Достигнув консенсуса

— Оглянись вокруг — Стрекс, — ловкие пальцы радиоведущего раскидывают карты по столешнице. — Загляни в себя — Стрекс, — Кевин улыбается шире, придвигая к партнёру его стопку. — Ложись спать — Стрекс, — последняя часть лозунга проговаривается им с особенным наслаждением. — Благо я ложиться спать пока не собираюсь, — хмыкает Диего, подгребая к себе карты и заглядывая в них. Работы пока не было, что учёного вполне устраивало. Не устраивало это разве что Кевина, который, как преданный последователь Улыбающегося бога и куратор Диего, был решительно против прозябания учёного в праздности и лености. К консенсусу удалось прийти лишь посредством скандала и отборного интернационального мата, но в итоге он был достигнут, а игра в карты — признана развивающей хорошие отношения между сотрудниками. Впрочем, Диего не был бы собой, если бы согласился играть просто так, «на интерес». Игра на желания казалась ему куда более цепляющей, да и посмеяться над изрядно поднадоевшим куратором хотелось просто смертельно. Именно этим и объяснялась ещё одна важная деталь — особенности внешности обоих корпоративных работников. Если точнее, весьма забавно, скажем так, выглядящее на Кевине ярко-жёлтое кружевное белье, и Диего, щеголяющий туфлями на высоком каблуке. Застывшее напряжение можно было резать ножом. Каждый из них жаждал отыграться, обставить соперника и избавиться наконец от изрядно надоевшего облачения. Однако в этой партии против них обоих играла судьба, а с этой капризной дамой лучше вообще не садиться за карточный стол. Когда часть карт уже ушла в сброс, в дверь затрезвонили, и хорошо узнаваемый голос Дэниэла позвал: — Диего, открывай! Учёный чертыхнулся, откладывая карты и поднимаясь на ноги, и неуклюже заковылял по направлению к входной двери, с каждым шагом проклиная чёртовы каблуки, цеплявшиеся за что попало. Он и не подозревал, что в его лаборатории так много стыков между плитами пола. Доносившееся сзади хихиканье радиоведущего — он, по праву куратора, остался сидеть за столом, хотя необходимости носить жёлтое кружево это не отменяло, — настроения ничуть не прибавляло, и, дохромав до двери, Диего практически с ненавистью уставился на менеджера и на каталку за его спиной. Надо отдать Дэниелу должное — при виде разъярённого учёного в туфлях на высоких каблуках, кое-как натянутых на немаленькие ноги, и лабораторном фартуке на голое тело — трусы, всё же выторгованные Диего в следующем коне, за этим фартуком заметить было проблематично — он только улыбнулся и сообщил: — Предписание СтрексКорп. Белый мужчина тридцати четырёх лет, необходимо провести вскрытие. — Дорогому начальству пожрать нечего? — саркастично осведомился Диего, но вместо ответа Дэниэл просто развернулся и отправился восвояси, оставив каталку на попечение учёного и его куратора. Подкатывать непослушную каталку к столу, шипя проклятья, и переваливать с неё безвольное тело Диего пришлось самому, прыгая на успевших осточертеть каблуках как жираф на ходулях. Естественно, Кевин даже и не подумал помочь, зато, как только эта часть работы была сделана, наконец проявил к трупу интерес, вскочив со стула и вплотную подойдя к Диего со спины. — Съебись, — кратко напутствовал его учёный, натягивая на руки перчатки. Кевин улыбнулся шире, вставая на носки и всё же заглядывая ему через плечо. Намёков он явно не понимал, даже таких прозрачных, и Диего с трудом поборол желание всадить скальпель точно в одну из бездонных чёрных могил, считавшихся его глазами. — Съебись, я сказал. — Работай давай, — подбодрил его дежурной улыбкой куратор. Учёный скрипнул зубами, но собрал остатки самообладания и стиснул пальцами ручку скальпеля, сосредотачивая внимание на трупе и стараясь не отвлекаться на мягкие шаги — Кевин, стронувшись с места, обходил его по кругу, с любопытством вытягивая шею и заглядывая Диего под руку. Сдерживаться в таких условиях было совершенно нереально, да учёный и не пытался, вместо этого раздражённо отпихнув от себя куратора и рявкнув: — Не лезь под руку, блядь! Кевин только шире растянул губы в улыбке, вскидывая руки в знак примирения, однако Диего давно уже растратил все резервы своей зелёной наивности (при условии, что она у него вообще была — временами учёный и сам задумывался об этом), чтобы поверить в этот откровенно лживый жест. Да ведущий явно и не надеялся, что в его дешёвый спектакль поверит хоть кто-то, — чёрные провалы его глаз насмешливо поблёскивали. Диего тяжело выдохнул сквозь зубы и снова примерился скальпелем к намеченной линии разреза, подвёл лезвие к коже… Стол качнулся под весом навалившегося на него с другой стороны Кевина, и скальпель вместо аккуратного разреза прочертил по груди тела кривой уродливый зигзаг. Учёный взвыл, переводя на солнечно улыбающегося куратора бешеный взгляд: — Отойди к ёбаной стенке, иначе, клянусь, сам окажешься на этом столе! — И что же? — ведущий с любопытством уставился на него, складывая руки на груди. — Вскроешь меня вместо него? — Нет. Выебу, — процедил сквозь зубы учёный, встречаясь взглядом с куратором: если бы взглядом можно было убивать, тот бы уже превратился в горстку праха. В ответ — хмыканье, и Кевин только нахально смотрит в разъярённые глаза. Этого Диего снести не в состоянии — его и без того весьма ограниченный запас терпения стремительно подходит к отметке нуля, а потом и переваливает через неё, оказавшись в «красной зоне». Если этого невыносимого проходимца не проучить, потом избавиться от него будет намного проблематичнее — мысль об этом, конечно, мелькает, но в первую очередь схватить Кевина за грудки и рывком повалить на стол, не заботясь судьбой находящегося на нем трупа, Диего побуждает именно раздражение. Стол негромко скрипит под нагрузкой, а тело сползает слегка вбок, и Диего нависает над распластанным по нему Кевином, крепко ухватив того за плечо. Он ожидает какой угодно реакции — страха, окрика, смеха — но происходящее следом его все же удивляет. — Вы, учёные, всегда такие недогадливые? — Кевин усмехнулся только шире и сам приподнимается, оперевшись локтями на холодную кожу. Диего не успевает этого осознать, как и того, что лицо куратора оказывается непозволительно близко к его собственному, а в следующий момент Кевин целует его, хватаясь за плечи и притягивая ближе. На осознание уходит буквально пара секунд, не больше, и мужчина, не отпуская плеча, сам впивается в губы любовника, сминая их в напористом поцелуе и чувствуя, как последствия двух месяцев воздержания проявляются в полной мере откровенно натягивающим ткань трусов членом, упирающимся в тяжелый защитный фартук. Потребности здорового организма дают о себе знать, и он крепче вжимает Кевина в стол, перехватывая его за плечи, и отрывается от его губ только затем, чтобы глотнуть воздуха, судорожно переводя дух, пока ведущий, извернувшись, стаскивает с него фартук, тут же оставляя на плечах ногтями широкие белые полосы. Сам Кевин и без того практически раздет — игра в карты дала свои плоды, — и Диего отвлекается на секунду, оглаживая ладонью кожу на груди, практически на ощупь находя пальцами сосок и слегка сжимая его. Кевин реагирует ярко, прикусывая губу, откидывает голову назад, покрепче упираясь лопатками в окоченевший труп, старается найти на нем устойчивое положение, и это чертовски заводит, мельком думает Диего, слегка отстраняясь и нащупывая резинку собственных трусов — терпеть далее становится практически невыносимым, и вставший член ведущего, выпирающий из-под жёлтого кружева, явно воздержанию не способствует. Он слегка мешкает, опасно пошатнувшись на каблуках. Туфли летят в угол первыми, а следом на полу оказываются трусы, уже успевшие слегка намокнуть от сочащейся из головки смазки. Кевин приподнимается, оскальзываясь на холодной коже, и хватается одной рукой за его плечо, пока Диего, навалившись сверху, стаскивает с него жёлтое кружевное белье, отшвыривая его куда-то назад, и надавливает ладонью на бедро, царапая кожу. Его собственный член уже ноет, и на долгие прелюдии — которые вообще были не слишком-то в его характере, — попросту не хватит терпения ни ему самому, ни Кевину, который вытягивается на трупе — безжизненная рука падает вниз и висит, покачиваясь, — и отводит ногу в сторону. Диего подаётся вперёд, подтягивая его к себе, и входит в податливое тело одним длинным, резким толчком, морщась от поначалу неприятного тянущего ощущения и выбивая из Кевина первый болезненный стон. Дальше — легче; естественная смазка облегчает скольжение, и Диего чувствует, как ведущий, прижатый его грудью к слегка съехавшему набок трупу, расслабляется, обхватывает коленями его бедра, притягивая к себе ближе, и закидывает руки на шею, впиваясь в губы страстным поцелуем. Это окончательно сносит крышу, и учёный сейчас вряд ли смог бы остановиться, даже если бы захотел, так что они целуются, перемежая стоны рваными выдохами рот в рот в такт крепким и уверенным движениям Диего, и тёмные провалы глаз Кевина словно подёргиваются туманом — учёный отмечает это мельком, придерживая его за бедро одной рукой, чтобы не потерять и без того неустойчивое равновесие. Под тройным весом, навалившим на него, поскрипывает стол. Где-то на краю сознания откладывается, что стоит уведомить об этом СтрексКорп, пусть починят или тащат новый, однако Диего быстро отбрасывает эту мысль подальше, продолжая вбиваться в разгорячённого Кевина, с лица которого наконец слезла эта мерзкая улыбка до ушей — сейчас он выглядит живее, чем когда бы то ни было. Собственные ощущения лишь нарастают, и Диего вжимается в тёплую кожу, зажимая между телами напряжённый член ведущего. Ответом ему звучит длинный свистящий стон, и Кевин подаётся навстречу — так, что учёный чувствует животом влажную головку его члена, чувствует бешеный стук сердца в груди у ведущего. Кевин уже практически на грани, и Диего обхватывает его член рукой, в несколько быстрых и сильных движений в такт толчкам доводя его до оргазма. Самому ему этого мало — толчки в слегка обмякшее, дрожащее от только что прокатившейся по нему волны тело радиоведущего не становятся слабее, и тот снова отзывается стоном, выгибаясь так, что свисающая вниз рука покойника начинает раскачиваться в такт движениям бёдер Диего, планомерно и умело доводящего себя до грани. Он чувствует нежной кожей основания мягкое, остаточное сопротивление мышц, и это лишь усиливает ощущения, испытываемые ученым, пока Кевин хватается руками за края стола, чтобы удержаться на ёрзающем по поверхности стола трупе, и его член понемногу снова наливается кровью. Когда Диего кончает, поперхнувшись очередным глотком воздуха, и почувствовавший в себе его сперму Кевин выдыхает сбито, выгибаясь ему навстречу — он выходит из любовника и вновь обхватывает ладонью его член. Загрубевшая ладонь проходится по стволу, оглаживая его, подушечка большого пальца ласкает головку, и ведущий вновь давится стоном, толкаясь бёдрами навстречу ласкающей его руке. Диего усмехается уголком губ и сжимает его крепче, надавливая на плечо и практически вдавливая собственным весом в закоченевшее тело, резко и сильно скользит кулаком по члену, вырывая из груди Кевина рваные, захлёбывающиеся стоны. Нескольких сильных движений хватает, чтобы довести его до грани, и Диего вытирает испачканную в чужой сперме руку о простыню, в которую был завернут доставленный к нему труп, а Кевин приподнимается на локте, наблюдая за ним, и хрипло посмеивается. — Сгинь, — беззлобно огрызается на него Диего и, поразмыслив, принимается вытираться этой же простыней. Ведущий соскальзывает вниз, слегка покачиваясь на негнущихся ногах, и все же бредёт по направлению к столу, все же фыркнув напоследок: — А то что? Опять выебешь? — Нет, — Диего натягивает брюки и оборачивается к нему, отвечая на солнечную ухмылку ведущего собственной. — А то не выебу.