё время мира» обрадовало и немного оглушило, — и я искренне улыбнулся.       — Что ж, хорошо, — смутился Кон, словно только что осознал сказанное недавно, — но учти, что…       — Всё будет отлично, — бодро прервал я сомнения Кона и, хлопнув того по плечу, направился к выходу из школы. — Ты идёшь? — добавил я, обернувшись, когда не услышал шагов за спиной.       До скал дошли в молчании — не хотелось нарушать уютную тишину, установившуюся между нами. Только когда здания школы скрылись за деревьями, Кон протянул руку и переплёл наши пальцы, даже не взглянув на меня. И этот жест наполнил моё сердце нежностью — невозможно было не прикасаться, и как только что показал любимый — не только мне одному.       Тренировка прошла отлично: бубенчики не звенели, я не пытался выйти за разрешённое Коном пространство и закрывать глаза, мастер спокойно следил за мной. Хотя слово «спокойно», похоже, сейчас не очень подходило. Когда мой взгляд натыкался на стройную фигуру любимого, то его взгляд был вовсе не спокоен. Да, оценивающий, профессиональный, но внутри… внутри будто горело пламя. У меня создалось впечатление, что Кон борется с собой и своими желаниями. Как же я его понимал! Самому хотелось подойти и обнять, прижаться, поцеловать, хотелось постоянно прикасаться и не отходить ни на шаг, но что поделать, тренировка есть тренировка, она необходима, и мы оба это понимали.       Когда мы закончили, я почувствовал грусть — скоро возвращаться в школу, где не знают о наших отношениях. Захотелось продлить прогулку, побыть наедине подольше, и я стал искать причину, по которой можно было бы задержаться. Мой взгляд скользнул по пейзажу, окружающему нас.       — Кон, а давай посмотрим, что можно увидеть во-о-он там, на вершине? — и я показал на самый высокий мыс этой гряды скал, наконец-то найдя причину, могущую нас задержать и дать время побыть вдвоём.       — Кан Чи, там слишком крутой подъём, не надо, — предостерегающе ответил мне любимый, взяв за руку, словно боясь, что прямо сейчас ринусь исполнять задуманное.       — Ну давай хотя бы подойдём, я хочу оценить, насколько круто, — добавил я просительных ноток в голос и сдобрил свою просьбу ослепительнейшей улыбкой.       — Хорошо, — с сомнением произнёс Кон, немного помолчав, и двинулся в нужном направлении. Слишком быстро он сдался, видимо, тоже хотел побыть наедине как можно дольше. — Только обещай, что не будешь рисковать.       — Обещаю, — я на мгновение прижался к любимому, прикрыв глаза, растворяясь в ласке, после чего отпустил руку, которой Кон меня останавливал, и, смеясь, побежал вперёд. — Догоняй, — крикнул я, дразня сразу же оставшегося позади Кона.       — Что ты творишь?! — рассмеялся Кон и припустил следом. Видимо, моё ребячество было заразным или то чувство невесомости, будто вот-вот взлетишь от счастья, мной испытываемое, передалось и Кону, заставив дурачиться и вести себя как подросток. Влюблённый подросток, только что осознавший, что его чувства взаимны.       Очень скоро Кон догнал меня, схватил за пояс и притянул к себе, зарываясь лицом в волосы. Слыша слегка запыхавшееся дыхание любимого, чувствуя это дыхание на коже, ощущая его сердцебиение, я замер, не в силах пошевелиться.       — Люблю, — прошептал Кон через некоторое время. — Это какое-то безумие, но… как же приятно, как невыносимо сладко. Можно не скрывать чувства, прикасаться. Это пьянит сильнее самого крепкого вина.       От признания защемило сердце.       — Не так, — поворачиваясь к любимому лицом в кольце его рук и обнимая в ответ за шею, прошептал я. — Невыносимо сладко знать, что ответят таким же «Люблю…» — и я нежно прикоснулся своими губами к его, пытаясь в одном поцелуе передать все свои чувства: нежность и страсть, любовь и обожание, восхищение и счастье и многое, многое другое. Показать, что Кон для меня — весь мир, и никак не меньше.       — Кан Чи, — с дрожью в голосе произнёс любимый, когда я отстранился от него, лукаво заглядывая в глаза, где сейчас бушевала неописуемая буря чувств. — Что ты со мной делаешь?       — Это просто любовь, Кон, — и вдруг осознал, что в таком простом ответе сокрыто намного больше, чем сказано, и по взгляду любимого понял, что и он это почувствовал. — Пошли, — тихо добавил я, чтобы не спугнуть момент, и очень медленно разорвал объятия.       Ещё пару секунд посмотрев в глаза любимого, я развернулся и двинулся по тропинке к намеченной цели, стараясь прийти в себя и обуздать эмоции, поднявшиеся в душе. Через некоторое время Кон присоединился ко мне. Так мы и шли рядом, ничего не говоря, будто боясь спугнуть единение душ, возникшее между нами.       В таком настроении и дошли до подъёма, о котором говорил Кон.       — М-да-а-а… действительно, крутовато, — протянул я, разглядывая почти отвесную скалу с выступами, напомнившими ступени.       «Им бы перила, и забраться было бы довольно легко», — подумалось мне. Хм… А это идея!       Оглядевшись, я заметил деревья и лианы, росшие неподалёку. На самой вершине тоже была растительность… А если?       — Кон, неужели тебе никогда не хотелось подняться на самый верх? — недоверчиво спросил я, пытаясь раззадорить, заодно прогоняя в уме довольно интересную идею и пытаясь понять — а получится ли?       — Нет, — как-то уж больно резко ответил любимый, отворачиваясь от меня.       — Не верю, ведь иначе ты не знал бы, что подъём здесь настолько крут, — произнёс я, пытаясь уличить Кона во лжи и понять его реакцию. Что с ним?       Кон пристально посмотрел на меня, грустно вздохнул и снова отвернулся, а у меня душа ушла в пятки. Неужели я спросил, что не следовало? Неужели… Задел Кона, сделал ему больно?       — Кон, — я осторожно прикоснулся к его руке, не зная, что сказать, как исправить, но, кажется, любимый понял меня и без слов. Он просто аккуратно сжал мою ладонь своей и тихо, на грани слышимости, заговорил:       — В детстве, — начал он, словно выдавливая из себя каждое слово, — мы с друзьями любили играть в горах, хоть нам и запрещали. Каждый, кому исполнилось пятнадцать, в обязательном порядке должен был покорить ту вершину, на которую укажут другие члены нашего маленького братства. Своего рода доказательство храбрости и преданности, — в словах Кона слышалась горечь. Я затаил дыхание, боясь пошевелиться, спугнуть редкий момент откровенности любимого. Кон явно делился своими болезненными воспоминаниями, и то, что он решился на это, наполнило сердце нежностью и светлой грустью. Во что бы то ни стало я решил поддержать Кона, выслушать, постараться уменьшить боль от воспоминаний.       Тем временем Кон продолжил:       — Конечно, скалы выбирали рискованные, но проходимые. Такие, по которым старшие раньше хотя бы раз забирались, поэтому, когда пришло время, я, не сомневаясь, полез вверх, — Кон замолчал и сильнее сжал мою ладонь. — Мне досталась эта скала, — от того, как резко была сказана фраза, стало не по себе. Неужели с Коном тут что-то случилось? Неужели он мог погибнуть? От мысли перехватило дыхание. Я запретил себе додумывать. Надо просто слушать и запоминать, что Кон говорил. Пока только слушать.       — Сначала всё было хорошо, видишь же, есть выступы, так что… Но где-то на середине пути стройный их ряд обрывается, и надо переползать на подобную дорожку, находящуюся чуть в стороне по опасному, только слегка выступающему краю. Когда я добрался до этого места, захотелось спуститься, но ведь однажды у кого-то получилось, вот и подумал, что смогу. Упрямство и нежелание прослыть трусом гнали вперёд. Я был почти на месте, одной ногой уже даже стоял на выступе, начинающем следующий ряд, но… я сорвался.       Мастер замолчал. Похоже, он снова перенёсся в то время, чувствовал то же, что и при падении. Не выдержав больше, я сделал шаг вперёд и обнял любимого, уткнувшись лбом ему в плечо. Кон слегка вздрогнул и в ответ сжал моё плечо, подняв правую руку.       — Я плохо помню, что было дальше, только сильную боль в груди, ноге и одиночество. Все разбежались. Испугались они или… не знаю. Так же не знаю, сколько времени я пробыл у скалы, не имея сил даже подняться.       Сначала я надеялся, что остальные мальчишки побежали за помощью, но с каждой проведённой в одиночестве минутой надежда испарялась… И когда я уже перестал верить, появился мастер Дам и Кон Даль. Их привёл Мин У, приехавший тогда с папой, навещающим Дам Пён Джуна, и пошедший с нами к скалам. Единственный, кто побежал за помощью, не сбежавший в надежде, что никто не узнает о произошедшем.       Месяц я провёл в постели, полгода выздоравливал. Я сделал всё, чтобы о травме ничего не напоминало, и добился своего. Только на лодыжке остался шрам, который ты видел.       Никто так и не сознался, что был у скалы вместе со мной, и постепенно братство распалось, чувствуя неловкость при встречах и, наверное, стыдясь своего поступка. Не знаю. А я... Я тоже молчал о случившемся. Перестал с ними общаться. Понял, что от предательства никто не застрахован, и больше всего люди заботятся о себе.       Повисло тяжёлое молчание. Я ждал, может, Кон ещё не закончил изливать душу, а сердце разрывалось от боли. Так вот почему он замкнулся в себе и перестал доверять, вот почему близко общался только с Ё Уль. Боги, ну почему же всё так…       Но Кон больше не произнёс ни слова. Подождав, я немного отстранился, пытаясь поймать взгляд любимого, но его глаза были закрыты, так что ничего не вышло. Кон был напряжён и старался дышать медленно и размеренно.       — Кон, — тихо прошептал я и осторожно поцеловал его куда-то в линию скул. — Всё позади. Всё уже кончилось. Всё хорошо.       Кон судорожно втянул в себя воздух и прижал меня к себе так крепко, что я не мог пошевелиться. Оставалось только стоять и шумно дышать ему в ухо. Через некоторое время я поднял руку и провёл ладонью по спине в попытке утешить и поддержать, облегчить боль, в которой тот явно сейчас потерялся, показать, что теперь рядом есть тот, кто любит и пойдёт ради него на всё.       — Прости, — вдруг прошептал Кон, — я не хотел портить день своими воспоминаниями.       — Ты что? — тихо возмутился я, отстраняя его от себя, придерживая за плечи и заглядывая в блестящие от непролитых слёз глаза. Глаза, полные боли и грусти, — Извини, что напомнил. Просто подумал, что смог бы попытаться сделать перила из лиан, тогда забраться наверх не составит труда, но раз такое дело… Хочешь уйдём?       Кон слабо улыбнулся, прочитав, видимо, тревогу в моих глазах, и отрицательно качнул головой.       — Перила, говоришь? — он окинул оценивающим взглядом опасный подъём и задумался, а я задержал дыхание. — Можно попробовать, — немного неуверенно пробормотал Кон, — только если у тебя на это не уйдёт много сил, — тревожно добавил любимый, посмотрев на меня.       — Не волнуйся, — ободряюще улыбнулся я, — на такие фокусы уже давно много сил не требуется. — Но, — я замялся, — ты действительно этого хочешь? — не хотелось, чтобы любимый ради простого моего любопытства пересиливал себя.       — Было бы неплохо, — тихо ответил Кон, снова опустив глаза. — Чтобы заменить воспоминания и от них больше не было так… больно, — и пожал плечами, а у меня гора с плеч свалилась. Ради такой цели я был готов пойти на что угодно.       Я подошёл вплотную к скале и, сосредоточившись, положил обе руки на камень рядом с одинокой лианой, представляя, что хочу получить в итоге. Сначала ничего не происходило, но через некоторое время лианы пришли в движение и стали опутывать подъём, образуя представленные мной перила и даже оплетая выступы скалы, делая их более устойчивыми.       Минут через десять всё было готово.       Дело рук моих выглядело прочно, но для пущей уверенности я подошёл ещё ближе и подёргал конструкцию. Всё получилось так, как я хотел. М-да-а-а… Хорошо быть кумихо.       — Прошу, — обратился я к Кону, показывая приглашающий жест рукой.       Кон осторожно приблизился и тоже подёргал лианы, пробуя на прочность.       — А ты способный, — немного смущённо произнёс Кон, отчего сердце пропустило удар. — Я сомневался, что у тебя получится, но вроде всё прочно.       — Спасибо, — от полноты чувств я взял любимого за руку. — Кто полезет первым, ты или я?       Зная, насколько болезненен будет подъём для Кона из-за воспоминаний, я решил уступить ему право выбора, подстраховать-то смогу в любом случае. В этот раз всё будет так, как он хочет. Теперь всегда всё будет ради него.       — Мне бы хотелось пойти первым, — немного неуверенно ответил Кон, то ли сомневаясь в своём выборе, то ли пытаясь преодолеть испытываемые сейчас чувства.       — Хорошо, — я чуть сильнее сжал руку любимого и тут же отпустил её, шагнув назад. — Я буду следовать за тобой.       Кон нервно кивнул и взялся за лианы, делая первый шаг.       Подъём на самом деле стал лёгким. Правда, в одном месте пришлось на ходу подкорректировать импровизированные перила, но разве это имеет значение? Всё ведь получилось.       На самом верху скалы оказалась площадка, очень напоминающая ту, где я тренировался слушать ветер, только меньше размером.       Взобравшись, Кон резко зажмурился, шумно выдохнув, и только потом стал осматриваться. Думаю, из-за прошлого ему всё-таки тяжело дался этот подъём, несмотря на браваду. Поднявшись следом и проследив за Коном, я разрешил себе осмотреться только после того, как понял, что тот в порядке. Вид со скалы был изумительный. Казалось, словно ты паришь средь облаков. Я смотрел на мир с высоты птичьего полёта, и от этого захватывало дух!       — Кон, — я аккуратно подошёл к нему со спины и обнял, — красиво, правда?       — Да, — выдохнул он, накрыв мои ладони своими.       Солнце светило, заливая мир радостными, яркими красками. Далеко под нами волновался лес, словно ветерок играл с волнами большого глубокого, до зелени, водоёма. Отсюда не было видно людей, как и следов их присутствия. Казалось, что мы одни на целом свете. Только мы и птицы.       — Я хочу всегда быть рядом, — не выдержав, прошептал я. — Пусть сменяются века, столетия, годы, пусть даже никого больше не останется на Земле. Мне всё равно, если ты будешь со мной. Мне никто больше не нужен.       — Кан Чи, — Кон развернулся в моих объятиях и посмотрел в глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть. — Я не знаю, что сказать, — его голос звучал глухо.       — Ничего и не надо, — улыбнулся я.       Тогда Кон обнял меня, и его губы накрыли мои в очень нежном и чувственном поцелуе. И это было красноречивей любых слов. Я утонул в ласке любимого, понимая, что наши желания одинаковы, мы будем вместе до скончания веков, и это сделало меня по-настоящему счастливым.       Но любой момент имеет свойство заканчиваться, вот и нам, как бы ни хотелось ещё побыть вдвоём, надо было возвращаться в Му Хё Дон Гван: у Кона должна была скоро начаться тренировка, да и мне поесть бы не помешало.       Спустившись со скалы, мы переглянулись и, не сговариваясь, снова взялись за руки. Всё-таки как же было трудно не касаться любимого.       Я думал, что путь до школы мы так же проведём в молчании, но Кон первым нарушил его:       — Ну и как у тебя дела с заданием мастера Кон Даля? — спросил он, с ухмылкой глядя на меня.       — Это ты о чём? — не сразу понял я.       — Ну как же, — удивлённо поднял брови Кон, — головоломка. Кон Даль подкинул её ещё до того, как ты взял в руки деревянный меч.       Я нахмурился. А ведь что-то такое действительно было… Ой, точно!       — Ой, — подскочил я, — я про неё совсем забыл, — краска стыда залила лицо. Как я мог…       — Неудивительно, — хмыкнул Кон, — произошло столько событий.       — Да уж, — я покосился на Кона.       — Ты хоть помнишь, как она звучит? — участливо спросил любимый, в глазах которого появились смешинки.       — Что тотчас исчезнет, лишь стоит назвать это по имени. Кон Даль ещё добавил, что это очень ценится на заданиях, — пробормотал я тихо. Хорошо, хоть это запомнил.       — И как? Догадался, что это? — снова спросил Кон.       — Когда мне было гадать? — фыркнул я, чуть не добавив, что постоянно бегал за Коном по лесу да сидел у его постели, но вовремя прикусил язык.       — Ладно, хочешь ещё одну подсказку? — сжалился Кон, видя, насколько страдальческую мину я скривил.       — А ты уже знаешь ответ? — скептически хмыкнул я.       — Конечно, — пожал Кон плечами.       — Тогда давай, подсказывай, — и я вызывающе посмотрел на любимого.       Только я не ожидал, что он поднесёт к губам указательный палец и прошепчет: «Тс-с-с-с». Я затормозил, усиленно моргая и пытаясь понять Кона.       — «Тс-с-с»? Ты просишь соблюдать тишину? — прошептал я в ответ.       И тут Кон расхохотался, искренне, от всего сердца. Я уже хотел было обидеться, но он так заразительно смеялся, что губы сами собой расплылись в улыбке.       — Кон?       — Это и была подсказка, — вымолвил тот, отсмеявшись.       — Да? Так ты что ж… Значит, это… А-а-а-а, — протянул я, махнув рукой. — Я понял. Это тишина.       — Наконец-то, — улыбнулся Кон. Без превосходства, по-доброму и как-то даже ласково. Так, что я смутился. Пришлось отвернуться, чтоб скрыть этот факт от любимого. — Кан Чи, не обижайся, — положил мне на плечо руку Кон, неправильно поняв меня.       — Я не обижаюсь, — тихо ответил я, поворачиваясь и пряча лицо на его груди.       — Кан Чи?       — Давай немного так постоим, хорошо? — тихо попросил я, пытаясь справиться со своими чувствами. Сегодня было слишком много эмоций, очень разных и сильных. Успокоиться определённо стоило.       — Хорошо, — так же тихо ответил Кон и легонько приобнял меня.       Простояли так не очень долго; как только я пришёл в себя, то отстранился, посмотрел на Кона и предложил двигаться дальше. Теперь мы уже шли в уютном молчании, никем из нас не потревоженном до самой школы.       107. У дерева       Сегодня было жарко. Так жарко, как давно уже не бывало. Обычно такая погода быстро проходила, сменяясь или ливнем, или похолоданием, но пока…       На утренней тренировке я даже решился остаться в одной рубашке, иначе бы спёкся, но и так вспотел как не знаю кто. Одежду можно было выжимать, хоть и не отрабатывали ничего сложного. Потому в желании искупаться, завладевшем мной ещё при разминке, не было ничего особенного. Приятно поплавать в прохладной воде, остудить разгорячённое тело, ну и отлично провести время, конечно же!       — Кон, хочу на озеро. Погода самая подходящая, — пока мы шли на кухню, проронил я жалобно. А умоляющие нотки, прорезавшиеся в голосе, были только из-за жары, да.       Кон покосился и пожал плечами.       — Дел на день нет, — тихо отозвался он на предложение. Неужели?       — Это значит да? — оживился я.       — Только если хочешь пойти вместе, придётся два часа подождать, пока освобожусь. Это же у тебя больше нет тренировок, а я…       — Да-да, знаю, — часто закивал я, продолжая ребячиться. Кон будет со мной на озере, что может быть лучше? — Конечно, подожду, — вдруг смущённо и на полтона ниже произнёс я, опуская глаза. Увидев Кона перед внутренним взором в одних лёгких штанах, с мокрыми волосами, искренне улыбающегося мне, стало трудно сохранять трезвый разум. Хотя какое там трезвый, на такой жаре-то… мозг и так плавился.       Кон удивлённо посмотрел на меня, но ничего не сказал. И я был ему за это очень благодарен.       Пока ждал, на небе появились тучи, время от времени закрывающие собой солнце и дарующие хоть какую-то передышку от его палящих лучей. Это радовало: будет легче дойти до живительной влаги, какой мне представлялась сейчас гладь озера. Рот наполнился слюной, захотелось пить. Я сходил к фонтанчику, а по пути назад наткнулся на любимого.       — Через пять минут у главного выхода, — тихо сказал он мне и зашагал дальше. Я улыбнулся во все тридцать два зуба и радостно припустил на место встречи, ведь уже давно был готов.       Кон появился минута в минуту. До чего же пунктуальный. Меня это всегда восхищало. Ну и, чего таить, даже немного раздражало. Как у него получается? Часы вшиты, что ли?       — Пошли? — спросил я Кона, когда тот поравнялся со мной.       — А если скажу: «Нет», мы останемся здесь стоять? — заинтересованно, с невинными интонациями поинтересовался Кон. Настроение его явно улучшилось с нашей утренней тренировки. Неужели тоже предвкушает отличный отдых? Дра-а-азнится. Я решил поддержать его игру, тем более что и у меня было отличное настроение.       — Кон! — наигранно-возмущённо произнёс я, а потом, понизив голос и придвинувшись поближе, заговорщически прошептал, словно открывая большую тайну: — Тогда я сграбастаю тебя в охапку и рвану к озеру. Ты же уже согласился.       — Ну-ну, а передумать нельзя, — с усмешкой ответили мне на это. Надо же, предложение утащить силой не вызвало возмущения! Действительно, хорошее настроение.       Я хотел ответить что-нибудь в том же духе. Может, сказать, что решения так часто меняют только неуверенные в себе люди, но Кон уже пошёл вперёд, так что пришлось промолчать и пристроиться рядом, подстраиваясь под его размашистый шаг.       Идти было не близко, но и не так чтобы далеко. Разговаривать на такой жаре не хотелось, так что я просто любовался окружающей нас природой. В этот раз Кон выбрал узкую тропинку, петляющую между деревьев, а не широкую прямую тропу. Видимо, и ему хотелось любоваться окружающим пейзажем, а не плестись по давно изученной от и до дороге. Вдруг тропка вильнула и вынесла нас на край поляны. Я заворожённо остановился и, сам не ожидая от себя, тихонько произнёс:       — Кон, давай отдохнём? Ты только посмотри!       Действительно, открывшийся глазам пейзаж поражал красотой. Непонятно каким образом в лесу образовалась довольно приличная поляна, с одной из сторон которой, чуть выбиваясь из ровного строя деревьев, росла раскидистая сакура, отбрасывая манящую к себе тень. Её лепестки тихонечко шелестели на ветру. Зрелище было настолько умиротворяющим, что захотелось поваляться под деревом, наслаждаясь голубым небом и плывущими по нему облаками.       Оглянувшись на любимого, я задорно улыбнулся и, подбежав к дереву, пристроился на траве в его тени.       — Кан Чи, — подойдя, наклонился надо мной Кон, опираясь рукой на ствол и разглядывая моё счастливое лицо, — а кто-то хотел поскорее добраться до озера, — с улыбкой проговорил он.       — Озеро никуда не убежит, — беззаботно махнул я рукой. — Лучше присоединяйся, так хорошо-о-о-о, — и я с удовольствием потянулся.       Кон осмотрелся, хмыкнул по привычке и сел рядом со мной, опираясь спиной о ствол дерева.       — Ты так любишь дурачиться, — тихонько заметил он с теплотой в голосе. — И не скажешь, что умеешь быть серьезным.       — Всегда быть серьезным скучно, — пожал я плечами, положив руки под голову и смотря на небо. Мне показалось, или вон то облако своей формой напоминало котёнка? — Надо уметь наслаждаться жизнью. Если в ней будет как можно больше счастливых моментов, значит жил не зря.       — А ты у нас философ, — только полный дурак не заметил бы в голосе улыбку. Мне сразу же захотелось её увидеть, и я повернулся к любимому. — Только вот твоя философия больше подходит смертным.       — Ну так я почти всю свою жизнь провел как человек, — наслаждаясь улыбкой Кона, проронил я.       — Я тоже, — улыбка стала немного грустной.       — Кон, не надо, — я тут же подобрался и сел рядом, взяв любимого за руку, тревожно заглядывая в глаза.       — Со мной всё хорошо, — покачал головой Кон и сжал в ответ мою руку, успокаивая и давая понять, что говорит правду. — Просто до сих пор немного не верится. Будто оказался героем легенды и всё не взаправду. Понарошку.       — Кон, — я попытался привлечь внимание Кона, но он будто меня не видел и не слышал.       — Или словно я сплю, — продолжил он свой монолог, — Маго, амулет, исчезновение шрамов, смерть, возрождение, вечная жизнь, ты, — на последнем слове голос любимого дрогнул, а у меня замерло сердце от щемящей нежности. Боги, как же я его любил. — Это… какой-то подарок небес и одновременно проклятие, — глаза любимого были устремлены вдаль, но, казалось, он ничего не видел, потому что смотрел сейчас вглубь себя. — Твоя любовь… я никогда и подумать об этом не мог, даже мечтать себе не позволял, потому что было бы слишком больно. А всё оказалось так… просто и так сложно. Сейчас ты рядом, и мне больше ничего не надо.       Я слушал Кона с замиранием сердца. Эта откровенность... его признание настолько тронуло, что я чуть не расплакался от счастья. Вместо этого я тоже посмотрел вдаль, на пробегающие по небу облака.       — Я чувствую то же самое, любимый.       — Кан Чи, — голос Кона дрогнул. Кажется, он наконец-то вышел из этого своеобразного транса.       — Знаешь, — произнёс я, продолжая разглядывать небольшую тучку, напоминающую корабль, неторопливо плывущий по небу, — я ведь тоже до сих пор не могу поверить. Я так счастлив, что аж страшно становится.       — И чего тут бояться? Ты же сам недавно сказал, что чем больше счастливых моментов, тем лучше, — улыбнулся Кон.       — Ты, — стремительно повернулся я к любимому с наигранным возмущением, — да как ты смеешь использовать против меня мои же слова!       — Напугал, — насмешливо и в то же время ласково произнёс Кон, смотря на меня искрящимися от смеха глазами.       — Ну, погоди! — я стал оглядывать поляну, придумывая шутливый план мести. И тут мой взгляд наткнулся на лианы, свисавшие с деревьев рядом с сакурой. Ага! На моих губах появилась предвкушающая улыбочка. Обездвижить и защекотать — вот это будет месть! — Значит, не напугал?       — Кан Чи, ты что задумал? — встревожился Кон, заглядывая в мои глаза. Кажется, он начал догадываться, что неспроста выражение моего лица изменилось. Любимый даже слегка приподнялся, но было поздно. Я дал команду лианам, и те аккуратно опутали руки и ноги Кона, повалив его на землю, а я навис над насмешником с предвкушающей улыбкой.       — Обездвижил? И что дальше? — заинтересованно спросил Кон. Правда, в голосе чувствовалась и растерянность. Видимо, он совсем не ожидал такого нападения с моей стороны.       — Не ожидал? — губы сложились в торжествующую улыбку. — Теперь не выберешься!       Кон попробовал, но у него, конечно же, не получилось. Да не сильно-то он и старался.       — Сдаюсь, — выдохнул он через пару минут, откидываясь на землю и переставая сопротивляться. Волосы любимого разметались по траве, дыхание после нагрузки сбилось и стало тяжёлым, губы приоткрылись. Это зрелище настолько меня захватило, что я забыл обо всём на свете. Словно во сне, я потянулся к Кону и накрыл его губы своими в страстном поцелуе. И смог оторваться от любимого, только когда перестало хватать воздуха.       Посмотрев на Кона, я заметил, что его ресницы трепещут, глаза закрыты и не спешат распахиваться. От этого в душе разлилась нежность настолько жгучая, что я, словно против воли, аккуратно провёл подушечками пальцев по нижней губе, очертил линию скул, спустился по шее, провёл между ключиц.       Как заворожённый, я запоминал прикосновения к такой желанной, такой нежной коже. Не выдержав, я наклонился и…       — Что ты делаешь? — приглушённо спросил Кон, когда я коснулся губами его шеи в лёгком поцелуе. От интонации мурашки пробежали по спине, захотелось изучить не только шею, но и спуститься ниже, исследовать грудь, живот. Всё тело человека, без которого я просто уже не мог даже существовать.       Я поднял на Кона затуманенный желанием взгляд и улыбнулся, снова припадая к его шее, постепенно спускаясь всё ниже и ниже, вырисовывая дорожку поцелуев на прекрасной коже. Когда я дошёл до ямки между ключиц, то уловил едва слышный стон, сорвавшийся с губ любимого. Он заставил меня судорожно вздохнуть и уделить чуть больше внимания такой, как оказалось, чувствительной ямочке.       — Остановись, — еле слышно прошептал Кон, тяжело дыша. — Не надо. Отпусти меня.       Но разве ж я мог? Как было оторваться?       Почти не осознавая, что творю, я потянулся к завязкам чогори Кона и, потянув, легко справился с ними.       — Кан Чи, — слегка дёрнулся Кон. Похоже, я заставил его нервничать.       Не обращая внимания на просьбы, я распахнул рубашку, любуясь стройным поджатым телом без единого волоска на груди. Моя рука осторожно, словно боясь испортить, осквернить или доставить боль, прошлась от шеи до пупка, случайно задев сосок, вызвав этим невольную дрожь и судорожный вздох Кона.              Душа вздрогнула, сердце забилось сильнее. Похоже, оно готово было выскочить из груди. В голове шумело, пальцы стали настолько чувствительными, что ощущали каждую шероховатость кожи, каждый изгиб тела. Как зачарованный, я наклонился и обвёл языком сосок, после чего слегка прикусил его, вызвав ещё один судорожный вздох, и поцеловал, извиняясь, чувствительную горошину.       — Кан Чи, — услышал я хриплый то ли окрик, то ли просьбу, но не дал договорить, снова начав теребить, полизывать, покусывать и посасывать, одновременно возобновляя движение рук по телу любимого, отчего вместо слов из уст Кона послышался приглушённый стон, словно Кон хотел бы сдержаться, но у него ничего не получилось.       Это было восхитительно! Это пьянило сильнее любого вина, голова кружилась от близости, от возможности прикоснуться, от реакции на мои ласки. Это было так прекрасно…       Наваждение кончилось так же внезапно, как и накатило. Я вдруг отчётливо понял, что натворил. Меня же просили остановиться. С самого начала Кон не хотел.       — Кон, — пролепетал я заплетающимся от страха языком, отодвигаясь и смотря на него шальными глазами, ослабляя, а потом и вовсе убирая путы. — Прости, я, — поднявшись на корточки, я готов был уже сбежать, если… Я вдруг показался себе маленьким испуганным зверьком, похожим на зайца, готовым дать дёру от одного резкого звука или движения. И, кажется, Кон понял моё состояние. Не прерывая зрительного контакта, он осторожно сел, медленно протянул ко мне руки и обнял, отрезая путь к бегству.       — Всё хорошо, Кан Чи, — успокаивающий шёпот прямо у уха. Тяжёлое дыхание, словно любимый никак не мог успокоиться после случившегося, его рука в моих волосах. — Ничего плохого не произошло.       — Но ведь ты не хотел, ты, — на глазах выступили слёзы, но желание сбежать пропало. Да разве смогу я бросить его вот так? Такого родного, нежного и дорогого моему сердцу?       — Я… дело не в этом, — мне кажется, или в голосе любимого послышалось смущение? Страшно было даже дышать, чтобы не спугнуть, и наконец… тихо-тихо, на грани, но он произнёс: — Просто неловко.       И меня отпустило. Осторожно выдохнув, я тихонько рассмеялся и обнял Кона в ответ.       — Прости, — прошептал ему на ухо. — Не буду смущать, — и как ни в чём не бывало встал и протянул ему руку, помогая подняться: — Пошли дальше? Озеро нас заждалось!       Любимый облегчённо рассмеялся и принял мою помощь. Оказавшись на ногах, он поправил одежду, смущенно и мягко улыбаясь мне, отчего захотелось продолжить начатое, но я сдержался, только закусил губу, чтобы боль хоть немного отрезвила.       Мы пошли дальше, болтая по дороге о всяких пустяках. Правда, болтал в основном я, Кон же шёл рядом, слушал и подтрунивал, но тепло его голоса, пусть даже с язвительными нотками, заставляло меня счастливо улыбаться и верить, что Кону нравилось всё, что происходило.       108. Озеро       Дойдя до озера, я поспешно скинул свою одежду и со всего размаха окунулся в воду, вызвав кучу брызг, чем заработал ставшее уже привычным ворчание Кона. Конечно, кому бы понравилось быть обрызганным с ног до головы.       — Упс. Прости, Кон! — крикнул я ему. Правда, как ни хотел, я не смог придать своему голосу покаянные нотки, в нём звучало больше простого счастья, чем раскаяния.       — Мальчишка, — вздохнул Кон, раздеваясь и заходя в воду. В этот раз я не стал наблюдать за ним, ибо чувствовал себя неловко из-за происшедшего по пути сюда. Проклятье, я же его чуть не… Если бы ещё немного, то… О боги, я же мог потерять контроль над собой! Совсем! От этой мысли холодок пробежал по спине. А выпустить из-под надзора силу кумихо — это вам не игрушки. Я испуганно замер.       Что-то я сильно расслабился, узнав, что любовь взаимна, стал просто жить чувствами, а мне так нельзя. Что. Я. Творю. Хорошо, что осознал это сейчас, пока не допустил страшной ошибки. Прошло слишком мало времени с момента, когда узнал о взаимности, слишком сильные эмоции сейчас обуревали. Пожалуй, стоило поносить браслет, пока не приду в себя. Приняв решение, мне стало легче, но пока на мне не было ограничителя силы, поэтому стоило поберечься, и потому сейчас надо было постараться не смотреть на любимого, чтобы не вызвать в себе бурю чувств. И, видимо, Кон заметил изменение в моём поведении.       В следующий раз, когда я остановился после долгого заплыва, чтобы перевести дух, он приблизился ко мне сзади и обнял за талию, прижав к себе.       — Кан Чи, всё хорошо, слышишь? — тихо прошептал он мне прямо на ухо. — Перестань дёргаться.       — Легко сказать, — немного нервно усмехнулся я, — давно я не был так близок к грани… А мне потеря контроля над собой знаешь чем грозит.       — Так вот о чём ты тревожишься! — с облегчением вздохнул Кон и добавил уже серьёзно: — Я уверен, что ты не причинил бы мне вреда в любом случае.       — И всё же не хочу рисковать. Так что пока не надену браслет, надо быть спокойней.       — Я не боюсь тебя, — от этого заявления, произнесённого тихим спокойным голосом прямо над ухом, защемило сердце, а на душе стало тепло. Я накрыл обнимающие меня ладони своими и откинулся на плечо любимого, полностью расслабляясь в уверенном захвате сильных рук.       — Зато я себя опасаюсь, — тихо ответил я, отчего Кон ещё сильнее прижал меня к себе и осторожно поцеловал за ухом.       — Всё будет хорошо, — в голосе Кона чувствовалась улыбка. Я не стал отвечать, просто кивнул, оставшись стоять вот так, полностью расслабившись, опираясь на Кона и улыбаясь непонятно чему. На душе было спокойно, тепло и умиротворённо.       Удивительно, как легко Кону удалось меня успокоить.       Не знаю, сколько мы так простояли. Похоже, любимому тоже не хотелось разрывать объятия, выпускать меня из кольца рук, нарушать единение, возникшее между нами.       Но, как приятно бы ни было, всё равно пришлось оторваться друг от друга.       — Кон, давай сделаем пару заплывов и пойдём домой, — тихо предложил я, посмотрев на небо, — скоро начнёт темнеть.       — Хорошо, — так же тихо и спокойно отозвался он и с неохотой расцепил руки.       Эти несколько бросков через озеро мы проделали в полной тишине. Даже мне хотелось создавать как можно меньше шума, чтобы не потревожить очарование момента. Так же спокойно оба вышли из воды, вытерлись и, одевшись, вышли на тропинку, ведущую к Му Хё Дон Гван. Только тут я решился заговорить.       — Кон, если я сделал что не так, — тихо произнёс я, шагая рядом с любимым, — прости.       Мастер отрицательно покачал головой.       — Всё хорошо, — и, чувствуя, что не убедил, добавил: — не волнуйся.       — Но, — я хотел возразить, сказать, что это не даёт мне права так себя вести…       — Мне понравился сегодняшний день, — тихо перебил меня любимый со смущённой улыбкой.       Что? Понравился? Кажется, я залился краской с головы до пят. Вспомнив, что сегодня произошло, я почувствовал, как лицо запылало, а голос перестал повиноваться. Всё, что я смог, это взять руку любимого и сжать её, отведя глаза.       Кон хмыкнул, но, слава всем богам, ничего больше не произнёс, и не отпустил мою руку, пока мы не дошли до школы.