Запах неба

Джен
R
Завершён
13
Josephine бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
20 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
13 Нравится 3 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Он говорил, что самая ужасная вещь в мире — это жажда, и людям знакомы все виды жажды и все виды пустынь. Все люди страдают от жажды. — Уильям Голдинг, "Зримая тьма"

1.

Ядовито-желтая лента, испещренная пиктограммами с перечеркнутым шагающим человеком, отделяла небольшой кусочек улиц от остального города. И все равно находились те, кто даже не пытался присмотреться — просто шел вперед, с изумлением натыкаясь на преграду. Отгоняя таких невнимательных, Ричард в который раз задумался, как тяжело должно было быть раньше, когда вместо пиктограмм писали "проход запрещен" или "не входить". Наверняка тогда от места преступлений вообще нельзя было отогнать прохожих, идущих привычным маршрутом. Говорят, конечно, что тогда процент грамотных был выше, но Ричард слабо этому верил. Надеялся, но... В конце концов, на сохранившихся кадрах кинохроники, которые показывают курсантам, видны стоящие перед ограждением толпы. Наверняка сцены с тем, как они перелезают через ограждения, были просто вырезаны, чтобы не распространять такую идиотскую модель поведения еще шире. Как бы то ни было, убедившись, что на милю вокруг нет больше излишне рассеянных или любопытных, Ричард вернулся к своему наставнику, придирчиво изучавшему труп. — Подойди ближе, мальчик, — не глядя в сторону Ричарда, призывно махнул тот рукой. — Только не наступи в кровь. Скажи мне, что мы видим? — Кучу мяса. — Очень смешно. Если ты собираешься упражняться в остроумии, то тебе следовало поступать в цирковой цех. — И добровольно согласиться всю жизнь прожить внизу, вместе с полуслепыми червями? Джим, за что вы так со мной? — Продолжишь ерничать — отправишься именно туда. Итак, мальчик, я повторю вопрос: что мы видим? Ричард глубоко вздохнул, присаживаясь на корточки возле трупа. — Я вижу разорванные ноги и руки, перевязанные кишками, — после минутной задумчивости сказал он. Но увидев выражение лица Джима, поспешил добавить: — Явно нарочито изуродованное тело, сэр. Визуально сложно предположить, все ли органы на месте. Также затруднительно сказать, с какого из средних ярусов... эээ, жертва. По крайней мере, отсутствие крыльев и наличие антропоморфных рук и ног говорит о том, что он... она?... жертва не проживала на нижних либо верхних. — Ну, хоть так, — покачал головой Джим. — Еще что-нибудь видишь? — Кишки чистые, сэр. — И это значит? — Наверное, что это чужие кишки? — Или что тело долго обрабатывали перед тем, как выкинуть. Смотри — на коже и костях нет следов грязи. Кроме мест, которые соприкасаются с асфальтом, но тут и дураку ясно, что это свежая грязь. Тогда более чем вероятно, что каких-либо внутренностей патологоанатомы не найдут. Вывод? — ...их вырезали? — мучительно краснея, выдавил Ричард. — Очевидно. На самом деле, в таком случае нужно точно знать, что вырезали: либо это какие-нибудь простые почки или сердце, либо что-то из стабилизаторов или адаптаторов. В первом случае мы можем надеяться на каннибала или беглеца подземелий, во втором... во втором у нас может оказаться некто, решивший самостоятельно прорваться на верхние ярусы, вшив себе недостающие части. Или, — хохотнул Джим, — кто-то открывает частную подпольную клинику с теми же самыми целями. Но такие умельцы обычно лучше заметают следы. — А откуда тогда кровь вокруг? — А вот это отличный вопрос, мальчик, — Джим задумчиво разгладил седые усы. — У меня есть подозрения, что эта кровь вообще чужая. Может быть, даже не относящаяся к нашему с тобой делу. В этой части города вечно кого-нибудь режут, ты не замечал? Ричард промолчал, разглядывая труп. Он только-только закончил Академию стражей, это был его первый выход на полевую практику, и он очень надеялся, что сможет блеснуть перед наставником своими знаниями... а получалось, что он конченый болван. — Не расстраивайся, — добродушно усмехаясь, Джим похлопал его по плечу. — Я уверен, что если бы дал тебе больше времени, ты бы и сам все увидел. Ведь так? Ричард покорно кивнул. — Возвращайся в управу, — сжалился Джим. — Я встречу уборочную бригаду сам. И, быть может, найду еще что-нибудь, пока буду маяться скукой в ожидании. А ты поищи рапорты о прорывах между ярусами и информацию по зарегистрированным каннибалам, хорошо? — Да, конечно, сэр. Поспешно поднявшись, Ричард почти бегом отправился к служебной машине. Задав курс на Управу Порядка, он приложил ладони к горящим щекам. Стыдно, как же стыдно было в первый же день показать себя таким тугодумом. Ведь Джим говорил совершенно очевидные вещи. Но он как-то смог все это понять сразу, а Ричарду все то же самое действительно пришлось бы осознавать намного дольше. — Опыт — великая вещь, — одними губами прошептал Ричард, откидываясь на сиденье и разглядывая уходящие в темную бездну неба высотки. Где-то там, у самых верхних этажей, проходила граница, отделяющая верхние, небесные ярусы от средних. Где-то там жили те, кому посчастливилось доказать свою одаренность и получить крылья. Иногда на средние ярусы просачивалась толика творимого там — фильмы, картины, музыка, книги. Чаще всего это были уже устаревшие образцы, прошедшие проверку, но здесь они все равно казались чудом. Как-то раз, будучи еще увлекающимся математикой курсантом, Ричард взял в библиотеке монографию давно умершего профессора с небесных ярусов — и потом неделю плакал по ночам, осознавая всю пропасть между ними. Но на средних ярусах хотя бы умели читать. Некоторые. Остальным хватало пиктограмм. Как обстоят дела внизу, особенно на подземных ярусах, Ричард предпочитал не задумываться — ему, любившему сказки о Старой Земле, где люди боролись за право каждого получать образование, становилось тошно и грустно от таких мыслей. Машина медленно катила по улицам, и вскоре Ричард, убаюканный ее размеренным ритмом, перестал раздумывать о чем бы то ни было, переключившись на созерцание.

***

Зовет, он зовет, он ждет, он даритель, он хороший. Тихо, тихо, осторожно, кровь не отмоется, кровь впитается в кожу, будет пахнуть, привлекая других. Тихо, тихо, осторожно, но только до тех пор, пока чужой крик не разорвет тишину подворотни. Тихо, тихо... Теплая мякоть, сочащаяся, пахнущая резко. Твердые кости, слишком твердые, слишком тяжелые, они должны оставаться здесь, на земле. Тяжелое не может летать, не должно летать, летать будет только легкое, хрупкое. Нежное, загнанное, мягкое, бьющееся — я заберу его, от него пахнет небом.

***

Здание управы было одним из самых высоких в городе. Причем первый этаж на самом деле не был первым. И дело даже не в подвалах: фундамент здания располагался на самых нижних ярусах подземелья. Ричард смутно представлял себе, как живут внизу или наверху. Но большая часть построек средних ярусов находилась исключительно на средних ярусах. Исключения составляли несколько ключевых построек, таких как Управа Порядка, Белая Башня, отданная ученым с небесных ярусов, или Посольство, где располагалось правительство. Они представляли собой громадные шпили, связывающие все ярусы. Переходные этажи, по крайней мере, в управе, разделялись наглухо закрытыми тяжелыми дверями, решетками и своеобразным "буфером" из пустого этажа, где всегда дежурили несколько человек. Считалось, что это улучшает инфраструктуру, но Ричард всегда в этом сомневался. Когда он, наконец, вышел из машины, успело окончательно стемнеть. В управе почти никого не было — рабочий день большинства служащих уже подошел к концу, а ночная смена только начинала подтягиваться. На долю секунды Ричарда посетило жгучее желание оставить Джиму записку и тоже пойти домой, но он смог себя побороть. Разумеется, у него, как и у многих практикантов, был ненормированный рабочий день, но с точки зрения наставников управы, это означало скорее круглосуточное желание приносить пользу, чем своевольные отлучки. Ричард прекрасно понимал: не покажи он достаточную заинтересованность в деле, и после практики на должность рассчитывать ему не придется. А потому он купил в ближайшем автомате банку кофе покрепче и спустился в архив, к тускло мерцающим экранам и кажущимися бесконечными полкам с коробками, в которых хранились копии всей информации из банков данных на случай перебоев электроэнергии. Вот только Ричард знал, что все действительно важное хранится именно в коробках. Многие сотрудники управы предпочитали избегать работы с терминалами, не то не доверяя им, не то не умея даже включать громоздкие машины. Так что Ричард прошел напрямую к коробкам. — И... К... канарейки? — удивленно пробормотал он, продвигаясь вдоль подписей. — Каннабис... каннибалы! Вытащив коробку, Ричард удивился ее тяжести: ему до кабинета ее донести получится только захода за три, не меньше. Сдув пыль, он открыл крышку и уставился на пожелтевшие листы. Архив явно давно не пополнялся, и самые последние записи касались в основном казней. Порывшись в бумагах, Ричард нашел только двоих ныне живых каннибалов, за которыми предполагалась слежка, и с облегчением вздохнул: хоть здесь не придется много трудиться. Вернув коробку на место, он открыл банку кофе и сделал хороший глоток, прежде чем отправиться в кабинет пограничников. Разговаривать с ними нужно было в более бодром состоянии. — О, свежее мясо! — К нам, что ли? — Да не, его на старика Джима спихнули. — На Джима? Он же девочку просил? — Мало ли, что просил, думаешь, сейчас девочки идут в управу? — Но вообще могли бы. — Могли бы, да не хотят. Это ж учиться читать надо. — Можно подумать, все мальчики учатся читать. — О, Эдна, прости, я тебя не заметил. — Ну тогда я не замечу, что ты в простом слове "жопа" сделал ошибку. — Это где? — Это вон в том рапорте. — Откуда там... Эдна! Эдна, не надо! Положи ручку! Я был не прав, прости! Эдна-я-приготовлю-ужин-выстираю-свои-носки-не-надо-пожалуйста! Ричард несколько раз открывал рот, чтобы вмешаться в перепалку, и почти сразу же закрывал его, не в силах вставить ни звука в бесконечный поток слов. У пограничников, как и всегда, стоял гвалт. Несколько задержанных недолюдей с нижних ярусов подавленно молчали, забившись в угол, и Ричарду было их почти жаль: он-то заберет нужные файлы и уйдет, а им сидеть здесь до прибытия команды по депортации. — Ребят! — наконец смог перекричать пограничников Ричард. — Мне! Нужны! Рапорты! — Что, милый? Бери любые, здесь их полный кабинет, до самого потолка, только... — Мне! Нужны! Последние! Прорывы! — Посмотри под сейфом. — Спасибо... — Эдна? Дорогая, пожалуйста, медленно отойди от рапорта... — Выстираешь носки. — Да! — И ужин всю неделю с тебя... — Да! — Превосходно. Да, кстати, сколько поставишь на новичка? — Месячное жалование на то, что его заберут уже к концу недели. У Джима всегда самые толковые оказываются. — А мне кажется, этот может задержаться. — Месячное жалование! — По рукам! — Отлично! — Но, согласись, было бы грустно больше его не увидеть. Смотри, какой он милый. — Это ты к чему сейчас? Это я-то не милый? То есть, ты считаешь, что я уже старый пердун?! Ричард опустился на колени возле сейфа и сунул под него руку, нашаривая стопку рапортов. Закрывая за собой дверь, он чувствовал почти физическое облегчение. Наверное, пограничников специально подбирали по темпераменту. Хотя, скорее всего, среди них совсем уж другие люди попросту не выживали. Ричард попытался представить, что его приставили практикантом к той же Эдне, — и содрогнулся. Все-таки "старик Джим" был гораздо приятнее. Он хотя бы не тараторил. В коридоре Ричард немного постоял, дожидаясь, пока стихнет звон в ушах, и, купив еще одну банку кофе, ушел в их с Джимом кабинет. Он надеялся к возвращению наставника сделать хоть какие-то выводы, за которые не будет стыдно.

***

Мокрые улицы, скользкие улицы, улицы цвета мертвого неба. По ним противно ходить, на них противно смотреть, но они пахнут так страшно, так волнующе, так притягательно. Он живет здесь, он привел сюда, он ведет вперед, вперед, за ним, туда, где падают, падают, разбиваясь на осколки, ломая хрупкие кости, ставшие вдруг слишком тяжелыми, выворачивая крылья и обнажая нежное, нежное мясо, от которого поднимается пар на этих холодных, холодных улицах. Падают, чтобы больше никогда не взлететь, такие вкусные, такие сочные. Кровь вокруг пузырится, и бьются, бьются, пытаясь снова жить, маленькие скользкие комочки. Сладкие бурые комочки, пахнущие небом.

***

Ричард резко проснулся, уронив лежащую рядом стопку бумаг, и попытался сфокусироваться на настольных часах. — Второй час от полуночи, — раздался в сумраке кабинета голос Джима. Ричарда прошиб холодный пот. Он уснул на рабочем месте! Не встретил наставника отчетом, не рассказал о двух каннибалах и трех прорывах на средние ярусы, не обосновал обнаруженную связь между кварталом, где нашли труп, и местом одного из прорывов... Он вообще ничего не сделал! — Молодец, — улыбнулся Джим, включая свет. — Я прочел твои записки. Хорошая работа, мальчик. — Спасибо, сэр, — растерянно моргая, Ричард поднял разлетевшиеся бумаги. — Тогда... я... простите... — Не волнуйся, я тоже иногда сплю за столом. Патологоанатомы подтвердили, что кровь была чужой. Причем выходца с подземных уровней, судя по составу. Интригующе, правда? С твоими выводами у нас получается вполне прозаичная картина. — Да, — немного разочарованно согласился Ричард. А затем неожиданно оживился: — То есть, нет! Слушайте, это же не сходится. Подземники же... они же... — Да, мальчик? — Они на кротов похожи. Как в книжках про Старую Землю, там были такие животные: слепые, с вывернутыми лапками. Как бы он так аккуратно связал кишки? Да и зачем бы он мыл то, что должен сожрать? Ой! — Ричард запнулся и неловко спросил: — А вы узнали, каких органов недостает? — Сон пошел тебе на пользу, — серьезно отметил Джим. — Узнал. Вытащили органы, накачанные стабилизаторами. Жертву готовили к отправке на небесные ярусы. — Тем более ничего не получается! Как ее оставили без присмотра? Кто-то же должен был охранять переходящего. Если только... — Если только он не убил его, да? Ричард кивнул. Он чувствовал, как начинает бешено колотиться сердце: — Нужно найти приказы о переводе на небесный ярус, — облизнув пересохшие губы, сказал он. — Посмотреть, кто должен был заниматься... — И как ты будешь искать приказ? — заинтересованно уточнил Джим. — Я... я... я не знаю, — растерялся Ричард. — Они же в другом департаменте. Их только по конкретному запросу выдают... А кто жертва? — Лучше поздно, чем никогда, — довольно погладив усы, отметил Джим. — Ленор, индивидуальный номер — Е56С32А. Запиши, а то забудешь. Получишь бумаги — пулей ко мне, хорошо? Не засни по дороге, мальчик. Это очень важно. Задохнувшись от волнения, Ричард коряво записал на ладони имя и номер жертвы и помчался к лестнице. Не чувствуя ступеней, он влетел на десятый этаж и с трепетом коснулся экрана справочного терминала. Сейчас ему ответит сонный дежурный, обругает, конечно же, попросит подождать, и скоро, очень скоро Ричард станет на шаг ближе к своему первому закрытому делу. Реальность оказалась менее радужной. Дежурный, до тошноты вежливо приняв запрос, сообщил, что раньше официального начала рабочего дня никаких сведений не выдаст, и отключился. И сколько бы ни набирал Ричард, то умоляя, то угрожая, то пытаясь воззвать к совести, дежурный больше не отзывался. Понурившись, Ричард вернулся в кабинет с пустыми руками. — Я думал, ты уже дома, — удивленно поднял брови Джим, откладывая блокнот. — Но бумаги... — То есть, тебе их не выдали. И ты вернулся ко мне? Не сбежал со службы, чтобы вернуться только в полдень со словами "как только выдали, так и пришел"? — Ну... да? — Мальчик, — Джим поднялся из-за стола и крепко обнял Ричарда, совершенно сбив того с толку. — Ты слишком честный для нашей работы! Пожалуй, из тебя выйдет толк... Молчи. Не разрушай свой светлый образ, только что возникший в моих глазах. Джим широко улыбнулся и махнул рукой в сторону заваленного коробками из-под обедов дивана: — Раз ты такой честный, иди поспи немного. Видеть не могу этот бараний взгляд на твоем уставшем лице. — Какой взгляд?.. — Бараний. Ты же смотрел в детстве картинки? Помнишь такое мохнатое животное с совершенно бессмысленным взглядом? — Ааа, такое, рогатое. Конечно. Спасибо, сэр. — Спи уже. Но утром — сразу наверх. — Есть, сэр! Улыбаясь, Ричард сбросил коробки на пол и растянулся на диване, косясь на вернувшегося к своим записям Джима. Тот тихо и неразборчиво ворчал, размашисто перечеркивая записи и тут же принимаясь делать новые, то и дело вскакивал со стула, принимаясь нарезать круги у стола, а когда Ричард понял, что действительно засыпает, — накрыл его болтавшимся на вешалке плащом. Чей это был плащ, Ричард не знал, но догадывался, что Джим мог просто оставить его в кабинете в качестве запасной одежды. Для чего, правда, не вполне понятно... Как бы то ни было, заснул Ричард, полный самых светлых надежд. И на практику, и на дальнейшую работу.

***

Треск, гром, вспышки, вспышки, вспышки, — бежать вперед, бежать за ними, на шорох крыльев, на запах крови, туда позвали, там нужно быть. Падают, падают, сбитые хищником, падают под ноги мягким месивом, теплым месивом, вкусным месивом, слишком тяжелым, чтобы снова летать. Хрипят, хрипят, больше не поют, больше не манят, только хрипят, захлебываясь. Чужие, чужие, но такие вкусные, вкусные, вкусные. Бежать вперед, вперед, вперед за запахом неба.

***

Проснулся Ричард от запаха еды. Как оказалось, она стояла на журнальном столике возле дивана, упакованная в картонную коробку. Джим, держа в руке такую же и зачерпывая из нее розоватую крупу, стоял возле окна, внимательно наблюдая за чем-то. — Наверное, с высоты наши улицы выглядят очень красиво, — тихо произнес он, не оборачиваясь к начавшему вставать Ричарду. — Темные змеи, разделенные мигающими неоновыми огнями, тонущими в сизом тумане. Не думаю, что оттуда видно грязь подворотен или кровь на асфальте. И уж тем более у них не валяются на каждом углу выпотрошенные трупы. Но это уже потому, что, если верить всяким шарлатанам, там, наверху, у них даже улиц нет. Зачем улицы тем, кто умеет летать? Он обернулся и широко улыбнулся: — Доброе утро, мальчик! Кушай быстрее, у нас новый труп! Куда это ты? Я же сказал: кушай. Труп не убежит, тем более, что он у нас под окнами. Уж там-то за ним присмотрят. Ричард с сомнением покосился на Джима. И этот человек вчера советовал ему не упражняться в остроумии? Хотя, судя по разговорам тех же пограничников, в управе это вполне может оказаться обычной констатацией факта, без намеков или попыток пошутить. А может быть, Джим в действительности не такой уж и суровый наставник. Просто присматривался к новенькому, прежде чем начать вести себя как нормальный человек. Решив подумать об этом позже, Ричард затолкал в себя порцию еды и приник к окну. Труп — или то, что можно было назвать трупом, — действительно лежал прямо под окном их кабинета. Вокруг уже натянули ленты и расставили охрану из числа пришедших вовремя сотрудников, но и это не помогло отогнать толпу заинтересованных прохожих, с удивлением указывающих пальцами на... — Видишь что-нибудь интересное? — Крылья, — выдохнул Ричард. — Это кто-то с небесных ярусов, сэр!

2.

В отличие от прошлого, этот, новый труп, не был чистым. Он вообще "был" весьма условно: разбитый в кашу череп, смятые ребра, разодранные мышцы... И все же даже в этом месиве было видно, что недостает части органов. Но Ричард видел: здесь их сожрали, выдирая прямо из тела. Об этом говорили и рваные раны, нанесенные явно когтями, и следы зубов на некоторых костях, и недожеванный кусок почки, найденный чуть в стороне. — Но как? Ричард, вернувшись в кабинет после осмотра тела, первым делом увидел тонкие белые листы с аккуратно отпечатанными досье на Ленор и Эдварда — первую и последнюю жертв. Похоже, второе убийство жителя небесных ярусов проняло, наконец, дежурного. Или ему "мягко" сообщили, что необходимо предоставить все, что от него захотят. Немного погодя зашла Эдна с увесистой книгой под мышкой. Эту книгу она с грохотом обрушила на журнальный столик, не забыв сообщить, что, когда речь заходит о хищниках, любой дурак знает: лучше всего искать под землей. Прежде, чем Ричард сообразил, как ответить, Эдна успела выпалить свежий анекдот, поздравить Джима с новым напарником и стремительным шагом выйти из кабинета. Книга оказалась кратким справочником пограничников по наиболее частым видам нарушителей границ ярусов — усредненный портрет, основные модификации тела, правила общения. К удивлению Ричарда, далеко не все они походили на кротов. В отдельный раздел была вынесена информация о хищных недолюдях. — Но как? — повторил он свой вопрос, листая страницы. — Из них не меньше пяти видов имеют челюсти подходящего размера и удобные для раздирания кожи когти, и при этом ни один не умеет летать. Как он смог сбить свою жертву? Патологоанатомы ведь не сообщали о пулевых ранениях — или вообще каких-либо ранениях, кроме, как они выразились, "естественных". — А он и не сбивал, — пожал плечами Джим, оторвавшийся от изучения профилей жертв, присланных сотрудниками верхних этажей. — Тогда как? — Эдвард упал. — Упал? — Ричард непонимающе моргнул. Ему упавший с небес казался явлением совершенно невозможным. И тем не менее... — Упал, — повторил Джим, задумчиво дернув себя за ус. — Они иногда падают, мальчик. Не так часто, чтобы все были в курсе, конечно. И большинство таких упавших не становится чьим-то кормом: их вовремя забирают свои же. А этого не забрали... Почему? Он постучал пальцем по профилю Эдварда: — Потому что он предупредил, что собирается спуститься пониже, чтобы его не искали. Изучать он нас хотел, мальчик. Писал по нам книгу. Про бедных, отсталых недолюдей... — Джим презрительно фыркнул, посмотрев на вытянувшееся от удивление лицо Ричарда, и добавил с горечью: — А ты думал, они считают нас равными? Куда нам до их ума и чистоты. Ричард хотел было возразить, но промолчал. Джим был прав. Чем выше ярус, тем пренебрежительнее отношение к тем, кто остался внизу. Разве справочник в руках самого Ричарда, открытый на странице хищных недолюдей, не прямое доказательство? Джим внимательно следил за ним, затем мягко кивнул: — Ты понимаешь, да? Молодец. А теперь показывай, кто у тебя подходит. Они изучали справочник до самого вечера, то и дело заглядывая в морг и уточняя до миллиметра возможные размеры клыков, когтей, их форму и строение. Наконец, осталось два подходящих по описанию недочеловека. Оба вида обитали почти у самых средних ярусов и были больше похожи на людей, чем другие жители подземелий. Их использовали для забоя скота, охраны заключенных и при поиске преступников — поэтому у них были все задатки бойцов с отличным нюхом и относительно развитый интеллект. — Думаете, один такой мог додуматься мыть свою еду? — уточнил Ричард, разглядывая мерцающую в полумраке улиц рекламу за окном. — Хм? — Джим, дремавший на диване, открыл один глаз. — Я думаю, могли ли быть связаны наши трупы, — Ричард развернулся и уселся на подоконник. — Все-таки два мертвых человека с небесных ярусов за такое короткое время. И у обоих, судя по заключению, съели органы, обрабатывавшиеся стабилизаторами. — То есть, ты не допускаешь, что это совпадение, мальчик? — Нет. Нет? Хорошо, я надеюсь, что это не совпадение, сэр. Потому что охотиться на одну хищную тварь... — ...кажется более простым делом, чем охотиться на тварь и искать маньяка. Но постарайся никогда не забывать: самый простой путь — не всегда верный. Что бы не вбивали в твою голову в академии. Ричард кивнул, нахмурившись. Он хотел было спросить Джима, что же им в таком случае делать с первым трупом, если вокруг него нет ни единой зацепки, но вовремя сообразил: профили убитых он не прочитал, совершенно забыв про свои же предположения про убийцу-охранника. Он спрыгнул с подоконника, собираясь исправить оплошность, но дверь кабинета с грохотом распахнулась, и на пороге возникла Эдна. — Ну что, готовы к ночной охоте? Нет? И правильно, к такому невозможно быть готовым! Поэтому поднимайте свои задницы и вперед, навстречу приключениям! Хотя нет. Джим, прости, но тебя я с собой не возьму. К моему величайшему сожалению, именно твоя задница — самая ценная во всей управе. Дорогой, зачем ты так широко открыл рот, закрой немедленно, пока туда не загнали роту солдат, решив, что это новая казарма! Вперед, вперед, машина уже ждет! Последние слова она выпалила уже стоя в коридоре и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Беспомощно оглянувшись на хохочущего Джима, Ричард вышел следом, ощущая себя приговоренным к медленной казни. — Не волнуйся ты так, тебя никто не заставит действительно охотиться, но это ваше дело, и твое присутствие обязательно, к тому же! Вдруг тебе понравится, и ты переведешься к нам? У нас давно не было новых лиц, дорогой! — Эдна! Эдна, ты где там ползаешь, тебя что, убили по дороге? — А ты был бы только рад! — Конечно, а ты сомневалась? — Нет, вы только послушайте его! Что угодно, лишь бы не стирать носки? — Как всегда в точку. Ричард постарался отрешиться от диалога пограничников, забравшись вглубь кузова их машины, ближе к боеприпасам и на достаточном расстоянии от водительских мест. Его нещадно клонило в сон, но что-то подсказывало, что дремать не стоит. Все равно во сне придут все те же пограничники.

***

Холодно, холодно, холодно и страшно. Никого нет рядом, никто больше не зовет, никто не показывает путь, не кормит, не ждет, нет, нет, нет, никого рядом нет, только мерзкие, мерзкие улицы, мокрые улицы, пахнущие пылью и грязью. Бежать, бежать, бежать. Тело теперь легкое, тело теперь хрупкое, тело могло бы взлететь, если бы имело крылья, но их нет, нет, нет. Чей-то крик, чей-то стон, но не подходить, нет, там пахнет копотью, там пахнет тухлятиной, там совсем не пахнет небом. Где же, где же, где он, где запах неба, где его сладость, где теплая мякоть хрупких существ? Холодно... страшно...

***

— А как вы собираетесь его искать? — осторожно спросил Ричард, когда машина резко затормозила в очередном переулке. — Искать? — Это он у нас спросил? Разве не он должен был искать? — Отстань от него, напугаешь! — Но... — Я сказала, отстань. Рапорт все еще у меня. — Хорошо, хорошо, я молчу. — Дорогой, — обернулась наконец Эдна, — все очень просто и скучно. Наши милые коллеги с подземных этажей управы имеют милую привычку вживлять своим гражданам код. В виде запаха. У каждого из них в генах заложен индивидуальный номер, как у нас на бумажках. Как ты можешь догадаться, для наших ярусов эти запахи совершенно чужеродны. — Поэтому большая часть нашей работы — кататься с запахоуловителем по городу. — Не ворчи. — Я не ворчу. — Хотя он прав. И сейчас мы займемся тем же самым, в сущности. Дорогой, видишь вот ту машинку? Это запахоуловитель. Мы уже настроили его на запах, обнаруженный около управы. Бери его и пойдем, наконец. Ричард с недоверием покосился на квадратную коробку с лямками. Из бока коробки выходил короткий шланг — как раз по длине вытянутой руки среднего человека. Больше Ричард ничего не увидел, но спорить не стал: наверняка ему все объяснят позже. А нет — он сам найдет в архиве все-все про запахоуловители. Стоило ему втиснуться в лямки, как коробка загудела, тихо "чихая", и Ричард увидел тускло мерцающую стрелку на асфальте. Похоже было, что она проецируется тем самым шлангом. Действительно, довольно простая задача. — Дорогой, не стой столбом! Ноги даны тебе, чтобы на них бегать! Хоп-хоп, левой, правой, левой, правой! Ночь коротка! — Эдна подтолкнула его сзади, ощутимо шлепнув по заднице, и они действительно побежали, оставив ее напарника скучать в машине. Оказалось, что подворотня не заканчивается тупиком, как ожидал Ричард, а переходит на параллельную улицу — узкую и заваленную мусором. Наверняка местные просто скидывали его из окон, не слишком заботясь ни о прохожих, ни о транспорте. Но увидев, что улица заканчивается баррикадами перед обветшалым и, видимо, давно заброшенным зданием, Ричард понял: никакого транспорта или случайных прохожих здесь давно не бывает. Улицы, начинающие отмирать, — не самые привлекательные места для прогулок. Стрелка тем временем указывала на стоящий по соседству с заброшенным дом, с виду еще жилой и даже мигающий чахлой вывеской с изображением коробки еды на вынос. — Бедняжка оголодал, — то ли с иронией, то ли искренне сказала Эдна, передергивая затвор ружья. — Надеюсь, он успел доесть свой последний обед. Хотя нет, постой. Он же тогда обосрется, когда сдохнет. Я передумала. Надеюсь, он не успел ничего сожрать. Она мягко отстранила Ричарда и, выбив ногой дверь столовой, зашла первая, стараясь производить как можно больше шума. Ричард решил, что ей виднее, как загонять недочелове... жителя подземных ярусов. Ричард поймал себя на мысли, что больше не может спокойно использовать слово "недочеловек", стоило только Джиму рассказать, что их самих называют так же. Это знание заставило Ричарда чувствовать себя очень неуютно, хотя вокруг ничего не изменилось. Была в этом какая-то детская обида, будто злые родители отобрали баночку сладкого желе, сказав, что он еще слишком мал для такого угощения. Из глубины столовой раздался протяжный вой: — Нет, нет, нет, пахнешь дымом, пахнешь сажей, уходи, уходи! Ты не он, ты не он, почему он оставил, почему он ушел, почему он забрал с собой запах неба? Нет, нет, уходи, нет, нет! Выстрел. Грохот падающего металла. Все смолкло. Стрелка на асфальте поблекла и задрожала, постепенно рассеиваясь. Ричард осторожно зашел следом за Эдной. Он нашел ее в небольшом кухонном помещении, стоявшей перед рухнувшей горой жестяных кастрюль. Она не обернулась на звук шагов, только перестала крутить в пальцах немного помятую сигарету. — Надо же, "запах неба", — непривычно медленно произнесла Эдна, щелкая зажигалкой и затягиваясь. Ричард ждал продолжения, но она так ничего и не добавила. — Наверное, он так чуял стимуляторы, — вполголоса отозвался он, когда тишина начала казаться неловкой. — Охотник. Эдна молча кивнула. Ричард осторожно обошел ее и склонился над кастрюлями. Из-под них торчала длинная жилистая лапа, очень похожая на его собственную руку, только с тонкими бритвами длинных когтей на каждом пальце. Ричард попытался разгрести кастрюли, чтобы осмотреть мертвого целиком, но Эдна тронула его за плечо: — Не стоит. Жалкое зрелище безумного животного. Пойдем, дорогой. Уборочная бригада уже близко, и нам здесь делать нечего. Ричард послушно вышел следом за ней на улицу. Он знал, что все было правильно: они уничтожили монстра, жравшего людей. Но для кого-то и сам Ричард, и Эдна — монстры не лучше. Недолюди. Все они — недолюди для кого-то. Он почти жалел, что не смог попытаться допросить подземника. Он умел говорить — бессвязно, но явно осмысленно. Он выл, что его оставили одного, забрав "запах неба", — не похоже, будто он охотился в одиночку. Но кто может быть достаточно безумен, чтобы подкармливать, как выразилась Эдна, "безумное животное"? Может ли быть способ узнать это теперь, не дожидаясь новых трупов? — Дорогой, ты слишком мрачный для того, кто только что избавил нас от убийцы, — Эдна выкинула окурок в ближайшую мусорную кучу. Видимо, она попала во что-то влажное, потому что куча не вспыхнула. — Ты хорошо справился. Наверное, я проиграла месячный оклад. — Что? — Ты, наверное, уже заметил, что Джим — отличный мужик? Голова у него соображает получше, чем у многих в управе. Временами сбоит, конечно, но это к делу не относится. У него отличное чутье на тех, кому лучше жить на небесных ярусах. Одно время он, кстати, занимался именно тем, что подбирал кандидатов на переезд. Все думали, что и его заберут. Но нет. Не подошел. Обложил наших соседей сверху матами так, что те с нами полгода не общались потом. И пошел заниматься убийствами. Ну, в смысле, расследовать их. Очень резкая смена профиля, да? Но он справляется. Вот только практикантов себе до сих пор берет таких, что их у нас забирают наверх. Нюх у старика ничуть не притупился! Наверное, у него потому и не отобрали право отправлять кандидатов на инъекции. Единственный человек, который может выписать такой приказ, и единственный, в отношении которого этот приказ рассматриваться не будет. Ирония. Ричард ощутил холодок, пробежавший по спине. Его могли забрать на небесные ярусы. Могли. Забрать. Его? От этих мыслей было жутко, потому что в них была надежда. Надежда узнать больше, увидеть лучшее... и начать называть Эдну с ее компаньоном, Джима, всех, кто останется здесь, недолюдьми. Но ведь он не станет этого делать. Не сможет. Или сможет, как мог называть так подземников? Ричарду стало тошно от себя самого, и он не стал отвечать Эдне, молча последовав за ней обратно к машине. Он молчал всю поездку, даже не пытаясь прислушаться к перепалке пограничников, и, вернувшись в кабинет, ничего не сказал Джиму — просто рухнул на диван, зарывшись лицом в грязные коробки из-под обедов. Джим покачал головой, отрываясь от бумаг, и сел на корточки рядом с диваном, аккуратно убирая коробки на пол. — Тяжело, да? Всем тяжело в первый раз. Я знаю, это тебя не утешит. — Тогда зачем говорите так, сэр? — Чтобы ты отвлекся, конечно, — Джим развел руками. — Начал говорить вместо того, чтобы ходить по кругу внутри своей бедной головы. Тебе еще рапорт писать, помнишь? Как ты это будешь делать, лежа в куче мусора? — Я могу свесить руку на пол. — Мне нужен красивый, грамотный рапорт, мальчик. Который можно будет отправить наверх. Так что поднимайся и шагай за стол. А я схожу, принесу тебе что-нибудь съедобное. И, пожалуй, банка кофе тебе не повредит. Ричард с благодарностью проводил взглядом Джима и поспешил последовать его совету. Сухой стиль рапорта заставил его отвлечься от совершенно дурацких переживаний и сосредоточиться на насущных проблемах. Он даже не заметил, как перед ним возникла банк кофе и коробка с чем-то настолько ароматным, что желудок начал требовательно урчать и съеживаться в голодных спазмах. — Ешь, — улыбнулся Джим, задумчиво смотря на Ричарда. — Рапорт покажешь сначала мне, на случай, если нужны будут правки. Я буду в морге, если что-то понадобится, кстати. Там приехала уборочная бригада с вашим зверем, пойду полюбопытствую. Ричард поморщился и кивнул, ничего не ответив. Ему начало казаться, что с него вполне достаточно неясных переживаний на эту ночь. А вот утром можно будет посоветоваться с Джимом о том, кто мог направлять убитого подземника. Если только это не было бредом его воспаленного сознания, предчувствующего смерть.

3.

Пару дней Ричард почти не появлялся в управе. Он бродил по улицам, пытаясь найти хоть какие-то следы таинственного "его", которого ждал подземник. Он понимал, что это очень глупая тактика — надеяться на удачу, но ничего лучше придумать так и не смог. Джим, с которым он хотел посоветоваться, ничего не успел ответить: вернувшись из морга, он забрал профили жертв и рапорт Ричарда, одобрительно хмыкнул и скрылся на лестнице. Как оказалось, дольше, чем на пару часов — его впустили и, видимо, принялись расспрашивать. По крайней мере Ричард не встречал ни наставника, ни следов его пребывания в коридорах управы. Поэтому решив, что имеет право на выходной, он решил посвятить его поискам улик. Разумеется, безрезультатно. Ричард обнаружил три точки торговли запрещенными наркотиками, два открытых лаза из подземных ярусов и один труп, правда, совершенно скучный: мужчина со вспоротым брюхом на полузаброшенной улице. Никто его не ел и не разбирал на органы, так что Ричард, даже если бы мог, не стал бы тратить время на расследование этого дела. Но ему "повезло" — без наставника он не имел права начинать новые дела. Пока что. Наконец, он устал бродить без определенной цели и решил все же вернуться в кабинет. Перечитать записи по делу, просмотреть фотографии жертв и подземника, их жравшего. Скорее всего, было нечто, что он упускал. Нечто очень простое, лежащее на поверхности. Может быть, получится найти в завалах стола блокнот Джима и посмотреть, делал ли он заметки по профилям жертв — раз уж бумаги забрали, придется довольствоваться малым. Но добравшись до кабинета, Ричард замер на пороге: Джим сидел за столом, мрачно разглядывая его. — Вернулся, — констатировал Джим. — Нагулялся, мальчик? — Да, сэр... — Заходи, не съем я тебя. Имел полное право гулять. В конце концов, у тебя свободный график. — Да, сэр? — Не бойся, я не сержусь, — Джим кисло улыбнулся, пощипав себя за ус. — Можно сказать, что я за тебя радуюсь. — Сэр? — Твой рапорт произвел хорошее впечатление. Так что тебя забирают наверх, мальчик. — ...наверх... — Да, да, наверх. Только не падай в обморок, пожалуйста, — еще расшибешь свою бедную голову. — Но... когда? — Ричард, словно во сне, прошел в кабинет и уселся на диван, обхватив руками голову. — Явно не сегодня. Сначала тебе проколют первый курс стабилизаторов. Я выпишу приказ, так что начать сможешь хоть сегодня. Потом поднимешься наверх, тебя протестируют и вынесут окончательное решение. Если — если! — оно будет положительным, отправишься на второй курс, — Джим тяжело вздохнул, подписывая бумагу и протягивая ее Ричарду. — Поздравляю, мальчик. Эта помойка больше не будет твоим домом. — Но... вы же сказали, что решение может не быть положительным, — Ричард дрожащими пальцами взял приказ. Упоминать о том, что наставника самого не приняли на небесные ярусы, он благоразумно не стал. — У тебя? О, у тебя все будет, я уверен, — как-то нехорошо усмехнулся Джим, но тут же потеплел: — Все будет просто отлично, мальчик. Я лично прослежу за этим. — Куда мне теперь? — К дежурному, куда же еще. Получишь первую дозу. — Сэр?.. — Да, мальчик? — Спасибо вам, сэр. — Иди уже, — махнул на него рукой Джим, углубляясь в чтение какого-то рапорта. Или делая вид, что углубился. Ричард удивился, что единственного рапорта хватило, чтобы его решили забрать, но спрашивать подробности у Джима не стал. Эдна говорила, что он безошибочно определяет кандидатов — видимо, что-то такое важное смог разглядеть и в Ричарде. Даже наверняка. И смог убедить представителей небесных ярусов в своей правоте. Но что именно он нашел в Ричарде? Загадка. Может быть, когда-нибудь он сможет ее разгадать. Когда станет мудрее и старше. Дежурный, к некоторому разочарованию, не стал открывать дверь наверх, а сам вышел со шприцем и небольшой аптечкой. Он с любопытством посмотрел на Ричарда и, осторожно передернув крыльями — видимо, вместо простого пожатия плечами, — сообщил: — Я надеюсь, вы доживете до второго курса инъекций. Мои соболезнования, Ленор была отличной девушкой. Не зная, как отреагировать, Ричард просто кивнул. — Не могли бы вы закатать рукав? Благодарю. Присаживайтесь, пожалуйста, на, хм, вот этот стул. Спасибо. Сожмите, пожалуйста, кулак. Отлично. Подержите. Очень правильные вены у вас, молодой человек. Разожмите, пожалуйста, кулак. Вот. И немного спрея. Не волнуйтесь, это просто, хм, заплатка. В следующий раз мы просто приоткроем ее. Приходите завтра. До свидания. Дежурный отвесил неглубокий полон, задев кончиками перьев противоположную стену, и снова скрылся за бронированной дверью на свой этаж. А Ричард осторожно принялся спускаться. По телу разливалось приятное тепло, и казалось, словно сердце, ставшее очень легким, вот-вот выпрыгнет из груди. Дышать было сложно, как будто воздух вдруг стал слишком тяжелым, настолько тяжелым, что его невозможно вдохнуть, не приложив усилий. На первом этаже его встретил Джим: — Осторожно, мальчик. Я провожу тебя домой. Не стоит в таком состоянии бродить по улицам. Ричард не смог возразить, занятый борьбой с ищущим способ взлететь организмом. Следующие дни слились для Ричарда в один. Он открывал глаза совершенно разбитый, чувствуя, как тело, ставшее слишком тяжелым, отказывается повиноваться. Сердце билось медленно, и кровь казалась холодной, а потому Ричард подолгу лежал в постели, пытаясь найти в себе силы подняться. Ему всерьез начало казаться, что если бы Джим, взявший ключи от квартиры, не приходил по утрам с банкой кофе и завтраком в постель, Ричард так и лежал бы до ночи. Или даже дольше. Но Джим приходил, пунктуальный, как часы: проверял состояние Ричарда, выслушивал его жалобы, поднимал его на ноги и почти нес до машины. А затем помогал подняться к дежурному на очередную инъекцию, после которой Ричарду становилось намного лучше и легче. Он с удовольствием бы занял время каким-нибудь расследованием, — да хоть продолжением своих поисков, — но Джим хмурился и оставлял его в кабинете рыться в бумагах. — Твоя голова, мальчик, сейчас похожа на пустое ведро, в которое сунули воздушный шарик, — сказал он после второй инъекции. — Поверь мне, я знаю, каково это. Так что сиди, работай, но, пожалуйста, носа не показывай дальше кабинета. Как бы чего не случилось. — Но... — Без "но". Иначе приглашу Эдну с тобой посидеть. — Не надо! — Я так и думал. Отдыхай, мальчик. И Джим оставлял его коротать остаток дня за чтением старых рапортов или справочников. Обычно на второй-третьей странице Ричард начинал засыпать и совершенно пропускал то время, когда Джим возвращался и увозил его домой. — Почему вы так добры, сэр? — набрался храбрости спросить Ричард после очередной инъекции, пока голова еще хоть как-то соображала. — Потому что ты можешь сделать то, чего не смог я, — Джим пожал плечами и замолчал на весь день. Но Ричард понял — и устыдился своего вопроса. Постепенно он начал привыкать к своему новому состоянию. Пока приходилось больше сил тратить на контроль тела, постепенно становившегося более легким, но он чувствовал: все его ощущения становились глубже и яснее. Словно до этого перед глазами стояла серая пелена, мешавшая видеть в мире вокруг всю его красоту и хрупкость. Свет казался ярче и распадался на сотни оттенков, запах улиц был удушающе-горький, и в какой-то момент Ричард начал оставаться ночевать в управе, на их старом, заваленном мусором диванчике, потому что спускаться ниже ему стало больно. В дни последних инъекций Ричард поймал себя на мысли, что с сожалением смотрит на пыхтящего Джима, помогающего ему спуститься с лестницы. Он уважал его, в какой-то мере даже привязался, но не мог заставить себя назвать это старое, грустное существо, работающее с кровью и ужасом, человеком. Но вслух он этого, конечно, не говорил.

***

— Спасибо. Можете подниматься. Осторожнее, пожалуйста. Мы будем ждать вас через три дня на рассвете. До свидания, — дежурный, закрепив "заплатку", поклонился и ушел, оставив тяжело дышащего Ричарда на попечении Джима. В этот раз инъекция была последней и почему-то двойной. Если Ричард хоть что-нибудь из объяснений дежурного и Джима понял верно, сейчас его организм либо адаптируется к стабилизатору окончательно, либо отвергнет его. Последствия отторжения могут быть разными, но летальных быть не должно. — Сегодня поедем домой, — твердо сказал Джим, останавливаясь на втором этаже и дожидаясь, пока Ричард перестанет шататься. — Но... там так больно, — выдавил он в ответ. — Я задохнусь... — Мальчик, за кого ты меня принимаешь? А, впрочем, не отвечай. Я прекрасно знаю, за кого, — в голосе Джима Ричарду послышалась смесь горечи и презрения. — В любом случае, держи. Он протянул респиратор с небольшим баллончиком, ворча: — Это воздух с небесных ярусов. Поможет пережить поездку. Ричард опасливо принял респиратор и, глубоко вздохнув, надел его. Запах неба был удивителен. Не просто чистый воздух, но что-то большее, что-то, к чему невозможно быть готовым, полное терпкой сладости, от которой голова начала кружиться. Сердце Ричарда бешено колотилось, гулко ударяясь в ребра, в ушах шумело, а в висках стучала приливающая к голове кровь, и когда он попытался хоть как-то объяснить Джиму, что он чувствует... ...Ричард потерял сознание.

***

Медленно, очень медленно он открыл глаза, пытаясь понять, что с ним. Только что Ричард вдыхал удивительный воздух небесных ярусов, стоя на лестнице управы, а сейчас почему-то лежит на холодной кушетке в полутемной комнате. Двигаться было больно: все мышцы отчаянно сопротивлялись попыткам Ричарда не то что встать — голову повернуть. Но немного оглядеться он смог. И то, что он увидел, ему не понравилось. На стенах комнаты висели картины, изображавшие разрез человеческого тела. Такие же Ричард видел в анатомическом классе академии, вот только на этих, в отличие от изображений в классе, было совсем немного подписей. Жирными линиями были обведены сердце и печень, пунктиром — почки. Из всего, что было написано рядом, Ричард смог разобрать только слово "аккумуляторы". Но связать его с органами так и не смог. Зато увидел прикрепленную к одной из картин зарисовку, явно от руки, на листе смятой бумаги: там изображался зверь, похожий на убитого Эдной, только в несколько этапов. На первом он был показан жирными темными линиями, а на "срезе" были видны толстые кости. На втором — все то же самое, только кости выглядели тоньше, а возле рисунка виднелось фото женщины. На третьем — худое, жилистое существо с едва прорисованным скелетом, а рядом — фотография мужчины, парящего возле управы. Под рисунками тоже были надписи, но слишком мелкие, чтобы Ричард мог увидеть хоть слово. Но ему и не нужно было ничего читать, чтобы соотнести фотографии и зверя с последними событиями. Теперь Ричард мог точно сказать, что подземника кормили. Кормили специально, отслеживая изменения в организме бедного создания. С неожиданной ясностью Ричард понял: "аккумуляторы" — это органы, в которых скапливался стабилизатор. Или не выводящаяся из организма часть стабилизатора. Зверь жрал эти органы. Зверь становился более хрупким. Более легким. Достаточно легким, чтобы взлететь, если бы ему дали крылья. — Эй... Он попытался позвать кого-нибудь, но голос оказался сиплым и тихим. Он снова попробовал пошевелиться, но тело все так же отказывалось слушаться. Он хотел застонать, но горло сжало спазмом, а на глаза навернулись слезы. Уже не было разницы, где он. Внутри Ричарда что-то оборвалось, что-то очень важное, то, что давало ему силы верить и учиться, жить и надеяться. Закусив губу, он тихо завыл, понимая, что выхода нет. Чудес не бывает. Не бывает везунчиков, которых после первого рапорта отправляют на небесный ярус. Не бывает заботливых наставников, которым важнее всего — дать подопечному то, чего их лишили. — Тише, мальчик, — Джим вошел в комнату, поправляя заляпанный кровью халат. — Мне правда жаль, что ты успел проснуться. — Зачем... — Ричард сквозь слезы смотрел на Джима, грустно достающего из-под кушетки набор скальпелей, пинцетов, ножей... — Мальчик, ты казался таким смышленым, — досадливо поморщился тот, отворачиваясь. Ричард еще раз взглянул на рисунок подземника. И больше ничего не сказал. — Понял, да? — Джим снова повернулся, держа в руках респиратор. — Вижу, что понял. Я давно, очень давно хочу наверх. Хочу быть там, где должен был оказаться давным-давно. Хочу... вновь почувствовать запах неба. Он осторожно, почти нежно надел респиратор на Ричарда и потянулся за инструментами. Ричард не чувствовал, как хорошо отточенное лезвие проходит вдоль ребер, отделяя кожу и мышцы, обнажая желтоватые, в кровавых разводах кости. Не чувствовал, как пила дробит их, оставляя грудную клетку полностью раскрытой, как вываливаются еще трепещущие легкие и с тихим чавканьем руки Джима погружаются в желто-бурую массу, доставая отчаянно бьющийся комок. Стекленеющими глазами он следил, как Джим проводит по нему языком, слизывая кровь, но уже не чувствовал, когда тот впился зубами в последний раз дернувшееся сердце. Ричард чувствовал только терпкий, сладкий запах. Запах неба.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.